На следующее утро меня разбудил громкий металлический скрежет. За ним последовал оглушительный грохот и ряд непечатных слов, сказанных с таким чувством и толком, что я даже немного покраснела. Спросонья не сразу стало понятно, что за дверью топтался Никлаус и, видимо, пытался убрать последствия крушения. Слышалось его злое шипение, звон разбитой посуды и тихие шаги Ника, который старался особо не шуметь. Но вскоре шаги стали удаляться, а потом совсем стихли.
Я привстала на локтях, сбрасывая одеяло, и первым делом обнаружила на себе лишь нижнее бельё. В горле застряло возмущение. Осмотрела себя на предмет нежелательных увечий и следов кое-кого очень смелого. Платья поблизости не было. Вообще ничего моего, кроме меня самой, вокруг не было. Затем пришло ощущение невероятной слабости, словно меня на физкультуре заставили пробежать двадцать кругов вокруг стадиона. Со стоном заставила работать одеревеневшие мышцы, встала с мягкой кровати. Ноги упрямились и не хотели держать свою хозяйку, постоянно дрожа и подгинаясь. Я поморщилась, с трудом добираясь до деревянного стула, где висела серая рубашка, которая была вчера на Нике. Мало того, что он меня раздел, так ещё и спал вместе со мной?! Хамло.
Со злостью сдёрнула предмет гардероба со спинки стула и накинула на себя, застёгивая сразу на все пуговки. Повертелась у висящего на стене зеркала, чтобы удостовериться, что выгляжу не как бездомная. Присела на этот самый стульчик и горестно вздохнула. Грудь обдало жаром, словно меня связали раскалёнными цепями. Закашлялась. На столе напротив стоял графин с водой.
Ужас всё сильнее окутывал меня, заставляя лёгкие сжиматься в судорогах. Трясущимися руками я взяла кувшин и прямо из него выхлебала большую часть воды. Вытерла рукавом бегущие по подбородку холодные струйки. Сумасшедшее сердце немного успокоилось и я смогла наконец-то оценить обстановку. И единственное, за что зацепился взгляд, была стопка жёлтых пергаментных страниц.
— А что это у нас такое? — прошептала я и вытянула потрёпанные временем листы. Они были полностью исписаны быстрым почерком и всякими завитушками. Какой-то незнакомый язык. Алфавит наш, а слова непонятны. Прошлась глазами по страницам, выискивая знакомые слова. В голове что-то щёлкнуло. Латынь! Ну, конечно!
«Aeterna dimidium» назывался текст. Буквы были красивые и большие, раскрашенные красными чернилами. Очень надеюсь, что это не кровь. Повертела головой в поисках своего телефона. Телефон нашёлся, но не мой. Новенький такой, блестящий. Точно не мой. Нажала на кнопку питания и на экране сразу же высветился запрос PIN-кода. Надеясь на удачу, набрала «1234». Телефон щёлкнул и показал главный экран. Я опешила.
Серьёзно? У тысячелетнего вампира пароль первоклассника?
Нашла переводчик. «Вечная половина» гласил заголовок. Надеюсь, это любовный роман на латинском, а не то, что я подумала. Дальнейший перевод был проблемным, но вполне читабельным. Я огромными глазами смотрела на строки в окошке.
«Да сольются две души и единый путь свой выберут. И не разорвать связующую нить, не разрушить союз. Пусть зажгутся два сердца в любви. Пусть огонь страсти и нежности соединит их, а пламя его сохранит.»
Я перевела лишь несколько строчек, а страниц было четыре. Один из разделов назывался «Единение тел». Это в каком смысле вообще?!
Скрипнула дверь. Я повернула голову и застала Никлауса, заходящего в комнату спиной вперёд. В руках у него был серебряный поднос, полный еды.
— Никакого сервиса, — прошептал он, захлопывая дверь ногой. Повернулся лицом ко мне, держащей его телефон. Поднял брови в немом вопросе. — Проснулась уже? Я вот завтрак принёс.
Мы встретились взглядами. Всё внутри перевернулось и завязалось в тугой узел, когда его губы изогнулись в ухмылке. Сердце замерло, чтобы в эту же секунду застучать с удвоенной силой. Мне внезапно стало жарко, дыхание перехватило, и то, что я испытала, никак нельзя было назвать злостью. Гневные слова застряли в горле, а руки, сжимающие телефон, налились тяжестью.
— Что это у нас такое? — пропел он и балериной подскочил ко мне, поставил поднос и вырвал у меня листы с ритуалом. — Роемся в чужих вещах? И телефон мой взяла! Как ты включила его? — и такое искреннее удивление на лице, что мне пришлось приложить много сил, чтобы сдержать смешок. — Нехорошо брать чужое, котёнок. За такое можно и получить по одному месту несколько раз.
Он рывком поднял меня за талию на уровень своего лица. Мои ноги повисли в воздухе. Я скрестила руки на груди и, как могла, зло на него посмотрела.
— Много узнала? — голубые глаза недобро блеснули. Ник сильнее сжал меня и встряхнул.
— Достаточно, — прошипела я и задёргалась. Меня поставили на пол, поправив задравшуюся рубашку. Мы несколько секунд стояли молча. Я обдумывала всю ситуацию, а он, видимо, ждал моей реакции.
— Обижаешься?
Возможно, именно этот вопрос переломным моментом. Может быть, это копилось во мне некоторое время. Но факт остаётся фактом: я замахнулась и со всей силы зарядила пощёчину древнему вампиру. Хлёсткий удар раздался в пустоте комнаты, отражаясь от стен и звеня у меня в ушах. Никлаус рефлекторно повернул голову в сторону. Губы сжаты. Кадык дёргается от еле сдерживаемых эмоций.
— Ой, — испуганно пролепетала я, сжимаясь от страха и делая шаг назад.
Вампир пугающе медленно развернулся обратно ко мне. Я вскрикнула от увиденного. Радужка горела золотом, а чёрные венки пульсировали вокруг глаз. Мужчина открыл рот, показывая весь набор клыков.
— Ой? — зарычал он. Я зажмурилась и внутренне сжалась, ожидая удара. Но его не последовало. Приоткрыла один глаз. Никлаус стоял с закрытыми глазами и глубоко дышал, стараясь успокоиться. — Видишь, до чего ты меня довела? — голос стал ниже и громче. Он будто посылал вибрации по всему телу.
Ник повернулся ко мне спиной, начиная дышать ещё активнее. Я видела, как перекатываются его мышцы, как сжимаются кулаки, как когти впиваются в ладони. На светлый ковер упали первые алые капли. Сердце ёкнуло от вины. Я подошла вплотную и прижалась к его спине, крепко обняв талию. Устроила голову между лопаток и закрыла глаза.
— Прости... — произнесённые на выдохе слова застыли в воздухе. — Зачем ты это сделал? Мы только-только познакомились и ещё совсем не знаем друг друга. А если ты ошибся?
— Поверь, я не ошибся, — он положил ладонь на мои руки и сжал их. — Я всегда точно знаю, чего хочу. Это было осознанное решение. Ритуал требует много силы как от ведьмы, так и от нас с тобой. Поэтому он готовился не впопыхах. Ещё не всё закончено, но я настроен идти до конца. От тебя теперь ничего не зависит. Просто смирись.
Все эмоции наслоились так, что пришло давящее чувство безысходности и опустошённости. Я медленно отпустила вампира и отступила на несколько шагов. Злости больше не было, меня совершенно не волновал поступок Никлауса. Просто хотелось поскорее оказаться дома, где мама испечёт мясной пирог, а папа включит какой-нибудь фильм. И не будет никаких вампиров, ведьм, ритуалов и прочего. Села на стул и отщипнула одну виноградинку.
Ник повернулся и в замешательстве уставился на меня. Боковым зрением увидела, как вены таят, а глаза принимают привычный небесный оттенок.
— Надеюсь, после завтрака я опять не завалюсь спать, — положила в рот вторую ягоду и начала монотонно жевать.
— На этот раз всё чисто, — Ник осторожно погладил меня по волосам, а когда увидел, что я не дёргаюсь, медленно двинулся к шее, а потом и к пуговицам рубашки.
— Не нужно, пожалуйста.
И он перестал. Застегнул всё обратно и сел на пол у моих ног. Несколько минут мы сидели в молчании.
Даже сидя Ник был высоким, и его плечи были выше моих коленей. Он смотрел перед собой, погружённый в свои мысли, и щёлкал пальцами. Собрав всю свою смелость, я медленно зарылась пальцами в светлые кудряшки. Клаус замер. А я самозабвенно начала расчёсывать его волосы пальцами. Массировала голову и выпрямляла пряди, которые тут же скручивались обратно в кудри.
— Когда мы поедем домой? И где моё платье?
— Скоро отправляемся, — он запрокинул голову и тихонько простонал. — А платья у тебя больше нет.
— Как это нет?
— Я его порвал, — посмотрел в мои удивлённые глаза. — Случайно.
— Как можно случайно порвать так, что его теперь не надеть?
— Оно не снималось.
— Там, между прочим, молния была.
— Была, но я заметил её только когда уже снял его с тебя, — и глаза такие щенячьи-щенячьи. Я глубоко вздохнула.
— Тогда где мой рюкзак? Там юбка запасная лежит.
— Сейчас принесу, — Ник встал и на полпути к двери замер. Медленно повернулся ко мне. — А зачем тебе запасная юбка?
— Для таких вот случаев.
— И часто на тебе рвут платье?
— Бывает.
— Что?! — в его горле снова начал зарождаться звериный рык.
— Да шучу я. Просто у девушки в сумке должно быть всё, чтобы выйти из непредвиденной ситуации. А рубашку я у тебя конфискую. За моральный ущерб.
— Можешь у меня хоть весь гардероб забрать. Я не против.
***
Дома я была к полудню. На кухне меня встретила мама, что-то кашеварящая на кухне. Пахло божественно, но чем-то непонятным. Скинула в прихожей туфли, которые жутко натёрли пятки.
— О, привет, милая. Как погуляли? — махнула она мне деревянной лопаткой.
— Привет, мамуль. Отлично, — я подошла к ней и поцеловала в щёку. Положила ей голову на плечо. — Что готовишь?
— Потом узнаешь. А что это на тебе за рубашка? — она немного отошла и оглядела меня с ног до головы. — Ты же в платье уходила.
— Тебе показалось. Это папина, — ответила я, безудержно краснея и заправляя рубашку подальше под пояс юбки.
— Да не надо мне. Папа не носит такие. Он бы никогда не купил настолько дорогую светлую рубашку. Вы же все у меня хрюшки.
— Ну, мам!
— Ладно. Не хочешь — не говори, — мама картинно вздохнула. — Иди пока отдохни. А то в твои мешки под глазами можно картошку складывать.
— Кстати, а где папа? — аккуратно потянулась к сковородке и сразу же получила лопаткой по руке.
— Ему позвонил мистер Майклсон и попросил приехать. Сказал, что им нужно срочно поговорить.
— О чём это?
— Да кто их знает. Вот папа приедет, у него и спроси. А теперь вали давай отдыхать, — и отвернулась.
Поднималась наверх я медленно. Считая каждую ступеньку. В голове царил полный бардак, а на сердце было как-то неспокойно, какое-то нехорошее чувство грызло меня изнутри. Что понадобилось Нику от папы? Да ещё и так срочно. Надеюсь, это что-то связано с домом. Ибо второго подарочка от вампира я не переживу.
***
— Иди ко мне, милая, — Никлаус с удобством устроился в кресле, широко раздвинув ноги. Рубашка была расстёгнута и открывала ключицы, а в пальцах вампир крутил бокал с виски. Подтаявшие кубики льда звенели, когда Ник снова наклонял сосуд. — Не бойся, — он улыбнулся и поманил меня к себе. Похлопал себя по колену.
Я привычно уселась на него и смиренно сложила руки на своих коленях. Тыльной стороной ладони погладила Ника по щеке, а потом поцеловала её. Он обнял меня за талию и повалил на себя. Нас окутало нежное спокойствие, где только мы вдвоём.
Вампир обнял меня крепче, кладя большую и горячую ладонь на мой уже округлившийся животик. Я положила свою руку сверху.
— До сих пор не могу поверить, — Ник посмотрел куда-то вдаль и улыбнулся. — Я чувствую маленькое сердечко. Оно бьётся в унисон с твоим.
Откинув голову на мужское плечо, я поёрзала, устраиваясь поудобнее, и начала болтать ногами.
— А мы не пойдём гулять? Мне уже надоело сидеть дома.
— И куда ты хочешь пойти? — Ник уткнулся мне в макушку и теперь дышал в неё.
— В город.
— Я больше не пущу тебя дышать выхлопными газами, — заметил мою выпяченную в обиде нижнюю губу. — Даже не проси.
— Ладно. Зато у меня лак для ногтей остался, — блаженно прикрыла глаза и ухмыльнулась, когда мужчина вздрогнул.
— Чёрт. Про лак забыл. Пошли-ка, — и начал вставать вместе со мной на руках.
— Неет. Ники, я пошутила. Сядь обратно, — беспомощно затрясла ногами в воздухе.
Но меня легонько подбросили, заставив утихнуть в страхе. Миг и мы оказались в светлой спальне с огромной кроватью, стоящей прямо посередине комнаты. Я сразу оказалась лежащей на мягкой поверхности, немного пружиня на ней, а Клаус пошёл к моей коллекции лаков. Взял какую-то корзинку и сгрёб в неё все бутыльки. Я протестующе вскрикнула и с позиции лёжа подскочила к мужчине. Но тот высоко поднял корзинку и я не смогла до неё дотянуться.
— Ну, Нииик! — прыгнула ещё раз. — Они же дорогие... И красивые.
— Мой ребёнок не будет дышать этой гадостью.
— С чего ты взял, что это твой ребёнок? — зло топнула ногой и обрадованно улыбнулась помрачневшей физиономии тысячелетнего старика. — Элайджа! — закричала я. — Хочешь быть отцом моих детей?
Все лаки, обиженно звеня, полетели на деревянный пол. Меня схватили в охапку и уволокли на кровать. Аккуратно положили на спину, а потом грубо нависли сверху. Я увидела над собой злое лицо вампира с горящими глазами и клыками размером с фалангу пальца. Клыкастый рычал и приближался к моему лицу всё сильнее. Чмокнула его в нос и обняла ногами.
— Что ты там говорила?
— Спрашивала Элай...
— Что-что? — перебил он меня, повернувшись ухом к лицу.
— Говорю, лаки дорогие, не нужно их выбрасывать.
А потом меня словно чем-то по голове ударили. В смысле у нас будет ребёнок? Мы же даже не целовались! Неимоверно быстро спустила руку к животу. Но он не был таким же круглым, как минуту до этого.
— Ник! — попыталась выползти из-под него, но меня зажали в тесных кандалах из сильных рук.
— Что такое, котёнок? — мурлыкнул он.
— А как... а что...
— Ммм?
— Как я могу быть беременна, если мы не... ну... это...
— Что? — ухмыльнулся он, полные губы изогнулись, придавая ему мальчишеский вид.
— Не имели половой близости. Вот!
— Ну, а кто в этом виноват? Я?
— А кто?
— Это не я шугаюсь постоянно и не я грызусь, как маленький зверёк. Я ведь даже приблизиться к тебе не могу, не то что поцеловать. Тем более, что именно ты должна сделать первый шаг в этот раз.
— А тебе не кажется, что всё движется слишком быстро? Не думаешь, что мы должны немного привыкнуть друг к другу, пообщаться?
— Нет.
Я сдулась и подрастеряла свою уверенность.
— Просто поцелуй меня и всё изменится, — теперь он вёл себя как кот, который просит ещё сливок. Уткнулся мне в шею и тихо зарычал. Что-то шевельнулось во мне, отзываясь на действия вампира.
Появилось чувство, словно душа начала тянуться к мужчине. А он всё приманивал её, заставлял извиваться в танце, словно змею. Он ласкал её невидимыми пальцами и присваивал себе, ставил на ней клеймо и медленно подстраивал под себя.
— И что может измениться? — под его взглядом я медленно, но уверенно таяла. Все здравые мысли разом решили покинуть меня.
— Ты не поверишь, милая, но многое. Очень многое. Сможешь пересилить себя, чтобы изменить всё к лучшему? — его глаза снова начали приобретать золотой оттенок. Зрачок занимал почти всю радужку. И в нём я видела себя.
— Смогу, — притянула его к себе и обняла. — А ты точно меня не обманешь?
— Конечно, нет, милая.
