Алая истина

Её дыхание было слабым, почти незаметным, она словно и не дышала совсем. И лишь чуткий вампирский слух мог уловить тихое посапывание и медленный стук сердца, которое ещё минуту назад стучало набатом. Некогда розовая здоровая кожа стала бледной и теперь просвечивала даже самые тонкие венки. Лоб был покрыт бисеринками холодного пота, а веки подёргивались, будто собираясь открыться, но почему-то оставались закрытыми. Рана на шее, а вернее её чудовищное подобие с разорванными краями, всё ещё сочилась кровью. Такой ароматной, такой вкусной. Никлаус подавил желание закатить глаза в экстазе, как это было час назад, когда он с упоением пробовал сладкий нектар прямо из артерии возлюбленной. Тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, и платком вытер кровь прямо у самого края раны. Он почувствовал, что что-то не так, когда его маленький котёнок начала ослаблять хватку на его плечах и вдруг в бессилии обмякла в крепких руках. Как же было сложно оторваться от неё и задушить в себе стремление выпить хоть ещё немного. Её кровь дурманила, напрочь сносила рассудок и доставляла такое наслаждение, что обещание запереть девушку в комнате и ближайшие лет двести не выпускать её оттуда грозило перерасти в реальность. Но дурман прошёл, оставляя после себя лишь бледное тельце в когтистых руках гибрида. Сначала он испугался, потом разозлился. Она совсем не сопротивлялась. Даже когда почувствовала, что больше не получается держаться в сознании. Ни звука, ни слова, ни жеста. С одной стороны это его выбесило, ведь если бы на его месте был кто-то другой, то она бы уже была мертва. Но с другой стороны его самолюбие было польщено. Где-то в затылке билась мысль, что она просто хотела сделать вампиру приятно и послушаться его. Нежно дотронувшись до губ девушки, Никлаус стёр с них засохшую кровь. Его кровь. Ту, которая должна была стать лекарством, восстановить потерю и придать сил. Но сколько бы он не вливал, сколько бы не заставлял сглатывать, Луи всё также оставалась неподвижной. И становилась ещё бледнее. Он не понимал, что вообще происходит. Всё должно было пойти совсем по-другому. Они должны были испробовать друг друга, а потом забыться в пылу страсти. Всё! Никаких обмороков не предусматривалось. С нарастающей паникой Ник посмотрел на девушку, приблизился к её лицу и начал покрывать невесомыми поцелуями. — Котёнок, хватит лежать. Вернись ко мне, — шептал он, чувствуя, как тревога становится осязаемой. — Не заставляй меня звать эту проклятую ведьму. И, когда девушка не шевельнулась, Никлаус встал и подошёл к книжному шкафу, где пока что стояла одна-единственная потрёпанная жизнью книга. Вздохнув, открыл на нужной странице и начал читать. Голубые глаза пробежались по строчкам и радужку заволокло золотое сияние. — Идиот! — прорычал мужчина, захлопывая талмуд и бросая его обратно на полку. Он кинулся к мёртвенно-бледной Луи и навис над ней. Прикрыл глаза, с трепетом целуя девушку в холодные губы. — Прости меня, — он с жалостью посмотрел на безмятежное лицо и, отвернувшись, в который раз разорвал платье на податливом теле. — Очень жаль, оно мне нравилось. По комнате эхом пронеслось шипение и мученический стон. Вампир провёл языком по ключицам, затем медленно спустился к ложбинке между грудей и замер, вдыхая сладкий запах. Длинный пальцы дрожали, поглаживая рёбра и животик. — Как твой Альфа, — вздохнув, приглушённо начал он. — Как твой Избранный, волей, данной мне богами, — и сделал первый укус, вновь вонзаясь в кожу острыми клыками.

***

Я плыла на волнах. Разум кружился где-то вдалеке и позволял мне делать то, что так давно хотелось. А именно: ничего. Даже лёгкая боль, пульсирующая точечно по всему телу, не особо беспокоила. Двигаться было тяжело, конечности будто налились свинцом, а грудь сдавило, словно её кто-то крепко сжимал. Открыла глаза и взглянула на белоснежный потолок. Он медленно переставал кружиться и со временем остановился. — Милая, просыпайся, — мама тихо постучала в дверь. — Нам через час уже выезжать надо. — Куда выезжать? — прохрипела я, поднимая голову. — Сегодня какой день недели? — Пятница, Лу. — А можно я сегодня никуда не пойду? — прокашлялась, делая голос тоненьким и просящим. — У нас всё равно ничего такого не будет. Мама затихла, что-то упорно обдумывая. — С меня ужин, — пропела я в незнакомой и необычной для себя манере. — И тортик... — Ладно, — мама вздохнула. — Но тортик шоколадный! — А как же! И родительница ушла. Я откинулась обратно на подушку, слушая завывания ветра за окном. Внутри поселилось странное чувство. Оно давило на грудную клетку и голову. Я снова привстала и тело отдалось болью. Подняла футболку, оголив живот, и заметила следы, очень похожие на отметины острых зубов, прямо над косточкой бедра. Через несколько секунд я уже рассматривала себя в зеркало. Отметины были везде. На животе, бёдрах, руках и даже на шее. На шее были самые глубокие раны, которые всё ещё кровоточили. Я присела на кровать и задумалась. У меня были два вопроса: кто меня покусал? и когда он это сделал? Нужные мысли с завидным упорством ускользали сразу же, как только я пыталась дотянуться до них. Было раздражающее чувство, словно я что-то забыла, а что забыла, я ещё не разобралась. Нет, воспоминания до сего момента были в полном объёме, но чего-то не хватало. Какой-то важной детали. Настолько важной, что эти дни казались пустыми без неё. Поморщилась, когда при движении головой тонкая корка на ране треснула и горячая кровь потекла к футболке. Ещё раз посмотрела на себя в зеркало, замечая бледность и тёмные круги под глазами. Какой кошмар. Я же вчера не пила? Вроде нет. Хотя мне кто-то давал шампанское, но я его даже не пробовала. Телефон на тумбочке вдруг заверещал, заставив меня подпрыгнуть и выронить ватку со спиртом, которым я обрабатывала увечья. На экране высветилось имя звонящего «Бекки ♥». Когда я успела её так записать? — Да? — взяла я трубку, продолжая лечить свои ранки одной рукой. — Как погуляла вчера? — весело отозвалась девушка на другой стороне. На фоне слышались машины и чьи-то голоса. — Ник с тобой? — Ник? — я нахмурилась, стараясь вспомнить, кто такой Ник. — А кто это? — Как кто? — Ребекка затихла. Голос стал настороженный. — Мой брат. Никлаус. В памяти всплыл образ мужчины в пальто, который приходил к отцу в гости. А ещё он стоял вчера на лестнице на балу. Сердце неожиданно упало в живот и забилось там в агонии. — А, поняла. Мистер Майклсон? Я помню его. Папин клиент. А чего ты мне не говорила, что вы брат и сестра? — я замерла. — А почему он должен быть со мной? Ты за кого меня принимаешь? — Нет, прости. Ошиблась. Не обижайся, пожалуйста, — мы замолчали. — Скажи мне, что ты знаешь про мою семью. — Ну, вы Майклсоны, — я призадумалась. — Вы все красивые... — Ясно, а что-нибудь особенное? — с надеждой затаила дыхание Бекка, а я смутилась, потому что вроде как я про них ничего не знала. — Вы не бедные? — Так, понятно. Сиди дома, завтра встретимся у твоего дома в восемь утра. И девушка бросила трубку, оставляя меня в замешательстве.

***

— Ник! — разъярённый крик. В комнату ворвалась фурия в бальном платье, сметая на своём пути все препятствия. Зеркало полетело в сторону, сверкая на лету осколками. — Ооо, явилась, гулёна, — пропел Кол, но, не успев сказать ещё одну колкую фразу, полетел в кресло, которое сразу же перевернулось. Так там и остался, не рискуя подниматься. Никлаус поднял безразличный взгляд на сестру и вымученно улыбнулся. Блокнот в его руках иногда подёргивался, а карандаш то и дело пытался съехать за пределы листа. Ребекка сразу же растеряла весь свой пыл, заметив, как разбит её старший брат. Села рядом на диван и взглянула на рисунок. С него на них смотрела Луи в том самом бальном платье. Её глаза с нежностью смотрели на Ника, а губы были растянуты в улыбке, показывая ямочки на щеках. — Зачем ты это сделал? — тихо спросила Ребекка, следя, как Ник поглаживает большим пальцем щёку нарисованной девушки. — Это необходимо, — мужчина с прищуром посмотрел на валяющегося на полу брата. — Она ведь почти ничего не помнит. Не помнит самого важного, Ник... — Так нужно. Я верну всё назад, когда станет безопаснее для неё. — Для кого для «неё»? — Кол выглянул из-за кресла и поиграл бровями. — Той сладкой девочки в розовом платье? Мммм... Не пойми откуда взявшийся кинжал полетел прямо ему в грудь, но вампир успел его поймать и теперь вертел в руках. — Да шучу я, шучу. Вы все какие-то смурные, — он обиженно отшвырнул оружие куда подальше и встретился с убийственным взглядом Ника. — Мне скучно. Мне нужно развлечься. — Что же ты ждёшь? Иди, развлекайся, — Ник кивнул брату на выход. — Одному неинтересно. Пойдём со мной, Ник? — сел в кресло и скрестил руки. — Ты вонзил мне кол в сердце. За тобой должок. Всё внутри блондина воспротивилось такому предложению. Волк внутри заскулил, умоляя хоть на секунду приблизиться к той, что так ему необходима. — Хорошо. Почему нет? — Ник захлопнул блокнот и встал, кинув его на столик. — Я вчера слишком много выпил, потому что ты вчера чуть не убил кавалера Ребекки, — он прошёл мимо сестры, которая неодобрительно смотрела на старшего брата. — Ну и уходите, — девушка скорчила рожицу вдогонку мужчинам. — В этом доме слишком много мужчин. — Как и у тебя, Бекка, — Кол показал пальцем на вампиршу. — Удачно повеселиться, — в брата полетела сумочка, но, к великому сожалению Ребекки, врезалась в стену и сползла по ней вниз. Перед глазами появился образ Луи, вспомнился её голос, в котором слышались нотки раздражения из-за того, что она не могла ничего понять. Ребекка решительно сжала кулаки. Если Никлаус не хочет возвращать память своей собственной почти девушке и вдруг почему-то решил оградить её от всего того дерьма, в которое сам же и бросил, то Бекка должна принять одно единственно правильное решение. — Я всё сделаю сама.