Алая истина

Никлаус замер, словно мышь, загнанная в угол. Он не знал, куда деть себя, куда смотреть, чтобы не натыкаться взглядом на руку ведьмы, лежащую на животе Луи. Но он не мог, просто не мог отвести взгляд. Ребёнок. Внутри всё переворачивалось от мысли о том, что Луи могла изменить ему. Значит, всё, что она ему говорила – ложь? Всё, что делала, всё, о чем говорила. Её признания в любви, уверения, что она никогда его не предаст и не бросит. Это тоже ложь? — Чей это ребёнок? — зарычал Никлаус, чувствуя, как горят дёсны от растущих клыков. Ещё немного, и он оторвёт этой ведьме голову. Он оказался возле женщины и схватил её за шею, приподнимая над полом. — Чей? — Ты дурак что ли? — прохрипела Агнес, пытаясь разжать жёсткие пальцы, которые уже выпустили чёрные когти и были готовы вот-вот распороть ведьме кожу. — Я же сказала, что это дитя твоё. — У меня не может быть детей, — было сложно понять слова из-за отросших клыков и трансформированной волчьей пасти. Глаза горели в полутьме, заставляя ведьмовское сердце трепыхаться в страхе. — От кого этот ребёнок? — Ник, — шёпот Ребекки заставил замереть и напрячься, когда её ладонь легла на плечо. — Отпусти её. Луи не могла тебе изменить. Она всё время находилась либо дома, либо рядом со мной. Тем более ты бы почувствовал запах чужака на ней. Разве нет? Никлаус зарычал, но опустил ведьму, которая закашлялась и упала на пол, пытаясь восстановить дыхание. Мужчина скинул руку сестры с плеча и раздражённо оттолкнул её от себя, возвращаясь на другую сторону кровати. — Как такое возможно? — голос всё ещё был низкий, а волчья морда всё никак не хотела исчезать, но забота о психическом здоровье двух женщин, одну из которых он был готов убить, волновала его меньше всего. — У меня не может быть детей. — Да с вашей активностью в половой жизни, — прохрипели с пола. Ведьма схватилась за тумбочку и попыталась подняться. — Даже камни начнут размножаться, — и села обратно, когда услышала зловещий рык гибрида. — Между прочим, если бы ты хоть что-то знал о контрацепции, то такого бы не произошло. С другой стороны, Луи бы не выжила без ребёнка, — встретившись с непонимающим взглядом Ника, ведьма вздохнула и начала объяснять: — Вот ответь мне, ты кто? — Вампир, — Никлаус ещё больше нахмурился, вообще ничего не понимая. — Ты не вампир, ты идиот, — Агнес вздрогнула, заметив на себе горящий взор золотых глаз. — Кем ты не так давно стал? А? Гибридом. А гибрид это кто? Это вампир и оборотень в одном сосуде. Один вампир не может произвести потомство. А один оборотень может. Это значит что….? — Что? — в голове Ника всё перемешалось. — Что проснувшийся в тебе волк дал тебе возможность иметь детей! Твои сперматозоиды ожили и стали теперь намного активнее, чем были даже до обращения в вампира. Понимаешь? — То есть у меня будет ребёнок? — Никлаус сел на кровать и положил ладонь на живот Луи. Он тихонько вздымался при каждом слабом вздохе. — Сколько ему? Ведьма вздохнула и села на противоположной стороне кровати. Аккуратно поправила одеяло, разглаживая складки. — Ему было всего несколько недель, даже месяца не было… — Было? — Никлаус вскинул голову и внимательно посмотрел в грустные глаза ведьмы. Странно. Обычно они никогда не принимали горе других близко к сердцу – работа такая. — Его больше нет? — Я же говорила, — Агнес отвела взгляд. — Чтобы Луи выжила, кто-то должен был пожертвовать собой. Ваш ребёнок сделал это. Добровольно. — Но он же даже ещё не развился… — Душа бывает намного старше, чем тело. Он решил спасти мать, чтобы в будущем вернуться обратно и уже родиться… Ник вскинул голову, впиваясь взглядом в побледневшую Ребекку, что для вампира было необычно и откровенно странно. Как может кто-то и так мёртвый побледнеть ещё сильнее? Хотя умереть во второй раз ей ничего не помешает. Голубые глаза засверкали золотым. Ребекка дёрнулась и отступила к двери, которую специально не запирала. Было до одури страшно. Впервые в жизни она испытала настоящий животный страх от пустого взгляда Никлауса, в котором всё больше разгорался яростный огонь. И этот огонь был готов вот-вот спалить всё на своём пути, а в первую очередь – Ребекку. — Пока я не могу ничего поделать, — Агнес кашлянула, пытаясь прервать напряжённую тишину в неловкой для ведьмы ситуации. Она готова помочь одной человеческой девочке, которой просто не повезло стать парой тысячелетнего гибрида, но терпеть семейные разборки – увольте. Женщина достала из одного из множества карманов блокнот, а из другого – ручку. Что-то там быстро написала, а потом вырвала листок. — За ней нужен уход. Как человеку в коме. Для этого лучше обратиться в больницу. Всё усложняется ещё тем, что у неё сильное сотрясение. Не понимаю, как она смогла оставаться в сознании столько времени… Я написала название одного растения, для начала его нужно высушить, а потом поджечь. Желательно, чтобы Луи дышала этим хотя бы раз в два-три дня. Нетвёрдой рукой Ник взял листок и кивнул ведьме – говорить что-то было выше его сил. Агнес неуверенно замялась, что для неё самой было в новинку – обычно она была решительна и даже нагла. Но не в этот раз. Какой бы смелой ни была ведьма, а жизнь всё-таки важнее. — Ты можешь идти. Элайджа заплатит тебе, — Никлаус кивнул ведьме. Та несмело посмотрела на Луи, а потом развернулась и прошмыгнула в коридор. Ник смотрел на Луи, на чуть приоткрытые бледные губы, на тень от ресниц на щеках, на еле вздымающуюся грудь. Вздохнул, пытаясь усмирить яростную дрожь. Как же ему хотелось выпустить на волю волка, который так и рвался наружу. И он бы не стал мешкать, не стал бы думать о нежных человеческих чувствах Луи. Он бы разорвал их всех. Тех, кто посмел отправить её на смерть. Золотые глаза обратились к Ребекке. — Тебе тут тоже не место. — Ник… — сестра сделала маленький шаг навстречу брату. Тот ощетинился. Девушка медленно, стараясь не разозлить зверя ещё больше, достала из кармана листок, сложенный несколько раз. — Луи просила передать тебе это. — Положи и уходи. — Ник, с ней всё будет хорошо. Аларик больше не побеспокоит нас, а… — Тебе лучше сейчас беспокоиться о своей жизни, Ребекка. Если ты думаешь, что тебе снова всё сойдёт с рук, то ты глубоко ошибаешься. — Но я… — Уходи. И она ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Никлаус схватил лист, лежащий на кровати и развернул его. Отвёл взгляд, когда увидел своё старательно выведенное имя. Подышал немного, глядя в потолок, и начал читать. «Дорогой Ник, Не знаю, как начать думать так, чтобы придумать то, что хочу тебе написать. Это моя последняя попытка написать тебе письмо, потому что времени осталось мало. Если ты читаешь это письмо, то со мной точно что-то случилось. Не знаю, умерла ли я или что-то похуже, но, видимо, уже ничего не изменить. Что люди говорят в этом случае? Что им жаль? Что они не хотели этого? Я не знаю. Да, мне жаль. Да, я не хотела этого. Вот только вряд ли эти слова что-то исправят. Хочу, чтобы ты понял, что это моё решение. Никто не пытался меня уговорить, никто не заставлял. Я сама захотела это сделать. Почему? Мне кажется, ответ очень простой. Возможно, кто-то скажет, что это лишь подростковая влюблённость, которая так или иначе прошла бы. Я так не считаю. Я на самом деле люблю тебя. И мне больно даже подумать о том, чтобы хоть день прожить в этом мире, зная, что тебя в нём нет. Я благодарна тебе за те недели, что мы провели вместе. Это было время, когда я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Пожалуйста, сделай так, чтобы мои родители и братья не страдали и не скучали по мне. Это непросто, но, пожалуйста, сделай это. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали ещё и они. Знаю, что ты сейчас думаешь. А как же ты? Разве я подумала, что будет с тобой? Да, подумала. Я не хочу покидать тебя, не хочу оставлять и разрушать то, что мы с тобой имеем, и надеюсь, что ты никогда не увидишь этого письма. Но если ты сейчас читаешь эти строки, то, прошу тебя, не топи грусть в крови невинных. Никто не виноват в том, что произошло. Что же, я и так написала довольно много и, кажется, уже наскучила. Пожалуйста, будь благоразумен и не совершай то, о чём потом пожалеешь. Твоя Луи» — Чёртова эгоистка, — прохрипел Ник, сминая письмо, но потом что-то ёкнуло внутри, поэтому он развернул его и аккуратно сложил. Гибрид скинул ботинки, пнул их в сторону, откинул одеяло, под которым лежала Луи, и лёг рядом с ней. Прижал хрупкое тело к себе, стараясь не навредить ещё больше. Было очень непривычно не чувствовать ответных объятий, ведь Луи всегда прижималась к нему, обнимая руками и ногами и утыкаясь носом в шею. Ник прижался губами к макушке, вдохнул родной запах, пытаясь запомнить его как можно лучше.

***

Я сидела, привалившись спиной к дереву, и смотрела на проплывающие над головой облака. Тёплый ветерок путался в волосах, а в небесах парили птицы. Они что-то кричали, что-то пели и танцевали прямо в воздухе. Было светло, и свет этот был тёплый, словно я опять оказалась в детстве. Даже кора огромного дуба, рядом с которым я сидела, не царапала кожу, а была упругой и податливой. Посмотрела вперёд на зелёный луг, а за ним на густой лес. Улыбнулась и откинула голову, подставляя лицо лучам солнца. Было так хорошо и спокойно, и так не хотелось, чтобы всё прекращалось. И тут вдруг чья-то рука сжала моё плечо, заставив дёрнуться от неожиданности. Я распахнула глаза и увидела перед собой знакомую усмешку. — Ник? — не поверила своим глазам. Это и правда он? Протянула руку, но остановилась в нескольких сантиметрах. Разочарование накрыло удушающей волной. Это был не Никлаус. Какой-то парнишка, очень похожий на него. Те же светлые кудряшки, те же высокие скулы и чуть вздёрнутый нос, те же голубые, словно небеса, глаза. Всё то, но одновременно и не то. — Ты кто? — Не узнаёшь меня, мамочка? — ухмылка сменилась на нежную улыбку. И я просто не смогла не улыбнуться в ответ. — Не припомню, чтобы я рожала, сынок. Или я постарела за те часы, что сижу здесь? — Ну что ты, — парень умостился рядом со мной на травку и сунул в рот травинку. — Ты прекрасна. Впрочем, как и всегда. Я покраснела от комплимента. Но, признаться, его обращение ко мне никак не давало покоя. — А как тебя зовут? — А какое имя тебе нравится? — паренёк, так похожий на моего Ника, снова озарился улыбкой и подмигнул своим голубым глазом. — Ну, из мужских мне нравится Александр и Томас. — Мне больше нравится Томас, — он сел на колени и протянул мне свою руку. — Очень приятно, меня зовут Том. — А я Луи, — засмеялась и пожала руку Тому. — А тебе родители не давали имени? — Только что дали, — он опять упал на землю и начал смотреть на облака. — В каком смысле? — Что же тут непонятного? Ты моя мама, — я недоверчиво уставилась на Томаса. Что-то я не припомню, как выносила, родила и воспитала этого найдёныша. — Да, именно так, мамочка. — И кто же твой папа? — Как кто? Никлаус Майклсон. Только от него у тебя могут быть дети. — Но когда и почему…. — Не родился я ещё, ладно? И не рожусь ближайшие лет пять, — Том выплюнул травинку и встал. Я же осталась сидеть. — Хотя, если вы будете так же стараться, я появлюсь на свет намного раньше. — Хам! — вскочила и попыталась угостить оплеухой этого проныру, но тот со смехом увернулся и убежал в сторону. Схватила палку, лежащую под деревом, и взвесила её в руке. — Эй, я ж не хотел обидеть. Просто констатировал факт, — Том ловко увернулся от моей палки. — Нечего мне тут, — дёрнулась, пугая этого каланчу, который был выше меня на целую голову. Я замерла, уперев кулаки в бока. Что-то не давало мне покоя, какое-то странное чувство засело в районе солнечного сплетения и неприятно ворочалось под грудью. — Подожди-ка, — я огляделась, кажется, впервые осознавая, что это место какое-то не такое. Слишком мне хорошо тут, слишком приятно. И совершенно не больно, что совершенно не вязалось с моей жизнь с вампиром. — Я что, умерла? Том потянулся, словно большой довольный кот, и довольно прищурился, когда солнечный лучик упал на его лицо. Парень подошёл ко мне и взял за руку. Ладошка его была мягкой и очень тёплой. Мы переплели пальцы да так и остались просто стоять рядом под раскидистым дубом. — Я пока что не могу сказать, что ты умерла. Да и насчёт себя тоже… — Том сделал шаг вперёд, а я за ним. — Нас с тобой не пропустили ни в одну из реальностей. Слишком уж ты привязана к нашему миру, тебя не пускают за грань. Видимо, папа очень горюет и не отходит от тебя. Том поднял наши руки параллельно земле. Несколько секунд я не понимала, что он от меня хочет, пока на наших руках не стали появляться странные цветные линии. В основном они были фиолетовые, но к ним приплетались голубые, красные и зелёные, которые были настолько тонкими, что я их почти не видела. Но я всё равно чувствовала, что вокруг меня происходит что-то не то. — А почему… — Почему они такие блёклые? — я кивнула. — Ты почти умерла, связь с каждым часом всё слабее. Смотри. Видишь голубые и красные нити? Это фиолетовые начали расслаиваться, что означает, что у нас совсем мало времени. — А зелёные? — А зелёные мои. Скоро они совсем исчезнут. Пойдём со мной, — меня потянули вперёд. А мне что-то так грустно стало. Ведь я никогда не была сильной, рядом со мной всегда был тот, кто поддержит и защитит. Сначала отец, потом Ник. А теперь? Теперь со мной рядом призрак моего погибшего ребёнка, о котором я даже не знала. Теперь я под каким-то дубом почти мёртвая. И теперь Ник меня никогда не простит за то, что произошло… И вообще-то, мне не за что просить прощения! Всё равно бы сделала так же. — А почему мы тут? Мы навсегда здесь застряли? — идти за моим… сыном было легко, никакой отдышки и никакой боли в боку. А потом я кое-что осознала. — Подожди, это из-за тебя мне снились эти сны? — Смотря какие, — Том смотрел на облака и улыбался чему-то своему. — О смерти отца – да. Мы тут не навсегда. Ну, по крайней мере постараемся, чтобы такого не случилось, — я вопросительно посмотрела на него. — Меня назначили твоим проводником. Но ты должна сама выбрать путь, по которому ты либо вернёшься обратно, либо окончательно исчезнешь. — А… а ты? — А я либо исчезну за тобой, либо останусь тут и буду ждать, пока ты позовёшь меня обратно. Вернее, вы оба позовёте меня. Я надеюсь на второе. Мне показали, что будет, если мы снова будем втроём. Не хочется терять это, — Том улыбнулся мне и стал так похож на Ника, что на моих глазах собрались слёзы, но так и коснулись щёк. Шли мы, казалось, целую вечность, но в один момент, совершенно неожиданно, зелёная поляна кончилась. Перед нами предстал тёмный, совершенно непроглядный лес с высокими деревьями, чьи макушки я даже при всём желании не могла разглядеть. Повеяло холодом. Он коснулся оголённых рук и пробрался под рубашку. Я сильнее сжала руку Тома. — Если хочешь вернуться, то вот он наш путь, — Том кивнул на тёмный лес и тот вторил ему странным пугающим гулом. Потом парень повернул меня лицом к зелёному полу, где рос тот дуб. Он манил теплом и светом и буквально пел для меня. — Если хочешь остаться… — Нет, мы пойдём туда, — я резко повернулась, одним рывком отрывая себя от такой манящей поляны. У меня ещё будет шанс вернуться туда. Я посмотрела на высокие деревья, за которыми не было видно абсолютно ничего. — Я вернусь к нему. — Я рад, мам, очень рад, — Том неожиданно прижал меня к себе и зарылся носом в волосы. — Поверь, это стоит того. Я вздохнула, сглотнула комок слёз в горле и обняла Тома в ответ.

***

Последние несколько дней были настоящим адом не только для Ника, но и для неё в том числе. Она уже теряла дорогих ей людей и больше не хотела испытывать ту боль, что доставляет их смерть или предательство. Она не хотела, чтобы Луи умирала, не хотела, чтобы Ник сходил с ума. А Ребекка знала своего брата – камня на камне не оставит, чтобы заглушить своё горе. Она посмотрела на своё запястье - тонкий браслет из голубых и синих нитей два раза обвивал его. Луи говорила, что он подходит к её глазам… Ребекка опасливо отворила дверь, впервые в жизни мысленно перекрестилась и просунула голову в проём. В кресле рядом с кроватью, на которой лежала Луи, сидел Никлаус. Вернее не сидел, а полулежал и смотрел пустым взглядом на капельницу. Ребекка поморщилась от запаха больницы, смерти и пропитанного спиртом Ника. Вокруг кресла, под ним и вообще повсюду в комнате валялись пустые бутылки из-под водки, коньяка, вина и вообще всего, что можно было когда-то найти в неприкосновенном баре. Ник выглядел измождённо, будто не ел неделю. — Чего пришла? — спросил он своим стальным тоном. — Разве я звал тебя? — Я… — Ребекка полностью вошла в комнату, но дверь за сбой не закрыла. — Я ходила к родителям Луи. И к её братьям… — И? — Ник совершенно незаинтересованно смотрел на капельку, бегущую по трубке прямо к вене Луи. — Они теперь думают, что вы с ней уехали в Калифорнию на каникулы. И у нас будет время. — Время на что? — Ник резко повернулся, заставив сестру вздрогнуть. Так он был пугающий и даже страшный. Вены вокруг глаз больше не исчезали. — На то, чтобы похоронить её? — Не говори так, Ник. Мы сможем спасти её, — Никлаус ничего не ответил и снова отвернулся, только на этот раз он посмотрел на Луи. Лицо её было безмятежное и очень бледное. Врачей пугало быстрое снижение веса. Признаться, Ребекку это тоже очень пугало. — Ник, врачи говорили, что ей нужен чистый воздух. — Что ещё они говорили? — Никлаус приложился к полупустой бутылке. — Я тебе подскажу, Бекки. Они сказали, что она может не дожить до следующего месяца. Что её сердце не справляется. Что она вряд ли сможет иметь детей, если выживет. Это всё, что ты хотела сказать? Или есть ещё что-то? — Ребекка хотела уже открыть рот, чтобы ответить. — Пошла вон. И она не могла ослушаться. Ребекка прикрыла за собой дверь и через секунду уже оказалась в гостиной. Та восседал Элайджа в своём любимом высоком кресле и листал старый талмуд, лежащий на коленях. Кол лежал на диване и просто пялился в стену. Его, как самого младшего, просто поставили в сторону и сказали не мешать. — Как он? — Элайджа поднял глаза на сестру и спокойно улыбнулся, пытаясь хоть как-то её приободрить. — Пьёт, смотрит в стену и не хочет разговаривать. Я пыталась сказать ему, чтобы он хотя бы поел, но он не захотел даже слушать, — она уселась на диван прямо на ноги Колу. — Эй, аккуратнее, всё-таки не пушинка, — недовольно заворчал он и попытался спихнуть сестру на пол. — Он не простит мне её смерть, Элайджа. А ещё и ребёнок… — Какой ребёнок? — Кол всё-таки смог отвоевать свои ноги и сесть. — У Ника что, ребёнок будет? — Мог бы быть, если бы не то заклинание, — кивнул Элайджа и перевернул страницу. — Почему я всё всегда узнаю последним?! — Кол возмущённо всплеснул руками. — У меня мог бы быть племянник? Я хочу племянника! — Кажется, у меня есть идея, — произнёс Элайджа, полностью игнорируя Кола. Ребекка подскочила с места и оказалась рядом с креслом. Вампир показал пальцем на книгу. — Тащите Ника сюда.