Алая истина

— Ещё раз тронешь меня… — прошипел Никлаус, когда Кол попытался поднять его с кресла. — И ты вырвешь мне сердце, да, я знаю, вставай, — ему понадобились все силы древнего вампира, чтобы поднять мужчину и заставить переставлять ноги в направлении двери. — Давай шажок. И ещё один. И ещё совсем маленький. Ник мог идти сам – силы не покинули его, как все в этом доме думали. Он всё ещё мог разорвать каждую живую и неживую душу в этом городе, устроить шабаш и поджечь городишко так, что даже пепла не останется. Но он не хотел. Не хотел ни ходить, ни двигаться, ни даже быть в сознании. Плевать он хотел на Елену, её кровь и прихвостней, чтоб они все перегрызли друг другу глотки. Зачем ему кровь, чтобы создавать гибридов? Зачем ему гибриды, чтобы создать армию? Зачем ему армия, если защищать больше некого? Его семья всё это время прекрасно справлялась без него. Мать мертва, отец мёртв, Фил последовал за ними. Кто там ещё хотел его убить? Весь мир. Он не сопротивлялся, когда Кол открыл дверь, а потом потянул его в коридор, но пальцы сами вцепились в дверной косяк, когда Луи вдруг исчезла из поля зрения. Никлаус с лёгкостью сбросил руки брата со своих плеч и вернулся обратно в грязную пропитанную спиртом комнату. Возможно, только теперь он понял во что превратилась их уютная комната. Поморщился, пнув пустую бутылку из-под виски, та покатилась в сторону и звонко остановилась о ножку стула. — Зачем я тебе нужен? — Ник посмотрел на брата. Тот весело улыбнулся. — Давай быстрее, у меня дел много. — Каких дел? Страдать целыми днями? — усмехнулся Кол, но тут же посерьёзнел, когда увидел злые золотистые глаза гибрида. — Да ладно тебе. Элайджа просил стащить тебя вниз. Говорит, нашёл что-то важное. Касается твоей человечки, — Кол попытался рассмотреть девушку, но получил в лоб и больше не пытался. — Выйду через десять минут, — сказал Никлаус и захлопнул дверь прямо перед носом Кола. В коридоре послышалось недовольное бурчание. Никлаус развернулся и посмотрел на кровать. Она, в отличие от всей остальной комнаты, была идеально прибрана. Мягкие пледы, которые так любит Луи, были всегда чистыми и свежими. Множество маленьких подушек, в которых они порой тонули и не могли найти друг друга, лежали по цветам. Мужчина покачал головой и медленно подошёл к спящей девушке (он отказывался порой принимать то, что это совершенно не сон). Сел на кровати, взял безвольную руку в свою и аккуратно сжал – ему постоянно казалось, что она рассыплется, если сожмёшь чуть сильнее. — Видишь, в кого я из-за тебя превратился? — прошептал он и прижался губами к тыльной стороне ладони. Она была холодная, практически неживая. — Когда ты вернёшься ко мне? Чтобы я смог наконец-то наказать тебя за твою выходку… — он опять осмотрел комнату. Так грязно. — Нужно пригласить уборщиков, — его словно что-то одёрнуло, и он посмотрел на девушку. — Нет, лучше сам. Никлаус и правда начал убираться, что никогда не любил делать. Обычно Луи поддерживала чистоту комнаты. Он начал поднимать бутылки и скидывать их в мусорку для бумаг, которой, естественно, не хватило, а вскоре весь журнальный столик был заполнен пустыми бутылками. Ник в последний раз оглядел пол, убеждаясь, что теперь там ничего не валяется. Это сколько же он выпил? Луи была бы недовольна… Голубые глаза в который раз вернулись к лежащей девушке в надежде, что она проснулась и теперь осуждающе смотрит на него. Но нет, всё так же спит и не собирается просыпаться и ругать его. Он опять сел на край кровати, поправил иглу от капельницы, и нежно провёл пальцем по тонкой бледной коже. Остановился на запястье, где еле-еле бился пульс. Это было так непривычно и страшно, ведь раньше её сердце громко колотилось, когда он её касался. Дыхание замирало, руки дрожали… В груди собралась вязкая горечь, она медленно ворочалась под сердцем, заставляя морщиться и скрипеть зубами. — Ник, — в дверь тихо поскреблась Ребекка. Ник вскинул голову, заставив сестру вздрогнуть. Боится… Правильно делает, ведь злость ещё не прошла, ему всё ещё хотелось вырвать ей сердце. — Элайджа ждёт нас внизу. Он нашёл способ помочь Луи выбраться. Только нам нужен ты. — Иду, — сквозь зубы сказал Ник и взглядом дал понять, что дверь сейчас лучше закрыть. Мужчина встал, не отрывая глаз от лица Луи, а потом нагнулся и прижался губами к холодным губам девушки.

***

Приятное тепло солнца исчезло сразу же, как только мы переступили границу леса, на его место пришёл холод, пробирающий до самых костей. Единственным источником тепла был Том, которые держал меня за руку и пытался хоть как-то приободрить, о чём-то болтая. Мои ноги уже начинали болеть и гореть от долгой ходьбы, будто я снова вернулась обратно на урок физкультуры. Единственное, что помогало мне идти дальше несмотря ни на что, была мысль о том, что где-то на той стороне меня ждёт Ник. Волнуется, просит проснуться и держит за руку. Возможно, ругает. Да, это вероятнее всего – он всегда ругал меня за всё, что хоть как-то противоречило его желаниям. И зачем мне возвращаться к тому, кто не уважает меня и моё мнение? Я замерла, стараясь скинуть странное чувство нежелания возвращаться к Никлаусу. Сердце быстро застучало, поднимаясь к горлу. — Контролируй себя, — шептал Том, сжимая мою руку. — Это не ты думаешь. Это не твои мысли. Хорошо? — я кивнула, пытаясь справиться с душащей безысходностью, которая вдруг овладела моим телом. — Дыши. Дыши глубоко. Я вдохнула влажный воздух, закашлялась и чуть не задохнулась. Во рту появился противный привкус, горло будто ножами резало, а лёгкие сжались и загорелись в агонии, словно я вдохнула густой чёрный дым. Том похлопал меня по спине, шепча лишь одно слово «Терпи». И я терпела, даже когда ногу прострелило болью, а в кость впились острые зубы. Я закричала и упала на влажную землю. Чёрная чертовщина, что цапнула меня, растворилась среди деревьев. Тёплая, почти горячая кровь текла по ноге к пятке прямо в ботинок. На глазах собрались слёзы, а в горле застрял крик. — Терпи, ничего страшного не произошло, — сейчас Том был ещё больше похож на Ника. Голосом, интонацией, уверенностью. Вот только Ник даже в такие моменты был нежнее и обязательно пожалел бы меня. И обнял. Слёзы всё-таки сорвались с ресниц и потекли по щекам. — Терпи. Боль начала медленно отступать, а я всё думала о своём гибриде. Интересно, как он там? А вдруг он меня забыл? А вдруг я больше не нужна ему? Ему тысяча лет, у него женщин было больше, чем я слов за всю свою жизнь сказала. Умерла и ладно. Найдёт себе ещё. Она будет намного лучше, намного умнее, намного красивее и талантливее. Она не будет его раздражать, бесить и донимать. Я снова заревела от собственной ничтожности, но не успела начать икать, как меня потянули вверх за шкирку. Нога уже совсем перестала болеть. — Хватит плакать, мам, — опять Том со своим «мам». Достал уже, Господи. — Вставай и пошли дальше. У нас не так много времени. — Я слишком слабовольная, я хочу обратно… Он всё равно меня не ждёт. Он не хочет быть со мной, — вокруг было всё такое серое и депрессивное, что хотелось лечь под кустом и спокойно погибнуть. — Это всё лес. Он хочет лишить тебя воли, ему нужно вернуть тебя обратно, — Том взял моё лицо в ладони и заставил посмотреть в голубые глаза. — Не слушай его. Думай об отце. Он ждёт тебя. Он хочет, чтобы ты вернулась. Мы не на прогулку вышли, а на испытание. Только так ты сможешь вернуться обратно. Поняла? — я тихо кивнула, стараясь не плакать. — Любая твоя мысль будет использована против тебя. Старайся не думать. Старайся следовать чувствам. Смотри только вперёд, держи меня за руку и шагай. Хорошо? — Хорошо, — я вздохнула и схватила сына за руку, переплела наши пальцы, чтобы не дай Бог не потерять его среди высоких деревьев и завывающего ветра. — Пошли. Ноги всё ещё болели, а рана от укуса саднила, хотя уже и не так сильно. Разве укусы, проникшие до самой кости, не должны вызывать крики и слёзы? Но факт в том, что с каждым шагом боль всё отступала, а вскоре и вовсе оставила после себя лишь лёгкую пульсацию. Я крепко держала руку Тома, который шагал чуть позади. Не остановилась даже тогда, когда вокруг нас сомкнулась густая тьма. Ничего не видно, хоть глаза выколи. — Куда ты идёшь? — раздался голос Ника, казалось, прямо рядом со мной. — Что? — Что? — Том не дал мне остановиться. — Что ты сказал? — Я ничего не говорил. Пошли. Не обращай внимания, — я кивнула, полностью соглашаясь с парнем. Помогала лишь мысль о том, что это всё лес. Он просто издевается надо мной. Но трепещущее сердце так и стремилось прислушаться к голосу. — Возвращайся обратно, — всё ещё темно, но я будто чувствовала Ника рядом с собой. Его запах, его голос. — Разве я звал тебя обратно? Думаешь, у меня нет возможности вернуть тебя обратно? Я просто не хочу. Но ты вряд ли это понимаешь. У тебя всегда были проблемы с сообразительностью. Я покачала головой, сглатывая слёзы, и пошла вперёд, на этот раз сама утягивая Тома вперёд. Он не произнёс ни слова, хотя, кажется, пытался, но из рта вырывалось лишь невнятное мычание. Я зажмурилась. Хоть и было темно, но в этой темноте я ясно могла разглядеть высокий силуэт. Его я узнала. — Разворачивайся! — голос оказался совсем рядом. Я вздрогнула. Сглотнула слёзы. — Уходи! Я не хочу тебя видеть! Сама подумай, — он перешёл на шёпот. — Как можно полюбить такую, как ты? Как можно тебя терпеть? Взгляни на себя со стороны. Думаешь, у тебя просто так не было друзей в школе? Я прикусила язык до того, что во рту разлился вкус крови, который хоть немного, но отрезвил затянутый туманом разум. Это не Ник. Ник не может быть здесь, он ждёт меня дома. Он хочет, чтобы я вернулась. И я вернусь. Пошёл этот лес к чёрту. Так я думала до тех пор, пока не стало невыносимо холодно, зрение не прояснилось, а перед нами не предстало заснеженное поле. Маленькие колкие снежинки кусали щёки и застревали в волосах. Я обречённо застонала. Когда вернусь, залягу в горячую ванну на пять часов и заставлю Ника лежать со мной и тереть мне спинку. Мысль о ванне было единственным, что согревало меня, когда мы ступили на полянку. Ноги сразу же пробило холодом, когда снег попал под пятки. Дрожь поднялась вверх к шее. Я обняла себя, отпуская руку Тома, которая вдруг стала просто ледяной. Но его шаги всё ещё были слышны за спиной, так что пока что волноваться смысла не было. Снег под ногами громко скрипел в глухой тишине, а я начала тихо ругаться, когда руки стали болеть от холода. — Что он тебе говорил? — полюбопытствовал Том, видимо, стараясь отвлечь меня от моего предсмертного состояния, ведь у меня болело всё. О чём только можно подумать. — Пытался развернуть меня обратно. Говорил, что такую как я нельзя полюбить. И всё такое, — я сглотнула ком в горле. Как выйду, заставлю Ника подтвердить обратное. Пусть отрабатывает то, чего в принципе и не делал. — Ты же понимаешь, что это всё ложь? Это не папа говорил… — Я понимаю, именно поэтому мы сейчас с тобой в сугробе, — хотя в мои мысли всё-таки забрался червячок сомнений. Вдруг Ник и правда так думает, а я это всё чувствовала где-то на подкорке, но не понимала ничего, потому что мне очень хотелось его любви? И тут я получила сильный толчок в плечо. — Эй! — чуть не улетела носом в снег, но удержалась и даже нашла в себе силы повернуться. — Ты чего творишь? — А чего ты думаешь не о том? — я нахмурилась. Он что, читает мои мысли? — Не читаю, но прекрасно вижу, о чём ты там думаешь. Хватит! Думай о хорошем. — Я пытаюсь! Но они всё равно сворачивают не туда. — Пытайся лучше! — меня снова толкнули, будто мы в третьем классе на уроке физкультуры. Я постаралась не злиться и не давать сдачи. Всё-таки детей бить нельзя. Даже своих. — Ещё раз толкнёшь меня – улетишь за облака. Понял? — прошипела я. — Я смотрю, ты всё-таки чему-то научилась у отца, — усмехнулся Том, но больше не трогал меня.

***

— И что теперь? — чистый, вымытый и благоухающий Никлаус лёг на кровать, перед этим откинув в сторону подушки. — Просто лежать? — Да, пока что просто лежи, — Элайджа, не отрываясь от книги, расставлял ароматические свечи с запахом персика и ванили. Мужчина решил снять свой вечный пиджак и остался в белой рубашке и штанах. Он давным-давно не занимался обрядами, хотя бы потому что вампиру было сложнее их проводить, но теперь он был готов. Кто бы что ни думал и ни говорил, а Элайджа очень любил свою семью, даже пустоголового Ника, и был готов разорвать любого, кто попытается навредить ей. Но в этот раз он сплоховал, доверился тем, кому доверять не стоило, и в итоге чуть не погубил тех, кого любит, хоть и не своими руками. Но эта девочка, к которой так привязался Никлаус, попыталась всё исправить. И он был благодарен. За брата, за его жизнь, за сохранённую семью. Теперь он был готов сделать что угодно, чтобы вернуть её назад. Обратно в семью. — Ребекка, зажигай свечи, — сестра кивнула и взяла зажигалку со стола. — Кол, включи обогреватель, — Кол, который с телефоном познакомился только месяц назад, немного завис, но потом всё-таки нажал на нужную кнопку. — Ник, возьми Луи за руку и расслабься. Старайся не шевелиться. Элайджа в последний раз прочитал несколько нужных строк и отложил книгу. Становилось жарковато. Вытащил из кармана небольшой ножик, полоснул лезвием по ладони и оставил нож в руке, чтобы рана не заживала. — Начнём? — все одновременно кивнули. — Отлично.