Алая истина

На улице бушевал самый настоящий ураган. Ветер завывал и бился об окна и словно старался прорваться внутрь и вынести меня наружу. Было такое чувство, будто я не была за пределами дома минимум года три. И так хотелось выйти и просто постоять под пронизывающими порывами ветра, подставить лицо ледяным каплям. Небо было практически чёрным, хотя было всего два часа дня. Иногда тучи освещались разрядами молний, но потом снова потухали и опять нагоняли панику. Я попыталась встать и подойти к окну, чтобы хоть на минутку его приоткрыть, вдохнуть свежий воздух. Но в дверях, как назло, появился Ник с подносом наперевес. Он возмущённо прикрикнул на меня и решительно подошёл. — Зачем встаёшь? Тебе что-то нужно? — он поставил поднос, полный тарелок, на тумбочку и сел рядом. Потрогал мои щёки, лоб, губы, ключицы, хотел перейти к груди, но получил по рукам. — Температура вроде в норме. Но давай померим. — Не нужно, Ник, — взяла его за руку и прижала её к губам. Он немного расслабился. — Просто хотела подойти к окошку. Немножко подышать. — Ты сдурела? — возмущению моего гибрида не было предела. Я улыбнулась и сильнее сжала его руку. — Хочешь заболеть? — Никлаус был больше похож на курицу-наседку, чем на опасного гибрида, для которого убить проще, чем почистить зубы. Но я всё равно не могла насмотреться на него, мне всё время хотелось быть рядом с ним. Была б моя воля, я бы приклеилась к нему и ходила везде следом. — Не вставай. Лучше зови меня, я принесу всё, что нужно. — А ты отнесёшь меня на улицу? Хочу подышать. — Нет. Тебе нельзя. У тебя постельный режим. Врачи застряли где-то и доедут только к утру. Они проконсультировали меня по телефону, — Ник подложил под мою спину подушки, заставил сесть и откинуться на них. Ещё несколько минут устраивал меня, укутывал ноги в одеяло и убирал с лица волосы. Я же чувствовала себя куклой, которая ничего не может сделать сама. — Постельный режим, тёплая жидкая еда, тепло и много воды. — Я не буду кашу, — сложила руки на груди. — Будешь-будешь, — он поудобнее уселся, взял в руки глубокую тарелку с ложкой. — Она вкусная, я пробовал. — Не буду я, — увернулась от ложки. Никлаус нахмурился и снова попытался всунуть кашу мне в рот. Глаза гибрида засверкали золотым. — Ешь, — жёстко приказал он, видимо, пытаясь припугнуть. Но мы уже пуганные и больше не боимся больших и страшных волков. Я прекрасно знала, что он мне ничего не сделает, даже не укусит из-за моего состояния. — Котёнок, я прошу, съешь кашу, — я сжала губы и покачала головой. Никлаус тихо зарычал – ему никогда не хватало терпения на уговоры. — Я не хочу тебя заставлять. — Не заставляй, я не люблю кашу, особенно овсяную. Я люблю хлопья. — Тебе нельзя хлопья. — Я только вышла из комы. Я хочу хлопья с молоком и бургер. — Тебе нельзя сейчас такое, — терпеливо объяснял Ник, всё ещё держа навесу ложку. Я видела, как он злится, но ничего не могла с собой поделать. Ну вот не переношу я кашу! — Тебе можно только кашу. Воду. Всё, — я покачала головой. — А хочешь суп-пюре? — я радостно закивала. — Тогда съешь кашу, а через два часа, когда будет нужно есть во второй раз, я принесу тебе суп. Хорошо? — Так не… — но не успела я договорить, как меня схватили за челюсть, нажатием заставили открыть рот и положили в него ложку. Ложку с омерзительной кашей на воде со щепоткой сахара, который почти не чувствовался. Я, конечно, прожевала и проглотила всё, но неприятный осадок остался. Обиженно посмотрела на Ника. — Так нужно. Давай ещё ложечку, — и он набрал новую порцию страданий из тарелки. Я фыркнула, скатилась вниз по подушкам, улеглась, отвернулась и зарылась в кровати, чтобы больше никто не смог силой открыть мне рот. — Луи-и-и, — пропел он, но я молча укрылась одеялом. Во рту всё ещё чувствовался неприятный кисловатый вкус. — Давай, родная, ещё одну ложку, — Ник гладил меня по спине и плечам, заставляя мурашки прыгать по всему телу. — Давай, а то остынет. Повернись ко мне. — Я повернусь, только когда ты принесёшь мне бургер. — Я не могу это сделать, — Никлаус раздражённо вздохнул. — Ты ведёшь себя как маленький ребёнок. — А ты как злой дядька. Я слышала, как он начал дышать, применяя технику успокоения, которую я посоветовала ему использовать вместо убийства невинных людей. Замер на секунду, видимо, считая до десяти, а потом выдохнул. Но я всё равно не повернулась. — Тебе нужно поесть. Посмотри, как ты похудела. Начинать нужно именно с каши, так сказал врач. Лучший врач страны, Луи. Поэтому повернись и ешь! — услышала, как звякнула ложка о тарелку. Фу-фу-фу! — Я поняла! — всё ещё отказываясь поворачиваться. — Ты не хочешь кормить меня бургером, потому что я толстая? Наверное, ты даже рад, что я впала в кому. Похудела, — на глазах навернулись слёзы. Я понимала, что несу откровенную чушь, но стало так обидно. У меня всегда были проблемы с принятием собственного тела… Мне вообще нельзя ничего говорить! Я эмоционально нестабильна! — Что за глупости ты городишь? — уже совсем разозлённый Никлаус со стуком поставил тарелку на поднос и встал. Мне стало грустно. Вот теперь он уйдёт и останусь я одна… На глазах снова появились слёзы. Никлаус встал у подножия кровати и затих на несколько секунд. Потом вздохнул, схватил замотанную в одеяло меня за ноги и притянул к себе, подхватил на руки и понёс к креслу. Сел сам и усадил меня на колени. Я не могла пошевелить ни ногами, ни руками, поэтому просто спрятала голову в коконе. Меня начали гладить по ногам и спине. — Ты никогда не была толстой. У тебя прекрасная фигура, для меня нет ничего идеальнее на всём свете. — Правда? — я заинтересованно высунулась из укрытия и увидела серьёзные голубые глаза. Прильнула к мужчине, положив голову ему на плечо. Закралась, конечно, мысль о том, что он привирает, но мне всё равно было приятно. — Конечно, правда, — вздохнул он и поцеловал меня в лоб. — Я пытаюсь всунуть в тебя кашу не для того, чтобы ты страдала. Врач сказал, что тебе нельзя пока что есть тяжёлую твёрдую пищу. Восстановление после комы будет сложным, ведь я не могу просто дать тебе свою кровь. Ты на неё не реагируешь, — длинные пальцы успокаивающе гладили меня по волосам. — Твой организм ослаблен. Мне сказали, что ты ещё в очень хорошем состоянии, бывает намного хуже. — Но каша противная… Никлаус замолчал на несколько минут, а я не решалась издать и звука, потому что не хотела прерывать мыслительный процесс в голове у мужчины. Он машинально поглаживал меня по руке и смотрел на камин. Я тоже посмотрела на него. Нужно будет разжечь, а потом Ник мне почитает. Люблю слушать его голос, хотя иногда и не понимаю книг, что он читает. — Мне вот интересно, — вдруг подал голос Ник, я вздрогнула и подняла взгляд на него. — Куда тебе ребёнок, если ты сама ещё как ребёнок? — Мне? А ты его не собираешься воспитывать? Я буду матерью-одиночкой? — я знала, что он не это имел ввиду, но поиздеваться над ним было за радость. Мои эмоции били ключом, я вообще не понимала, куда их девать. — Вот так и знай – я обдеру тебя до нитки. Всю свою вечность будешь алименты платить. Я замолчала. — Выдохлась? — Никлаус быстро размотал меня, вытащил из одеяла и усадил обратно. Он гладил меня по голове, по плечам, по спине. Я начала успокаиваться. — Можешь даже и не надеяться, что когда-нибудь сможешь убежать от меня. Особенно с моим ребёнком. Я найду тебя даже под землёй. Я умею это делать, поверь, — я вздохнула, обняла Ника за шею и прижалась к нему. Мне так нравилось чувствовать его рядом с собой, слушать, как его голос отражается эхом в груди. Я почти не различала слов и не придавала никакого значения смыслу. Было просто приятно осознавать, что он держит в объятиях именно меня. — Прости, не знаю, что происходит. Наверное, слишком долго спала, мне нужно прогуляться. — Можешь погулять по комнате. Я могу приоткрыть окно. — А на улицу? — Нет. Нельзя, — упрямо сказал Ник. — Ещё не хватало, чтобы ты заболела. И посмотри, что там творится. Я подняла голову и взглянула на окно. Там, пригибая деревья к земле, бушевал ураган. Моё сердце затрепетало, а дыхание замерло. Сверкнула молния, а за ней послышался раскат грома, он заставил меня задрожать. Снова сверкнула молния. И тут всё вокруг померкло, словно кто-то просто щёлкнул выключателем у меня в голове. Я вскрикнула. Ник сжал меня в объятиях. — Ник, я ослепла! — Не волнуйся, котёнок, просто свет отключился из-за грозы. Позволь мне посмотреть, что можно с этим сделать, — он встал вместе со мной, уложил меня на кровать и укрыл одеялом. — Я сейчас вернусь, — мне вручили плюшевого медведя. Никлаус исчез, оставив после себя только слабое дуновение ветерка. Я наконец-то привыкла к темноте и теперь просто смотрела в окно на сверкающую молнию, которая вспышками освещала тёмные деревья, гнущиеся к земле. Мне всегда нравилось наблюдать за грозой. Да и гулять под дождём тоже. Жаль только, что Ник не разрешает выходить… Я замерла и оглянулась. Дверь была закрыта, цветочек, который Никлаус выращивал для меня, мирно стоял на тумбочке. Никого, кроме меня, в комнате не было. Я тихо встала и на цыпочках, словно меня кто-то мог услышать за этим грохотом на улице, подошла к окну. Повернула ручку, и оно сразу же само распахнулось. Ветер обнял моё тело ледяными мокрыми руками. Я задрожала, пытаясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха. До этого момента я даже не понимала, насколько сильно скучала по миру снаружи. Я глубоко дышала и уже почти полностью промокла. Дождевая вода стекала по лицу, шее, ногам. Она пропитала моё домашнее платье, и теперь ткань неприятно липла к телу. Но я просто не могла пересилить себя и закрыть окно, не могла надышаться. По коже бежали мурашки, а вот сердце умиротворённо билось. — Луи! — гневный возглас Ника и закрытое окно. Передо мной, словно из ниоткуда, вырос большой и страшный вампир. Я лишь мило улыбнулась и пожала плечами. — Луи! — снова взвыл он. — Какого чёрта? — я видела его горящие золотые глаза. Очень-очень красивые глаза. — Ник, — пролепетала я, улыбаясь. Мне всё ещё было хорошо. — Ни-и-ик, — приблизилась к нему и провела руками по сильной груди. Она часто вздымалась от злости гибрида. Никлаус схватил меня за воротник, словно хотел поднять и встряхнуть, но лишь дёрнул ткань в разные стороны и разорвал платье аж до пояса. Потом дорвал до конца. Тряпки, в которые превратилось моё платье, полетели на подоконник. Меня саму подняли и унесли на кровать. Никлаус отошёл, сложил руки на груди и угрюмо посмотрел на меня. Даже во полутьме я чувствовала его недобрый взгляд, поэтому забралась на постель с ногами и стала ждать того, что будет дальше. Ник стоял неподвижно несколько минут, потом развернулся и направился к камину. Закинул в него поленья, которые лежали аккуратной стопкой рядом, залил их горючей жидкостью. Зажёг спичку, несколько секунд посмотрел, как она горит, а потом бросил в камин. Огонь тут же ярко заполыхал, осветив комнату мягким оранжевым светом. Никлаус выпрямился и повернулся ко мне. Начал медленно подходить и вскоре нависал надо мной, словно коршун. — Помнишь, что было, когда ты меня не послушалась? — обманчиво ласково проворковал он. Я вспыхнула, и то место, по которому он меня наказывал, тоже вспыхнуло. — Не слышу ответа, — я кивнула. — Не слышу. — Помню, — сглотнула, наблюдая за тем, как длинные музыкальные пальцы тянутся к моему лицу. Они коснулись щеки и нежно погладили кожу. Я тут же отозвалась на прикосновение, всё внутри сжалось от переполняющих меня чувств. — Я хотела подышать… — Подышала? — его пальцы медленно двинулись к моим волосам, а потом и к затылку. Я кивнула и вздрогнула, когда он сжал мои волосы и запрокинул голову, чтобы я смотрела прямо в его лицо. — И как? — Мне понравилось. — Правда? — я закивала. — Как интересно. Но ты, наверное, забыла, что я не разрешал тебе открывать окно и стоять полуголой на холоде, — я молчала, совершенно не прикрывая нагое тело. — Так что, котёнок, сама повернёшься или мне тебя перевернуть? — Ну, Ник, — я встала поднялась на ноги на кровати и приблизилась к мужчине, тот всё ещё стоял на полу и теперь утыкался лицом прямо мне в грудь. — Мне было так хорошо… — Ты вся холодная, — прохрипел он, трогая мой (теперь уже более плоский, чем был раньше) живот. Никлаус вскинул голову. — Ты что сейчас делаешь? Пытаешься соблазнить меня? — Не получается? — невинно поинтересовалась я, хотя прекрасно знала этот взгляд и то, о чём он говорил. — Нельзя так. Я в возрасте, у меня больное сердце, — Ник схватил меня за тали и вдруг сдёрнул меня с кровати. Я упала бы, если бы он не придержал и не заставил меня обнять его талию ногами. Я сама поцеловала его. Так, как никогда не целовала, вкладывая всю свою любовь, всё, что я чувствую к этому мужчине. Он сначала опешил и замер, а потом ответил на поцелуй. Он покусывал мои губы, а потом зализывал укусы. Я на секунду отстранилась, чтобы отдышаться, а потом снова прильнула к его губам. — Ладно, — выдохнул Ник. — Потом получишь. Он аккуратно положил меня на кровать, а потом навис надо мною. Мы были очень близко друг к другу, но мне хотелось быть ещё ближе. Мне хотелось слиться с ним, прирасти кожей, чтобы никогда-никогда не отпускать его от себя. Ник уткнулся носом мне в шею и глубоко вдохнул. Горячие губы коснулись нежной кожи, а затем клыки немного оцарапали её, но не проткнули, как обычно. — Я люблю тебя, — прошептала я, чувствуя всю силу его желания. Знакомое чувство поселилось внизу живота, я начала судорожно расстёгивать его рубашку. — Люблю тебя, — Никлаус опять поцеловал меня и с силой вжал в себя так, что мои кости захрустели.

***

Яркий свет ослепил меня, заставил зажмуриться. Я выставил вперёд руку, чтобы загородить источник. Мне не было ни холодно, ни жарко. Ни больно, ни приятно. Я будто просто была. Или меня не было? Наконец-то я смогла проморгаться – теперь свет не так слепил. Вокруг светло, голубое небо, зелёная-презелёная трава и тоненькая речка, бегущая через поле. Я огляделась. За мной рос огромный раскидистый дуб. Он, словно старый друг, потянул ко мне свои ветви. Я улыбнулась и наклонила голову, любуясь изумрудными листьями, которые тянулись к земле под тяжестью капель. — Мам? — знакомый голос заставил замереть. Я резко повернулась. Рядом с ручьём, с венком в руке, стоял мой Том. Он мило улыбался и так был похож на Ника, что в груди защемило. Всё те же голубые, словно ясное небо, глаза и светлые кудри, непослушно падающие на лоб. Улыбнулась в ответ. — А что ты тут делаешь? Мы же только-только расстались, — он подошёл ближе, но не вплотную, давая мне пространство. — Да вот соскучилась по тебе, — пожала плечами, не зная, что ещё сказать. Том нахмурился и наклонил голову. Я протянула ему руку. — Пойдёшь со мной? — Что? — венок полетел на траву. Том непонимающе уставился на мою руку. — Так быстро? Я думал, что ты минимум лет пять будешь думать. — Если честно, я тоже так думала. Но… — посмотрела на чистое небо. — Получилось так, как получилось. Я просто чувствую, что не смогу без тебя так долго, — я смотрела на парня и чувствовала дрожащую нежность в груди. Он стоял там такой растерянный. Был совсем близко, стоило только сделать шаг. — Ты уверена? — Нет. — Будет непросто. — Знаю. — Но руку не опустишь? — Нет. Я и правда не опустила её и всё ждала, что он возьмётся за меня. Том кивнул, светло улыбнулся, показывая белые острые клыки, и схватил мою ладонь. Кожа вдруг заполыхала, словно меня окунули в горячую воду, а потом стала ледяной, будто меня бросили в снег. Том приблизился ко мне и обнял. Сильно прижал к себе. — Увидимся на той стороне, мама. И мир вокруг меня померк. Я вздрогнула и проснулась. Всё тело охватила приятная истома. Я потянулась и наткнулась на виноватый взгляд гибрида. Прищурилась. Мы оба понимали, что никакой вины он не чувствовал. У моих вампиров вообще совести нет! — Я тебя разбудил? — совершенно невинно поинтересовался он и опять оказался сверху. Чмокнул меня в нос и улыбнулся, когда я хихикнула. — Опять? — я посмотрела в окно. Там всё ещё был шторм. Дождь громко барабанил по окнам. — Я больше не могу… — Неужели? А не ты ли после таких слов просишь ещё? — я почувствовала, как мои щёки горят. — Не я. — Правда? — Да, — я обняла Ника за шею и поцеловала его. — Мне кажется, в тебе что-то изменилось, — Ник втянул мой запах у шеи. — Не могу понять… — я лишь улыбнулась и погладила его кудряшки. В камине трещал огонь и иногда игрался с искрами. Электричество ещё не вернули, но мне и не хотелось этого, ведь тогда этот волшебный момент мог бы закончиться. На коже сверкала испарина, а в животе всё порхали бабочки. Мне было так хорошо, как не было никогда в жизни. Я упоённо смотрела в золотые глаза и не могла поверить. Неужели он только мой?