Не надо что-то в ком-то исправлять. Родился человек таким, как есть. И надо бы давно уже понять - Коль вкус не нравится — то можешь и не есть.
К тому времени, как Тэхен добрался до нужного дома, он уже, казалось, успел вспомнить все молитвы, которые только существовали на свете. Он боялся за Чонгука так, как, наверное, не боялся ни за кого в жизни. Вдруг отец опять выпил, покалечил… Тэхен встряхнул голову, отгоняя плохие мысли. Чонгук жил не в высотном доме, и даже не в жилом комплексе, как Тэхен, у него был свой собственный домик, прямо как в пригороде. Он был не так велик, но обладал особым шармом. Был похож на дом из какой-нибудь древней эпохи. Поднявшись по ступенькам на веранду, где над дверью лениво горела единственная лампочка, Тэхен перевел дыхание: - Давай же, Чонгук… Он ударяет в дверь ровно три раза, и спустя несколько секунд никто не отзывается. Тэхен намеревается постучать ещё столько же, но после четвертого удара замечает, что дверь открыта. Самые плохие думы посещают тэхенову голову – грабеж, убийство. Вместе с этим приходит осознание полнейшего абсурда этой мысли, затем – надежда, что это действительно абсурд. Толкнув дверь и переступив порог, Тэхен окунается в темноту. Лишь свет с улицы, проникающий через открытые жалюзи, мог осветить комнату. Это обычный дом, с обычной мебелью и светлой окраской стен. Дом прибран, и всё в нём лежит и стоит на своих местах, но Тэхен вряд ли мог бы назвать его уютным. Словно все вещи стояли на этих же местах, когда дом был куплен, и никто так не сдвинул их с мертвой точки. Всё выглядело как-то уныло и безжизненно. Тэхену в голову вдруг пришла мысль, что неудивительно, что Чонгук ведет себя так, проживая в таком доме. Впервые встретившись с доктором, Чон был под стать своей окружающей среде – такой же унылый и безжизненный. Пройдя немного вперёд и закрыв за собой дверь, Ким оказывается в гостиной. Слева он видит арку, видимо, ведущую в кухню, потому что был заметен свет, узкий и неяркий, который, видимо, оповещал о том, что холодильник работает. По левую сторону стоят две двери, одна из которых приоткрыта, и из которой сочится теплый свет. - Чонгук? – шепчет Тэхен, прекрасно зная, что его не услышат. Доктор Ким решительно шагает по направлению к свету, и когда открывает дверь, перед ним предстаёт совсем другая картина, нежели в гостиной: комната, увешенная разными плакатами и картинами, заставленная мебелью, мягкой и твердой, исполненная в кофейно-бежевых тонах. Если это спальня Чонгука, то каков вариант что это - олицетворение его внутреннего мира, светлого и уютного, готового принять любого, кто только пожелает туда проникнуть, заточенного в один большой мертвый дом? Чонгук тоже заточен? Двуспальная кровать, комод с зеркалом, чертежный стол и ещё много всякой всячины. Пробежав глазами по всей комнате, он нашел Чонгука, сидящего за мольбертом и рисующим какой-то пейзаж. Чонгук сидел полубоком к двери, и поначалу не замечал Тэхена. В руках он держал палитру, иногда проводя по ней кистью. Чон был одет в какую-то белую, видимо, старую и рабочую рубашку, потому что она вся была в пятнах краски. Руки Чонгука тоже покрывала краска, и весь этот образ казался каким-то сказочным, слишком идеальным. Ким Тэхен с минуту любовался этим зрелищем, не смея прервать сей процесс и оторваться от созерцания этого. Брюнет тщательно вырисовывал каждый мазок, отдавая, кажется, всю свою любовь этим узорам. Но как только Тэхен убедился, что вот он - Чонгук, живой и здоровый, им вдруг овладела злость и обида. - Чон Чонгук, какого хрена! – голос Тэхена эхом разнесся по всему дому, и от такой неожиданности Чонгук выронил из рук кисть и палитру. Увидев в дверях Тэхена, промокшего и уставшего, смотрящего на Чонгука грозным взглядом, на темноволосого снизошло озарение. Чонгук встал и виновато взглянул на доктора. «Прости», - показал он, искренне раскаиваясь. Тэхен тяжелыми шагами направился к Чонгуку, и тот почему-то испугался. Он ещё несколько раз показал «прости», прежде чем Тэхен подошёл к нему в плотную и обнял, обвив шею замерзшими руками. Чонгук застыл, не зная, что делать – обнять в ответ, или остаться в этом же положении? Он находит компромисс: Чонгук мягко и осторожно кладет руки на спину Тэхена. - Не заставляй меня больше так нервничать, прошу тебя. Я беспокоюсь о тебе, - произнес Ким, уткнувшись в плечо Чона. От этих слов у Чонгука вдруг стало тепло на душе. Он хотел бы слышать эти слова чаще, потому что ему такого давно никто не говорил. И он хотел бы слышать их именно от Тэхена. Сам Тэхен – сгусток тепла и доброты, света, и с этим светом, греющим до такой степени, что могут появиться ожоги, Чонгуку хочется находиться постоянно. У него в жизни так много темноты. Иногда кажется, что он ничего, кроме неё, не видит. Что он в ней тонет. Ему жизненно необходим свет. Отстранившись, парень с каштановыми волосами исподлобья взглянул на Чонгука: - Чем ты таким важным занимался, что забыл мне написать? – произносит он не без иронии в голосе. « Прости, Тэхен», - снова повторил Чонгук, махая руками. - « Просто у меня появилось вдохновение». Тэхен понял каждый жест, и от этого пришёл в дикий восторг, но виду не подал. Ещё больше его обрадовало то, что Чонгук наконец обратился к нему по имени. Но сам Чонгук осознал свою ошибку и поспешил исправиться: « Я хотел сказать, Доктор Ким…» - Нет-нет. Называй меня Тэхен, мне так больше нравится, - он ласково улыбнулся и хотел провести рукой по темным шелковистым волосам, но почти сразу её отдернул. Что с ним такое? – Говоришь, вдохновение появилось? Чонгук не обратил внимание на то, что Тэхен понял каждый его жест, и продолжил разговаривать на своем языке: «Тэхен, у меня первые за долгое время появилось вдохновение». Глаза Чонгука заискрились, стали какими-то по-детски счастливыми, и Тэхен был рад этим новшествам. Он тщательно старался зажечь хоть какой-то, пусть и быстро угасающий, огонь. Но, кажется, Чонгук сумел сам найти спички. Но Тэхен даже и подумать не мог, что он окажется этим самым вдохновением. - Покажешь? – игриво улыбнулся Ким. Чонгук оглянулся назад, на мольберт. Сделав пару шагов по направлению к нему, он взял в руки полотно и перевернул его, показав Тэхену обратную сторону холста. « Покажу, когда закончу». - Жду с нетерпением.***
- Чонгук, может, я все-таки пойду? Время уже позднее, - Тэхен сидит за столом в небольшой кухне, куда его гостеприимно приволок Чонгук. Ему было очень неловко, но он, если честно, мало этому сопротивлялся. Слишком мало. Хозяин дома отрицательно мотает головой и улыбается. « Отец утром уехал в командировку, оказывается. Его не будет около двух недель», - читает Тэхен с листа, который протянул ему Чонгук. Садясь за стол напротив гостя, Чонгук аккуратно забирает бумагу из тэхеновых рук и снова начинает что-то писать. Снова эта резкая манера письма, но в этот раз она не кажется враждебной. « Вообще, я хотел попросить вас (зачеркнуто) тебя, чтобы ты остался на ночь. Я не люблю оставаться один. Но если ты откажешь, я пойму». - С удовольствием составлю тебе компанию, - отвечает он. Чонгук улыбается и благодарно кивает. Затем поднимается на ноги он идёт к холодильнику и, не спрашивая, начинает выуживать из него всякую всячину, видимо, желая приготовить ужин. И Тэхену здесь не нужны слова и жесты, чтобы прочувствовать заботу. Чувствовать, что всё это делается исключительно для него. Он завороженно глядит, как Чонгук режет овощи одни за другими, и понимает, что в жизни можно вечно смотреть на три вещи: как Чонгук готовит, как Чонгук рисует, и как Чонгук разговаривает на языке жестов.