Неожиданность / Unexpected

      Бен встретил Рей в комнате ожидания в одной из лучших больниц Челси. Быстро вручил ей новенькое заламинированное свидетельство о страховке и промямлил что-то в оправдание за опоздание. Их пригласили в смотровую почти сразу, стоило им подойти. Медсестра прощебетала Рей, что нужно переодеться в халат для гинекологического осмотра, и оставила их с Беном наедине, отрезав тому путь к отступлению.              Стоило медсестре выйти, как Рей прижала к груди голубой шершавый халат и с беспокойством взглянула на Бена.              — Я не буду подглядывать, — он отвернулся к стене, — обещаю.              Бен стал рассматривать плакаты. На них была изображена утроба матери с эмбрионом внутри — с первого по последний месяц. Он нашёл второй месяц и внимательно изучил его. На таком сроке плод был совсем крошечный, скрюченный, по размеру не больше фасолинки, в ещё плоском животе матери.              — Они всё ещё такие маленькие.              — Прошу прощения? — прошипела Рей. — Чтоб ты знал, за прошедший месяц моя грудь увеличилась на целый размер.              — Да господи, я про детей! Дети маленькие. На втором месяце беременности, — Бен повернулся, понял, что она была голая, и тут же уставился в потолок. — Я не имел в виду твою грудь. Да я даже на неё не смотрел.              — Ты только что посмотрел.              — Я ничего не видел, — соврал Бен, скрестив руки на груди. Он сосредоточился на галечной плитке на потолке и рассеянно подумал, нет ли там асбеста. — И не будь такой обидчивой. Твоя грудь вполне себе ничего.              — Болван. Ты же сказал, что не смотрел, — Бен расценил это как обиду на его «вполне себе ничего», а не на сам факт того, что он мельком увидел её грудь.              — Один раз я всё же видел, — убедившись, что опасность миновала, Бен взглянул на Рей. — Ну, помнишь, в тот раз, когда ты от меня забеременела.              Та нахмурилась и покраснела, но дверь в смотровую открылась прежде, чем она успела что-то ответить.              Акушером-гинекологом, которого они выбрали после нескольких дней споров, стала миниатюрная женщина лет шестидесяти по имени доктор Каната. Она поздоровалась, обратившись к ним как к мистеру и миссис Соло, и осталась совершенно невозмутимой, когда Рей поспешила уточнить: «Он мне не муж».              — Ну мы же в двадцать первом веке живём, что в этом такого? — мягко ответила доктор Каната. Поправив огромные очки на носу, она села на низкий стул и начала задавать Бену и Рей кучу вопросов.              Были ли у неё заболевания, передающиеся половым путём? А у него? Это её первая беременность? Регулярный ли у неё цикл? Когда началась её последняя менструация? Принимала ли она какие-то препараты? Есть ли аллергия? Были ли психические расстройства? Что насчёт курения? Алкоголизма?              От этого бесконечного потока вопросов у Бена закружилась голова. Всякий раз, когда он отвечал на вопрос, адресованный ему, он добавлял «хм-м…» или «эээ…» Рей тоже была перегружена информацией. Иногда она смущённо поглядывала на него, прежде чем отвечать. Бен осознал, что за последние полчаса узнал о ней больше, чем за всё предшествующее время. Это немного заставило его почувствовать себя виноватым и вспомнить определение, которое Рей дала себе во время их первой попытки обсудить будущее — ночью, в его квартире. «Инкубатор».              — Утреннее недомогание?              — Тошнит, — скривилась Рей, — постоянно. Где-то до одиннадцати утра.              — Усталость, боль в пояснице, частое мочеиспускание?              — Да, да и ещё раз да, — Рей с облегчением вздохнула, словно наконец-то смогла выговориться кому-то, кому было не всё равно. Бену пришло в голову, что он ни разу не спрашивал её об этом. — И я чувствую себя очень уставшей. Постоянно.              — Во время первого триместра следует больше отдыхать. Отпроситесь с работы на пару дней, если можете. Сейчас тяжело, но потом станет легче.              Бен бросил в её сторону взгляд из серии «Я же говорил». Она нахмурилась.              — Всё нормально. Друг подменяет меня, когда я прошу, помогает со всякими поручениями на работе. Он замечательный.              Бен решил, что последние два слова предназначались ему. Он скосил взгляд в её сторону, намереваясь спросить, что это ещё за друг такой, но не стал. Этот вопрос окончательно бы дал понять доктору Каната, что они с Рей едва знакомы, и одна только мысль об этом ему была оскорбительна и постыдна.              — Генетические аномалии, задержки в развитии, врождённые заболевания? У вас или у кого-то из родственников?              — Нет, — Бену не нужно было долго думать, ведь он был единственным ребёнком в семье; его мать и отец — тоже. Он взглянул на Рей, подумав, сколько родственников она мысленно должна пересчитать, прежде чем ответить врачу.              — Эмм… — Рей слегка покраснела. — Я не знаю. Я ничего не знаю о своих биологических родителях.              — Думаете, из-за этого стоит провести генетический анализ? — вмешался Бен.              Доктор Каната качнулась взад-вперёд на стуле.              — Я отдала в лабораторию мазок и кровь на анализ, но если никаких проблем не обнаружится, я бы не рекомендовала амниоцентез. При проведении этой процедуры есть риск выкидыша — примерно два процента.              — Тогда я не хочу, — Бен не знал, откуда была такая уверенность, учитывая, что он сам поднял этот вопрос.              — Я… Я хочу, — голос Рей звучал не так уверенно. Она прикусила губу. — Я бы хотела знать, что что-то может пойти не так, раз понятия не имею, чем болели мои родственники.              — Разве это имеет значение? Разве это хоть что-то изменит? — Бен прислонился к спинке своего неудобного пластикового стула, скрестив руки на груди.              — Может быть, — признала она, избегая его взгляд и теребя в руках край завязочки на халате.              Чувствуя, что в воздухе висит напряжение, доктор Каната прочистила горло:              — Торопиться некуда. Мы не сможем провести этот анализ в ближайшие семь недель, что бы вы ни решили, — она взглянула на них по очереди, — вместе.              — Вы правы, — сдалась Рей. Бен подумал: «Хорошо», ему не хотелось сейчас ругаться ещё и из-за этого. Пусть лучше зовёт его придурком с манией тотального контроля.              — Итак, — доктор Каната повернулась к ним, — готовы перейти к самому интересному?              Рей опустилась на спинку гинекологического кресла, явно чувствуя себя неловко, и Бену вдруг подумалось, стоит ли сочинить отговорку и смыться из смотровой? Он уже чуть приподнялся на стуле, но врач успела развязать узлы на халате Рей и распахнула его. Стул противно скрипнул, стоило Бену шмыгнуть на место.              Он заметил, что её грудь и впрямь стала больше, пусть он и старался думать только о деле. В этой маленькой комнатке было прохладно, и бугорки её сосков приподнимались под тканью халата. Это ужасно напомнило Бену один эпизод — и у него пересохло в горле.              

***

             Бен легонько потянул лямку её платья, проверив, получится ли снять его, не расстёгивая. Вышло. Он опустил левую бретельку и обнажил грудь девушки. Было слишком темно, чтобы разглядеть, но когда он коснулся рукой её кожи — почувствовал бугорок, выступивший из-за холодного ночного воздуха. Его ладонь была достаточно большой, чтобы накрыть её левую грудь полностью и жадно сжать, но он сдержался и медленно провёл большим пальцем под упругим холмиком её груди.              Вторую бретельку девушка опустила сама. Её чёрное платье окутало талию, чуть ниже его рук, цепко державших её между своим телом и холодной стеной.              Бен оторвал руку от её груди, вызвав вздох неодобрения, и опёрся ладонью на кирпичную стену. Он подался вперёд, прижимаясь к ней своими бёдрами, и опустил голову к ложбинке между грудей. Девушка приятно пахла. Он мог попробовать на вкус солёную капельку её пота, чувствовал губами биение её сердца.              

***

             — Ай! — вздрогнула Рей, когда пальцы врача в латексных перчатках коснулись её груди. — Простите. Больно.              — Слышали? — доктор Каната взглянула на Бена. — И вам следует быть нежнее.              Рей отвернулась, густо покраснев. Бен задался вопросом, что бы она подумала, узнав, где только что витали его мысли. Он уставился в пол — чтобы лишний раз не ставить её в неловкое положение и заодно избежать новых неуместных воспоминаний. Бен даже не понял — он просто вспомнил об этом или представил в деталях? Так или иначе, это казалось ему неправильным.              Доктор Каната не предлагала Бену покинуть их перед началом гинекологического осмотра. Он сидел ближе к спинке кресла Рей, благодаря высшие силы за то, что их от врача отделяла перегородка из простыни, и он точно не мог ничего увидеть. Бен сложил руки в замок и пялился на них, пока доктор Каната не вышла из смотровой, чтобы дать Рей время переодеться, и Бен с облегчением поднял глаза.              — Ты уверен, что и впрямь хочешь приходить на каждый осмотр? — Рей сидела, положив руки на предплечья, будто защищаясь.              — Тебя и впрямь тошнит каждое утро? — он проигнорировал её вопрос.              Она презрительно на него взглянула.              — Да.              — И собираешься продолжать работать?              — Я беременна, а не при смерти, — усмехнулась Рей. — Отвернись. Всё равно мой друг Финн часто меня подменяет. Он потрясающий. Может примчаться посреди ночи с клубничным мороженым, если я попрошу, и всё такое.              — Знаешь, могла бы и мне позвонить, — это прозвучало будто с обидой, к неудовольствию самого Бена.              — Зачем? Просить тебя потратить два часа на дорогу до Харлема, чтобы привезти мне мороженое и подержать волосы, пока я блюю в туалете?              Бен не мог скрыть раздражение — её тон начинал выводить его из себя.              — Ты просто голодная, или это гормоны? Я просидел здесь с тобой всего два часа, а ты ведёшь себя так, будто я опять в чём-то виноват.              — Я тебя сюда не приглашала, — Рей перестала шелестеть одеждой, и Бен повернулся. Она была мрачнее тучи. — Идём.              

***

             Водитель Бена подбросил Рей домой, прежде чем отвезти его в офис. Они сидели вместе на заднем сидении, в абсолютной тишине, оба слишком гордые, чтобы выяснять отношения при постороннем человеке. Когда машина остановилась, Бен проигнорировал все возражения Рей и поднялся с ней на пятый этаж в её квартиру.              — Как ты вообще собираешься уместить здесь кроватку? — Бен стоял в центре комнаты, раскинув руки в стороны. — Я почти дотягиваюсь до двух противоположных стен сразу.              — Сама разберусь, — бросила она, разматывая шарф.              — Значит, ты и не думала о переезде.              — Нет, — прищурилась Рей. — Я сказала: сама разберусь.              — У меня иногда такое чувство, что один я серьёзно ко всему отношусь, — тембр собственного голоса напомнил Бену отцовский, когда тот злился на мать. — Я один всё планирую, а ты ставишь мне палки в колёса на каждом шагу. И не потому, что ты и впрямь не согласна, а потому что тебе нравится быть стервой.              Рей скомкала шарф и кинула его на диван в другой угол комнаты, едва не попав Бену в голову. Комната была такой маленькой, что нельзя было сказать наверняка, нарочно ли.              — Ах прости, что не выбираю, каким грёбаным цветом покрасить стены в несуществующей детской. Я не планировала этого ребёнка.              — Я тоже, но, в отличие от тебя, я хотя бы не притворяюсь, что ничего не происходит.              Бен встал прямо перед ней, чтобы она и не пыталась его игнорировать.              — Притворяюсь, что ничего не происходит?! — Рей со всей силы ткнула пальцем ему в грудь. — Меня тошнит каждый день, я валюсь с ног от усталости, я совершенно сломлена и бегаю в туалет каждые пять минут. Это всё происходит со мной! А всё, что делаешь ты — швыряешь мне в лицо деньги.              — Нет, — Бен вскинул руками, — это несправедливо, и ты это знаешь. Разговор окончен, — он сделал два шага к двери и потянул за ручку сильнее, чем следовало. — Увидимся на УЗИ на следующей неделе.              

***

             Когда на выходных Бен позвонил Хаксу — тот придумал отговорку. Когда он позвонил Фазме — отговорка была той же. С неудовольствием он признал, что они избегали только его, но никак не друг друга, и выбрался в город один. Когда рядом не было Хакса и Фазмы, он не превращал флирт в игру. Он подцепил первую попавшуюся красотку, сказавшую, что видела его фото в журнале «Форбс», и они поехали к нему.              Сейчас они сидели у него на диване, и она шептала ему что-то о том, что хочет, чтоб он её как следует оттрахал. Идея не особо его вдохновляла — слишком много работы для него одного, а он уже изрядно напился. Вместо этого он положил руки ей на плечи и начал потихоньку на них давить, пока девушка не опустилась перед ним на колени.              На мгновение её лицо вспыхнуло от негодования, но уже через секунду она расстёгивала ремень его брюк. Бен устроился на диване поудобнее и томно вздохнул, не без удовольствия наблюдая, как она спускает с него штаны. С притворным энтузиазмом девушка обхватила губами головку и принялась за дело.              Внезапно его телефон завибрировал в кармане брюк, прямо напротив её щеки. Девушка вздрогнула от неожиданности.              — Извини, — пробормотал Бен и потянулся за мобильником, грубо прервавшим их. Он собирался включить беззвучный режим и позволить девушке продолжить ублажать его, как вдруг увидел, кто ему звонит. — Прости, но я должен ответить.              — Работаешь и по ночам? — обидчиво спросила та, глядя на него снизу вверх.              — Это не по работе, это моя… неважно. Я на минуту.              Бен почти оттолкнул её от своих ног и стал одеваться. Почему-то разговаривать с Рей по телефону, когда у него стояк, а на коленях перед ним стоит девица из клуба, показалось ему неправильным.              — Рей? — он приложил телефон к уху. — Если ты мне звонишь, чтобы я привёз тебе мороженое, богом клянусь, я…              — Бен… — её голос дрожал. Этот тон вмиг заставил его заткнуться, а его сердце — замереть. — Меня увезли в больницу.