***
— Что произошло? — Бен? — Рей привстала на больничной койке. Её лицо было ужасно бледным. — Что произошло? — повторил он, оказавшись подле неё в три шага. — Кто-то оставил детскую кроватку на обочине, где забирают мусор, — Рей едва не начала плакать. — Я хотела поднять её на пятый этаж… и упала. — Господи, блять, боже мой, — Бен сжал кулаки и обошёл кровать. — О чём ты вообще думала?! — Мистер Кеноби, это сейчас не поможет, — в разговор встрял врач, оказавшийся на другом конце приёмной. — Мы не женаты, — огрызнулась Рей. — А… — врач поднял бровь. — Тогда Вам нельзя здесь находиться. — Я отец ребёнка. — Только родственники пациентки мо... — Пусть останется, — прервала его Рей, к удивлению самого Бена. — Я хочу, чтобы он остался. — Хорошо, — врач с подозрением уставился на Бена. — Без криков. Бен окатил его убийственным взглядом и бросился к стулу у больничной койки. Он не собирался кричать — Бен чувствовал, что Рей вот-вот расплачется, и это точно произойдёт, если он продолжит в том же духе, поэтому он сдержался. Когда врач вышел, Рей спросила его, почти шёпотом: — Ты выпил? — Да, — бросил он, — но я не пьян, если ты об этом. Её подбородок дёрнулся. — Может, не следовало звонить. Но во время гинекологического осмотра она как-то дотянулась до его бедра и вцепилась в него пальцами, которые в тот момент показались Бену железными когтями. Бен почти взял её за руку, но одумался — это было бы слишком интимно. — Кровотечения нет, — врач отодвинулся от ног Рей и опустил нижнюю часть её кресла. Бен молчал — казалось, даже не выдохнул. — Давайте проведём ультразвук. Гель, который нанесли на живот Рей, был прозрачным и вязким. Выглядело нелепо на её всё ещё плоском животе. Но когда на экране появилась картинка, Бен увидел — посреди статичного изображения утробы — что-то чёрное, похоже на мешочек, а внутри него — нечто белое, походившее на скрученного слизняка и двигавшееся, пусть и совсем чуть-чуть. — Вот это? — Рей повысила голос, глядя на экран во все глаза. — Это ребёнок? Выглядит как надо? Врач прищурился. У Бена дико пересохло в горле. — Хмм-хмм… — два этих звука, ничего не выражавших, почти убили его. Врач продолжал смотреть на экран и осторожно двигать прибором по животу Рей кругами. Он вытер большую часть геля и приложил к коже доплер, после чего слушал, казалось, целую вечность. Наконец он выпрямился. — Сердцебиение плода в норме. Движения в норме. И кровотечения нет, — врач повернулся. — Ваш ребёнок в порядке. Вам очень повезло. Бен слышал, будто вдалеке, чьи-то сдавленные, хриплые вздохи — вздохи того, кто пытается не расплакаться. Он чувствовал, что ему щиплет глаза. Вздохи становились всё короче и короче, стали походить на отчаянные всхлипы. Пока Рей не обернулась и не взглянула на него — он так и не осознал, что это не она так тяжело дышала. — Бен… — в её взгляде была нежность, которая, он мог поклясться, была материнской нежностью. И вдруг ему стало просто необходимо побыть одному. — Мне нужно… Я сейчас приду, — он чуть не перевернул стул, вставая. Рей не пыталась его остановить, склонив голову и взглянув на свой липкий от геля живот, а потом опять на монитор. Оставшись наедине с собой, в коридоре, Бен зашёл за угол и, закрыв лицо руками, заплакал.***
— Мам?.. — он чувствовал себя шестилеткой, забравшейся на кровать к родителям — нет, к матери — в поисках утешения после чудовищного ночного кошмара. — Бен? — голос матери на другом конце провода звучал сонливо. — Почти час ночи. — Знаю. Мне просто нужно с тобой поговорить. — Тебя арестовали? — с подозрением спросила она. Должно быть, она сейчас была в Хамптонсе, наслаждалась там последними тёплыми деньками, пока зима не вынудила её вернуться на Манхэттен. Бен представил её сидящей на кровати, с включённой лампой на тумбочке, готовой в любой момент сорваться с места и примчаться к нему на помощь. Такое случалось дважды, когда он учился в университете. — Нет, — он бы, наверное, даже рассмеялся, если бы не плакал за минуту до этого. — Просто хотел услышать твой голос. — Ты уже давно обходишься без этого. — Сейчас в моей жизни очень много всего происходит, — Бен тяжело вздохнул. Мать ждала, когда он продолжит, но он молчал. Тогда она осторожно спросила: — Хочешь поделиться со мной? Отчасти он хотел. Его мать могла найти выход из любой ситуации. Не всегда могла найти правильные слова — на самом деле, почти никогда, бестактность Бен унаследовал от неё — но она была человеком действия. — Возвращайся ко сну, мам. — Ладно, — она колебалась. — Люблю тебя, сынок. — Мам… — Да? — она зевнула. — Когда ты поняла, что любишь меня? С минуту она молчала. — Уверен, что не хочешь объяснить, что происходит? — Просто ответь. Она ненадолго задумалась, лишь на мгновение, после чего сказала с теплотой — той, что Бен редко слышал в её голосе. — Как только увидела тебя — на ультразвуке.***
Когда Бен вернулся, Рей глядела в потолок, уже переодетая, держа руки на своём плоском животе. Она посмотрела на Бена, нахмурившись. — Всё хорошо? — Ты прокатилась по целому лестничному пролёту. Это я должен спрашивать. Бен знал, что было видно — он плакал. Его глаза покраснели, и ему пришлось умыться холодной водой. Он проигнорировал вопрос. На самом деле, Бен не смущался самого факта, но по определённым причинам он не плакал у неё на глазах. На её губах мелькнула почти мечтательная улыбка. — Я сломала запястье. — Что? — Бен уставился на неё, потом на её руку. Та была перебинтована, и он мог поклясться, что всё было в порядке, когда делали УЗИ. Ведь это была та рука, которой она вцепилась в его бедро. — Я не чувствовала боль, когда увидела, что ребёнок в порядке, — она мягко, забавно усмехнулась. — Но потом адски заболело. — Они дали тебе обезболивающее? — Бен подошёл к стулу у больничной койки и сел — медленно и грузно. — Нет, оставили страдать, — скривилась Рей. — Жить буду. — Рей, ты меня сегодня напугала, — сказал он, глядя на свои сложенные в замок руки. — Знаю, — еле слышно ответила Рей. — Глупо было… Прости. Бен кивнул, медленно. — Тебе нельзя таскать что попало по этим лестницам туда-сюда. — Знаю. Несколько минут они молчали. Рей выглядела виноватой, и Бен решил не упускать возможность. — Мой друг собирается продавать квартиру, — он пошарил в карманах. — Это в Вест-Виллидж. Не такой претенциозный район, как Верхний Ист-Сайд. Считай, что это компромисс. Рей недоверчиво на него взглянула. — Это довольно далеко от Харлема. — Думаю, тебе понравится, — он сделал паузу. — Я бы хотел, чтобы ты рассмотрела этот вариант.***
Когда на следующей неделе Бен привёл Рей к дому, он мог бы сказать, что ей понравилось. Деревья на улице, ведущей к дому, росли по обеим сторонам дороги и образовывали зелёную арку. В трёх кварталах была река Гудзон. Зайдя в квартиру, Рей молча обошла прихожую, внимательно изучала книжные полки, встроенные прямо в стены, глядела на паркетные полы и высокие потолки. — И как тебе? — Бен прошёл следом за ней из кухни в гостиную. — Миленько. Но совсем не похоже на твой стиль, — она взглянула на него и подняла бровь. — Так и есть, — засмеялся Бен. — Я бы поселил тебя в квартире где-нибудь на верхнем этаже, в доме с лифтом и швейцаром. И с мягкими стенами, — она сверкнула глазами, но он знал, что на самом деле она не злится. Он всё лучше и лучше начинал разбираться, когда она действительно злится, а когда лишь протестует ему назло. — Это скорее в твоём стиле, — он прислонился к дверному проёму между кухней и гостиной. — Я прав? — Да, — признала Рей. Она выглянула в окно, во двор. — Я бы там рисовала. Ну, когда рука заживёт. — Отлично, — Бен поглядел на свои ногти и мимоходом добавил, — я уже внёс залог. — Что? — она тут же обернулась. — Я сказала, что тут миленько, а не дала добро, — она повысила голос, и звучал он почти обиженно. — Пожалуйста, только не психуй. — И во сколько это обошлось? — прищурилась она, и это не сулило ничего хорошего. — Это было хорошее вложение, — юлил он. — Сколько? — произнесла Рей почти по слогам. — Одна целая, четыре десятых… — Миллиона? — побледнела она. — И во сколько мне обойдётся аренда? — Рей, я не позволю тебе платить мне за аренду, — Бен старался говорить спокойно, но получалось скорее нервозно. У него были на то причины — её нельзя было волновать, а она уже выглядела так, будто впала в ступор. — Я не твой арендодатель, я твой… — он замолчал. — Я просто хочу, чтобы нам обоим было проще, — она всё ещё и слова не сказала, тогда Бен решил использовать ещё один довод. Он всё так же не желал, чтобы она работала, но должен был уступить хоть в чём-то. — Мой водитель будет возить тебя на работу и обратно. Я знаю, отсюда далеко до… — Меня уволили. — Что? — Я слишком часто бегала в туалет из-за тошноты, — сказала она и подняла перебинтованную руку, — а потом сломала запястье. Знаешь, как медленно и неудобно варить латте одной рукой? — Бен знал, что ему бы следовало посочувствовать, но он не мог даже притвориться, что ему жаль. Он ничего не сказал. Рей шмыгнула носом. — Я собиралась переехать к другу, пока мне не станет лучше. — Переезжай сюда, — Бен пересёк гостиную. — Ты можешь найти работу рядом с домом, если действительно захочешь. Знаешь, сколько дорогущих кофешопов в Вест-Виллидж? Рей тихонько усмехнулась. — Почему ты так сильно хочешь мне помочь? — Это не ради тебя, — безобидная ложь, но отчасти и правда. — Этот дом в миле от моего, и еще ближе к моему офису. Я много работаю, иногда допоздна. Если бы ты жила здесь, я бы смог чаще видеться с ребёнком. Это ради меня — законченного эгоиста. Глаза Рей покраснели. Она отвернулась, медленно прошла по коридору и завернула в одну из спален. Бен последовал за ней. — Рей? Она стояла в центре комнаты, по размеру ничем не уступавшей всей её квартире в Харлеме. Увидев Бена у дверей, она быстро вытерла слёзы рукавом. — Я просто подумала... Можно устроить здесь детскую.