***
– Мистер Соло, – Дофельд Митака, как всегда слегка на нервах, ворвался в его кабинет. – Мистер Сноук на линии. Бен поднял голову и застыл. Мистер Сноук – основатель, президент и главный исполнительный директор корпорации, дочерней компанией которой была «First Order Investments», звонил ему из своего офиса в Лондоне, и, несомненно, не собирался ждать. Бен тут же сказал человеку, с которым говорил по телефону, что перезвонит, и нажал на кнопку. – Да, сэр. – Ты нужен мне в Лондоне, – мистеру Сноуку было не до любезностей. Бен взглянул на календарик у себя на столе. На следующий понедельник был запланирован визит к врачу – тридцать третья неделя. – На неделю, сэр? – На всё обозримое будущее. – Моя… – Бен замолк, подбирая подходящее слово. В конце концов он решил немного приврать. Лучше сказать так, чем пускаться в объяснения и делиться с боссом подробностями. Мистеру Сноуку было плевать на личную жизнь Бена, особенно когда та могла помешать работе. – Моя девушка на восьмом месяце беременности. – С меня сигары, – холодно отозвался Сноук. – Увидимся в моём офисе в понедельник. Сноук положил трубку. Пошли короткие гудки.***
– Мистер Соло, – Митака заглянул в кабинет снова, и на этот раз он выглядел действительно нервозно – и были на то причины. Всем был известен характер Бена. Он швырнул телефон в стену, сбросил со стола пачку бумаг и громко выругался. – Что?! –рявкнул Бен. – Мисс Кеноби здесь, – пролепетал Дофельд. Рей выглядывала из-за его плеча, удивлённо хлопая карими глазами. – Я же сказал внести её в список, – огрызнулся Бен. – Ты не должен прерывать меня, чтобы сообщить о её приходе. – Я подумал, что неразумно пускать её в ваш кабинет, учитывая её положение… и ваше состояние, – Митака сам себе удивился, что нашёл в себе смелость сказать это. Бен сверлил взглядом помощника, его ноздри раздувались от гнева. Он махнул Дофельду рукой и повернулся к столу. – И кто этот сукин сын? – бросила Рей, закрыв за собой дверь. На всякий случай она предпочла держаться на расстоянии. – Что?.. – Бен хмуро на неё взглянул. – Из-за которого ты психанул. Прямо перед моим приходом, – Рей была спокойна, но у Бена возникло чувство, что она собралась его отчитывать. – Ты слышала?.. – Наверное, весь Манхэттен слышал, – заметила Рей. Она огляделась в кабинете. – Акции упали? – Мне нужно лететь в Лондон на следующей неделе, – с тяжёлым вздохом Бен уселся в своё кресло, потирая переносицу. Рей присела на стул напротив и положила руки на живот. Настроение у Бена было чудовищное. Он глядел на руки Рей: странно, но это его успокаивало – и одновременно тревожило – когда он видел, как она гладит свой живот. Он и был таким большим, когда Бен смотрел на него в прошлый раз? Конечно да, но всё же каждый раз это его шокировало и волновало. Рей стала выглядеть полной – не толстой, а именно полной. Бен думал, что полнота ей шла, хотя и в жизни не мог представить, что когда-нибудь будет так думать. Он сам себе удивлялся, когда начинал фантазировать о ней, именно беременной, и повторялось это не единожды. После чего ему приходилось оправдываться перед самим собой, говорить, что это вполне естественно. Даже эволюционно. – Думаю, справлюсь на приёме у врача и без тебя, – усмехнулась Рей. Он еле отвлёкся от своих раздумий. – Я пропущу больше чем один приём, – признался Бен. Лицо Рей вытянулось, и она не сразу оправилась. Бену было удивительно приятно осознать, что она хотела, чтобы он был рядом. Может, она даже будет скучать по нему. – Роды через пять недель. – Я знаю. Она собралась с духом. Рей погладила свой живот, и Бену захотелось накрыть её руки своими. На этот раз Рей говорила с малышкой: впервые он слышал, чтобы это делала Рей. Её голос изменился – Бен бы даже не узнал его, но звучал он смутно знакомо, потому что это был материнский голос. – Мы же подождём папочку, правда?***
Бен едва заселился в отель в Лондоне, когда позвонила Рей. Она только что вышла из больницы после похода к врачу по случаю наступления тридцать третьей недели беременности. – У малышки растут волосы. Бен сел на пол и прислонился спиной к кровати, задумавшись, какими будут эти волосы – густые, жёсткие и тёмные, как у него, или шелковистые и каштановые, как у Рей. Он не знал, что ей ответить. Он чувствовал себя виноватым, понимал, что пропускает нечто важное, понимал, что подводит её. – Здорово. – Как там Лондон? Рей сменила тему, явно разочаровавшись, что Бен воспринял новость без должного энтузиазма. На самом деле, он просто не знал, что ответить. Больше всего он боялся стать отцом, который всё пропускает. И, сидя на полу в отеле на другом конце света, он ощущал себя именно таким отцом.***
На тридцать четвёртой неделе Рей рассказала, что малышка закрывает глаза, когда спит, и открывает, когда бодрствует, и что у неё длинные заострённые ногти. Она ещё не перевернулась головой вниз. – Она ждёт тебя, – уверенно заявила Рей.***
Когда Рей позвонила, будучи на тридцать пятой неделе, у неё будто перехватывало дыхание. – Она словно бьёт меня по рёбрам. И она набрала в весе, – Рей замолчала. – Я видела на ультразвуке. Бен со всей силы сжал руку в кулак. Глядя на мистера Сноука через стеклянную стену его кабинета, он чувствовал себя как никогда отвратительно. Старик говорил по телефону, откинувшись на спинку кресла, и смеялся. Он выглядел беззаботно, словно ему было плевать на весь мир. Рей с явной гордостью в красках рассказывала Бену, как малышка толкнулась целых десять раз за сорок минут. Бен подумал, как это должно чувствоваться сейчас – наверняка не как лёгкое трепетание крыльев бабочки, как в прошлый раз. Он надеялся, что ещё успеет узнать.***
– Я вижу, как её ножка давит на живот изнутри, – взбудораженно говорила Рей по телефону. Тридцать шестая неделя. Малышка ещё не перевернулась, а Бена всё ещё не отпустили в Нью-Йорк. – Хотел бы я это увидеть, – голос Бена звучал угрюмо, устало. – Вряд ли. Это жутковато. Как в «Чужом». – Неважно. Я бы хотел быть рядом.***
Тридцать седьмая неделя значила, что срок подошёл, и Бен ждал звонка Рей, затаив дыхание. Отчасти он ждал, что у неё тут же отойдут воды, стоит наступить тому назначенному дню. Бен вздохнул с облегчением, когда Рей сказала, что малышка перевернулась, но длина шейки матки не изменилась. – Мы подождём, – на этот раз в её голосе не было той уверенности. – Когда ты вернёшься домой?***
Поздним вечером в дверь Рей позвонили. Прошло пару дней с начала тридцать седьмой недели. За окном были сумерки раннего лета. Она открыла. Бен стоял у неё на пороге – измученный и помятый как никогда. Он глядел на неё, словно не узнавал. Рей не могла его винить – она сама себя едва узнавала. Под глазами у неё были тёмные круги от постоянных ночных походов в туалет; передвигалась она почти всегда полусогнувшись, потому что у неё болела спина; она не видела собственных ног. Рей выглядела так, будто восстала из мёртвых. Они заговорили одновременно. – Ты огромная! – Ты приехал! Оба замолчали, смущённые и покрасневшие, и сделали вторую попытку. – Ты выглядишь прекрасно. – Ты вернулся домой? – Я сбежал, – ответ Бена был прост. – Разберусь с последствиями потом, – он сделал шаг вперёд. – Ты действительно выглядишь замечательно. – А ещё я огромная, – добавила Рей. – Извини, – он устало усмехнулся. – У меня нет сил. Сам не понимаю, что несу. Он посмотрел на её живот – Рей подумала, что «огромный» было как раз подходящим определением, пусть она и набрала всего тринадцать килограммов. Хотя её это не смущало, когда Бен смотрел на неё так. – Я рада, что ты здесь, – наконец сказала Рей. Но это было преуменьшением. Она чувствовала усталость, облегчение, волнение, тревогу, нетерпение. И теперь, когда Бен вернулся, она чувствовала, что готова. Он нервно сглотнул и медленно опустился на колени, обнял Рей за талию и с тяжёлым вздохом прижался щекой к её животу. – Ну всё, малышка, – одну руку Рей запустила в его волосы, а другой – погладила верхнюю часть своего огромного живота. – Теперь пора.