Запретная страсть

— Что она здесь делает?! Элайджа не сводит прищуренных глаз с Камиллы, которая лежит на диване в гостиной их дома, прикрывая рот ладонью. Девичье лицо совсем бледное от страха, и причиной к тому, безусловно является Клаус, не сводящий с пленницы обманчиво мягкого взора. — Что ты натворил, Никлаус?! — вновь пытается привлечь внимание брата, Элайджа, и тот нехотя переводит на него взгляд, широко улыбаясь. — То, что должен был сделать ты, — тянет он, оглядывая брата и стоящую за его спиной Хейли, которая явно недовольна происходящим гораздо больше, чем старший Майклсон. — Девушка здесь не при чем, — цедит тот, качая головой, — но то, что ты схватил ее еще больше разозлит Охотницу и только усложнит нашу задачу! — А я думаю, наоборот, — не внемлет аргументам Элайджи Клаус, — мы выпытаем из девчонки все, что она знает, а потом используем как приманку. Лицо Камиллы, которая прекрасно понимает, что речь идет о ней, каменеет от страха, и Элайджа сильнее поджимает губы. Он никогда не поддерживал методы братьев, хотя и не шел против них, в случае, когда кровь и боль, действительно, были нужны, но дрожащая блондинка, которая явно не понимала, что происходит, явно не была пленником, которого стоило пытать. — Она умрет прежде, чем ты задашь свои вопросы, — щурится Элайджа, кивая в сторону дрожащей девушки, — если она вообще что-то знает. — Вот и проверим, — мило улыбается ему в ответ Клаус, переключая внимание на Ками, которая отодвигается в самый угол дивана, видя, что гибрид направляется в ее сторону. — Что скажешь, дорогуша? — вскидывает бровь он, касаясь кончиками пальцев белокурых волос, — сама все расскажешь, или нам придется применить силу? Уверяю, тебе это не понравится… — Я ничего не знаю, — едва слышно шепчет Камилла, опуская взгляд. Дрожащая, испуганная, она выглядит совсем невинной и не способной на ложь, но Клаусу этого предсказуемо мало. Он резким движением тянет блондинку на себя, сжимая пальцами маленький подбородок. — Я ведь не шучу, — цедит он, глядя в широко распахнутые глаза, — не хотелось бы портить такое красивое личико. Где твоя подружка Охотница? Отвечай! — Я ничего не знаю, — повторяет Ками, глядя в глаза гибрида и тот неожиданно отводит взгляд, ослабляя хватку. Клаус сам не знает, почему это делает. Девчонка, что трепещет в его руках, простой человек, для того, чтобы свернуть ей шею, сломать каждую косточку в теле, причинить боль, ему не нужно даже стараться, но глубина зеленых глаз топит, тянет за собой, подчиняет. Вот только в какой-то миг Первородный застывает от неожиданности, загипнотизированный необычным взглядом пленницы, когда понимает, что в ее взоре совсем нет страха. Девчонка отлично играет свою роль — дрожит, поджимает пухлые губки, на ее лице отражается испуг, но глаза… В них Клаус видит ее суть. И страха в них нет ни на грамм — только досада и тревога, а еще ненависть. Блондинка прекрасно понимает, кто перед ней и гибрид готов дать руку на отсечение, что она и слова не скажет о том, что ей известно, и пытки не помогут. Ее не удастся запугать, сломить болью, и и подтверждением тому, является шрам, что виднеется на шее, который Клаус замечает не сразу. Зато он сразу понимает, кто мог оставить подобный след в жизни девушки и как после этого она могла относится к вампирам. Она не боится его, не страшится смерти и какую бы он силу к ней не применил это не поможет. Внушение он также отметает сразу — наверняка девчонка сидит на вербене. Затянувшуюся тишину нарушает голос Хейли, которая тянет Элайджу за руку, стараясь привлечь его внимание. — Мы можем вернуться в твою комнату? Игривые нотки в голосе волчицы не оставляют сомнений для чего именно она зовет с собой Первородного, поцелуй которого до сих пор горит у нее на губах. Но Маршалл мало одного только соприкосновения губ, ласки, которую пришлось прервать из-за того, что Элайджа услышал доносящийся из гостиной всхлип. То, как Клаус ухитрился за столь короткое время выманить девчонку из укрытия и привезти в их дом поражает, но Хейли привыкла не удивляться его поступкам. Клаусу всегда удавалось больше чем другими, особенно когда это касалось зашиты интересов семьи. И ей совершенно плевать на то, что он собирается делать с плененной девчонкой, из-за которой они с Элайджей прервались. Она думает лишь о том, чтобы вернуться в спальню Первородного, до конца использовать подвернувшийся ей момент, сделать так, чтобы злость вампира переродилась в страсть, но Первородный явно не разделяет ее мнение. — Мы поговорим позднее, Хейли. Волчица даже не пытается скрыть недовольство и видя это Клаус не может сдержать насмешливой улыбки. Для него давно не секрет то, что бывшая положила глаз на старшего брата и гибрида это лишь забавляет. Зная брата, он сомневается в том, что Элайджа надолго заинтересуется Хейли, но почему бы ему не развлечься? Маршалл ловит взгляд гибрида и к недовольству примешивается злость, о того, что тот все понимает и злорадствует. Не говоря ни слова, она резко разворачивается, собираясь уйти, и Клаус, посмеиваясь, говорит ей в след: — Позови Кола, дорогая, нам понадобится его помощь. И пусть захватит свой любимый артефакт. — Что ты задумал? — хмурится Элайджа, одаривая брата тяжелым взглядом. — Сейчас увидишь, — улыбается в ответ Клаус и переключает внимание на замершую в его руках Камиллу. — Я передумал, дорогуша, — тянет он, играя милыми ямочками, — мы не будем тебя пытать. Да ты ничего и не скажешь. И прекрати уже играть роль дурочки, тебе это совсем не к лицу. Щеки Ками заливаются румянцем и она поджимает губы, щурит злые глаза от досады на саму себя, за то, что Первородный так быстро ее раскрыл. — Будь ты проклят! — Ты опоздала, блондиночка, — усмехается в ответ на ее браваду гибрид, — мы уже давно прокляты. Он хочет сказать, что-то еще, но в этот миг в гостиной появляется Кол, сжимающий в ладони крохотный пузырек с голубоватым зельем. — Кто наша гостья? — улыбается он, оглядывая Ками. — О, это подруга нашей милой Охотницы, — тянет Клаус, силой разворачивая девушку в сторону брата, — но, как ты понимаешь, она совсем не хочет говорить. — Для этого тебе и понадобилось мой артефакт? — смеется Кол, быстро разгадывая замысле брата, в отличие от Элайджи. — О чем вы говорите, черт возьми? — хмурится он, — что за артефакт? — Сейчас увидишь, — выдыхает Клаус и поймав брошенный Колом пузырек, быстрым движением раскупоривает его и несколькими каплями орошает лицо ничего не понимающей Камиллы, которая, стоит голубоватому зелью попасть на ее лицо, расслабляется в руках гибрида. — Что ты с ней сделал?! — цедит Элайджа, видя состояние девушки. — С ней — ничего, — совершенно спокойно отзывается гибрид, — только с ее сознанием. Девчонка лишь станет немного более правдивой и ответит на все наши вопросы. — Это что, сыворотка правды? — расширяет глаза старший Майклсон. — Вроде того, — пожимает плечами младший, — подарок одной марокканской ведьмы, — на вампиров почти не действует, но она человек… Может сработать. — Проверим? — вскидывает бровь Клаус и не услышав возражений от братьев, он осторожно усадил Камиллу на диван, опускаясь перед ней на корточки. — Как тебя зовут? — Камилла О'Конелл, — монотонно отвечает та. — Ты знаешь, кто мы? — Майклсоны. Первородные вампиры. — Вот видите, работает! — восклицает Клаус, поворачиваясь к братьям. — Пока ты не спросил ничего важного, — качает головой Элайджа и приблизившись к брату, подключается к разговору, — ты знакома с Охотницей, Камилла? — Да. — Кто она? — тут же реагирует гибрид, — расскажи все, что знаешь. У одурманенной зельем блондинки нет выбора — слова льются из нее непрерывным потоком и вскоре Майклсоны узнают все, что она знает. По мере ее рассказа, их лица отражают сначала удивление, которое вскоре сменяется на шок, когда они узнают кто именно воскресил Вивьен Фейн. Вот только как бы Майклсоны не спрашивали о том, где может быть Охотница, Камилла ничего им не отвечает. — Значит, она и правда не знает, — нетерпеливо прерывает бесконечные вопросы братьев Элайджа, — оставьте ее! — Еще лишь один вопрос, — хмыкает Клаус. — В таком случае, я вас оставлю, — поджимает губы Элайджа. Он направляется в сторону лестницы, но его вампирский слух невольно улавливает голос Клауса. — В чем сила Охотницы? Элайджа только качает головой, поражаясь упертости брата, но в этот миг он слышит похожий на шелест голос Ками, заставляющий его ошеломленно замереть. — В целомудрии. Она бессмертна до тех пор пока невинна.