Запретная страсть

Вивьен поджала губы, глядя на мигающий экран телефона. Эстер донимала ее звонками уже третий день, будто чувствуя, что Охотница что-то скрывает и девушке все сложнее было находить оправдания тому, что она не появляется в Новом Орлеане, отступив от своего задания по поиску Первородных. Ведьма Майклсон жаждала заполучить своих детей, и Вивьен знала, что узнай она о том, где находился ее старший сын, Эстер пришла бы в ярость. Но также Охотница ни на секунду не сомневалась в том, что без Элайджи у нее не останется ни единого шанса вернуть Ками, и сделать выбор оказалось неожиданно просто. Вот только ее пленник уже третий день никак не реагировал на ее пытки, продолжая беззаботно шутить, и будучи они в другой ситуации, Вивьен бы даже подумала, что он с ней флиртует. Конечно, ожидать такого от врага было совершенно глупо, но Охотницу гораздо больше злил тот, факт, что эта мысль в принципе пришла ей в голову, что она смотрела на Элайджу Майклсона не просто как на кровососа, которого после пыток ей предстояло убить, не просто как на средство, благодаря которому она могла бы вернуть Ками. Вивьен знала почему это происходило, но до последнего гнала от себя правду, которая грозила ей не только взбучкой от Эстер. Она не имела права на привязанности, не должна была интересоваться кем-то, не могла испытывать чувства. Тем более к мужчине. Тем более к вампиру. Тем более к Майклсону. Но оказалось, что даже понимая всю абсурдность своих чувств головой, она ничего не могла поделать с сердцем. Странным образом Вивьен тянуло, к тому, кто каждый раз встречал ее мягкой улыбкой и насмешливый взглядом, будто вовсе не был привязан к кресту, не двигаясь уже третий день. Элайджа вел себя так, будто они сидели в баре, словно она была обычной девушкой, а он мужчиной, которые скрашивали время за приятным знакомством. Будто она не собиралась пытать его. Будто не его братья убили ее несколько веков назад. Мысли о Клаусе и Коле, также не оставляли Вивьен, но каждый раз размышления о том, где Первородные могли прятать Камиллу, плавно утекали в сторону, и Охотница уже размышляла о том, как в одной семье могут быть столь непохожие братья. Что касалось Клауса, то его особая природа наверняка влияла на характер и потому он был самым кровожадным из Первородных, способным на любые зверства маньяком. Не успевший повзрослеть Кол, по всей видимости так и остался ребенком, ставивший развлечения во главу угла и со свойственным детям эгоизмом не заботящемся о судьбе своих игрушек, к которым он терял интерес. Старший брат, о котором ходили самые разные слухи на деле оказался совсем иным — больше похожим на человека или ведьмака, чем вампира, и несколько дней спустя, к своему удивлению и досаде, Охотница поняла, что не чувствует от него угрозы, а наоборот слишком уж часто в ее мыслях появляется его глубокие темные глаза и рельефный торс. Если первое ставило ее в тупик, то второе послужило стимулом к пыткам, которые с каждым днем становились все жестче. Вивьен злилась на саму себя за запретные чувства к врагу, и у нее был лишь один способ выместить ярость. Ножи, огонь, вербена, зачарованные кнуты, причиняющие немыслимую боль артефакты — в ход шло все, что у нее было, а подлый Майклсон продолжал улыбаться, будто ни в чем не бывало, еще и подшучивать над ней, словно они были не в сыром подвале, залитом его кровью, а на свидании. Утром четвертого дня, приканчивая свои скудные запасы за завтраком, Вивьен была на грани отчаянья. Она гнала от себя мысли о том, что Майклсоны могли просто убить Ками, посчитав, что спасут брата и без ее помощи, не нуждаясь более в заложнице. Думать о том, что Первородные могли сотворить с дерзкой блондинкой, которая никогда не отличалась покорным нравом было невыносимо. Злость нарастала в ней, требуя выхода и Охотница знала, что делать. Был один способ заставить говорить даже самым выносливых пленников. Для него ей нужен был нож. Дорога в подвал заняла несколько секунд, и толкнув ногой дверь Вивьен оказалась в темной комнатке, наполненной запахами пыток. Но даже здесь Элайджа отличался от других — его кровь в отличии от других вампиров, пахнущих мерзко и грязно, лишь отдавала железом и чем-то еще, чего девушка никак не могла разобрать. Самым странным, что приходило ей на ум, была магия, но Охотнице вовсе не нравилась эта мысль, которая превращала монстра в сказочное существо. Фейн до боли прикусила губу, качая головой. Это было уже слишком. Почувствовав ее присутствие Элайджа медленно открыл глаза, и уголки его губ дрогнули в приветственной улыбке. — Уже соскучилась по мне, Вивьен? Охотница почувствовала, как ее щеки помимо воли начинают пылать, под откровенным взглядом. Только не сегодня! — Доброе утро, кровосос! — процедила она, делая шаг вперед, — Что снилось? Если твои братья, то я с радостью послушаю, где они скрываются и держат Ками. — Не угадала, — прищурился Элайджа, и его взгляд красноречиво прошелся по ее груди, — мне снилось нечто гораздо более приятное. Стараясь не обращать внимания на двусмысленные намеки Первородного, Вивьен достала клинок и решительно направилась к пленнику. — Снова нож, ты не особо оригинальна, смотри не поранься, — продолжил шутить Майклсон. — Как раз наоборот, — парировала девушка, поджимая губы, — хочу испытать один артефакт. Для него нужно будет переместить тебя вон туда. И указав глазами на массивный стул, стоящий у стены, Вивьен перерезала веревки, удерживающие ноги вампира. — Думаю не стоит говорить о том, что при малейшей попытке причинить мне вред в дело вступит мой меч? А сбежать отсюда все равно не удастся без моего разрешения. — На дом наложено заклятье, — кивнул Элайджа, — очаровательно. Но к чему же мне сбегать от такой приятной компании. — А вот это мы сейчас и проверим, — хмыкнула в ответ Вивьен, поднимаясь на носочки, чтобы освободить руки Первородного. А дальше произошло то, чего Охотница меньше всего ожидала — стоило ножу разрезать последнюю веревку, которая удерживала руки пленника, Майклсон обессиленно повалился прямо на девушку, сбивая ее с ног. Тяжелое тело вампира припечатало Вивьен к бетонному полу, а горячее дыхание обожгло ее лицо. Серебристые глаза расширились, и Фейн просто перестала дышать. Впервые в жизни, она находилась так близко с мужчиной. «Защищаться» — пронеслось где-то далеко в подсознании, но Вивьен не смогла пошевелить и пальцем. Черные глаза скользили по ее лицу, пока гипнотизирующий взор не замер, поймав ее ошарашенный взгляд, а потом Элайджа ее поцеловал.