Запретная страсть

Проходит два дня, прежде чем рана полностью затягивается, оставляя после себя лишь тонкий едва заметный шрам, который Вивьен изучает, напряженно хмуря брови. — Он исчезнет, — слышит она голос Элайджи, который бесшумно появляется в спальне, и Охотница заметив его, тут же укутывается в простынь. — Это не важно, — бросает она намеренно безразлично, на что Первородный лишь улыбается. — Важно, — говорит он, глядя ей прямо в глаза, — ты красивая. — Не делай этого, — щурится Вивьен, слегка краснея. — О чем ты? — вскидывает бровь Элайджа. — Если ты думаешь, что сможешь соблазнить меня, чтобы лишить сил, то… Охотница умолкает, опуская взгляд, и Первородный видит, что ее злость постепенно сменяется смущением. Они оба не говорят ни слова, думая каждый о своем, прежде чем голос вампира нарушает напряженную тишину. — Если бы мы встретились иначе, поверь, именно это я бы и сделал, — мягко говорит он, на что Вивьен только усмехается, вскидывая подбородок. — Ты слишком самоуверенный, Майклсон, знаешь об этом? — Догадываюсь, — невозмутимо отзывается Элайджа, — а теперь ты позволишь первородному самоуверенному вампиру напоить тебя своей кровью? Твоя кожа нравится мне в первоначальном варианте — нежная и гладкая. Договорив, он тут же вскидывает ладони вверх, показывая, что сказанное лишь шутка, на что Вивьен только закатывает глаза. — Я бы не предлагал, будь в твоем доме хоть какая-то еда, — продолжает Первородный. — Я как раз хотела пополнить запасы, когда твои дружки напали на меня, — дует губы Охотница. — Тогда тем более, позаботится о твоем питании - мой долг, — усмехается Элайджа, — так что? Вивьен молчит, опуская взгляд, и вампир, видя ее смирение, идет вперед, привычно присаживаясь на край постели. Он прокусывает запястье, протягивая его девушке как и все предыдущие дни, но отчего-то в этот раз все совершенно иначе. Майклсон видит, как она медленно склоняется к его руке, как нежные губы, касаются его кожи, как Охотница своим маленьким язычком подхватывает каплю крови. В этот раз его не отвлекает ни ее сбившееся дыхание, ни мутный взгляд, ни страх за то, что она может умереть. Вивьен почти здорова, в сознании, и Элайджа уже не может не думать о том, что то, что происходит в крошечной спальне слишком уж интимно. Первородный не любит делится своей кровью, идя на это лишь в самом крайнем случае, но почему-то для маленькой Охотницы он, не задумываясь, делает исключение, раз за разом питая ее своей силой. Вивьен делает еще глоток и откидывается на подушки, часто дыша. Ее зрачки расширены, почти полностью скрывают серебристую радужку, и Майклсон ощущает исходящие от нее волны магии, которую ей дает кровь вампира, но помимо этого, он чувствует и кое-что еще. То, что мгновенно находит отклик в нем самом, отдавая тяжестью в пах. Возбуждение. Раскрасневшаяся Охотница, губы которой хранят следы его крови возбуждена, и Элайджа знает, чего она хочет. Перед его глазами вновь встает подвал, жаркий поцелуй, нежная кожа, которую он изучает кончиками пальцев, изгибы желанного тела. Все это неправильно, полностью противоречит его прежним принципам и идет в разрез с интересами семьи, но он ничего не может с собой поделать. Вивьен шумно выдыхает, поднимает на него свои огромные глаза, и несколько секунд они просто смотрят друг на друга, пока тишина не становится такой плотной, что ее можно резать ножом. Майклсон видит иссиня-черные волосы, которые даже спутанные, выглядят мягкими, ощущает запах кожи, которая пахнет мылом, которое он сам подавал ей вчера вечером, когда девушка принимала душ перед сном, и в конце концом его глаза замирают на пухлых губах, вкус которых он помнит во всех деталях. Он смотрит, ощущая, как его топят волны вожделения, и поэтому не сразу понимает смысл слов, что Вивьен произносит едва слышно: — Уходи. Я отпускаю тебя.