Запретная страсть

То, что он ушел, Вивьен поняла сразу, как только увидела темные окна своего тайного дома, из которого сама же сбежала. Алый румянец обжег щеки, и причиной тому был вовсе не ледяной ветер, а осознание того, что она на миг почувствовала укол сожаления. Где-то в самом крайнем уголочке своего сердца Охотница хотела того, что могло обернуться ее гибелью. Она хотела, чтобы Элайджа остался. Но реальность расставила все по местам, показав насколько глупыми были ее мечты. Первородный воспользовался ситуацией, ее смятением, ей самой, и Вивьен честно хотелось ненавидеть древнего вампира, но она не могла. А еще Охотнице не давали покоя две вещи. Во-первых, он спас ее. Фейн прекрасно понимала, что без его ухода, и крови Первородного, которая смешалась с ее собственной, ей ни за что не удалось бы пережить удар зачарованного клинка. Элайджа мог добить ее, мог просто наблюдать за смертельными муками, мог отвести опасность и от своей семьи и от всех вампиров, избавив их от врага, но он поступил совершенно иначе. Майклсон поделился с ней своей силой, помогал, забыв о пытках, которые — в этом Вивьен не сомневалась — причинили ему сильную боль. Он ухаживал за ней словно она была не мучителем, а… Кем? Другом? Охотница нахмурилась, отгоняя от себя эту сумасшедшую мысль. То, что случилось после, совершенно не поддавалось описанию «дружба». Вивьен почувствовала, как румянец превратился в настоящий пожар. Они переступили черту, сделали то, что не должны были, но вместо стыда, девушку обуревали совершенно иные чувства, и они пугали гораздо больше, чем опасность лишится силы. Сожаление, тоска, а еще… Горячее, сводящее с ума возбуждение, которое накрывало ее, стоило только прикрыть глаза, когда перед ней тут же вставали картины ее падения. Наслаждение, что хотелось испытать вновь, стало самым мучительным воспоминанием, наваждением. Вот какие эмоции оставил после себя Элайджа Майклсон, который не просто не убил ее, но еще и подарил страсть, которая могла бы стать ее гибелью, пойди он до конца. Но Первородный вновь удивил ее, поступив по-другому. Сомнений в том, что вампир хотел ее у Вивьен не было. Возбуждение Элайджи было слишком очевидно, и он не скрывал его, прижимаясь к низу ее живота напряженной плотью, но все же, Первородный сохранил ее невинность, хотя девушка и знала, что теперь уже ничего не будет по-прежнему. Охотница стиснула зубы, с силой толкая дверь. Она поймала себя на мысли, что ей не хотелось возвращаться. Ее собственный дом казался чужим и пустым, без того, кто должен был быть лишь врагом, но стал кем-то совершенно иным. Вивьен знала кем, но правда была слишком пугающей, даже для той, что привыкла смотреть опасности прямо в лицо. Она предала себя, свою веру и принципы, Эстер и даже Ками, которая так нуждалась в ее помощи. Без плененного Майклсона спасти подругу шансов совсем не было, и Охотница ощутила ком в горле, а серебристые глаза наполнились слезами, которые проделали дорожки по горячим щекам. Она проиграла! И потеряла все, чем дорожила, включая ненавистного врага, которого теперь желала, и который оставил ее. Вивьен невидящим взором окинула комнату, задержавшись на входе в спальню. Воспоминания вновь накрыли ее удушливой волной, но прежде чем она снова погрузилась в пучину своих мыслей, в кармане ее куртке ожил телефон. Машинально Охотница извлекла его, хмуря тонкие брови, и совершенно не удивилась, увидев на экране номер Эстер. Ведьма Майклсон не оставляла ее в покое уже несколько дней, недовольная тем, что Вивьен скрывалась в тайном убежище, общаясь с ней только короткими сообщениями. Пришла пора держать ответ за свои ошибки. Очень медленно девушка коснулась мигающей трубки, принимая вызов. — Где тебя черти носят?! Эстер и не думала скрывать гнева, и Вивьен стиснув зубы, выслушала ее полный ярости монолог, прежде чем успела проговорить: — Меня ранили. Ведьма умолкла, явно удивленная ее словами, и воспользовавшись этим Охотница продолжила. — Марсель Жерар и его приспешники напали на меня прямо у дома Камиллы. — Я никогда не одобряла твоей дружбы с этой девицей, — отозвалась Эстер, и Вивьен с большим трудом подавила приступ злости. — Ками тут не причем, — стараясь казаться спокойной, проговорила Охотница, — проблема в том, что вампиров слишком много, и все они готовы умереть за твоих детей. — Так в чем же дело? — прошипела в ответ ведьма, — исполни их желание. Убей их всех. А после приведи мне Клауса. Или Кола. Или Элайджу. Сделай наконец-то, ради чего я вернула тебя на этот свет! Жду тебя завтра на кладбище. И помни, Вивьен, мое терпение на исходе. Охотнице ничего не оставалось кроме как согласиться.