Запретная страсть

Ужин продолжался уже больше часа, и Элайджа не мог не заметить, что Вивьен почти не смотрела в его сторону, разговаривая по большей части с Камиллой и Колом, а также — настороженно и холодно — с Клаусом, не сводящем с нее пронзительного, оценивающего взгляда. На уме у гибрида явно было что-то свое, но тем не менее они смогли спокойно и трезво обсудить сложившуюся ситуацию, придя к выводу, что наличие общего врага отличное подспорье для перемирия. О том, что будет после смерти Эстер, если им все же удастся победить, говорить никому не хотелось. Вивьен говорила мало, тщательно оценивая каждое слово, но вся информация, которой она поделилась была невероятно ценной — она знала где прячется Эстер, какое у нее есть оружие и главное — ее планы. Ками вела себя более расслабленно — привыкшая за время плена к компании Майколсонов — она откровенно дразнила Клауса, которому оставалось лишь поджимать губы от ее дерзости. Время для явного выражения чувств, как думал гибрид, еще не наступило, и прежде чем предаться флирту им стоило обсудить дальнейшие действия. Времени было не так уж много — Эстер должна была вернуться со дня на день, и Охотница не сомневалась, что ей уже известно о том, что она больше не ее слуга — магия ведьмы ушла, лишив ее сил и сделав человеком, но по крайней мере она больше не могла убить ее одной только силой мысли. Связи между ними больше не было. Наблюдая за происходящим, и вставляя редкие реплики в обсуждение ситуации в Новом Орлеане, Элайджа медленно потягивал бурбон, а сидящая с ним рядом Вивьен пила терпкое, красное вино, отчего ее щеки налились румянцем. Первородный с удовольствием следил за этими изменениями, но стоило ему протянуть ладонь, чтобы взять ее за руку, Охотница, поджав губки, отодвинулась от него, отняв пальцы. Удивленный ее поведением, Элайджа нахмурился, пристально глядя на Вивьен, которая изо всех сил делала вид, что его нет рядом. Так продолжалось до самого конца трапезы, к которому терпение старшего Майклсона уже было на исходе. Наконец, ужин был съеден, вино выпито, все вопросы обсуждены. Клаус пригласил Ками в галерею, обещая показать ей свои новые картины, Кол упорхнул в неизвестном направлении, а Вивьен, все также храня молчание, направилась в спальню, на пороге которой ее и настиг Элайджа, резко разворачивая девушку к себе. — Что случилось? Я тебя чем-то обидел? — голос Первородного сочился едва контролируемым гневом. Охотница лишь поджала губы и отвернулась к окну. — Вивьен, я слушаю! — проговорил Элайджа уже намного жестче. — Ничего не случилось, — отчаянно стараясь казаться спокойной, проронила девушка, — лучше оставь меня, а сам переночуй в спальне своей любимой волчицы! Ее слова отдались волной облегчения, и на губах Первородного невольно появилась тонкая улыбка. — Ну слава богу, — тихо смеясь произнес он, делая шаг в сторону Охотницы, — я думал что-то серьезное произошло, а ты просто ревнуешь! — Я не ревную! — вспыхнула Вивьен, сузив серебристые глаза, — я же просто оружие против Эстер, не более того. И мне безразлично, кто грел твою постель, каждый раз, после того, как ты возвращался от меня! Подобная сцена и поведение Охотницы начали откровенно злить Первородного, но вспомнив, что Вивьен выросла в окружении монахинь и опыта у нее в любовных делах совсем нет, Элайджа смягчился. — У меня никого не было все это время, — мягко проговорил он, склоняясь к недовольной девушке, — я хотел только тебя, моя маленькая недоверчивая Охотница. Вампир положил ладони на плечи Вивьен, но та нервно отбросила их. Это было последней каплей для терпения Элайджи, которому явно пришел конец. Резко, нисколько не церемонясь, он развернул девушку к себе лицом и, запустив руку в ее волосы, требовательно поцеловал, второй рукой сжимая талию. Без прежних сил у Вивьен не было шанса выскользнуть из стальных объятий, и вскоре она начала отвечать на поцелуй, обвив руками шею Первородного. — Я хотел только тебя! — выдохнул Элайджа в припухшие девичьи губки, на миг прерывая ласку, — и хочу сейчас! Одним рывком Первородный сорвал с Охотницы свободное платье, привезенное Камиллой и его ткань мягко легла к ногам охотницы, оставляя ее в одних трусиках. Вивьен, смущаясь своей наготы, сразу прикрыла грудь руками, но Элайджа отвел ее руки, скользя почерневшими глазами по красивым округлостям. Под его пристальным взглядом щеки девушки стали совсем алыми, а соски стремительно начали твердеть. Но вампиру этого явно было мало, и миг спустя он резким движением сорвал с девичьих бедер тонкие трусики, оставляя Охотницу полностью обнаженной. — Ты должна верить мне, а не сплетням! — почти прорычал Майклсон, с силой притягивая Охотницу к себе. — Я знаю, прости меня, — Вивьен нерешительно взглянула на Элайджу и попыталась поцеловать его в губы, но Первородный отклонился от ласки. — Ты злишься на меня? — едва слышно спросила девушка, кусая губки. — Иди в постель — властно проговорил Первородный, обводя ее нагое тело тяжелым взглядом, — и ложись на живот. От его тона, Вивьен обдало волной возбуждения, и она, шумно выдохнув, покорно выполнила желание вампира. Через мгновение девушка почувствовала мужские руки на своих бедрах, которые приподняли ее попку вверх, а горячие губы коснулись сосредоточия ее женственности, отчего Вивьен невольно выгнулась дугой, шире расставляя ноги. Она встречала стоном каждое движение мужского языка, пока Элайджа дразнил ее откровенно и умело, стремительно приближая к пику. — Ты уже не сердишься? — едва слышно прошептала она, задыхаясь от наслаждения. — Отчего же, сержусь, — невозмутимо отозвался Первородный, прекращая ласки, и приподнимаясь над Вивьен, — и более того, планирую провести урок хороших манер. С этими словами он опустил ладонь на округлую попку Охотницы, вызывая у нее тихий вскрик. Не ожидавшая подобного, Вивьен попыталась отпрянуть, но Элайджа держал крепко, а вскоре ей и вовсе расхотелось вырваться — пока одна рука вампира наносила легкие шлепки, вторая ласкала истекающую промежность девушки, дразня горячие складки нежной плоти. Ослепленная новыми ощущениями, Охотница тонула в неге, прикрыв глаза. Желание, отдаться древнему вампиру, стать с ним единым целым было нестерпимым, и Вивьен сама не узнала свой голос, когда с мольбой прошептала: — Элайджа, прошу… — Чего же ты хочешь? — глухо отозвался Первородный. — Тебя. Этого оказалось достаточно. Очень медленно Элайджа наполнил двумя пальцами узкое лоно, и начал водить ладонью, усиливая возбуждение Вивьен и готовя ее к большему. Волна мелкой дрожи прошла по телу Охотницы, и Майклсон, не в силах больше сдерживаться сменил пальцы на каменный член, входя в девушку сзади. Желание ударило в голову древнему вампиру и плавные толчки уступили место быстрым и резким — он брал Вивьен, не сдерживаясь, входя до самого основания и Охотница уже не стонала, она кричала имя вампира, который наполнял ее собой вновь и вновь, подчиняя своей власти. Оргазм накрыл ее неожиданно, оглушающее. Узкое лоно начало пульсировать, в глазах Вивьен все потемнело, дрожащие бедра разошлись в стороны и она, задыхаясь, упала лицом в подушки. Элайжа сделал еще несколько глубоких толчков и последовал за ней, изливаясь в горячую плоть и накрывая Охотницу своим телом. Им потребовалось немало времени для того, чтобы прийти в себя, и к тому моменту, когда Первородный притянул Вивьен к себе, устраиваясь на боку, на ее губах уже играла счастливая улыбка. Элайджа Майклсон определенно знал толк в том, как заставить забыть любые обиды.