Запретная страсть

— Ты останешься здесь. — Нет. Темные глаза впились в серебристые, словно намереваясь внушить, но Вивьен стойко выдержала взгляд Первородного. Элайджа стиснул зубы, отчаянно пытаясь найти слова, способные убедить Охотницу в том, что она не должна рисковать собой, но его мысли были заняты совершенно иным. Признание Вивьен поразило Майклсона, который слишком давно не верил в любовь. Чувства к женщинам — страсть и нежность, похоть, желание защитить — все это было в его жизни, и за тысячу лет Первородный успел сбиться со счета тем, что занимали его мысли, грели постель, были рядом. Но Вивьен была особенной. Противница, которую он должен был покорить, враг, угрожающий интересам семьи, союзница Эстер, не знающая жалости Охотница, изучившая все виды пыток, в чем Первородный смог убедится лично и вместе с тем — нежная, невинная, красивая до рези в глазах, честная, смелая. И его. В этом у Элайджи не было и тени сомнения. Это было причиной того, что Люсьен Касл едва не лишился головы, спасшись бегством. Это заставило его пойти наперекор желания братьев и привести Вивьен в их дом. Но было ли это любовью? Первородный знал, что Охотница не врет, и боль, что отразилась в серебристых глазах, когда она не услышала ответа на свое признание, была настоящей. Майклсону хотелось успокоить ее, рассказать, как много она значит для его, притянуть к себе, смять в поцелуе алые губы, заставить ее забыть обо всем, но появилась Эстер, и момент был упущен. Вивьен стояла напротив него, ее прекрасное лицо выражало лишь решимость, и все же Элайджа видел искорки разочарования в ее помутневших глазах, которые Охотница как не старалась, не могла скрыть. Она явно ожидала от него другой реакции, но теперь, когда они все были в опасности, было не лучшее время для выяснения отношений, и Майклсон сделал шаг вперед, не сводя с девушки пристального взгляда. — Вивьен, мы все обсудим, но сейчас… — Обсудим? — вскинула бровь Охотница, — не думаю, что нам есть, что обсуждать. Все и так ясно. Девушка гордо вскинула подбородок, но Элайджа видел, скольких усилий ей стоило держать себя в руках. — Вивьен, я… Первородный сам не знал, что именно хотел сказать, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию, прогнать холод и боль из серебристых глаз, но Охотница не позволила ему продолжить. — Не стоит, — сухо произнесла она, поджав губы, — забудь о том, что я сказала. Мы должны спешить. Эстер наверняка пришла не просто для беседы. — Это не твоя битва, — хрипло отозвался Элайджа. — Она знает, что я здесь, — покачала головой Охотница, — и знает, что я предала ее. — Мы справимся с ней, — твердо проговорил Майклсон, опустив ладонь на девичье плечо, но Вивьен уклонилась, избегая прикосновения. — Я не спрашиваю разрешения, — не терпящим возражений тоном произнесла она, резко выдыхая, — пора принять последствия своего выбора. — Не обязательно для этого лезть на рожон, — начинал злиться на упрямство девушки Первородный, — я смогу защитить тебя. Вивьен окинула его таким взглядом, что Элайджа невольно умолк. Охотница явно больше не считала его мнение заслуживающим внимания обстоятельством, и этот факт отозвался неприятной болью где-то в области груди. Злость, неприятие, досада и вина — тягучее, обжигающее чувство вины, охватили Первородного, который как никогда ясно осознал, что может потерять Вивьен, которая была только человеком. И которая теперь ненавидела его. Майклсон стиснул зубы, стараясь успокоиться, но получалось откровенно плохо. У них не было времени на выяснение отношений, но без этого убедить Охотницу в том, что ей лучше остаться в стороне от битвы с Эстер было просто невозможно. И пока Элайджа судорожно искал выход, Вивьен все решила и резко развернувшись, очутилась за дверью, направляясь на голос своей бывшей союзницы, который вел прямиком в гостиную, где уже были Кол, Клаус и Ками. — Вивьен, прошу тебя, — предпринял последнюю попытку Элайджа, обхватив тонкое запястье девушки и удерживая ее на месте, прежде чем они вышли на свет из тени коридора. — Я знаю, что делаю, — сквозь зубы проговорила та, и, подняв на вампира мутный взгляд, добавила, — а знаешь ли ты? Первородный не успел ей ответить — Охотница шагнула вперед, сразу же привлекая к себе внимание всех присутствующих. — И ты здесь, дорогая, — обманчиво мягко протянула Эстер, окинув Вивьен тяжелым взглядом, — еще одно мое разочарование. Скажи, стоило оно того? Предать все, во что верила ради роли шлюхи для моего сына? Ты же не думаешь, что он всерьез оценит твои чувства? Ты лишь орудие. Вещь. Игрушка. — Замолчи, — прорычал Элайджа, выступая вперед, но ведьма лишь громко рассмеялась. По тому, как каменело лицо Охотницы, она видела, что каждое слово попадало точно в цель, и не собиралась останавливаться. — Ты сделала неправильный выбор, милочка, — продолжила Эстер, глядя поочередно на каждого из Первородных, — Кол и Клаус убили тебя в прошлом, но Элайджа… Его поступок даже хуже. — Не слушай ее, Вивьен, — прокричала Ками, видя искаженное болью лицо подруги, — она лжет! — Лгу? — вскинула бровь ведьма и вновь залилась смехом, который наполнил гостиную, отдаваясь эхом в гулком коридоре. — Мне наскучил этот театр абсурда, — скривился Клаус, выступая вперед и заслоняя собой Ками, — зачем ты пришла? — Ты знаешь, милый, — ласково отозвалась Эстер, широко улыбаясь, — мне жаль, но я должна. Кроме меня никто не сможет исправить эту ошибку. — Под ошибкой ты имеешь в виду наше появление на свет? — усмехнулся Кол, одаривая мать полным отвращения взглядом. — Лишь то, кем вы стали, дорогие мои, — тут же отозвалась та, качая головой, — я освобожу вас. — Уверена, тебе известно, что мы совершеннолетние и материнская забота нам больше ни к чему, — выплюнул Элайджа, наблюдая за каждым движением ведьмы и ожидая нападения, — ее не было в детстве, и я не вижу причины изменять традициям. Это ты - ошибка природы, Эстер. Мы убивали тебя раньше и сделаем это вновь. — Мразь, — прошипела ведьма, и маска нежной заботы исчезла с ее лица, которое теперь выражало лишь ненависть, — вы все! Чудовища! Монстры! Грязь, которую можно смыть лишь кровью! — Сегодня прольется лишь твоя кровь, мамочка, — осклабился Клаус, чем привел Эстер в еще большую ярость, и она, вскинув вверх ладони, прокричала заклинание, призывая на помощь всю свою магию. Комната озарилась ярким светом, ослепляя, и Майклсоны отпрянули назад, кривясь от резкой боли, но та прекратилась также быстро, как и началась. Магия затрещала в воздухе, искрясь и сияя, а после послышался шум, словно от падения и все стихло. Элайджа резко распахнул глаза, силясь прийти в себя и протянул руку, чтобы убедится, что со стоящей с ним рядом Вивьен все в порядке, но ее не было. А потом он услышал крик. Громкий, полный ужаса крик Камиллы, которая раньше всех оказалась у лежащей на полу Охотницы, которая не подавала признаков жизни, как и Эстер, чье лицо стремительно серело. — Вивьен, — хрипло выдохнул Элайджа вмиг оказываясь на полу, рядом с Камиллой, отодвигая ее, притягивая Охотницу к себе. Словно в тумане, в полной оглушающей тишине, он прокусил запястье, припечатал его к побледневшим губам Вивьен и надавил. Раз. И еще. — Пей же, пей, — прохрипел он, но девушка не шевельнулась. Багряная кровь Первородного текла по ее лицу, заливая шею. Чудодейственный эликсир, способный спасти от любого недуга. Кроме смерти.