Говорить

Когда после падения Тёмного Лорда начались облавы на Пожирателей Смерти, Друэлла сбежала. Она знала, что если Долохов или Беллатрикс останутся на свободе, ей это не сойдёт с рук, но не собиралась попадаться ни им, ни мракоборцам. В Америке у неё был любовник, в Чехии — небольшой домик, оформленный на ее поддельные документы. А в кармане лежали волосы для оборотного зелья. Друэлла готовилась к побегу заранее: с тех пор, как на её руке появилась метка, она продумала все варианты отхода, если что-то пойдёт не так. Она надеялась, что это не понадобится, но слепая вера в лучшее не была ей свойственна никогда. Сигнус любил говорить то ли с упрёком, то ли с насмешкой, что вся она — это сплошной холодный расчёт. Мысленно Друэлла с ним соглашалась. Укладывая в чемоданы самое необходимое, она думала, что уж муж её точно поймёт. Она забрала из его сейфа как минимум треть лежавших там денег сразу после падения Тёмного Лорда. Но Сигнус должен был понять. В отличие от неё его руку не украшала изгибающаяся над черепом змея; ему незачем было бежать. Друэлла, может быть, и осталась бы, но попавший к мракоборцам Игорь Каркаров начал называть имена. Она его не осуждала. На возвращение Тёмного Лорда Друэлла не уповала: он, может, и был сильным волшебником, но восстать из мертвых ему вряд ли было по силам. Её не в чем было обвинить. Она верила в идею. Она надеялась, что Тёмный Лорд сумеет добиться лучшего мира для чистокровных. Но он умер. И она спасала свою шкуру: поцелуи с дементорами отнюдь не манили, а вечность с ними же казалось участью куда худшей. Тёмный Лорд дал её жизни смысл — он спас её, когда у Друэллы уже шла кругом голова от танцев, из горла рвалось наружу шампанское, а губы болели от фальшивых улыбок. Она стремилась к богатству, веселью и беззаботности и, получив их, была упоительно счастлива. Но, если бы Том не предложил ей великую цель, через пару дней она бы провела палочкой по запястьям, заснув в мраморной ванной. Друэлла была благодарна ему; чёрная метка, спрятанная за шелком длинных перчаток, согревала руку теплом. Но умирать, когда все было кончено, умирать не ради цели, а потому что они проиграли, Друэлла не хотела. Уехав в Мадрид, она так и не узнала, назвал ли Каркаров мракоборцам её имя, поэтому не вернулась, несмотря на то, что Сигнус звал её назад. Ради него живого она не осмеливалась приехать, ради мёртвого — тем более. Вовремя его похорон она пила шампанское на вилле министра магии Франции и смеялась, позволяя ему себя целовать. Тот обводил языком шрам на её левой руке, и она прикрывала глаза. Метка начала пульсировать спустя пару лет. Друэлла смотрела на неё с кривой усмешкой и качала головой — страх будил её по ночам и криком выжигал лёгкие. В темноте ей чудились чужие шаги. Друэлла чувствовала, что её не простят, и лишь надеялась, что им не удастся её найти. Она хорошо научилась прятаться. Но в этом она тоже ошибалась.