Говорить

Всё началось после случайной встречи в баре. Сириус с хитрой улыбкой протянул подожженную сигарету и пообещал, что станет лучше. Нарцисса была слишком пьяна и несчастна, чтобы отказаться. Он оказался прав; меньше, чем через минуту она почувствовала себя свободной — за спиной словно бы выросли крылья. И она потянулась к сигарете в руках Сириуса; тот усмехнулся. Между третьей и четвертой затяжкой он подался вперед и поцеловал её, вытягивая дым из её рта. Нарцисса не дала ему отстраниться, а он не особенно и хотел. Люциуса постоянно не было дома, поэтому она могла делать всё, что угодно. На летних каникулах Сириус проводил в её постели больше времени, чем дома: они курили, смеялись и целовались. Она соединяла в созвездие родинки на его спине; а он превращал её дорогие украшения в цветы и колдовал радугу на потолке спальни. Нарцисса на неё не смотрела; она скользила взглядом по его лицу — каждая черточка казалась ей такой красивой. И она даже не думала, что это ненадолго: когда её отпускало, при одной только мысли о Сириусе накатывало отвращение. Но, пока они делили друг с другом плохо свёрнутые сигареты, Нарцисса не помнила и того, что Сириусу не исполнилось шестнадцати, а Вальбурга была легилиментом. Вдыхая запах его волос, она могла забыть обо всём на свете. Особенно о Люциусе — он первым уходил из её мыслей и сердца. Нарцисса больше его не любила. Особенно, когда Сириус её целовал и протягивал высыпанный на ладонь белый порошок. Она жадно втягивала его носом и откидывалась на подушки; Сириус смеялся, и порошок, струясь меж его пальцев, сыпался на кровать. Нарцисса блаженно прикрывала глаза; тело казалось ей таким лёгким — почти невесомым. Сириус плавно раздвигал её ноги и сжимал грудь — Нарцисса была согласна, на что угодно. Она с охотой принимала его в себя, брала в рот и делала всё, что он попросит. Ей этого хотелось. А ещё хотелось, чтобы ощущение безмятежного счастья никогда не заканчивалось. Но она не знала, где можно купить наркотики — Сириус ей не говорил. — Мне всегда казалось, что ты скучная, — часто повторял он. Нарцисса незаметно вытягивала сигареты из заднего кармана его мантии и блаженно улыбалась, позволяя себя целовать. — Ты и не стремился меня узнать. — Теперь я об этом жалею, — врал он. Нарцисса ему это позволяла; ей казалось это милым. Но когда он уходил, а она не могла избавиться от мыслей о нем, её начинало тошнить. Мир казался ей ненавистным, и она курила украденную марихуану, чтобы отвлечься. Люциус почти ничего не замечал; по его равнодушно-холодному взгляду Нарцисса не могла понять ничего. И лишь усмехалась, позволяя себе пропахнуть дымом, алкоголем и Сириусом — да, ей хотелось, чтобы он узнал. — Твой кузен хоть когда-нибудь не бывает у нас дома? — спрашивал Люциус, спрятавшись за газетой. Нарцисса смеялась. — Когда дома ты. Люциус ничего не говорил в ответ. И Нарцисса чувствовала глухую боль в области груди. К счастью, она умела её заглушать. Для этого ей был нужен Сириус: он помогал забыться.