Говорить

Лукреция не любила детей: своих у неё не было, а племянники ее не интересовали никогда. Поэтому когда она впервые обнаружила в своей гостиной Сириуса, она не была ему рада. В последующие разы она не была ему рада тем более, но он взял за привычку приходить к ней, когда доводил мать до истерики. Лукреция знала, что было ошибкой разрешить ему остаться в первый раз. Но за окном шёл дождь, и она знала, что Альфарда не было дома. — Вы скучали по мне, тетушка? — спросил Сириус с широкой лукавой улыбкой Ориона и отсалютовал ей бокалом вина. — Вы же не против, что я угостился? — Какого дементора тебя сюда занесло? — она скривила губы в ответ, и, взмахнув рукой, приманила бутылку и бокал к себе. Сириус расстроенно вздохнул, но не попытался их задержать. — Мандрагора тебя раздери, ты выпил больше половины. — Дядя Альфард уехал. Мамаша устроила сольный концерт. Вы вроде тоже не в восторге от нашей семейки, вот я и решил вас навестить, — произнес он, нагло сверкнув взглядом, и раскинулся в кресле так, словно бы вообще не собирался уходить. — Приготовь мне ужин, — потребовала она. — И извинись перед матерью завтра. — Ужин так ужин, — проворчал Сириус, вставая. — А извиняться она должна сама. Лукреция не стала его переубеждать: она не любила заниматься бесполезными вещами. Сириус остался, а на утро она выпроводила его домой, передав в заботливые ручки ворчливого домовика, и понадеялась, что на этом её участие в семейной жизни Ориона закончится. Она ошиблась. Сириус стал появляться у нее с регулярным постоянством: раз в неделю она приходила из министерства и находила его напротив своего камина пьющим вино. — Что на этот раз? Поменял в гостиной обои на красно-золотые? Или перевернул брата вверх ногами? — раздражённо шипела она, опускаясь в соседнее кресло и сбрасывая с ног туфли. Сириус усмехался и протягивал ей бокал вина. — Никогда не думала купить огневиски? — спрашивал он, морщась. — От этого вина скиснуть можно. Лукреция цокала языком и указывала рукой на дверь. Сириус делал вид, что не замечал. — Тебя забыла спросить. Что ты вообще тут делаешь? У тебя что, друзей нет? Сириус пожимал плечами и делал глоток из бокала. — Есть, но у них нет коллекционного вина, которым бы они могли поделиться со мной по доброте душевной, тётушка. Лукреция тихо хмыкала и молчала, что за каждую бутылку присылала Вальбурге счёт, а та исправно переводила деньги в её сейф в Гринготтсе. — Хорошо, что у меня нет детей, — смеялась Лукреция. — Ты, племянничек, как пособие, почему стоит пользоваться контрацептивами. — Я тоже тебя люблю, — кивал Сириус. Она посылала ему воздушный поцелуй. — Я ушёл из дома, — сказал Сириус однажды, глядя на неё даже слишком серьёзно. — Да неужели? А я не заметила, — расхохоталась Лукреция в ответ, одновременно с этим пытаясь избавиться от тяжёлого колье, давящего на ключицы. — Расстегни. Сириус отставил бокал на подлокотник кресла и медленно поднялся, подходя к ней. Она перекинула волосы на плечо и подставила шею; его руки были холодными. Он мимолётно провёл кончиками пальцев по позвоночнику, и Лукреция вздрогнула. — Я серьёзно сбежал, — сказал он. — В этот раз навсегда: она меня достала окончательно. Лукреция подавила тяжёлый вздох; ей лень было даже оборачиваться — она не сочла это необходимым. — Расстегни колье, — ее голос звучал раздражённо, и Сириус повиновался. Как только серебро скользнуло по ее груди в руку, Лукреция блаженно застонала и прикрыла глаза, откинувшись на спинку кресла. Сириус всё ещё стоял у неё за спиной. — Можно я останусь у тебя? — спросил он. Она тихо хмыкнула. — Нет.