Дух Индры

      Солнце радовало светом всё живое, ласково целуя лучами и бережно прикасаясь теплом. На ярко-синем небе, напоминающем спокойный бездонный океан, не было ни облачка. Молодые листочки на деревьях трепетали от прикосновения ветерка и походили на золотистых рыбок в пруду, скользящих меж стеблей водорослей. Ранние цветы, вкушая заботу небесного светила, тянулись к нему, расправляя каждый лепесток. Растительность, уставшая от долгой зимы, питала желанием жить и дарить красоту тому, кто способен её разглядеть.       Под деревом цветущей сакуры сидела девушка, наслаждаясь весенней идиллией и стараясь запомнить каждую мелочь, рождённую самой жизнью. С подолом её закрытого белого платья и прядями длинных волос играл проказник ветер, а босые ноги щекотал мягкий ковёр сочной травы. Казалось, не она восхищалась красотами и гармонией сада ― а мир любовался ею. Бабочки приземлялись на её одеяние, птицы за покровом крон деревьев пели завораживающие трели, а бутоны распускались и благоухали лишь для неё. Девушка словно дополняла пейзаж и была очаровательным украшением.       ― Сегодня ночью звёзды сказали мне, что этот миг близится. Я несколько раз перепроверила астрологический гороскоп ― ошибки быть не может, ― природа слушала её тихий мелодичный голос, не смея прервать монолог. ― Я хорошо помню свои клятвы и обещания и сделаю всё, что в моих силах. Нет, даже сверх этого… ― она подняла взгляд к небу и сложила ладони у груди. ― Ками-сама¹, ты видишь на тысячи лет вперёд, дай мне способности узреть то, что скрыто от обычных глаз, укажи верное направление. Я всегда была верна своим богам, так не оставьте же меня в этот решающий час…

***

      Братья направлялись сквозь множество красных торий², символизирующих удачу и процветание, к древнему храму, расположенному на небольшой возвышенности к северу от селения. Величественный монастырь был построен в честь богини солнца Аматэрасу, давшей название одной из сильнейших техник Мангекьё Шарингана. Может быть, лишь поэтому Саске испытывал некоторое уважение к священному месту. С подросткового возраста он перестал верить в божественные сущности, хотя вся семья и большая часть клана регулярно проводили церемонии, уповая на помощь Ками. Учиха же в это время направлялся на тренировку, предпочитая, как ему казалось, заниматься более полезным делом. Вначале родители пытались уговорить парня присутствовать на ритуалах в храме Нокано, но успехов они не добились, а после заявления софу, что «ещё рано», разговоры и вовсе стихли.       Саске был в «полном восторге» от предложенной миссии и с самого утра желал от неё отделаться. Поручение не соответствовало ожиданиям и параметрам, по которым он обычно выбирал задания. По сложности оно подходило скорее генинам, в лучшем случае ― чунинам, но никак не шиноби их уровня. Столкновения с вражескими воинами не предвещалось, а если таковые и будут, то разделаться с ними не составит труда ― глупо полагать, что по души миролюбивых монахов придёт целая армия или ниндзя S-класса. Да и старики, читающие оды богам и готовящиеся отойти в мир иной, не вызывали интереса. Для отца существовал только один повод отправить детей в храм Индры ― представить их настоятелю и его приближённым, что, разумеется, радости младшему Учихе не добавляло. Участвовать в «смотринах» он не собирался, когда желание обсудить с софу полученную ранее информацию было столь велико.       Причина для отказа от поручения пришла с приступом брата. Конечно, ему было больно видеть Итачи в таком состоянии, и он презирал себя за неспособность помочь, но повод для срыва миссии или передачи её другим лицам сам плыл к нему в руки. Саске, приготовив для брата лекарственный раствор, старался как можно более убедительно изложить точку зрения, согласно которой старший Учиха практически последний человек в селении, способный отправиться куда-либо. Многие главы великих кланов позавидовали бы красноречивости младшего сына Фугаку, и он уже внутренне ликовал, видя, что брат поддался на уговоры и с минуты на минуту отправит вместо них кого-то другого. Однако Итачи поблагодарил Саске за выступление и заверил, что ему уже лучше.       Надев форму для миссий и собрав необходимое снаряжение и припасы, Итачи и Саске покинули дом. По дороге к выходу из селения им встретились несколько жителей, поприветствовавших их и пожелавших удачи на очередном задании. Будущего главу клана многие уважали в деревне и считали достойной заменой отцу. Но старший Учиха был замкнутым по натуре и открыто общался лишь с несколькими людьми ― остальным доставались скупые ответы, холодный взгляд и безразличие на лице. Это пугало и вызывало раздражение. Несколько предыдущих глав отличались взрывным характером и ярко выраженной эмоциональностью. Если они были недовольны, это можно было понять сразу. Прочитать настроение наследника было невозможно, поэтому тем, кто его разочаровал, оставалось лишь гадать, прощены они, пока нет или доверие к ним навсегда потеряно.       К младшему из братьев относились диаметрально противоположно: его любили и старались сделать своим другом. Девушки были в восторге от Саске из-за привлекательной внешности и азартного характера, хотя он, как и Итачи, игнорировал их восхищение, мужчины с его помощью хотели получать желаемые миссии и решить проблемы с настоящим и будущим главой клана. Этот Учиха определённо был сыном своего отца и внуком своего софу: порывистый темперамент, надменный характер, харизма и сила. Удивительно ли, что другая половина деревни видела именно в нём наследника клана?       Преодолев последние заградительные посты, Учихи сменили шаг на более привычный для шиноби способ передвижения. Перепрыгивая с одной ветви дерева на другую, братья настраивались на выполнение миссии, где не было места эмоциям, где каждое действие выполнялось исходя из логического подхода. Лес скрывал их запахи от врагов, прятал от призывных животных, способных перемещаться по небу, а при случае становился местом для ночлега и сбора провизии. Саске знал лишь приблизительное местоположение храма, и только по этой причине позволил Итачи обогнать себя. Обычно он шествовал во главе колонны, первым вступая в бой и давая брату время придумать стратегию, основываясь на способностях противника. В младшем Учихе, как в истинном ниндзя и наследнике клана, горел огонь, и это пламя претило быть отстающим, заставляя быть победителем всегда и везде.       До пункта назначения они добрались меньше чем за час. Священное место при беглом взгляде казалось незащищённым от всевозможных напастей: воров, вражеских шиноби и обычного сброда. Но мир обманчив, так же как и иллюзия. Чтобы добраться до храма в будние дни, нужно было знать обходные пути и всевозможные лазейки, неизвестные случайным и нежданным лицам. Незваных гостей, позволивших себе перейти черту дозволенного, здесь ожидало только одно ― смерть. В праздники монастырь открывал ворота, ориентированные на восток, всем желающим, а служители устраняли опасности с главной дороги для прихожан.       Итачи, бывавший в этом месте несколько раз в прошлом, хорошо знал безопасный путь. В детстве с отцом ― и позднее с Шисуи ― он приносил в монастырь ценные свитки для их дублирования и забирал оттуда другие необходимые клану документы, копии которых были по разным причинам утрачены. Монахи всегда с радостью принимали любые материалы дома Учиха независимо от уникальности или важности текста. Однако получить свитки обратно было не так просто. Для этого требовалось письменное прошение главы клана ― бывшего или настоящего ― и дозволение настоятеля обители. Сохэи³ неохотно расставались с любыми текстами, но не пользоваться их хранилищами было немыслимо. Несмотря на защитные барьеры селения и мощь шиноби, деревня, в которой проживал клан, несколько раз за всю историю подвергалась нападениям, хранилища уничтожались и восполнялись в дальнейшем исключительно благодаря фондам обители.       Благополучно преодолев все ловушки, главные врата и несчётное количество торий, братья поднялись по каменной лестнице и оказались на небольшой площадке, где их уже ожидали. Храмовый комплекс был выполнен в традиционном стиле, столь любимом старшим Учихой: здания в одной цветовой палитре с использованием красного, чёрного и белого цветов, невольно пересекающихся с гаммой небезызвестной семьи. Видя представшее им великолепие, Итачи в который раз восхитился сложившейся культурой и архитектурой и поймал себя на мысли: сколько сил было потрачено на это творение, оберегаемое поколениями монахов, живших задолго до его рождения? Саске также не мог не оценить красоту монастыря, но его отношения к подобным местам это нисколько не меняло. Настоящий интерес у него могло вызвать лишь хранилище свитков, да и то если там содержались действительно ценные документы.       Небольшую группу монахов разного возраста возглавлял настоятель храма. Низенький старичок хрупкого телосложения был одет в красно-оранжевое кашая⁴, как и все, стоящие за ним. Он давно облысел, морщины покрывали его лицо, а спина сгорбилась. Трость служила ему опорой и позволяла чувствовать себя немного увереннее и несколько моложе. К тому моменту, когда Учихи добрались до обители, настоятель уже порядком волновался: не случилось ли что-нибудь с ними по дороге?       ― Мы ждали вас, ― начал он хриплым старческим голосом. Он говорил негромко, поэтому в месте, где свободно гулял ветер, остальным приходилось напрягать слух, ― но надеялись, что прибудет больше шиноби.       Этот факт не злил старика, посвятившего годы жизни молитвам и медитации, однако крайне разочаровал. Если б перед ним ко всему прочему предстали не наследники клана, он бы окончательно расстроился. Настоятель был неплохо знаком с предыдущим главой клана и даже находился с ним в переписке, а потому верил, что тот не оскорбил бы монастырь, прислав двух шиноби, какими бы сильными они ни были. Но времена меняются, одна власть сменяет другую, а с ней приходит и новая политика, порой резко отличающаяся от предшествующей.       ― Фугаку-сама, глава нашего клана, посчитал, что нас будет достаточно.       От Итачи не смогла укрыться доля обиды в голосе главного монаха, но изменить что-либо он был не в силах. Он бы, скорее всего, отправил больше ниндзя в знак уважения к монастырю, несмотря на то, что большая часть шиноби выполняла другие миссии.       ― Не мне оспаривать его решения, ― с грустью произнёс старик, ― прошу прощения, я не представился. Меня зовут Учиха Хироши, и вот уже почти пять лет я имею честь быть настоятелем этого храма.       Итачи склонил голову, отдавая дань уважения этому человеку, а Саске тут же переспросил:       ― Учиха? Что вы тогда тут делаете?       Брат хотел было заставить его помолчать, но монах заговорил раньше:       ― Да, я тоже родился в клане, только в младшей ветви. Слабое здоровье закрыло мне путь в ряды шиноби, хотя ума и сообразительности мне было не занимать, поэтому я заинтересовался историей нашей фамилии, теорией ниндзюцу и гендзюцу. Сначала ваш покорный слуга занимался изучением свитков в хранилище селения, а затем подал прошение бывшему главе Учиха о переводе меня в это место. Недолго думая, он согласился и даже направил со мной сюда несколько бестолковых, как тогда выразился, людей в качестве наказания для них. Спустя долгие годы, на протяжении которых мне довелось быть послушником, заведовать местной библиотекой и стать помощником настоятеля, я был избран тем, кем являюсь и по сей день.       ― Прошу простить моего отото за несдержанность, ― Итачи с упрёком посмотрел на Саске, ― ему свойственна вспыльчивость и излишняя эмоциональность.       ― Не стоит извинений. К тому же эта характеристика подходит всем Учихам за редким исключением, ― старик улыбнулся: похоже, резкость юноши позабавила его.       ― Я Учиха Итачи, а это мой брат Саске, ― продолжил Итачи, наконец представившись новому главе монастыря. В последний визит ― почти шесть лет назад ― ему посчастливилось встретиться с предыдущим настоятелем, который хорошо отнёсся к нему и Шисуи. Известие о смерти монаха опечалило его, но на похоронах он не присутствовал, поэтому не смог познакомиться с преемником.       ― Для нашего ордена большая честь приветствовать наследников великого клана и носителей его воли. Следуйте за мной, я всё объясню.       Настоятель медленно двинулся в сторону одного из строений. Остальные служители таким же темпом последовали за ним, дабы не опередить мастера и тем самым его не оскорбить.       «Он намекал на нашу связь с Индрой? Что в этом удивительного, если все Учихи ведут свою историю от него и даже самый слабый в деревне может похвастаться этим?» ― пронеслось в голове младшего Учихи. Он взглянул на брата, следовавшего за процессией, и решил догнать его.       ― Мы ведь все происходим от основателя. Какой толк делать на этом акцент в приветствии? ― настигнув Итачи, Саске задал волнующий его вопрос.       ― Думаю, что настоятель имел в виду кое-что другое.       В такие моменты Саске, как в детстве, казалось, что брат знал ответы на все существующие вопросы, и ему хотелось если не обогнать нии-сана, то хотя бы поравняться с ним в опыте и знании.       ― Что же?       ― Он ведь сам дал понять, что почти всем Учихам характерна вспыльчивость и эмоциональность, и ты доказал ему это своим примером. Мне кажется, что Хироши-сама, хотя и обратился к нам обоим, намекнул именно на твою особую связь с Индрой-сама, а не на простое генетическое родство.       К семнадцати годам Саске добился того, что его имя стало известно далеко за пределами поселения. Мангекьё Шаринган, случайно пробудившийся полтора года назад, лишь укрепил его силу и удвоил славу. Весьма большой запас чакры, такие техники, как Аматэрасу и Сусаноо, умелое использование гендзюцу делали из него сильного шиноби, способного выполнять сложнейшие миссии по устранению врага и добыче необходимой для клана информации. Младшего Учиху боялись. Он видел это во взглядах противников, и это не могло не приносить удовольствие; отец гордился им, что было значимо для него; девушки в деревне и за её границами влюблялись в него с первого взгляда, что, было забавно, хотя и не так интересно…       Однако Итачи по-прежнему находился впереди ― уже не так далеко, но всё же ощутимо. Любимый брат ― единственный, за кого он отдал бы жизнь не раздумывая. Как в прошлом, так и сейчас… Лишь одно омрачало Саске каждый раз, когда он видел Итачи, ― то, с чем он не мог мириться. Старший Учиха за долгие годы применения Шарингана почти ослеп, и этого нельзя было не заметить, невозможно игнорировать. Он практически перестал покидать деревню, а если и выбирался, то брал с собой либо Саске, либо Шисуи, либо Обито. Отец всячески старался упускать это из виду, чего младший Учиха не позволял себе. Найдя единственно верный выход из сложившейся ситуации и рассказав об этом Итачи, он надеялся всё изменить, однако брат выступил против.       Подойдя к каменной лестнице, ведущей к небольшому на первый взгляд строению, которое, по всей видимости, и являлось храмом, посвящённым Индре, все остановились. Здание отличалось от остальных построек монастыря. Серые гладкие стены обрамляли ряды высоких окон из цветного стекла, немногочисленные башни устремлялись к небу, чёрные тяжёлые двери по центру служили единственным видимым входом. Складывалось впечатление, что храм давным-давно был частью большего комплекса, возведённого во времена правления Ооцуцуки и со временем разрушенного, ― настолько он выделялся и не вписывался в окружающее пространство.       ― Отворите их, ― заговорил настоятель так громко, как только смог, указывая тростью на деревянные створки.       Два монаха средних лет кинулись к ним и открыли вход в просторное помещение со статуей в конце зала.       ― Идёмте, ― кивнул старик в сторону Учих и, развернувшись, зашагал внутрь мелкими шажками.       ― Простите меня, мастер, ― сказал один из юных послушников, обращаясь к настоятелю, ― позвольте мне пойти с вами. На всякий случай.       В ответ монах слегка повернул голову к мальчишке:       ― Хиротаро, ты думаешь, что я один и шагу ступить не могу?       Мальчик покорно склонил голову, коря себя за произнесённые только что слова.       ― Нет, владыка, простите, ― еле слышно прошептал Хиротаро.       ― Хорошо, иди сюда. Ты единственный среди этих остолопов не ждёшь моей смерти… ― старик согласился и повернулся к дверям, услышав со всех сторон недовольные возгласы:       ― Нет, нет…       ― Что вы!       ― Как вы так можете?..       Служители всех ступеней мастерства наперебой говорили слова в свою защиту.       ― Я всё знаю, ― завершил старик, улыбнувшись, и продолжил свой путь. ___________ ¹Ками ― в синтоизме духовная сущность, бог; ²Тории ― ритуальные врата, устанавливаемые перед святилищами японской религии синто. Традиционно они представляют собой красные ворота без створок, состоящие из двух столбов, соединённых поверху двумя перекладинами; ³Сохэи ― буддийские монахи-воины; ⁴Кашая — традиционная одежда буддийских монахов.