***
Избавившись от белого шёлкового одеяния, которое следом было аккуратно сложено на футон⁵, Сакура, ненадолго вернувшаяся в свою комнату, стала одеваться для предстоящего ритуала. Выбор пал на ярко-красное ― цвета страсти и крови ― платье из шифона, сшитое за пару недель до этого. Индре всегда нравился этот оттенок, хотя он предпочитал носить более тёмную одежду, впрочем, как и почти все его реинкарнации. Чёрный или синий был для них родным, точно второй кожей, и лишь изредка разбавлялся белым и серым разной степени насыщенности. С этим на протяжении многих жизней ей пришлось просто смириться, жизнь шиноби устанавливает свои нормы и правила: гораздо важнее быть незаметным и неузнанным, но живым, нежели рассекреченным и мёртвым. Тогда, почти месяц назад, ей удалось выбраться из монастыря и отправиться в одно из крупных близлежащих поселений, чтобы купить на скопленные деньги подходящий отрез ткани. В городке располагался небольшой магазин, где покупали материалы окии⁶ для кимоно гейш. Сакуре повезло быть знакомой хозяйки лавки ― не раз в прошлом она лечила немолодую женщину, нередко посещавшую храмовый комплекс по праздникам. Такие манипуляции позволяли немного зарабатывать или заводить необходимые связи, что могли пригодиться в будущем, в этом же случае при каждом посещении магазинчика ей предоставлялась значительная скидка. Вернувшись в храм, Сакура придумала модель, которую решила воплотить в жизнь, и принялась за дело. Раскроив материал и приготовив всё необходимое ― ножницы, нитки, булавки, ― она начала работать над очередным творением. Иголка слушалась её, а пальцы помнили долгие дни и ночи, проведённые за подобным процессом. Раньше, когда её дух занимал другое тело, это занятие было одним из любимых. Ей нравилось вышивать фамильные гербы на форме членов семьи, украшать их кимоно различными узорами и животными ― тиграми, драконами, хищными птицами, ― даруя им заботу и любовь. В шкафу её бывшей спальни хранилось множество разнообразных платьев, кофт, юбок, брюк, созданных ею собственноручно, но сейчас вся одежда была бы велика Харуно, ибо в этой жизни тело имело более стройную комплекцию. Призвав наряд из небольшого свитка, Сакура старательно расправила сформировавшиеся складочки и развязала узлы запутавшихся лент. Разложив одеяние на полу, жрица встала в центр и медленно начала поднимать края лифа. Застегнув молнию сзади, она принялась за завязки, перекрещивающиеся на спине и создающие эффект корсета. Платье, достигающее пола, не имело бретелек и не фиксировалось на плечах, придавая девушке вольный и независимый вид. Но сегодня на это можно было закрыть глаза. Этот день, судя по астрологическому гороскопу, должен стать решающим и окончательно открыть нынешнюю личность величайшего из шиноби. Ранее видения не показывали его лица ― только размытые черты внешности, являющиеся слишком общими и подходящими большей части мужчин клана Учиха, а также многим ниндзя и простолюдинам из других домов и семей. На протяжении многих недель она тщательно готовилась к церемонии, исполняя данные в прошлом клятвы, не дающие спать спокойно до их претворения в жизнь. Когда у неё получится определить настоящее воплощение создателя ниндзюцу и вернуть тому память, она станет свободна и сможет осуществить свои мечты и желания, даже если будет не нужна ему… Такой исход был бы печальным, но и его следовало учитывать, хотя подобного не случалось ещё ни разу. Во всех жизнях Индра обладал слишком порывистым и переменчивым характером, предугадывать дальнейшие действия Ооцуцуки удавалось ой как не просто, правда, у неё это иногда получалось. Как первый сын Мудреца Шести Путей отнесётся к ней в этом времени ― прогонит или, как обычно, привяжет к себе? Может, у него уже есть возлюбленная или жена с детьми, ведь он совсем не помнил её и вполне мог быть старше более чем на десять лет. Сакура не хотела думать о нежеланном окончании их встречи, но негативные мысли из подсознания одолевали, беспокоя ранимые чувства и уставший от переживаний разум. Стоило настроиться, отбросить их и проделать всю работу как следует, а потом будь что будет. Жрица взяла свечной фонарь и покинула комнату, затворив за собой сёдзи. Об обуви она даже не задумывалась ― травянистый ковёр во дворе приятно щекотал ступни босых ног, приближая её к природе, которую девушка любила всем сердцем, быть может, лишь немного меньше, чем его…***
Учихи стояли в одном из углов в дальнем конце зала недалеко от дверей, через которые заходили монахи разных ступеней мастерства и их послушники на церемонию. Храм медленно наполнялся людьми, занимающими места в соответствии с их положением в иерархической пирамиде служителей. Жрица, переодевшись, недавно вернулась и спешно заканчивала последние приготовления, дабы скорее начать ритуал. Итачи посмотрел на Саске, лицо которого выражало лишь гнев, ненависть и желание отомстить обидчику, и предположил, кто мог вывести его из себя. Раздражение было нередким для младшего Учихи: взрывной характер Саске всегда был проблемой на миссиях, если он отправлялся на них с товарищами. Возвращался же он в обычное расположение духа, когда удовлетворял своё эго или когда его умудрялись переубедить Итачи или Шисуи. Обито же любил подливать масло в огонь, разжигая в кузене различные разрушительные эмоции, и с удовольствием наблюдать за последующим действом, аргументируя это тем, что обидчик должен получить по заслугам. ― Что случилось? ― не в силах больше молчать, спросил Итачи. Он знал, что Саске не начнёт первым этот разговор, переживая все разъедающие сердце чувства, поэтому решил сделать шаг первым, как случалось бессчётное количество раз. ― Ничего… ― с наигранным безразличием соврал Саске. Такой ответ был вполне предсказуем: Учиха не отличался болтливостью, особенно ― пока в нём играло чувство мести, и всю важную информацию Итачи приходилось вытаскивать из него клещами. ― Ну, и кто уже успел тебе насолить, пока я отсутствовал? Здесь же, кроме этой девушки, никого не было… Итачи решил не выдавать все свои предположения, считая, что теперь маленький глупенький братик сам всё расскажет. ― Вот именно… ― не сдавался Саске, решивший копить злость и не дать ей возможности бесследно исчезнуть, по крайней мере, до тех пор, пока возмездие не настигнет обидчицу. ― Что жрица тебе такого сказала? Она же воплощение Амэ-но удзумэ⁷ на земле, судя по её виду и отзывам монахов. Учиха всячески пытался разговорить брата, надеясь, что плотину вот-вот прорвёт и Саске выпалит всё, что сумел накопить. ― Не-е-ет, ― усмехнулся он, покачав указательным пальцев в воздухе, ― не дай ей тебя обмануть, как несчастных монахов. Эта женщина ― вылитая Изанами⁸: жестокая, мстительная богиня, готовая в гневе уничтожить любого, посмевшего перечить ей. Хотя Саске и не любил религиозные учения, это сравнение показалось ему более чем уместным. ― О Ками, ― выдохнул Итачи, ― что ты ей сделал? Он догадывался, что если Сакура что-нибудь сказала Саске, то и он не остался перед ней в долгу. ― Ничего особенного ― просто хотел поставить эту выскочку на место… Саске, как решил старший Учиха, не просто злился, но ещё и дулся. «По-видимому, она сильно задела его за живое», ― решил он. Ему как раз не хватало на миссии разборок между зазнавшимися детьми. ― Саске, ты ничего не знаешь о ней, и у тебя нет прав судить жрицу. ― Она ― никто, одна сплошная никчёмность. Почему ты её защищаешь? ― тихо поинтересовался младший Учиха, однако Итачи понимал, что в нём кипел вулкан, и если он сейчас не потухнет, то точно взорвётся с грохотом и выбросом тучи пепла. ― Потому что ты как обычно не желаешь ничего видеть, слышать и знать в особенности, если это касается безызвестных кланов и семей. ― И чего же я, по-твоему, не вижу? ― Самой сути: Харуно живёт в этом месте почти одиннадцать лет, вдалеке от семьи, практически не видясь с ними, посвящает всё свободное время храму и поиску воплощения Индры, хотя не является Учихой и не может иметь от этого никакой выгоды, ― попытался хоть немного переубедить родственника Итачи и показать ему другую сторону медали. ― Неужели ты думаешь, что она его найдет? ― А почему нет? Ты смотришь на вещи поверхностно, не касаясь глубин, и делаешь поспешные выводы, основываясь на обрывочных сведениях и собственных убеждениях. Думаешь, что если Сакура родилась не в нашем доме, в клане Сенджу или Хьюга, то ни на что не способна? Мы не знаем, какая сила ей подвластна и что она может сделать. ― И что ты предлагаешь? ― через какое-то время заговорил Саске, понемногу успокаиваясь, чему был безмерно рад Итачи. ― Хотя бы не пугать её и изредка слушать тех, чей накопленный опыт превосходит наш. И напоследок позволь разрушить пару твоих стереотипов… ― Чего ещё? ― в нетерпении перебил Саске. ― По словам настоятеля, Сакура ― ниндзя-медик, причём весьма высокого класса. Я не совсем понял, где жрица освоила эти навыки… Видимо, часть почерпнула из здешней библиотеки, с остальным разобралась сама, полагаясь на интеллект и талант. Она периодически лечит прихожан, показывая вершины мастерства исцеляющих ниндзюцу, и справляется даже с тем, с чем многие ирьёнины отказались работать. Саске ничего не ответил ― только изогнул бровь, демонстрируя удивление, а затем ухмыльнулся, создавая в голове очередной гениальный план. Из-за статуи вышла Сакура, одетая в ярко-алое платье без рукавов. Жрица неторопливо направилась в центр зала и встала под куполом в том месте, где на полу из мозаики был выложен Ринне Шаринган. Она, приподняв полы наряда, неспешно опустилась на колени лицом к изваянию Индры и сложила руки в замок. Войдя в состояние наподобие транса, куноичи стала что-то очень тихо шептать ― братья не могли слышать, что она говорила, но создавалось впечатление, что язык, на котором Харуно взывала к основателю, был давно мёртв. Возможно, именно на нём когда-то разговаривал он сам, теперь этого уже никто не знал. Девушка, стоя на коленях, покачнулась вперёд, затем назад, словно потеряла сознание, но, так и не упав, замерла. Затем она медленно поднялась и повернулась спиной к монументу ― теперь Учихи могли видеть её лицо. Оно было чересчур бледным, глаза, выражавшие удивление, смотрели в никуда, а губы по-прежнему немного шевелись, почти беззвучно произнося непонятные слова. Сакура сделала глубокий вдох, будто через приоткрытый рот в неё кто-то вселился, и, резко выдохнув, снова застыла, спустя пару секунд проговорив сначала еле слышно, потом громче ― так, что теперь каждый в помещении смог её услышать: ― Он рядом… где-то совсем рядом… я его чувствую… Не успела жрица договорить, как в неё с нескольких сторон полетели сюрикены и кунаи. _________ ¹Виртуальный (здесь) — воображаемый, реально несуществующий, но способный возникнуть при определённых условиях; ²В шахматах королю обычно сначала ставится шах, когда у него ещё есть возможность спастись, а затем мат — конец игры. В сёги слово «шах», в отличие от шахмат, говорить необязательно, если противник этого не заметит и не уберёт своего короля, то его можно съесть следующим ходом и выиграть партию; ³Энгава — открытая или закрытая галерея, огибающая с двух или трёх сторон традиционный японский дом. Она представляет собой деревянный настил на опорах, примыкающий к дому. Раньше охранники или самураи патрулировали территорию, обходя вокруг дома по энгаве, не вытаптывая при этом траву сада, но и не заходя в дом хозяина; ⁴Сёдзи — дверь в традиционной японской культуре, состоящая из прозрачной или полупрозрачной рисовой бумаги, крепящейся к деревянной раме; ⁵Футон — традиционная японская принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого ночью и убираемого утром в шкаф; ⁶Окия — дом, где проживают гейши; ⁷Амэ-но удзумэ — синтоисткая богиня счастья, радости, танцев и театра; ⁸Изанами — синтоистская богиня творения и смерти.