Дух Индры

      Направляясь к вратам храма Индры вместе с Саске, Итачи не мог не думать о двух вещах. Первый вопрос, касавшийся Сакуры и последнего нападения на неё во время ритуала, был не таким значимым для него, но его решение также не терпело промедления. Необходимо сопоставить все имеющиеся факты, структурировать их и сделать обоснованные выводы, способные привести к разработке стратегии. Откладывание этого дела, несомненно, приведёт к нежелательным и даже печальным результатам в ближайшем будущем, правда, пребывание жрицы в селении позволит выиграть немного времени.       Изначально Сакура не хотела раскрывать эту информацию Итачи, обосновывая это обыкновенной случайностью и не более, но, настояв на своём, Учиха узнал много интересных подробностей о событиях, произошедших за последние несколько лет. Выяснилось, что на жрицу трижды покушались, и каждое нападение кардинально отличалось от других. Первое случилось почти полтора года назад, когда Харуно возвращалась с праздника в одном из близлежащих поселений. Она случайно стала свидетельницей попытки изнасилования майко¹ и решила помочь несчастной, заступившись за неё, но вместо благодарности ученица гейши, оказавшаяся на поверку высококлассным шиноби, едва не убила растерявшуюся Сакуру. Она чудом одолела ниндзя и посчитала, что об этой жуткой истории лучше забыть.       Второе совершили совсем недавно. Харуно собирала лекарственные травы в лесу, и с ней завёл разговор о растениях пожилой мужчина. Они долго обсуждали целебные свойства отваров, настоек, мазей ― к удивлению девушки, старик хорошо разбирался в медицине и исцеляющих нинздюцу, ― но, после того как она поблагодарила его и попрощалась, направившись домой, он атаковал её со спины. Сакура вступила в бой и вышла из него победительницей, хотя это далось ей нелегко. Противник, изменивший внешность при помощи хенгэ, был силён и, в отличие от прошлого раза, старался наносить смертельные удары, не намереваясь брать жрицу в плен. Вернувшись в храм, она рассказала настоятелю о нападениях и взяла с него слово, что это останется только между ними. Монах согласился, но, видимо, предчувствуя грядущую беду, попросил шиноби клана Учиха присутствовать на ритуале ― и, как оказалось, не зря. Возможно, только благодаря им безоружная Сакура, находившаяся в состоянии транса, осталась жива.       Выслушав её рассказ, Итачи рассудил, что по прибытии сообщит об этом главе клана и подумает над проблемой, хотя отчётливо понимал скудность имевшихся сведений. Нападения объединяли только необычные обстоятельства и отсутствие каких-либо зацепок, всё остальное ― в корне различалось, потому раскрыть истинную личность заказчика, скорее всего, будет невозможно, однако попытаться стоило.       Куда больше его беспокоили участившиеся сны Саске. За минувшую ночь отото видел два кошмара и оба раза просыпался в ужасном состоянии, после того как Итачи пытался разбудить его в течение нескольких минут. Что бы ни говорила семья, он не мог видеть, как брат страдал, хотя и не признавался в этом, считая жалобы слабостью. По этой причине Итачи начал искать ответ на вопрос: как избавить Саске от кошмарных сновидений? Софу наверняка знал это, но ни за что не сказал бы никому ― даже отото, являвшемуся ключевым звеном во всех его замыслах. На помощь родителей Итачи тоже не надеялся, понимая, что те не станут перечить воле бывшего главы клана. Оставались только кузены, хотя в этом деле Обито с Шисуи, вероятно, откажутся участвовать ― переходить дорогу софу никто из них не захочет, к тому же последствия будут непредсказуемы.       Подойдя к храму Индры, Итачи заметил ожидавшую их жрицу. Одетая в плащ Сакура стояла к ним спиной, сомкнув руки сзади в замок, и смотрела в сторону врат, словно мысленно прощаясь с местом, в котором провела больше десяти лет. Испытывала ли она грусть или ностальгию? Наверное, лишь отчасти. Мир монахов был чужд ей и слишком жесток и суров ― Сакура родилась для любви, семьи и счастливой старости. Возможно, жизнь в селении клана больше подойдёт ей: она сможет общаться со сверстниками и обрести друзей, а Учихи, в свою очередь, получат грамотного и талантливого ирьёнина. К тому же не исключено, что Саске изменит своё отношение к ней, а Сакура окажет на него благоприятное влияние.       Точно почувствовав пристальный взгляд, Сакура обернулась и не торопясь подошла к ним. Несколько секунд она смотрела то на Итачи, то на Саске, будто желая что-то сказать, но не зная, с чего начать. Собираясь с духом, Сакура опустила глаза, но, найдя в себе силы, выпрямилась и мягко заговорила:       ― Я хочу попросить у тебя прощения, Саске-кун. Я повела себя самым неподобающим образом и жалею об этом. Нельзя надеяться на хорошие взаимоотношения, если первый разговор начинается с бурной ссоры. Пожалуйста, прими мои искренние извинения.       Сакура говорила неуверенно, переминаясь с ноги на ногу, видимо, боясь, что Саске останется глух к её чистосердечной просьбе. Но, находясь в объятьях сомнений, она подобрала нужный ключ к его сердцу. Хотя Саске старался не показывать вида, Итачи догадывался, что отото крайне удивлён её речью. Наверняка он думал, что они снова поспорят при следующей встрече, ― и ошибся. Сакура демонстрировала покорность и смирение, как поверженный, но сохранивший гордость самурай, а отото не отвечал. В глубине души он наверняка решал, сказала ли она правду или солгала и как ему теперь поступить.       Никто из шиноби не выбирал путь воина. Они появлялись в родовитых или малоизвестных семьях и продолжали дело своих отцов: убивали, защищали и сопровождали важных особ, получая оплату. Их не должна была интересовать этическая сторона работы, а личные эмоции лишь мешали профессии. Ниндзя учились подавлять чувства и сохранять холодный разум, чтобы не ставить под угрозу выполнение миссии. Но со временем недоверие и расчётливость становились второй натурой, а искренние порывы гибли ещё в зачатке.       Микото Учиха часто говорила детям: «Шиноби плохо приспособлены к обыденности ― их учат устранять даже свои эмоции, но когда жизнь потребует проявления этих чувств ― их уже не будет, человек внутри окажется пустым». Саске так и не нашёл, что сказать, и лишь смотрел на Сакуру с неизменным выражением на лице: простые добросердечные слова из его уст могли услышать только самые близкие люди и друзья, а обвинять её он не собирался, скорее всего, ощущая в случившемся и свою вину. Сакура, вероятно, поняла это и продолжила:       ― Надеюсь, ты найдёшь в себе силы простить меня, ибо я действительно виновата и хочу всё исправить. С сегодняшнего дня я стану твоей должницей: я выполню любое твоё желание, или можешь, если сочтёшь нужным, придумать для меня наказание ― я также с радостью его приму.       Сакура улыбнулась и отвела глаза, а её щеки заалели. Она пошла на этот маленький трюк и сделала Саске поистине ценное предложение. Он, как и предугадала девушка, решил не отказываться от такого подарка. Без возражений Саске развернулся и направился в сторону дома, всем видом показывая следовать за ним. Харуно обратила взгляд на Итачи и тепло улыбнулась ему, словно сообщая, что план удался. Он в ответ лишь приподнял уголки губ, в очередной раз поражаясь, насколько хорошо она его знала, могла с ним взаимодействовать и даже управлять.       Ускорившись, Итачи и Сакура догнали Саске, желавшего поскорее оказаться дома, чтобы разобраться с оставшимися делами. Вскоре они пересекли черту владений семьи Учиха, а ещё через полчаса оказались в деревне, миновав главные врата. По дороге им встретились несколько шиноби, охранявших территорию по приказу главы клана. Увидев Итачи и его младшего брата, те с большим уважением поприветствовали их и ради приличия спросили, хорошо ли прошла миссия. Получив положительный ответ из уст Саске, ниндзя пропустили Учих, одарив Сакуру уничижительным взглядом. «Началось», ― чуть слышно прошептала она. «Да, в деревне ситуация только усугубится», ― мысленно заключил Итачи.       За последние тридцать лет порядки в селении ничуть не изменились, несмотря на то что теперь клан возглавлял Учиха Фугаку, а не его отец. Вековые устои дали о себе знать, как только они с Сакурой шагнули за врата селения: каждый встретившийся смотрел на неё с презрением, как на врага или дешёвую юдзё², и если б её не сопровождали наследники фамилии, то она наверняка неоднократно услышала бы оскорбления. А скандал с её участием мог закончиться плохо для всех: самых ретивых непременно отправили бы в тюрьму, а наказание последовало бы именно от него.       К женщинам в поселении всегда было противоречивое отношение: одних возносили до небес, других даже за людей не считали. Любая девушка из другого дома или семьи, выйдя замуж за Учиху, беспрекословно подчинялась супругу и его родне, а также главе фамилии, хотя браки вне рода никогда не приветствовались и были скорее исключением из правил. Её место в иерархии клана находилось на самом основании пирамиды, однако наследницы великих домов поднимались немного выше. Ещё реже заключались союзы между представительницами клана Учиха и мужчинами из иных родов: обоим предстояло доказать ценность такого брака, а будущий супруг должен был обязательно получить дозволение не только её семьи, но и главы дома, соглашаясь в будущем жить в селении и подчиняться всем имеющимся законам. Союзы с носителями Кеккей Генкай, изменяющими зрительное восприятие ― представителями кланов Хьюга или Чиноике³ например, ― были запрещены в принципе, дабы не портить чистоту крови и не допускать всевозможные мутации.       Чистокровные куноичи, появившиеся на свет в деревне, в отличие от полукровок, имели права наравне с мужчинами, а доказав силу на полях брани и получив звание джонина, становились завидными невестами, на которых хотели жениться многие Учихи. Женщины, родившие и воспитавшие достойных наследников, ставших гордостью фамилии, пользовались большим уважением независимо от происхождения, а вот бездетных обходили стороной, считая их больными, проклятыми и несущими несчастья. Супруга главы дома почиталась, как и её муж, ибо именно она поддерживала его на протяжении их совместной жизни, заботилась о нём, подарила ему детей и помогала удерживаться на посту. Микото редко участвовала в руководстве деревней, оставив карьеру шиноби и занимаясь домашними делами, хотя некоторые её воинствующие предшественницы, обладавшие сильным и деспотичным характером, подчинив мужа, брали бразды правления в свои руки.

***

      Сакура понимала, что её здесь ненавидели, и знала почему. В её жилах не текла кровь Индры, в отличие от подавляющего большинства, она не являлась наследницей знатного рода или союзной фамилии, не считалась чьей-либо невестой, поэтому автоматически причислялась к врагам. Столетия войн, распрей и конфликтов научили Учих осторожности, избирательности и подозрительности, поэтому во все времена они прививали чадам нелюбовь к чужакам. Вырастая, шиноби презирали представителей почти всех других кланов, с недоверием относясь даже к многолетним союзникам. В прошлых воплощениях она говорила своим детям то же самое и не собиралась поступаться этими правилами в дальнейшем, хотя сейчас оказалась заложницей многовековых убеждений.       Сакура предполагала, что Учихи собирались немедленно представить её главе клана и вели к нему. Она помнила Фугаку ещё ребёнком ― но это вряд ли что-то изменило бы. Он рос очень замкнутым и не испытывал особых чувств к семье, и Сакура могла только гадать: изменился ли его характер после женитьбы и рождения детей? В храме от монахов она слышала, что глава клана Учиха умён и строг, но так и не превзошёл отца. Вряд ли Фугаку станет относиться к ней лучше, если узнает, кем та была раньше: для него прошлые заслуги не значили ничего ― важность имели лишь успехи в настоящем.       Следуя за Саске и Итачи по вымощенной серой плиткой дорожке, Сакура подходила к большому дому, выполненному в современном стиле. Она не помнила этого здания в прошлом ― его возвели не так давно, ― впрочем, селение частично перестроили за время её отсутствия. «Придётся привыкать к новой планировке», ― решила Сакура, перед тем как услышала за спиной мужской голос.       ― Что здесь происходит? ― произнёс пожилой мужчина, обратившись к обернувшимся Учихам.

***

      Бывший глава клана предпочитал традиционную одежду. Хотя на праздники в селении почти все мужчины приходили в подобном виде, никто, кроме него, не осмелился бы использовать другую гамму, за исключением устоявшейся. Учиха не интересовался мнением окружающих и, с тех самых пор как получил огромную силу и достиг нерушимого авторитета, делал всё так, как считал нужным. Одеваясь, он старался сочетать цвета и гербы кланов обоих родителей: расшитое чёрными драконами и солнцами золотое кимоно, тёмно-синий широкий оби⁴, подвязанный красным оби-дзимэ⁵, серо-коричневое хаори⁶ с гербом клана Учиха на спине, белые таби⁷ и деревянные дзори⁸ по обыкновению завершали формальный стиль.       ― Дедушка… ― начал Итачи, но ему не позволили закончить.       ― Вы оба забылись, пока выполняли миссию?! Наш закон для вас обоих больше ничего не значит? ― спросил софу, и в его голосе прозвучали металлические нотки. Ожидая ответа, Учиха сверлил взглядом внуков, но те не произнесли ни слова, склонив головы. ― Я долго буду ждать? ― продолжил он, решая, какое наказание им подойдёт, чтобы другие даже не думали пренебрегать устоявшейся традицией.       Какие чувства испытывал Саске? Сложно было сказать. Увидеть софу в гневе он хотел меньше всего на свете, но ситуация накалялась с каждой минутой. Несмотря на преклонный возраст, бывшего главу клана боялись в деревне и за её пределами. Он был суров с подчинёнными, не терпел неисполнения приказов и нарушения установленных порядков. Учиха не имел ничего против гейш, юдзё и отношений вне селения, но приводить предмет воздыхания в деревню категорически запрещал. «Видимо, он решил, что я или Итачи нарушили закон. Нужно поскорее всё ему объяснить», ― решил Саске, делая шаг вперёд.       В этот момент софу разглядывал стоящую перед ним Сакуру. Её глаза светились от радости, сложенные ладони прикрывали половину лица, словно она боялась расплакаться от счастья ― не хотела показывать слёзы, ибо шиноби всегда считали их признаком слабости. Дедушка смотрел на неё, не понимая подобной реакции, а заметив, что Саске собирался что-то сказать, поднял ладонь, предупреждая его объяснения. Понемногу выражение его лица сменилось с полного недопонимания до нескрываемой радости, и он широко улыбнулся куноичи ― так, как не делал этого многие десятилетия, ― чем изрядно удивил внуков. Саске даже показалось, что софу был готов пойти и обнять её в ту же секунду, но вовремя остановился.       ― Ты… ― многозначительно начал дедушка, сдерживая охватившие его эмоции.       ― Харуно Сакура, жрица храма Индры, ― сделав шаг вперёд, произнесла куноичи, нежно улыбнувшись, и низко поклонилась. ― Я прибыла сюда по приказу нынешнего главы клана ― Фугаку-сама.       ― Вот как… Стало быть, ты ― наша новая жрица храма Нокано, ― произнёс софу, скрестив руки на груди. ― Меня зовут Учиха Тикагэ, я бывший глава клана и по совместительству дедушка молодых людей, стоящих за тобой. ― Договорив, он слегка склонил голову в знак уважения. ― Думаю, что с моим старшим сыном ты можешь встретиться позже. Ты, наверное, очень устала с дороги и хочешь отдохнуть? К тому же тебе нужно будет где-то остановиться на время пребывания в селении. Гостить у моего сына будет крайне неуместно, поскольку там живут двое неженатых молодых мужчин. Что на это скажут мои подчинённые? ― Учиха перевёл взор с одного внука на другого, а затем ― снова на Сакуру. ― Могу предложить тебе свой дом. Что скажешь?       В ответ Харуно сложила руки в замок на груди и закивала. Тикагэ протянул ей ладонь, приглашая следовать за собой. Когда она поравнялась с ним, он почти невесомо приобнял её за плечи и обратил взгляд на ошарашенных его поведением Саске с Итачи.       ― Вам что, заняться больше нечем? Отправляйтесь тогда на тренировку. От этого будет гораздо больше пользы, чем от бестолкового любования мной и деревней. ― От его голоса веяло холодом и отстранённостью, но и то и другое было напускным. ― Сакура встретится с Фугаку позже, когда достаточно отдохнёт.       Он и Сакура обернулись, собираясь покинуть это место, но дедушка на секунду остановился и, повернув голову, обратился к Саске:       ― Буду ждать тебя, приходи как можно скорее. ― Закончив с намного более мягкой и тёплой интонацией, он вместе со жрицей скрылся из виду, не считая нужным просить прощения у внуков, не совершавших то, в чём он их обвинял.       ― Вы это видели? И ведь даже не извинился, ― сказал внезапно появившийся рядом с Учихами Шисуи.       ― А должен был? Он никогда этого не делает, ― выдохнул Итачи, радуясь сменившейся обстановке.       ― Ты шпионил за нами, нии-сан? ― обратился Саске к старшему из братьев.       ― Это моя работа, не так ли? ― улыбнулся Шисуи. ― Та самая девушка? ― спросил он Итачи, смотря вслед ушедшим.       ― Думаю, да. По крайней мере, всё на это указывает, ― неопределённо ответил Итачи, будто боялся сказать что-то лишнее при Саске.       «О чём они? Как будто знали её до вчерашнего дня. Опять секреты, которые мне никто не хочет открывать. Ладно, сам всё узнаю. Впрочем, как и всегда», ― стараясь не показывать эмоций, решил Саске, мысленно добавляя в личный список ещё одно дело.       ― Итачи, нужно поговорить. Это не терпит отлагательств, ― с самым серьёзным выражением лица произнёс Шисуи.       ― Хорошо. Я сам найду тебя сегодня. Нужно и правда немного отдохнуть с дороги, ― устало выдохнув, проговорил Учиха.       Шисуи приоткрыл рот, собираясь что-то спросить у Итачи, но, посмотрев на Саске, передумал.       ― Как всегда секретничаете? ― с долей издёвки поинтересовался Саске у кузена.       ― Насколько я помню, ― Шисуи опустил глаза в землю, а затем пристально посмотрел на Саске, пытаясь заметить мельчайшие изменения его мимики, ― ты тоже хранишь немало тайн с Обито. Где вы вдвоём были месяц назад? Как раз в это время неизвестные убили и тяжело ранили полсотни охранников в одном из замков даймё, а после похитили драгоценные свитки из хранилища.       ― Софу отправил нас на секретную миссию, о которой я ничего не могу рассказать. О происшествии в поместье даймё слышу впервые. Если уж охрана не может позаботиться о пустом дворце, то и своего господина защищать недостойна, ― недолго думая, заключил Саске, в то время как на лице не дрогнул ни один мускул. ― Я оставлю вас, мне нужно кое-что сделать. ― Закончив, он развернулся и покинул братьев, намереваясь в деталях продумать грядущий разговор с софу.       Придя в свою комнату, Саске переоделся в домашние светло-серые штаны и синюю футболку с красно-белым веером на спине и сложил форму для миссий в платяной шкаф. Размышляя над обещанной брату местью, он прилёг на постель и решил подождать возвращения аники. Итачи должен был прийти с минуты на минуту и, сменив одежду, направиться в душ, перед тем как пообедать и лечь спать. Дневной сон у старшего Учихи ― если он не находился на задании ― за последние несколько месяцев стал обязательным ритуалом: процесс восстановления после использования Шарингана проходил быстрее, а просыпаясь, Итачи чувствовал себя намного лучше и без каких-либо проблем мог заниматься любыми делами до наступления ночи.       Саске услышал, как в коридоре тихо открылась входная дверь ― аники зашёл в дом. Каждый в их семье делал это по-своему: мать закрывала дверь негромко и плавно; Саске по настроению ― или еле слышно, или слишком резко; отец ― спокойно, но быстро; а аники ― медленно и почти бесшумно, поэтому все, будучи шиноби, даже не ориентируясь на чакру вошедшего, безошибочно знали, кто только что оказался в прихожей. Если б в поместье через парадный вход попытался проникнуть враг ― что было глупо и крайне непросто из-за сложной системы охраны деревни и множества барьерных печатей в округе, ― Учихи сразу бы это поняли.       Возмездие, которое с упованием предвкушал Саске, приближалось с каждой секундой. Он не хотел причинять брату вред, но надеялся, что аники надолго запомнит, что ему больше не следует делать по утрам. Будучи по натуре человеком действия, Саске не мог заставить себя ждать ― так происходило и на миссиях и сейчас, ― но ради последующего представления терпел, улыбаясь и глядя в потолок. План был по-детски прост и незатейлив ― оставалось только подождать, пока жертва самостоятельно закроет дверцу своей клетки, и от пассивной части замысла перейти к активной.       Как только дверь в ванную, расположенная недалеко от комнаты Саске, тихонько закрылась, Учиха поднялся с постели и направился к выходу. Пройдя по коридору мимо душевой, он услышал звук текущей воды и ехидно приподнял уголок губ. Спустившись по лестнице на первый этаж и придя на кухню, он отворил один из шкафчиков, в котором располагалась установка, генерирующая воду, запечатанную в свитке, и прикоснулся к нему.       ― Надеюсь, что ты хорошо намылился, братец. Волосы-то у тебя длинные, ― наигранно проговорил Саске, вовсю улыбаясь, ― и представляешь, как будет обидно, если вода неожиданно закончится. ― Выдохнув, он изобразил грустное выражение на лице. ― Конечно, я, как хороший отото, схожу к софу за другим свитком, но пока установка снова начнёт работать, ты будешь сидеть в душе весь в мыле, не имея возможности что-либо сделать. Как нехорошо-то всё вышло. ― Изогнув бровь и покачав головой, Учиха цокнул языком и начал вытаскивать ключевую часть генератора.       Неожиданно наверху послышался звук, словно что-то упало на кафельную плитку. «Итачи!» ― крикнул Саске и стремглав бросился на второй этаж, мгновенно позабыв о своей задумке. За считанные секунды он поднялся по лестнице и остановился у входа в ванную. Подёргав ручку, он понял, что дверь закрыта на замок изнутри, и, чертыхнувшись, направился за запасным ключом. Достав его из ящика комода в коридоре, Саске открыл деревянную преграду, разделяющую их с братом. Моментально он оказался у душевой кабины, раздвинул стеклянные створки и увидел под струями горячей воды сидящего на полу аники. Итачи, ссутулившись и притянув ноги к себе, держался за голову, его лицо, по которому быстро стекали капли, исказила боль: брови сведены к переносице, глаза опущены, рот приоткрыт. Учиха словно рыба, выброшенная приливом на берег, тяжело и часто дышал, пытаясь поймать как можно больше спасительного кислорода.       ― Аники, ― ужаснувшись, прошептал Саске, прикасаясь к плечу брата, совершенно не боясь намокнуть.       В ответ Итачи лишь медленно покачал головой не в силах что-либо произнести. Саске спешно выключил воду и попытался поднять брата с пола.       ― Пойдём со мной, тебе нужно прилечь и выпить лекарство, ― глядя брату в глаза, сказал Саске, всё так же поддерживая его за плечи.       Взгляд Итачи был отстранённым и потерянным ― казалось, его сознание находилось совсем в другом месте. Саске помог ему покинуть душевую кабину, развернулся и запрокинул руку аники себе на шею, придерживая её своей. Другой он обнял брата за талию и вместе с ним неторопливо двинулся в сторону его комнаты. Миновав коридор, несколько дверей и сделав сотню нешироких шагов, Учихи подошли к постели Итачи. Саске, приподняв одеяло вместе с пледом, сначала усадил брата на кровать, а затем благодаря ему полностью обнажённый аники лёг и был закутан.       Мельком осмотрев комнату, Саске кинулся к прикроватной тумбе брата и стал выдвигать оттуда все ящики в поисках лекарства, но что бы ни делал, вместо целых упаковок ему попадались одни пустые.       ― Итачи, где порошки? ― крикнул он, выходя из себя из-за беспомощности.       Учиха попытался приподняться на постели, но покинувшие его силы не позволили ему этого сделать, и он снова упал на подушку.       ― В ящике, ― еле слышно прошептал он, с большим трудом шевеля пересохшими губами.       ― Здесь нет ― только развёрнутые бумажные конверты. Ксо, ― выругался Саске, переводя глаза с тумбочки на брата. ― У тебя есть где-то ещё? ― спросил он, садясь на постель рядом с лежащим Итачи.       ― Нет… там были… все, ― тяжело выдохнул тот, морщась так, будто голова его раскалывалась на сотни тысяч мелких осколков.       ― Ну почему ты такой безответственный, когда дело касается твоего здоровья?! ― прикрикнул Саске на мучающегося нии-сана, взяв его руку в свою.       Он резко поднялся, справившись с лёгким головокружением, и направился к выходу.       ― Я к софу ― у него точно должен быть препарат. Итачи, ― Саске посмотрел на повернувшегося в его сторону брата, ― я быстро, потерпи немного.       Аники медленно кивнул, а Саске, увидев это и с болью взглянув на брата, покинул комнату. ___________ ¹Майко ― ученица гейши; ²Юдзё ― собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш), существовавших на протяжении всей японской истории; ³Чиноике ― клан, ставший известным благодаря Кеккей Генкай ― Кецурьюгану. Это додзюцу позволяет создавать мощные гендзюцу, его сила сравнима с Шаринганом. В настоящий момент известны два выживших представителя этого клана ― Эн Ояширо и его дочь Чино, которых Саске встретил после ухода из Конохи ради искупления своих грехов; ⁴Оби ― японский пояс различной ширины, носимый как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно; ⁵Оби-дзимэ ― шнурок, которым завязывается оби; ⁶Хаори ― японский жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно и длиной доходящий примерно до середины бедра; ⁷Таби ― традиционные японские носки высотой до лодыжки с раздельным большим пальцем; ⁸Дзори ― вид национальной японской обуви, атрибут национального парадного костюма. Представляют из себя плоские сандалии без каблука, с утолщением к пятке.