***
Спустя несколько минут софу вернулся в комнату со свёртком и сел на диван рядом с Саске. Наклонившись вперёд, он положил ткань на низкий стол и развернул ― под ней оказался длинный самурайский меч. Бережно взяв его, Тикагэ протянул на ладонях клинок Саске. ― Держи, ― воодушевлённо произнёс софу, наблюдая удивлённую реакцию Саске. Приняв катану и окинув её взглядом, он оценил качество, вес и примерную стоимость. Это был лучший меч из всех, которые Саске когда-либо держал. Мимолётно он подумал, что счастливый хозяин этого клинка заплатил за него целое состояние, и, как любой войн, Саске хотел бы им обладать. ― Никогда не замечал эту катану в хранилище, ― не удержавшись, сказал он. Саске достал меч из ножен и увидел на отполированной поверхности своё отражение. Лезвие было заточенным, в меру лёгким, а изгиб позволял наносить разного рода удары противнику. ― Потому что его там не было, ― быстро ответил Тикагэ. ― Это оружие моего отца, я надеялся, что передам его любимому сыну вместе с постом главы клана. Но Кагами, как один из старейшин, настоял, что твой отец по праву рождения должен занять моё место, и я уступил… ― Он ненадолго замолчал, вспоминая что-то далёкое и неприятное. ― Фугаку получил этот пост, а мой младший сын погиб, поэтому ни тот, ни другой не удостоился чести владеть катаной. ― Вы по-прежнему не ладите с отцом и с Итачи… ― С Фугаку у нас есть разногласия, а мои взгляды с твоим аники диаметрально противоположны, ― резко перебил его софу. ― Пойми, Саске: Итачи хочет заключить мир с соседями, но так думает только он. Враги посчитают это слабостью и не простят нам такой ошибки ― нас вырежут как скот. Поэтому мы должны оставаться сильными и независимыми. ― Но, может быть, они тоже жаждут мира, ― вложив клинок в ножны, не отступал Саске. ― Коноха, например, дважды за последний год отправляла к нам посланников. ― Пусть скажут спасибо, что мы не послали их обратно по частям, ― заливисто рассмеялся Тикаге, положив ногу на ногу. ― Скажи-ка мне: кто был Первым Хокаге? ― Хаширама Сенджу. ― «Бог Шиноби». Ве-е-ерно, ― протянул софу, кивнув. ― А Вторым? ― Тобирама Сенджу, ― не понимая, к чему клонит дедушка, промолвил Саске. ― Его младший брат. А Третьим? ― Хирузен Сарутоби. ― «Профессор» Скрытого Листа. Один из трёх учеников двух Хокаге. Двое других их подопечных, кстати, ― старейшины Конохи. Хорошо, Четвёртым? ― Минато Намикадзе, «Жёлтая Молния», ― взмахнув рукой, ответил как само собой разумеющееся Саске. ― Ученик ученика Третьего, потому что Цунаде путешествовала, Орочимару не оправдал ожидания, а Джирайя отказался. Пятая? ― продолжил задавать вопросы Тикагэ. ― Ты уже назвал ― Цунаде Сенджу. ― Внучка Первого и ученица Третьего, ― подытожил и склонил голову софу. ― Не удивлюсь, если Шестым станет какой-нибудь Какаши Хатаке ― сын «Белого Клыка» и ученик покойного Четвёртого. Замечаешь логику? Все они плоды одного дерева. Хаширама был хорошим человеком и великим шиноби, и мои родители не раз это отмечали. Но его брат Тобирама нас ненавидел, а их преемники унаследовали его волю. Знаешь, почему дом Учиха отказался вступать с ними в союз? ― Он на секунду остановился, вопросительно посмотрев на Саске. ― У моей матери был дар предвидения. Она сказала, что годы спустя, когда мы размякнем и притупим бдительность, нас уничтожат изнутри. Поэтому отец, имеющий высокое мнение о её способностях, отклонил это предложение. Слова софу заставили Саске задуматься, ранее он не знал о причинах отказа Первому Хокаге, хотя иногда размышлял о возможном союзе. Были ли мысли Хоши реальностью или напрасными опасениями? В любом случае наличие подобной способности у кого-либо из Учих было бы кстати, и, вероятно, новое пророчество пресекло бы разгорающийся конфликт на корню. ― Неплохо иметь такой дар, ― ехидно ухмыльнувшись, обратился Саске к деду. ― Согласен. Насколько я понял, чем-то схожим владеет Сакура, ― как бы невзначай проболтался Тикагэ. ― Ты никогда не задумывался, что означает моё имя? Вопрос софу застал Саске врасплох. Он всегда считал, что имена в клане Учиха передаются от одного человека к другому без какого-то глубокого умысла. Наиболее отличившиеся предки «подарили» имена многим потомкам, а имена праотцов, прослывших неудачниками и слабаками, с годами предали забвению. Своё Саске получил от какого-то шиноби времён Ооцуцуки Индры ― был тот наследником последнего или нет, история умалчивает, но основатель отзывался о нём только положительно. ― Нет, ― покачал головой Саске. ― «Тень крови» или «кровавая тень», в отличие от «Хокаге» ― «тень огня». Я был рождён, чтобы уничтожить Коноху со всей её живностью. Конечно, сам я не убил ни одного Хокаге, но поспособствовал гибели или лично уничтожил немало их соратников. ― Зачем ты показал мне этот меч? ― наконец спросил он то, что его волновало больше всего. ― Не показал ― я отдаю его тебе! Используй по усмотрению. ― Широко улыбнувшись, софу, точно в назидание, поднял указательный палец. ― Защищай нашу деревню, как это делал мой отец, и помни: Итачи ― твой брат, и ты обязан любить его, но идеологически он враг. Тебе придётся объединиться с Нозоми и Обито: вместе вы удержите Итачи в узде и не позволите ему действовать лишь по своему усмотрению. Саске снова перевёл взгляд на меч на коленях и глубоко выдохнул. Словно догадавшись, что его беспокоит, софу заговорил: ― Я понимаю, что это тяжело, но тебе придётся выбрать: брат или жители селения, и убивать при этом никого не нужно. Тикагэ пристально посмотрел на Саске и негромко начал: ― Я очень хочу, чтобы ты стал главой клана. Я сделаю всё для этого, ― затараторил он с неподдельным блеском в глазах, ― даже… ― Нет! ― твёрдо пресёк его Саске. ― Об этом не может идти речи. Итачи ― старший сын отца. ― Я знал, что ты так ответишь. Однажды, надеюсь, у тебя будут свои дети, и ты поймёшь, что их нельзя любить одинаково. Всё это чушь. Я был любимым сыном своих родителей, а ты ― мой любимый внук. Тикагэ приподнялся, обхватил ладонями лицо Саске и поцеловал его в лоб. Когда их взоры вновь встретились, он добавил: ― Это не значит, что я ненавижу Итачи. Возможно, в следующей жизни мы окажемся в одной лодке, но чтобы та была, тебе придётся хорошо потрудиться и не позволить твоему брату чужими руками убить нас.***
Медленно проведя пальцами по ножнам, Саске невольно вспомнил, как это делала Сакура в хранилище, когда увидела свой будущий меч. Размеры этих катан, вес и орнамент были различными, но стиль исполнения и печать определённо принадлежали руке одного мастера. Скорее всего, их заказывали вместе, и они составляли идеальную пару как окатана и вакидзаси. Но почему в таком случае второй клинок оказался именно у неё? Впрочем, Саске тот был не нужен ― хотя он являлся амбидекстром², оружие предпочитал держать в правой руке. Встав с места и одевшись, он взял катану и пошёл к выходу. ― Пора идти. Они ждут…***
Ветер ― свидетель ушедших событий и людей ― гулял по кладбищу, шелестя травой и опавшими лепестками сакуры. Обходя старые и новые могилы, Саске направлялся к двум надгробиям, стоявшим поодаль под ветвями раскидистого дерева. Здесь под серыми гранитными монументами покоился прах людей, которые почти не покидали его мыслей в последнее время. Он сел на землю перед ними, скрестив ноги, и пробежался глазами по выгравированным письменам ― «Учиха Мадара» и «Учиха Хоши». Эти два имени вызывали столько тёплых и светлых чувств, что ему казалось, будто он похоронил здесь что-то любимое и родное, отчего приходилось сдерживать нахлынувшие эмоции. Смахнув прошлогоднюю листву с могильных плит, Саске возложил на одну две белых хризантемы, напоминавшие её любимые звёзды, а на другую ― бутылочку и чашу для саке. ― К сожалению, сегодня мне нельзя пить, иначе я бы разделил её с тобой, ― тихо и с особым почтением проговорил Саске и, вздохнув, продолжил: ― Странно, не правда ли? Я полдетства провёл, играя у вашей картины в доме софу, а узнал, где вы находитесь, лишь недавно, ― усмехнулся он уголком губ. ― По секрету ― я всегда хотел быть похожим не на отца или брата, а на тебя и теперь понимаю, что между нами намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. ― Саске остановился на мгновение. ― Мне предстоит сделать сложный выбор. Если б ты был жив, что бы посоветовал? Разговаривая с пустотой, Саске ощущал глупость ситуации, но при этом ему было легко и комфортно беседовать с ними, точно знал их всю жизнь. Они давно стали для него такой же семьёй, как остальные, а тонкая нить, связывающая их, день ото дня становилась прочнее и очевиднее. ― Помнится, в прошлый раз я не говорил, что вы едва ли не каждую ночь снитесь мне. Сначала я боялся этого, думал, что однажды не проснусь и останусь там навсегда, а потом сновидения стали неотъемлемой частью моих будней, ― начал он, сложив пальцы в замок. ― Эти сны приносили мне страдания из-за силы ваших чувств и невозможности встретиться лично, поэтому я считал их кошмарами, но и наполняли меня счастьем и предчувствием чего-то прекрасного. Благодаря вам я получил свою силу, чего никогда не забуду…Полтора года назад.
В комнате с зашторенными окнами стоял полумрак, на столе и комоде горели свечи, вторя светильнику на прикроватной тумбочке. Тени с улицы и от огней танцевали на стенах, навевая воспоминания из тёмного прошлого и ощущение неминуемого конца. Силуэты ночи звали Мадару, шептали, что он скоро снова будет принадлежать им, а тьма завладеет его сердцем. И он охотно верил им, потому что единственное «солнце» в его жизни медленно клонилось к закату, и ничего уже не могло этого изменить. Он сидел на кровати и держал лежавшую под одеялом Хоши за морщинистую руку. В её подслеповатых уставших глазах читалась боль, с пересохших губ слетали еле слышные слова, а дыхание было частым и прерывистым. Преклонный возраст давал о себе знать, но она отказывалась бороться с болезнью и, умирая, оставляла его в этом холодном, враждебном мире. ― Пожалуйста, не умирай, ― так же тихо молил он севшим голосом. ― Я знаю, что у тебя ещё есть силы оставаться среди людей. ― Мне нужно… найти новое тело и… позаботиться обо всём по ту сторону, ― часто прерываясь, произнесла Хоши, поглаживая его запястье, словно уговаривая отпустить. ― И поэтому ты меня бросаешь, оставляешь на волю судьбы? ― нервно вскрикнул Мадара, хватаясь за последнюю надежду. ― Наши дети позаботятся о тебе. В конечном счёте… они тоже часть меня, ― надеясь успокоить мужа, неторопливо ответила она и надрывно закашлялась, прикрыв рукой рот. Из его глаз потекли горькие слёзы. Мадара не мог спокойно видеть её в таком состоянии, но помочь был не в силах. За годы совместной жизни она стала неотделимой его частью, и, наблюдая её последние минуты, он погибал вместе с ней. ― Прошу, ради наших чувств не покидай меня, ― посмотрев на неё с тоской и жалостью, хрипло заговорил Мадара. ― Ты такой же эгоист, как и раньше. Хочешь отправиться на тот свет первым? ― превозмогая себя, хохотнула Учиха. ― Я не могу переродиться в доме Накамура, потому что тот перестал существовать. Мне нужно найти новое тело в семье их выживших потомков. Мадара почувствовал, как её рука задрожала и сжала его. Хоши громко вдохнула, пару раз беззвучно открыла и закрыла рот и наконец с большим трудом выдавила: ― Я так рада… что мы… встре-ти-лись… ― Пообещай, что найдёшь меня вновь и вернёшь мне память. Поклянись мне! ― перебив её, приказал он как глава клана Учиха, предвидя исход. ― Кля-нусь… Я те… бя… лю… Хватка её пальцев через секунду ослабла, голова наклонилась вбок, а глаза потеряли привычный блеск. Мадара так и не разжал её руку ― лишь стёр с лица жены солёную влагу в уголках глаз. ― Я тоже люблю тебя всей душой, как никого другого, ― закончил он и приложил холодеющую ладонь к своей дряблой щеке. В спальню почти бесшумно вошёл Тикагэ и, обойдя пожилого Учиху, крепко обнял со спины. ― Мамы больше нет ― она ушла… ― сквозь застрявший комок в горле разъяснил Тикагэ очевидное отцу словно ребёнку. ― Она умерла, и я тоже. Когда меня не станет, напиши в документах, что это случилось сегодня. Тикагэ мягко поцеловал отца в висок и продолжил: ― Как скажешь… ― Саске, Саске… Услышав голос матери, Саске открыл глаза и с трудом приподнялся на подушках. За окном была глубокая ночь, а в комнате горел свет. Рядом с его кроватью стояли взволнованные отец, мать и Итачи. ― Что случилось? ― встревоженно спросила Микото и присела на край постели, взяв его за руку. ― Не знаю, ― покачал Саске головой, щурясь от яркости подвесной лампы. ― Ты ворочался и кричал во сне, и мы долго не могли разбудить тебя, ― сохраняя спокойствие, ответил Фугаку, пристально глядя на него. ― Что тебе снилось? ― дождавшись своей очереди, поинтересовался аники. ― Какой-то сон… ― Саске пожал плечами и потупился, ― я плохо помню. ― Просто сон? Ты ничего необычного не замечаешь? ― продолжил отец и потёр подбородок, о чём-то размышляя. ― Вроде бы нет, ― нахмурился Саске, переводя взгляд с одного родственника на другого. Желая поскорее отойти ото сна и начать логично мыслить, Саске интуитивно провёл по щеке рукой и, взглянув на ладонь, увидел кровь. Другая сторона лица тоже была влажной и липкой: багряные слёзы текли из глаз, но почти остановились. Он удивлённо посмотрел на родителей и брата и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но что ― не знал. Микото, заботливо проведя по его подбородку, заставила Саске посмотреть на себя и влажным полотенцем, которое принесла, вытерла с его лица засыхающую кровь. ― У тебя пробудился Мангекьё шаринган после неспокойного сна, ― твёрдо подытожил отец. ― Я никогда не слышал о подобном, тем более не видел. Так что же тебе всё-таки приснилось? Саске схватился за голову, напрягая память, и, что-то нащупав, сразу произнёс, чтобы не забыть: ― Кажется, смерть матери софу. Это было так реалистично и правдоподобно. Ещё там были Учиха Мадара и дедушка. ― Неужели сновидения способны оказывать то же воздействие, что и окружающая действительность, и изменять циркуляцию чакры в зрительных нервах? Это очень странно, но только так можно объяснить случившееся. Над этим нужно подумать, ― заключил Фугаку и добавил: ― Утром ты пойдёшь и в мельчайших подробностях перескажешь этот сон моему отцу. До сих пор находясь под впечатлением, Саске молча закивал. ― Я останусь тут до утра на всякий случай, ― заверил Итачи, по-братски сжав его плечо. ― Хорошо, я принесу тебе плед, ― пропела Микото, немного повеселев.***
― Потом мне приснились ещё несколько подобных снов, но вскоре прекратились. Я радовался, что кошмары закончились. Но недавно они возобновились. Что же это такое? Никто не хочет мне говорить. ― Остановившись, Саске цокнул языком. ― Даже вы, хотя наверняка знаете. Налив саке в чашу и поставив на плиту у надгробия, Саске прислонился спиной к вишнёвому дереву. ― Впервые кошмары начались полтора года назад. Но что их тогда спровоцировало? Можно предположить, что в этот раз они как-то связаны со жрицей, потому что другого варианта я не вижу. Ничего, кроме её прибытия, не изменилось. ― Он задумчиво прикусил фалангу пальца. ― А исходя из того, что суть всех видений одна и та же, то и тогда она, вероятно, была причиной их появления. Но мы не были знакомы ранее ― я встретил её только этой весной. Закинув за голову руки, Саске откинулся и закрыл глаза, прислушиваясь. Ветер и голоса людей стихли, и по чакре он определил, что остался на кладбище один. ― Софу открыто заявлял, что ничего не может прояснить, и этому есть причина ― я должен самостоятельно во всём разобраться. Саске открыл глаза и стал наблюдать за птицами, перелетающими с ветви на ветвь над ним. ― Сакура тоже, скорее всего, всё знает, ― шёпотом, словно боясь их спугнуть, начал он. ― Софу не пустил бы её в свой дом просто так и не дал бы одежду Хоши. Дедушка более осторожен, чем все Учихи, и очень умён… Ещё Сакура сказала, что знала его в прошлой жизни, и он подтвердил её слова. Но кем она в тот раз была? Учихой? Тогда как она оказалась в семье Харуно? Разве перерождения не происходят в пределах одной семьи? На эти вопросы у него не было ответов, как, впрочем, и на многие другие. Информации не хватало, а любопытство подкидывало самые разные решения, порой резко противоречащие друг другу. ― Недавно она призналась, что когда-то любила Учиху Мадару, а значит, была с ним знакома или хотя бы жила в то время и видела его. Тот меч, ― указал он пальцем в пустоту, ― который она получила в подарок от софу, принадлежал жене Мадары, но Харуно также ранее владела им. И, как заверила Сакура, Учиха сам обучал её. Могла ли она быть его подчинённой, другом или реинкарнацией Хоши? Похоже на последнее. Она слишком много знает, и соба к ней чересчур хорошо относится, тогда как строга почти со всеми. К тому же её видения, как у матери софу… Что же касается меня… Мои сновидения показали не только эпизоды жизни Мадары, но и сцены из более ранних времён: другие женщины и мужчины из клана тоже являлись мне, однако гораздо реже. Могу ли я быть реинкарнацией Учихи Мадары или просто хранителем его памяти, каким-то образом запечатанной во мне, ведь он вспомнил свои прошлые воплощения мгновенно, а я вижу события лишь во сне. Снова сев, Саске сосредоточился и посмотрел по сторонам. К нему стремительно приближался носитель большого запаса чакры. ― Софу подтвердил, что дневники ― это ключ. Некоторые записи в них в точности совпадали с приснившимися событиями, а следовательно, те действительно когда-то случились. Но я по-прежнему не могу сделать вывод ― не хватает какой-то важной детали, осенения, которое расставило бы всё на свои места. Жаль, что в ближайшее время у меня не получится вернуться к изучению дневников… ― Наслаждаешься последними деньками? ― пытливо спросил появившийся Обито, чья улыбка, как обычно, не касалась глаз. Несмотря на его причуды, Саске доверял ему больше, чем многим в селении, и безоговорочно полагался на него на совместных миссиях. Обито меньше всего хотел разногласий в клане и разделял его неприязнь к чужакам. С ним всегда можно быть самим собой, проворачивать не совсем законные дела и при этом оставаться уверенным, что об этом никто не узнает. Они были нужны друг другу, и с каждым днём понимание этого усиливалось. ― Вроде того, ― ухмыльнулся Саске. ― Нам пора, ― протянул ему руку Обито. ― Запомни этот мир таким ― больше ты его в этом свете не увидишь.***
Ожидая Шисуи в лесу, Итачи раздумывал над требованием отца и софу. Ему не хотелось терять место наследника и власть, но и связывать себя лишними обязательствами он тоже не горел желанием. Выбор предстоит сделать очень скоро, что посоветуют Шисуи и Обито, он знал наверняка. Ситуация в клане тоже в ближайшем времени может кардинально измениться. Саске, если и правда всё вспомнил, вряд ли раскроет всем свою истинную личность. Отото, или правильнее Индра, скорее всего, будет действовать из тени, укрепляя оборону и позиции фамилии в стране при помощи узкого круга приближённых, в который Итачи из-за своих демократических взглядов, вероятно, не войдёт. Мир стал другим, но жители селения по-прежнему жили прошлым, не позволяя никому вторгаться в их обыденность, а такая позиция со стороны других Скрытых деревень могла вызывать только страх и неприязнь. Семье следовало открыться и показать, что Учихи не готовились развязать очередную войну. Шиноби из разных стран понемногу начали налаживать взаимоотношения и создавать союзы. Что, если в один день они объединятся против Учих и навяжут вооружённый конфликт? Много ли тогда уцелеет носителей Шарингана? Фугаку не всегда соглашался с отцом и дедом, но его взгляды нельзя было назвать пацифистскими. Он во многом придерживался их точки зрения и опасался усиливающейся мощи Конохи, старательно наращивая силы деревни, что вызвало «гонку вооружения» между Учихами и Скрытым Листом. Итачи как-то сказал на совете, что подобное соревнование вскоре приведёт к войне, на что ему напомнили, что он пока не имеет права как-либо влиять на политику клана, а Коноха не выстоит перед мощью Шарингана и Риннегана. Но ведь ни Индра, ни Мадара, ни тем более никто из Учих не владел Кеккей Генкай Рикудо Саннина, или всё-таки… В конечном счёте Итачи придётся согласиться с их требованием, чтобы в дальнейшем направлять род и не позволить очередной кровавой бойне унести тысячи невинных жизней. ― Привет, ― отсалютовал появившийся Шисуи. ― Привет, ― кивнул Итачи, прислонившись спиной к дереву. ― Как твой дедушка? ― Каждый день говорит, что скоро умрёт, но если это сделает, но семья и старший брат его убьют, ― рассмеялся Шисуи, потрепав волосы на затылке, но, посерьёзнев, продолжил: ― Я проследил за Нозоми и Обито ― опасности нет. Похоже, они нашли точки соприкосновения. ― Понятно. Видимо, Обито получил доступ к заключённым через неё, ― решил он, скрестив руки на груди. ― Какие у тебя новости? ― спросил Шисуи, находившийся в приподнятом настроении. ― Саске всё вспомнил… ― Это правда? ― неожиданно перебил его нии-сан. ― Пока не точно, ― выдохнул Итачи и покачал головой. ― Он ещё не начал действовать, даже если уже что-то предпринял. ― Что ты будешь делать? ― строго спросил Шисуи. ― Пусть Мадара и находится в новом теле, у него гораздо больше власти, чем у тебя. Он не позволит тебе действовать самовольно и безрассудно и заставит принимать решения коллективно или вообще захватит власть в клане. ― Зная Саске, он так не сделает. ― Очнись, Итачи, ― он не твой брат, и ты его не знаешь. Он Ооцуцуки Индра ― отец-основатель дома Учиха и наш прародитель, ― показательно развёл руками Шисуи. ― Он не будет советоваться с нами, в лучшем случае ― с твоим отцом. В его окружение войдут старейшины, наши софу, твоя соба и Сакура. Нас Индра и слушать не станет… ― Вряд ли… Скорее всего, он будет действовать тайно, ― вставил слово Итачи, побелевший от безрадостной перспективы. ― В любом случае, даже если ты станешь главой клана, абсолютного правителя из тебя не получится. Тебя вынудят за каждый шаг отчитываться перед семьёй. Мой тебе совет, ― он положил ладонь на его плечо, ― наладь отношения с Сакурой. Она одна имеет на него безграничное влияние. ― О чём разговор? ― вклинился счастливый и радостный Обито, возникший перед ними. ― О тебе и Нозоми, ― мило улыбнулся Шисуи. ― Не волнуйтесь, ― Обито положил руку на грудь, ― я позабочусь о малышке Нозоми и верну её в целости и сохранности. У меня нет на неё никаких видов, в отличие от Итачи. Эй, что вы такие кислые? ― Как обычно, он быстро перевёл тему. ― Где настроение, радость в глазах? Может, опять отправимся к гейшам после операции… ― Ага, ты, видимо, уже оттуда, ― хмыкнув, перебил его Шисуи. На мгновение Обито задумался, закатив глаза, и добавил: ― А нет, не выйдет ― с нами ведь не будет Изуми. Представления не получится. Но мы можем взять с собой Нозоми ― она там всем фору даст. ― Он по-дружески положил руку на другое плечо Итачи. Итачи отвёл взгляд и потёр висок. Смерть Изуми до сих была для него больной темой, и, зная это, Обито специально акцентировал на ней внимание. Если б они тогда не находились в разных местах и у Обито не было железного алиби, то Итачи подумал бы, что её убил он. Тот вполне мог так сделать, чтобы больше никогда не видеть их вместе. ― Я много раз говорил, что ненавижу слабых и тем более жалких людей, ― произнёс Обито и убрал руку, прежде чем Итачи скинул ладонь Шисуи и его с себя. ― Просто признайся: ты никогда не любил её. Итачи ничего не ответил, даже не поднял глаз, не желая обсуждать эту тему с ним. Старший брат знал его слишком хорошо и умел читать как открытую книгу, потому что был старше, опытнее и, в отличие от него, по уши влюблён. ― Если мы ослабнем, нас немедленно уничтожат, а такие, как она, лишь позорят наш клан. Ей стоило оставаться дома и заботиться о муже и детях, а не лезть в бой, где ей не место… ― Обито, ― с укором посмотрел на него Шисуи. ― Итачи хочет быть главой клана ― пусть слушает правду, ― Обито указал на него ладонью. ― Враги тебе этого не скажут. И позвольте напомнить, что, несмотря на то что в ряду наследников я следую за вами, я старше и сильнее вас двоих вместе взятых. А если ты хочешь мира, то тебе потребуются такие, как я, ― цепные псы, которые не верят никаким словам и подаркам и которых боятся даже упоминать. Итачи, как и Шисуи, промолчал, не желая конфликтовать и отчасти соглашаясь с ним: он был их старшим братом и бессменным товарищем по команде, и они нуждались в нём. Обито широко улыбнулся, показывая, что тоже не хочет враждовать с ними и ссориться из-за пустяков. ― Если Саске всё вспомнил, то запечатать его память у тебя не получится, ― перевёл разговор в другое русло Шисуи, обращаясь к Итачи. ― Что ты собрался сделать, Итачи? ― прикрикнул Обито, ошарашенный услышанным. ― Нет, стойте. Саске всё вспомнил? ― обрадовался он. ― Похоже на то, ― подтвердил Итачи. ― Это же прекрасная новость, ― рассмеялся Обито, улыбка которого расплылась до ушей. ― Что хорошего в том, что мой младший брат становится жестоким убийцей и тираном? ― Мы все убийцы! Учиха Мадара, в какой бы форме ни находился, обеспечит защиту нам и процветание ― клану. Мы сможем усилить охрану, расширить границы и увеличить численность деревни. А также получить большее влияние на даймё… ― Не успел Обито договорить, как его прервал вспыливший Итачи. ― То есть ввести семью в новую войну? ― Нет, взять под контроль даймё при помощи Шарингана. ― Коноха поймёт это рано или поздно. ― Если действовать осторожно, то нет. У них полно ослов, которые лишь зовутся шиноби, впрочем, как и у нас, ― сказал Обито в сторону. ― Но мы живём на военном положении, поэтому сильнее. И не надо стоить из себя хорошего мальчика. Ответь мне: ты боишься потерять своего маленького глупого братика или место наследника, а впоследствии и главы рода, чтобы делать что вздумается? ― Я хочу блага для нашей фамилии, ― заверил Итачи, глядя брату в глаза. ― Так ты себя успокаиваешь перед сном? Ты либо непроходимый тупица, либо завербованный шпион. Им плевать на нас ― они хотят лишь нашей смерти. ― Хватит, прекратите оба сейчас же, ― выпалил Шисуи, решив наконец остановить братьев. ― Мы не станем мешать Саске, если он хочет добиться истины. Получив воспоминания, он укажет нам верный путь. ― Ну, хоть одна здравая мысль, ― похлопал его по спине довольный Обито. ― И напоследок, Итачи, не думай, что до нас в семье были одни идиоты. Если Индра хотел заключить мир с Ашурой, то сделал бы это. Мадара, обладая памятью предка, тоже не просто так отказался входить в состав Конохи. Мы не знаем всех тонкостей, и просчёт может стоить жизни всем нам. ― Замолчав ненадолго, он спокойно дополнил, прежде чем исчезнуть: ― Скоро начало, пойду искать Саске. ― Он прав: нам нужно действовать очень деликатно и учитывать ошибки предыдущих поколений, ― продолжил Шисуи, облокотившись на дерево. ― Времена изменились, нии-сан. ― Да, но боюсь, что люди ― нет… ______________ ¹ Цуба ― гарда, часть клинкового оружия, находящаяся между лезвием и рукоятью и служащая для защиты руки от удара оружием противника и от соскальзывания кисти на собственный клинок; ² Амбидекстр ― человек с врождённой или выработанной в тренировке способностью выполнять любые действия правой и левой руками с одинаковой скоростью и эффективностью.