***
Процесс восстановления Итачи шёл намного медленнее. Прилагая в лечении братьев равные усилия, Сакура заметила, что его состояние почти не изменилось после операции. Тогда она решила пойти проверенным путём ― как и в случае с Саске, использовать чакру. Перебрав в голове разные синдромы, подходы к реабилитации и примеры из медицинского опыта, она нашла единственно верный ответ ― иммунитет Итачи слабее, чем у брата. Странно, что то же было с Изуной. Младший брат Мадары не обладал крепким здоровьем и в любую непогоду рисковал подхватить простудное заболевание, надолго выводившее его из строя. Если бы не она в прошлой жизни, Изуна умер бы на несколько лет раньше. Как обычно меняя повязки и осмысливая полученную информацию, Сакура не ожидала, что Итачи первым заговорит с ней. ― Слышал, Саске уже полностью поправился. ― Не совсем, ― ответила она, проклиная за болтливость Обито с Шисуи. ― Предстоит ещё пара этапов лечения, в течение которых он не сможет полноценно использовать силу глаз. А разве он был здесь? ― добавила Сакура, стараясь показаться немного глупее. ― Нет. Во всяком случае, пока я бодрствовал. ― Понятно, ― скупо произнесла она, надеясь, что Учиха прекратит расспросы. ― Он чем-то занимается у себя? ― невзначай спросил Итачи, не думая отставать. Сакура понимала, к чему он клонил, но попыталась сказать уклончиво, чтобы не выдать Саске: ― Я не уверена в этом… ― Ты ведь была сегодня там, Сакура-сан? ― не унимался Итачи, мягко направляя её к правильному ответу. «Всё-таки не зря в деревне о нём ходило множество слухов. Пытать он умеет не хуже Нозоми и Обито», ― подумала она и негромко проговорила, зная, что ответ ему не понравится: ― Да. ― И? ― Он читал свитки Учихи Мадары, ― с ходу выпалила она, желая мигом испариться из селения, а лучше ― из Страны Огня. ― Ясно, ― выдохнул Итачи. ― Это не важно! Вам сейчас нельзя волноваться, Итачи-сан. ― Мне кажется, что повода для беспокойства нет. То, что могло случиться, уже произошло. Правда ведь, Минако-сама? Последнее слово он сказал в то мгновение, когда Сакура сняла нижний слой бинтов, позволив ему взглянуть на неё. ― Кто на этот раз меня сдал? ― строго добавила она с металлическими нотками в голосе, как говорила века назад. ― Никто. Я понял это при нашей первой встрече. ― Было столь очевидно? ― полюбопытствовала она, отведя взгляд, задумавшись. ― Для меня ― да. Не знаю, как для остальных. Собственно говоря, поэтому мы и забрали вас из монастыря. ― Ты удивительно проницательный потомок! ― улыбнулась она уголком рта, как настоящая Учиха, и заглянула в его глаза, которые раньше принадлежали Саске. ― Не очень-то мне это помогает. ― Итачи комично скривил лицо. ― Быть может, ты хочешь достичь того, что не стоит потраченных усилий. А то, чего хочешь искренне, отвергаешь как незначительное и несущественное. ― О чём вы? ― Мы знакомы не очень давно… ― Пару-тройку месяцев, ― нетерпеливо перебил он. ― Я не об этом. Я хорошо знала тебя в прошлой жизни, впрочем, ты, конечно, этого не помнишь. В целом не это важно. ― А что же? ― То, что ты появился в жизни Индры довольно поздно. Тысячу лет назад, когда он фактически был единственным Учихой, тебя не было рядом с ним. Вероятно, тогда ты состоял в другом клане, потомок которого затем вошёл в семью. Но волею судьбы ваши души пересеклись, ― на секунду Сакура замолчала и сцепила ладони в замок, ― и по её же решению прочно переплелись между собой… Наверно, моё мнение не существенно для тебя. ― Напротив, продолжайте. ― Я считаю, что перемирие на земле ― это плод упорной работы Индры и Ашуры. Только они смогут прийти к соглашению. Если им это будет не под силу ― никто не сможет. Твоя же роль заключается в поддержке своего брата. Будь для него голосом совести. По крайней мере, раньше он не раз отказывался от необдуманных действий, поговорив с тобой. ― Думаете, моя задача настолько незначительна? ― расстроившись, промолвил он. ― Наоборот… ― Сакура недовольно покачала головой и махнула рукой. ― Делай то, что считаешь нужным. «Ты всё равно ничего не сможешь изменить, если на то не будет его воля», ― стремительно пронеслось в её голове. ― Спасибо вам, Минако-сама. ― Не благодари! Моё значение ещё меньше. Мне лишь поручено охранять потомков основателя и его от самого себя. ― Это не так… ― К несчастью, так. Я выучила этот урок за десятки лет. Раньше он даже не позволял мне присутствовать на военных советах, уверяя, что это благо для меня. Со временем я свыклась, а Индра стал снисходительнее. ― Снисходительнее? ― поперхнувшись, переспросил он. ― Поверь, то, что вытворял прародитель с врагами и предателями, ничто по сравнению с действиями Мадары. А в этой жизни он пока совсем ребёнок. Если бы я могла дать тебе совет, то порекомендовала бы заняться собой. Твоё здоровье изначально слабее. Кстати, ты ведь принимаешь то лекарство, что я тебе дала? Итачи фыркнул, точно презрительно относился к теме разговора. ― Боже, боже, ― рассмеялась она. ― Ты всё-таки потомок Индры. Если в тебе когда-то текла другая кровь, она давно ушла в землю. Мне кажется, что он в этом времени почти не заинтересован во власти. Он замышляет нечто другое. Однако, если ты станешь главой клана, не думай, что будешь править единолично. За каждым твоим действием будут следить, а приказы ― корректировать. В деревне жил только один человек, который не отчитывался ни перед кем. ― Кто бы сомневался… ― Не обижайся на него. Благодаря его поступкам, хорошим или плохим, семья до сих пор существует.***
Flashback. Около 12 лет назад.
― Может быть, ты ошибся или не правильно понял? ― заключил Фугаку через полчаса жарких споров, не желая принимать информацию как данность. ― Я похож на слабоумного? Я стар, но на кладбище мне пока рановато, ― прикрикнул на него Тикагэ. ― Тогда как ещё понимать его слова? ― произнёс младший брат Фукагу, соглашаясь с отцом. ― Предположим, что у моего сына разыгралась фантазия. ― Ага… а вместе с тем активировался Шаринган, ― выдал последний аргумент в споре Тикагэ. ― В столь раннем возрасте? ― нетерпеливо вклинилась Микото. ― Я изучала летописи клана, но не нашла ни одного упоминания о подобном. ― Основателя бесполезно сравнивать с остальными Учихами, для них он бог в человеческом обличии. Даже самому талантливому представителю фамилии потребуется тренироваться без устали сотни лет, чтобы хотя бы прикоснуться к нему. ― Хорошо, предположим, что это так. Что нам делать? ― спросил Фугаку, устав от ругани и безосновательных предположений. ― Ничего. ― Тикагэ, сидя в кресле, пожал плечами. ― Просто не мешать ему. ― А если это повторится? ― перебил его старший сын. ― Если он поймёт всё даже раньше, чем достигнет совершеннолетия? ― В таком случае наше мнение перестанет быть для него авторитетным. А вы с Микото утратите роль родителей. ― И как нам этого избежать? ― взволнованно проговорила она. ― Если вы попытаетесь заблокировать его память или причинить ему вред за моей спиной, я без колебания убью любого из вас, ― строго сказал Тикагэ, игнорируя вопрос невестки. ― Повторять не буду ― я предупредил! ― Как вы можете, он же наш сын… ― взмолилась Микото. С жалостью посмотрев на молодую Учиху, Манами коснулась её плеча и продолжила: ― Возможно, нам, наоборот, стоит ему помочь, поспособствовать пробуждению памяти. ― Только не в этом возрасте! ― яростно выпалил Фугаку. ― А если что-то пойдёт не так? Если рассудок Саске помутится и мы навсегда потеряем сына? ― с тревогой в голосе не унималась Микото. ― Технически он им никогда не был, ― тихо добавил Кагами. ― Когда отец осознал, что являлся воплощением предка на земле, то многих отстранил от себя и распустил совет старейшин. Из-за этого он чуть не лишился власти в клане. ― И что же он тогда сделал? ― немного успокоившись, поинтересовалась Микото. ― Нашёл подстрекателей и жестоко с ними разделался, ― ответил Тикагэ. ― Узрев его новую силу, в нём перестали сомневаться. На отца как на главу клана полагались вплоть до глубоких седин, а к тому времени он сумел вырастить достойную смену. Он замолчал и, окинув Учих взглядом, дополнил: ― Надеюсь, вы это тоже понимаете, внуки мои? Юные Учихи закивали в ответ: Обито ― активно, Шисуи ― сдержанно, а Итачи ― неуверенно. ― За этим я вас и пригласил, ― заключил Тикагэ. ― Мы не будем мешать Саске, но и помогать в открытую — тоже. Знания, полученные без труда и усердия, не стоят ничего. Он вспомнит всё сам в нужный момент. И тогда, когда его сила достигнет предела, Саске возглавит наш клан. Что касается реинкарнации моей матери… ― Вот тут могут возникнуть бо-ольшие проблемы. Мы не знаем, где она! ― вставил Кагами. ― Она обещала воплотиться среди потомков клана Накамура. Если мы найдём выживших представителей, то, вероятно, отыщем… ― И как мы её узнаем?! ― не выдержал Фугаку и прервал отца. ― С этим тоже есть проблемы. Я наверняка узнаю её из тысячи, а вы не сможете вычислить из двоих. ― Всё, что мы о ней знаем, ― это то, что она обладает даром предвидения, высококлассными знаниями ниндзя-медика и тоже будет искать воплощение Индры, ― добавил второй сын Тикагэ. ― Пожалуй, что так. ― Этого недостаточно, ― суммировал Фугаку. ― Что ж, будем надеяться, что она сама выйдет на нас. О том, что я рассказал вам, должны знать только члены главной семьи, иначе Саске попытаются убить. Обито, Шисуи, Итачи, ― обратился к ним пожилой Учиха, ― я приказываю защищать Саске во время совместных миссий. Его жизнь теперь важнее каждого из нас. Боюсь, ― тихо продолжил Тикагэ в сторону, ― что если он умрёт, не встретившись с матерью, то клан обречён… Можете быть свободными, я никого не задерживаю. Учихи незамедлительно направились к выходу, а Обито, задержавшись на секунду, помялся и заговорил: ― Сенсей, у нас будет сегодня тренировка? ― Да, к тому же у нас появилась новая цель ― обеспечить безопасность Саске.End flashback.
***
Если бы лунный свет не проникал сквозь оконное стекло, комната Саске была бы погружена в непроглядную тьму. Она окутывала его, позволяла забыться и спрятаться от этого жестокого мира, в котором любовь убивает не хуже первоклассного шиноби. Понурив голову, Саске сидел на полу, прислонившись к стене, пытался собраться с мыслями и даже не думал включить верхний светильник. Несколько часов назад он занял привычное место и начал разбирать свитки Учихи Мадары, желая отыскать подсказки к своим видениям, которые с каждым днём становились всё навязчивее. Перебрав стопу документов с завуалированными сведениями, он убедился, что бывший глава клана тоже столкнулся с подобным, но в его случае осознание их назначения произошло мгновенно. Это осенение случилось с Мадарой после встречи с умирающей девушкой, которая в дальнейшем стала его женой. Озарения Саске стали возникать с момента знакомства с Сакурой Харуно, если не считать первого сна. Параллели напрашивались сами собой, учитывая, что Саске вспоминал не только события из жизни легендарного предка, но и других малоизвестных мужчин и женщин. Единственным логичным ответом был процесс реинкарнации, в который он, как и большая часть семьи, всё же верил. К счастью, этому вопросу Хоши посвятила много времени и страниц в своих дневниках. Она кропотливо восстановила почти всю цепочку перерождений Индры до своего мужа и подробно описала те жизни, в которых они были вместе. В эти периоды клан процветал: возрастало число талантливых шиноби, грамотных ирьёнинов, заказчиков их услуг и клиентов, ― при том что воплощения основателя не всегда становились главами фамилии, но обычно были приближены к нему. Помимо этого из её записей он почерпнул ценнейшие сведения. Рассказ Хоши о встрече с будущим мужем в мельчайших деталях совпадал с его снами, а её размышления, философские мысли и убеждения показались ему более чем интересными. Когда он читал свитки, написанные ею, его охватывало чувство ностальгии, что-то тёплое и приятное. Он словно знал эту женщину долгие годы и с каждой строкой лишь убеждался в этом. Саске понял, что инстинктивно нуждался в ней, но объяснить спонтанное ощущение не мог, как ни старался. Он взял следующий документ и, как и раньше, пробежался глазами по тексту. Дрожащей рукой Мадара выводил иероглифы, больше похожие на детские каракули: «С тех пор, как Хоши умерла, я каждую ночь жду смерти. Но она, насмехаясь надо мной, не торопится на пути. Я завершил свои дела и передал клан в управление сыну. В этом он намного талантливее меня, поэтому я могу быть спокоен. Что касается его наследников ― им ещё многому предстоит научиться. Прежде всего, умению просчитывать события. В этом мне, как никому, повезло, потому что моя жена обладала даром предвидения. Проницательность ― это необходимо, чтобы заключать союзы с другими родами и выявлять предателей. И, пожалуй, самое важное ― достижение силы всеми возможными способами…» Саске на миг остановился, чтобы развернуть свиток дальше и продолжить чтение, но рука не слушалась его. Пальцы непроизвольно дёргались, суставы словно закостенели, а ладонь странным образом показалась ему чужой. Он с трудом коснулся виска и машинально натянул кожу, чтобы лучше увидеть текст сквозь пелену перед глазами. «Только не снова, нужно закончить работу», ― прозвучал в его голове хриплый старческий голос. Саске помахал перед носом, чтобы отойти от наваждения, и вернулся к строкам. «Если глава клана будет слаб ― его авторитет будет уничтожен, начнётся раскол, ослабляющий деревню, а та вскоре будет разрушена не дремлющими врагами. Вот чего я боюсь больше всего, ― писал Мадара. ― Хотя перед смертью Хоши убедила меня, что среди наших потомков будет много сильных шиноби, одним из которых буду я в следующей жизни. Детям я оставляю свои мысли и наблюдения в этих свитках, а себе лишь напоминание о том, что ключ к памяти сокрыт в истинной любви на все последующие века…» Неожиданно Саске потерял равновесие и упал на разбросанные по ковру бумаги. Он попытался подняться, но судорога сковала тело, а белая дымка снова заволокла взор. Саске попытался что-то произнести, но только хрип вырвался из его груди. «Таким, как ты, не место в этом храме», ― донёсся откуда-то голос молодой женщины с волосами цвета моря. «Мадара, хватит!» ― будто на него прикрикнула Хоши. «Значит, ты сын Мудреца Шести Путей? ― добавила первая. ― Вы не очень-то похожи». Воспоминания яркими пятнами появлялись перед ним, он словно реалистично погружался в какой-то момент истории и проживал чью-то жизнь. Сначала Саске пытался бороться, но затем сдался и молча наблюдал сцены прошлого, не противясь тому, что являлся возрождённым Индрой в этом времени. Саске медленно вспомнил все свои воплощения: одни, в которых присутствовала любимая женщина, ― лучше, остальные ― хуже. И впервые признался себе в том, что если она была рядом, то он испытывал неимоверное счастье. Конечно, когда они не встречались и Индра женился на другой, сравнивать было не с чем, потому что тогда он не помнил Минако. Но, снова узнав её в молодом теле, понимал, что лишь теперь по-настоящему существовал. Его возлюбленная наполняла мир Учихи заботой и светом, к которому Индра мог стремиться, находясь во мраке идеалов и жажды мести. К ней он жаждал возвращаться после трудных миссий, с ней хотел просыпаться по утрам и засыпать по вечера. Даже дети, зачатые с нею, были особенными: сильными, выносливыми, обладающими различными талантами и гениальным интеллектом. Их Шаринган пробуждался раньше, а Мангекьё приводил к слепоте намного позднее. Дедушка Саске, рождённый в браке реинкарнаций Индры и Минако, как никто, подтверждал эту теорию. Тикагэ стал одним из величайших шиноби в роду и одним из сильнейших глав семьи. Имя пожилого Учихи было широко известно среди кланов ниндзя, которые, впрочем, не спешили упоминать его из-за любви последнего к ядам, безжалостности к оппонентам, стремлению к тёмным знаниям и запрещённым техникам. Саске и Итачи обожали дедушку и много часов проводили у него дома в детстве, слушая рассказы и легенды. Саске беспричинно тянуло к Тикагэ, и ответ наконец-то стал очевиден. Оставалось только узнать, как дедушка разглядел в маленьком внуке возродившегося отца. Теперь ему также стало понятно, почему Тикагэ, обладающий природной осторожностью и недоверчивостью, впустил к себе Сакуру, которую видел впервые. Безусловно, он распознал в ней воплощение матери и хотел позаботиться, предоставив крышу над головой, одежду и еду. В бреду он поднялся на колени и прислонился к стене, подперев лоб ладонью. Оказалось, что помнить прошлые воплощения не столь забавно, как представлялось ранее. Саске приходился одновременно и внуком, и отцом своему дедушке и не знал, как к нему сейчас обращаться. Многие люди, которых он видел когда-то детьми, были глубокими стариками, и уважения к ним поубавилось из-за былых ошибок и промахов. Фугаку он тоже помнил ребёнком и уже не мог соглашаться с рядом пунктов его политики как главы семьи. Саске проживал одномоментно судьбы десятков реинкарнаций, часто противоречащих друг другу действиями и убеждениями, растворяясь в них и постепенно теряя свою сущность. Не желая сдаваться, он старался принимать события давности как сухие сведения, раскладывая их по полочкам подсознания и отдавая себе отчёт, что исправить что-либо уже нельзя. В конечном счёте информация была структурирована, и Саске вернулся к той личности, которой являлся в настоящем. Но каждый раз перед ним возникал вопрос, с которым не хотелось разбираться. Осознав, что Сакура ― реинкарнация Хоши и Минако, Саске не мог решить: что теперь делать? Учиха не сомневался, что она помнила всё, но не собиралась давить на него. Восемьдесят лет назад он слишком боялся её потерять, поэтому их отношения развивались стремительно. Ныне подобного не происходило. До их знакомства в храме Саске прохладно относился к противоположному полу. Его любовь и преданность были адресованы исключительно семье, и место в сердце он не стремился освобождать ни для кого. В отличие от Итачи, которому в скором времени придётся жениться, Учиха не решался на этот шаг ни в ближайшем будущем, ни, возможно, никогда. Клан не считался вымирающим, поэтому жизненной необходимости в детях нет. Наверняка родители стали бы настаивать на внуках, но для этой цели у него был старший брат, на которого он надеялся взвалить эту нелёгкую ношу. Всё изменилось с этого дня. Саске понял, что в его окружении есть женщина, которую не переставал любить на протяжении десятка веков и чувства к которой по-прежнему тлели, спрятанные от всех глубоко в душе. Он знал, что Сакура не будет ждать вечно и, догадавшись, что Саске пробудился и не поделился этим с ней, покинет клан, и вряд ли они когда-нибудь встретятся. А если Минако оставит его в этом времени, то он, вне всяких сомнений, не сможет полюбить никого. Однако даже при таком раскладе он не начинал действовать. В его сознании происходила сокрушительная битва, в которой с одной стороны участвовали все реинкарнации Индры, отстаивая желание пойти к ней сейчас, а с другой ― он, стремящийся спрятаться за холодной стеной и рискующий потерять её навечно. Голова раскалывалась от выбора. Саске постепенно поднялся, опираясь о стену, и направился к шкафу. Тело ныло, как после тяжёлой тренировки или бурной ночи. Он усмехнулся странному сравнению и тут же скривил рот от боли, когда выпрямился. Шаг за шагом, преодолевая головокружение и придерживаясь за мебель, он приближался к зеркалу и, заглянув в него, не узнал себя в отражении. Несколько секунд потребовалось, чтобы Саске выудил из памяти нынешнюю личность и пришёл в себя, активировав Шаринган. Поправив чёлку, он улыбнулся. На сей раз ему досталось крепкое тело с привлекательным лицом, какие всегда нравились Минако. Саске обернулся в темноте и остался доволен своей физической подготовкой. У него было всё, чтобы карать и миловать, кроме одного. Он на мгновение закрыл глаза, а распахнув, увидел в зеркале фиолетовые круги, словно рябь в тихой заводи. Саске оскалился, как дикий зверь, и едва не захохотал, сдержавшись. Члены семьи могли войти в любую минуту, а это помешало бы тайным планам. Он повертел головой, наслаждаясь новой игрушкой. «Как долго я этого ждал. Сила Мудреца Шести Путей. Сила Ринненгана, ― подумал он, хищно облизнувшись. ― Не зря всё-таки я разрешил Тикагэ взять эту девчонку Узумаки… С этой мощью я покорю весь мир и поставлю на колени засранца Ашуру. Наследие отца? Да, братец, теперь оно полностью принадлежит мне. Я его старший сын и наследник. Мне и править!» Переполняемый жаждой мести, Саске схватил плащ с капюшоном, меч и легко зашагал к тому, кто ждал его лишь немногим меньше, чем красавица Минако.