***
Сидя на каменной статуе своего предшественника в Долине Завершения, Саске наслаждался розовым закатом и тишиной. Лёгкие дуновения ветра заставляли колыхаться его короткие волосы, щекотавшие шею и щёки. За последние годы это был, пожалуй, самый спокойный и умиротворяющий момент. Саске радовался, что вернул себе то, без чего не был самим собой, ― многовековую память, а вместе с ней накопленные знания и бесценный опыт. В некотором смысле он стал бесконечно богат, ибо деньги, в отличие от власти над душами и умами, не интересовали его никогда. Одно омрачало настроение ― мысль, что кто-то по-прежнему хочет смерти Минако. Теперь, когда он осознал себя, она в безопасности, но только в этом времени. Это сводило его с ума: какая-то мощная сила желала их разлучить, и Саске сомневался, что обычные люди могут быть причастны к этому. Интуитивно он знал, что здесь замешаны те, кого видел в раннем детстве, будучи Индрой, ― Ооцуцуки, Кагуя и ей подобные. В них не было ничего человеческого, кроме алчности и жестокости, и их появление Саске предчувствовал, потому что когда-то носил древнюю фамилию и в нём, как и раньше, текла великая кровь. Но самое печальное заключалось в том, что в случае нападения Ооцуцуки клан не выстоит против них в одиночку. Саске стукнул кулаком по камню, но не ощутил боли, только снедающую злобу. Насколько бы вперёд он ни ушёл, как бы далеко ни продвинулся, ему вечно требовался этот не замолкающий идиот. Саске взглянул на монумент Первого Хокагэ, расположенный напротив, и чертыхнулся. ― Вот скажи мне, отец, как этот бестолковый засранец мог быть твоим любимцем? ― Саске указал ладонью на памятник, подавляя истерику и не беспокоясь, что его могут увидеть или подслушать. ― Что? Что я сделал не так? За что ты меня ненавидел? ― крикнул он в пустоту, не сдержавшись. ― Доволен, да? ― уже тише обратился он к лику Сенджу, поднявшись. ― Сколько лет прошло с нашей последней встречи? Пятьдесят. ― Саске помотал головой. ― Может, больше. Я нутром чую, что твоя шкура тоже бродит по этой грешной земле в поисках меня. Ничего, мы скоро встретимся, брат. Как ты тогда сказал отцу? Что я зациклен на себе и поиске силы. Ха… Прошло больше тысячи лет, и ты до сих пор так считаешь? Клан Сенджу умирает, выжившие Узумаки разбрелись по свету, а я, ― Саске указал на себя большим пальцем, ― основал сильный плодовитый род и дал жизнь десяткам мужчин и женщин в разных эпохах. А ты что? Как обычно, сам себе стираешь и штопаешь бельё… ― Поэтому я и горжусь тобой, Индра. Саске резко обернулся и невольно отшатнулся, обнажив меч. Перед ним парил призрак ушедших лет и неоправданных надежд. Полупрозрачный, он сидел в позе лотоса, не касаясь земли, и держал в руках длинный чёрный шест с несколькими кольцами на вершине. Мудрец Шести Путей, как живой, смотрел на него пристально и оценивающе и, видимо, жаждал заговорить, но не решался начать. Первая мысль, пришедшая в голову Саске, что он вчера перебрал с алкоголем, была отброшена в ту же секунду: эту привязанность он поборол, когда встретил Минако. ― Это и вправду я, сын, ― голосом, который, казалось, лился отовсюду, произнёс Риккудо Саннин. ― Не пугайся, на этот раз ты видишь не галлюцинацию. ― Убирайся туда, откуда пришёл, ― рыкнул Саске, направив на него меч. ― Мой отец ― Учиха. И я тебе не какой-нибудь опустившийся пьяница, ясно? Мудрец Шести Путей смиренно закрыл глаза, выдохнув, и продолжил: ― Я просто хотел обсудить с тобой… ― Какая неожиданность, ― не дал ему закончить Саске. ― А я вот не хочу. Что-то расхотелось ― нашлись компаньоны получше тебя. ― Я очень рад, что ты тогда встретил хорошую девушку. Она… ― Замолчи сейчас же! ― Саске взмахнул мечом с такой силой, что если перед ним находился бы враг, то он разрубил бы его тело напополам. ― Не смей даже упоминать её имя при мне. Если ты или твой выродок попробуют причинить ей вред, я тебя из могилы достану, а его в эту яму заживо закопаю. ― Я никогда не желал Минако-кун зла. Она сделала столько добра для тебя. Какой смысл мне причинять боль ей и тебе заодно, ― с отеческой любовью и заботой ответил Риккудо Саннин, хотя Саске не верил ни его интонации, ни словам. ― Кому-то всё же есть… ― Я понимаю тебя, но боюсь, что твой враг пока не досягаем. Думаю, что её намереваются убить, чтобы снова затянуть тебя в пучины мести и не позволить вам с Ашурой восстановить согласие в мире. Саске сжал кулаки и сдавленно прошипел: ― Я твоего мнения не спрашивал. Хагоромо Ооцуцуки покачал головой, пропустив слова удручённого сына мимо ушей, и тихо промолвил: ― Ты очень любишь её, поэтому береги. В этом теле ей больше ничего не угрожает, ты же вспомнил меня? ― Ради всего того, что во мне осталось от Ооцуцуки, уходи! ― сквозь подступающие слёзы негромко произнёс Саске, на мгновение дав волю чувствам тысячелетней давности. ― Ты и твоя семья причиняете мне только страдания. Вы мне не нужны ― теперь не нужны. Я во всём разберусь без вас. Вмиг отец отказался на расстоянии вытянутой руки и коснулся его плеча. ― Посмотри на меня Индра, пожалуйста, ― взмолился он. Саске неохотно поднял голову и взглянул в его глаза. Он снова почувствовал себя глупым ребёнком, стоящим рядом с воплощением Ками: между ними по-прежнему залегала пропасть, которую он был не в состоянии преодолеть. ― Я никогда не презирал тебя ― наоборот, всегда очень любил и гордился тобой. Просто твоему брату требовалось больше внимания и пояснений, тогда как ты всё схватывал на лету. Должно быть, я просчитался… ― Ооцуцуки замолчал, вероятно, осознавая былые ошибки, но вскоре продолжил: ― Я постараюсь помочь тебе оттуда, ― кивком он указал на небо. ― Но ты пообещаешь помириться с Ашурой, с ним ты сумеешь победить выживших… ― Я сказал: убирайся! ― от досады вскрикнул Саске, крепко зажмурившись. ― Эй-эй, ― вблизи прозвучал знакомый шутливый голос. Саске огляделся и не увидел никого, кроме Обито. Учиха выставил руки и комично ими замахал. ― И чем я уже успел тебе насолить? ― Не ты. ― Саске потёр лоб, пытаясь прийти в себя и спрятать истинные чувства глубоко в душе. ― Но и ты не раздражай, если не хочешь, чтобы этот день стал последним в твоей жизни. ― Саске, братик мой, ― игнорируя его слова, пропел Обито. ― У тебя с головкой плохо? Мне кого-то позвать? ― Учиха показательно обернулся, словно ждал кого-то. ― Ты уже полчаса тут со статуей треплешься. Не желая долго объяснять, Саске активировал Риннеган. ― Это был дух моего отц… ― осёкся он, ― Мудреца Шести Путей. ― Ух ты. В смысле это ведь Ринненган. ― Обито вылупил глаза, нагло рассматривая брата, поймав его за подбородок. ― Впервые вижу его так близко. ― В принципе впервые видишь. ― Саске отвернулся, высвободившись из его хватки. ― М-да. ― Обито скрестил руки на груди. ― Чего ты хочешь? ― спросил Саске, не собираясь ходить вокруг да около. ― Так ты точно всё вспомнил? ― Тебя интересует какой-то конкретный промежуток времени? ― Он взглянул на него исподлобья, гадая, что тот спросит. ― Ты ведь помнишь меня, когда был Мадарой? ― Смутно. Наверное, я тогда решил, что ничего толкового из этого младенца не выйдет. Слишком на Ашуру похож. ― И? ― Учиха наклонил голову, требуя продолжения. ― Иногда приятно ошибаться. ― Саске растянул губы в улыбке. ― Я сохраню твою тайну. ― Поставим вопрос иначе. ― Он выпрямился и вложил меч в ножны. ― Как быстро я тебя найду и удавлю, если ты проболтаешься? ― Давай не будем узнавать, Саске-кун, ― промурлыкал Обито, сощурившись. ― Забавно. ― Что? ― Я много думал об этом, ― начал он, устремив взор на небосвод, на котором появились первые звёзды, ― и пришёл к выводу, что меня с этим именем ничего не связывает. Мама ― женщина, которая выносила и воспроизвела меня на свет, отец ― мужчина, зачавший меня, старший брат ― полудурок, не способный решить, что он больше хочет: трахнуть кого-нибудь или управлять семьёй. Память о них навсегда сохранится в моём сердце… Саске перевёл взгляд на Обито и заметил, что тот вопреки обыкновению внимательно его слушает. ― Когда-то давно у меня уже был отец, был брат, осталась только женщина, которая любит меня и готова умереть за меня, если потребуется. ― Саске указал на Обито пальцем. ― Ты и все Учихи ― просто сопливые дети, а иные ― враги. И если кто-то из клана возомнит, что способен на большее, и сделает хоть шаг в сторону, то в ту же минуту выйдет из моего доверия, а значит, и из-под опеки. ― Я… нет-нет. Пожалуй, останусь в списке потомков. Живее буду, ― закивал Учиха. ― Молодец! Хвалю! ― Саске натянул на лицо улыбку и по-дружески похлопал его по плечу. ― Выкладывай, зачем явился в такую глушь. Ни за что не поверю, что воздухом вышел подышать. ― Помнишь… Прости, как мне тебя теперь называть? Предок, Индра-сама, Отец-основатель? Саске закатил глаза. ― Заткнись и ближе к теме. ― Ну, тут либо одно, либо другое. ― Короче, ― сквозь зубы процедил он. ― Не-е-ет, ― протянул Обито, качая пальцем, ― путь до хранилища даймё, куда мы с тобой влезли по твоей прихоти и чуть не были пойманы, коротким не назовёшь. ― Я уже говорил, что ты меня бесишь? ― М-м-м. Нет. ― Меня из себя так быстро только Ашура выводил. Став серьёзным, Обито строго ответил: ― С тебя должок. ― Вот так бы и сразу. ― Мне нужно, чтобы ты убил одного человека. ― Всего-то? Не десятерых? Так мало. Замечательно. Пока я не узнаю, кто он и зачем, ― однозначно нет. ― Его смерть будет выгодна нам обоим. Его как-никак старейшины Конохи планируют в звание Хокагэ возвести. ― Тебе-то что с того? ― Саске прикусил губу, размышляя над скрытым умыслом. ― Я хорошо знаю тебя, Обито-нии-сан, ты просто с кровати не встанешь, не то что меч обнажишь. ― Мне что? ― пытался уйти от ответа Обито. ― При-чи-на?! ― понизил он голос. ― Или считай, что я ушёл. ― Ладно-ладно, ― сдался Учиха. ― Так и быть. Вот причина. Так уж получилось, что мы с ним состоим… в одном треугольнике. ― В одном треугольнике, ― повторил Саске. ― В любовном, надо полагать? Итак, ты всё-таки не железный, братец, ― засмеялся он, впервые видя, как Обито краснеет из-за женщины, а не из-за злости. ― И у тебя тоже есть свои слабости. Ну и как же зовут твою зазнобу? ― Она ничего не должна знать! ― грубо заявил почти пунцовый Учиха. ― Это по-онятно. Иначе ты и сам давно грохнул бы его. Забудь. Имя?! ― Её? Побледневший Обито вздрогнул, видимо, не желая выдавать ещё одну личную тайну. ― Будущего трупа. ― Единственный сын Белого клыка Конохи ― Какаши… Хатаке…***
О чём бы Саске ни размышлял и чего ни желал бы, его мысли всегда возвращались к ней. Она была светом его жизни, факелом, озарявшим путь, и домом, в который хотелось возвращаться. Саске неуклонно тянуло к ней. Он жаждал знать, где она и с кем, чем занималась и, самое главное, не посягал ли кто-нибудь на неё. Саске пришёл в поместье Тикагэ, надеясь, что с ходу придумает отговорку, если потребуется, интуитивно заглянул в гостиную и увидел её. Сакура стояла к нему спиной, облокотившись на диван, и рассматривала изображение Учихи Мадары ― его прошлого тела. Саске испытал восторг: эго было польщено, а он ― удовлетворён. Даже в его отсутствие она принадлежала ему. Не заметив Саске, Сакура машинально переминалась с ноги на ногу, двигая округлыми ягодицами. Растянув улыбку до ушей, он не мог отвести от неё глаз. О чём она думала? О нём, о том, что хотела бы прикоснуться к его обнажённой груди и удовлетворить первобытные потребности? Интересно, насколько она была влажной и смог бы он сделать её трусики более мокрыми? Приличные мысли покинули Саске, словно никогда не посещали его голову. Сакура невольно потёрла одной ногой о другую, и возбуждённому мозгу Саске показалось, что капелька смазки потекла по её бедру. Его член дёрнулся, намекая, что ему тоже понравилось это зрелище. Он прислонился к дверному косяку, стараясь быть незамеченным, и тихо выдохнул. Она не имела права соблазнять его столь невинным образом. Саске даже подумал, не уединиться ли ему, чтобы поласкать себя, но эта идея показалась ему унизительной. За редкими исключениями, он никогда не поддавался этой низменной похоти. Ублажать его должна была женщина: ртом, руками, влагалищем ― чем угодно, но не он сам. Минако всегда делала это с особым изяществом и умением, даже если не догадывалась об этом. Она заставляла его хотеть себя, нуждаться в ней и каждый раз покорять её. Как бы скромно ни выглядела, она соблазняла тем, что было недоступно всеобщему взору, предоставляла яркую фантазию и говорила то, что он хотел слышать. И хотя в самые первые годы их совместной жизни они только узнавали друг друга, в дальнейшем границ между ними совсем не осталось. Порой Саске боялся признаться, чего жаждал, но она мастерски выпытывала это, воплощая красивую мечту. Этой женщине, в отличие от остальных, не было цены, и её гибель означала бы его смерть. Он опасался этого и всем сердцем хотел её защитить. Когда Сакура обернулась и от неожиданности вжалась в спинку дивана, на лице Саске она увидела не радость и любопытство, а глубокую печаль. В тот день она так и не узнала его чувствах и не заподозрила, как сильно сводила Саске с ума. ― Саске-кун, я тебя не заметила. ― Хочется верить, что я не зря стал шиноби, ― тихо ответил он, стараясь спрятать ненужные эмоции. ― Безусловно, этот так. ― Сакура стыдливо опустила голову, словно её застали за чем-то интимным. ― О чём мечтаешь? ― невзначай спросил он и направился обходить комнату по кругу, как хозяин дома и положения, втайне надеясь, что она признается или хотя бы намекнёт на истинные мысли. ― Мечтаю? ― уточнила она. ― Боюсь, что это пустое занятие: мои желания, как и мольбы, перестали сбываться. ― Так ли? ― произнёс он и мысленно продолжил: «Ошибаешься, Сакура. Ты всегда говорила с богами, словно с лучшими друзьями, они слышат каждое твоё слово, иначе я давно умер бы». ― Я перестала видеть Индру, погружаясь в транс, точно это теперь не важно для меня. Всё что угодно, но не он. ― Сакура всхлипнула, будто это было настоящей трагедией для неё. ― И что это значит? ― Саске скрестил руки на груди. «Ты и представить себе не можешь, какое ты сокровище. Меня нет в твоих видениях, потому что я здесь», ― пронеслось в его голове. ― Может, он просто разочаровался во мне, или я наскучила ему за столько веков. ― Глаза Сакуры покраснели, а в уголках предательски начала скапливаться влага. ― Сомневаюсь, я бы не отказался обладать даром предвидения или иметь такого человека рядом. ― Правда? Приятно слышать, ― слегка улыбнулась она. «Ты не меняешься, всё так же любишь похвалу и меня», ― подумал Саске и как бы между прочим добавил: ― Кстати, что ты видишь сейчас? ― Риккудо Саннин встречался с Ашурой… ― Это прошлое?! ― не выдержал Саске, помня, что её способности относятся не только к будущему, но и к минувшему. ― Нет, ― она покачала головой. ― Его младший сын был в другом теле и одежде нашего времени. ― Дерьмо, ― выругался Саске, отвернувшись и сжав кулаки. ― Ты случайно не знаешь, о чём они говорили? ― Мудрец предлагал ему отыскать основателя и заключить с ним мир, ― непонимающе проговорила Сакура. ― Весьма вероятно, ― пробубнил он. ― А дальше что? Он что-то дал ему? Силу, информацию? ― лихорадочно перебирал варианты Саске. ― Не думала, что тебя настолько интересуют эти двое. Саске повернулся к ней и как можно более естественно заговорил: ― Праздное любопытство… ― Кажется, больше ничего. Знаешь, будучи жрицей в храме Нокано, я познакомилась со многими Учихами. ― И? ― задумчиво добавил Саске, приближаясь к ней. ― Ты больше всех похож на Индру, хотя при нашей первой встрече я этого не разглядела, ― с сожалением подытожила она. Саске остановился напротив неё, всё ещё погружённый в свои мысли. Сакура нерешительно подняла руку и замерла около его лица, опасаясь, что он отстранится. Но Саске не сдвинулся с места, и она осторожно коснулась его щеки, расценив это как разрешение. ― Цвет глаз, волос, овал лица и, конечно, взгляд ― ты унаследовал, несомненно, от него… Кончиками пальцев Сакура массировала гладкую кожу, даря ему свою любовь и заботу и наслаждаясь дозволенной близостью, а Саске, задержав дыхание, старался запечатлеть в памяти каждый миг. Он хотел, чтобы этот момент не заканчивался и никто не тревожил их, но слова Сакуры прозвучали как гром среди ясного неба: ― Но ты не он. Саске многозначительно посмотрел на неё, требуя пояснений. ― Индра всегда был собственником: он считал, что всё в мире крутится вокруг него, и я не была исключением. «Как же хорошо ты меня изучила, ― заключил Саске и с горечью закрыл глаза. ― Прости, но пока рано выдавать моё пробуждение». ― Вот как… Если бы я мог говорить от его имени, я бы заявил, что ты не должна опускать руки. ― Саске положил другую её ладонь на своё плечо. ― Сколько раз он нуждался в тебе? Думаешь, сейчас всё иначе? Он обхватил её лицо, желая вместо этого обнять за талию и крепко прижать к себе или стене. ― Никогда не сдавайся ― он обязательно придёт. Губы Саске коснулись середины её лба.