***
Сакура сидела на кровати в своей комнате, скрестив ноги, и держала в руках кимоно, которое сшила и украсила для Саске. Сегодня в деревне отмечали один из священных для клана праздников, и Манами с Каору в честь этого сделали ей традиционную причёску с заколками-мимикаки, ранее принадлежавшими старшей Узумаки. Расставшись с ними и пообещав, что догонит женщин на ежегодном гулянье, она мысленно прощалась с этим местом и продумывала пути побега. Дорожная сумка и все необходимые вещи собраны, письма близким написаны и надёжно спрятаны ― она достанет их перед самым уходом. Оставалось лишь выбрать подходящий момент и улизнуть в чьём-то обличии под прикрытием какого-нибудь задания. Никто из дозорных не будет задавать ей вопросы в облике Саске или Обито, к тому же если она станет покидать селение, а не проникать в него. Впрочем, вряд ли Учихи на службе тоже будут совершенно трезвыми. Сакура поднялась, не забыв изделие, и подошла к зеркалу. Она несколько раз думала надеть его, но не осмеливалась до этого часа. Осторожно встряхнув и разгладив складки на тёмно-синей материи, Сакура отважилась и примерила кимоно, словно боялась испортить. Она покружилась, пытаясь увидеть изображение в отражении, и вскоре добилась желаемого. В центре на спине красовался расправивший крылья ястреб, держащий в одной когтистой лапе извивающуюся змею, в другой ― символический меч. Ей понравилось, как смотрелась вышивка, в полной мере отражающая характер Индры, хотя та из-за её роста и комплекции располагалась слишком низко, ведь подарок предназначался высокому широкоплечему мужчине. В остальном кимоно было ей велико: край рукавов достигал пальцев, а низ распластался на полу. Смотрясь в зеркало, Сакура обняла себя, втайне желая, чтобы это сделал он. К ней давно вернулись воспоминания из прошлых жизней, и ей стало грустно от этих переживаний, от безграничной любви, которую питала к нему и которая была не нужна Саске. Он слишком долго прожил без неё, и, возможно, встреча с ним в настоящем ничего не значила. По её щеке прокатилась слеза. «Нет, нужно поскорее покинуть это место, иначе я сойду с ума. Саске всё понял, но это не изменило его отношения ко мне», ― подумала она, решив тотчас скинуть с себя кимоно. Единственное, что её остановило, ― знакомый голос, раздавшийся за спиной. ― А тебе идёт… Не поворачиваясь, Сакура увидела в зеркале его ― любовь всех её жизней и причину бессонных ночей. Саске, как всегда, выглядел превосходно и стоял в дверном проёме, разглядывая её. Не желая быть объектом пристального внимания, Сакура стянула кимоно с одного плеча и застыла, когда он коротко произнёс: ― Не надо. Не снимай… Она не могла выбрать, что ей делать: исполнить своё желание или его, ― но по обычаю подчинилась. Вернув одежде прежнее положение и небрежно стерев остатки влаги на лице, она повернулась к нему, опустив глаза и теребя натруженные пальцы. С неизменным выражением и в той же позе Саске расположился у входа и лишь раз перевёл взгляд с неё на сумку в углу и обратно. ― Далеко собралась? ― проговорил он почти безэмоционально, но Сакура по опыту знала ― внутри него всё кипело от гнева. ― Так нужно… ― Кому? Тебе?! ― В интонации Саске послышались нотки его прежних воплощений. Сакура не ответила, с поддельным интересом разглядывая происходящее за окном. ― Куда ты пойдёшь, на улице почти ночь? ― мягче продолжил он, помня её упрямство и целеустремлённость. Саске подошёл к ней на расстоянии вытянутой руки. Сакура по-прежнему не взглянула на него, игнорируя. ― Посмотри же на меня, ― в приказном тоне, не дающем права ослушаться, сказал он. Однако Сакура позволила себе не подчиниться. ― Посмотри на меня, ― повторил Саске и коснулся её подбородка, приподняв голову и заставив взглянуть на него. Сакура прикрыла глаза, не в силах выдержать пытку, как ей казалось, односторонней безответной любви. ― Я настолько тебе противен? ― Нет, ― она покачала головой. ― Нет. ― Так сделай, что я прошу. Сакура посмотрела на него и ощутила, как его взор прожигал её насквозь. Она не знала, куда спрятаться от этого невыносимого чувства. ― Почему ты хочешь уйти? Что тебя не устраивает? ― спросил он. ― Скажи мне. ― Просто я здесь не нужна, ― сквозь комок в горле произнесла она, не убирая рук от груди в попытке отстраниться и сберечь разрывающееся на части сердце. Сакура пыталась не смотреть на него, блуждая взором, насколько это было возможно, пока он удерживал её подбородок. ― Это из-за меня? ― Я не знаю, что ответить… ― Правду! ― коротко отчеканил он. ― Я не нужна тебе… ― выдала она, желая вместо этого сказать: «Ты больше не любишь меня». ― Что?! ― удивился Саске, вытянувшись, явно рассчитывая на другой ответ. ― Не нужна тебе. Лицо Саске выражало одновременно непонимание и скорбь, с которыми безуспешно пытался совладать. ― С чего ты взяла? ― властно, как отец, выдавил Саске. Таким она видела его много раз прежде, когда он выискивал виновных, зачинщиков и провокаторов. Наверное, он подумал, что эту мысль ей кто-то внушил. ― Всё изменилось, ― попыталась оправдаться она. ― Ты, твой брат, родители, клан… Они любят тебя, ты нужен им, а мне здесь нет места. ― Это единственная причина? ― Да, ― солгала она. ― У тебя всё то же доброе сердце, но ведёшь ты себя как ребёнок. Мой брат, семья, Учихи, несомненно, важны для меня, но это не значит, что не может появиться ещё один человек, столь же нужный мне, ― замолчал Саске, подбирая слова. ― У меня такое ощущение, что сейчас ты хочешь убежать как можно дальше отсюда. Почему? Из-за того, кем я являюсь в этой жизни? Ты боишься меня? ― Нет! ― Тогда я не понимаю. Ты такая же странная, как и всегда, ― с улыбкой подытожил он, констатируя данность, при этом не желая её обидеть. Следя за каждым движением Сакуры и не опуская ладонь, он большим пальцем монотонно делал круги на её коже. Эти движения казались ей такими простыми и успокаивающими, что иногда она закрывала глаза, надеясь, что их идиллия никогда не закончится. Саске подошёл к ней ближе, не разрывая с ней зрительного контакта и не замечая протеста с её стороны. Расстояние между ними медленно сокращалось. Он положил одну руку на её талию, а другую ― на голову, прижав к себе. ― В прошлый раз ты оставила меня в этой комнате, ― прошептал он, чтобы слышала только она. ― Это было в другой жизни, Саске. Руки Сакуры бессильно повисли, прижатые к телу. Ей было невыносимо больно от его слов, но больше всего — от его интонации. Сколько же страданий и переживаний было в нём, что эти сильные чувства, переполнив его, преодолели привычную стену безмолвия и безразличия. ― Что с тех пор изменилось? ― Ничего… ― Ни-че-го, ― подтвердил он. ― Мне было так плохо, что я несколько дней не мог покинуть это место, и Тикагэ приносил сюда для меня еду, потерявшую всякий вкус. После этих слов Сакура прижалась к нему ещё сильнее и крепко обняла его, как дитя. ― Моё время вышло в тот раз, Саске, я не могла больше оставаться в мире живых. Она немного отстранилась, подняв голову и заглянув в его глаза, и спросила: ― Так я нужна тебе? ― Точно так же, как три десятилетия назад, ровно настолько же, как тысячу лет до этого. Ничего не изменилось, и мои чувства к тебе тоже. ― Правда?.. ― Да! Сакура выдохнула с облегчением и улыбнулась единственному мужчине, которого когда-либо по-настоящему любила. Она положила руку на его щеку, отчего он закрыл глаза и накрыл её ладонь своей. Её непослушные пальцы дрожали от волнения и нетерпения, ей безудержно хотелось прикоснуться к стройным линиям его бровей, к длинным ресницам, но больше всего — к прямым локонам, которые, в отличие от всех минувших жизней, были намного короче. Она помнила, как строго запрещала ему подстригаться, суеверно опасаясь, что это ослабит его, как ухаживала за его волосами и как вдыхала божественный аромат травы и полевых цветов, исходящий от них. ― Хочешь, чтобы они были длиннее, да? ― полюбопытствовал он. ― Это не так страшно… Саске перехватил её ладонь, блуждающую по его голове, поднёс к губам и поцеловал костяшки пальцев. Сакура приоткрыла рот, и от неожиданности из её груди вырвался рваный вздох. Затем он опустился к её запястью, задрав рукав, и снова прильнул губами. От наслаждения Сакура закатила глаза и звонко хихикнула. Саске поднял её руку ещё выше, ткань потянулась вниз, и на внутренней стороне предплечья он оставил первую отметину, которая завтра станет сине-фиолетовой. ― И как это называется? ― ехидно спросила она. ― Пометить территорию, ― засмеялся Саске. Его радостный смех и даже ухмылка взывали в ней лучшее и навевали приятные воспоминания совместного времяпровождения, стирая из памяти минуты печали и страдания. ― Пообещай мне ещё раз, ― посерьёзнев, попросил Саске. ― Что? ― Что найдёшь меня в следующей жизни, кем бы я ни был. ― Даже если ты будешь женщиной? ― хохотнула Сакура, не поверив его тону и словам. Саске явно не ожидал такого ответа. ― Думаю, это будет интересно, особенно если ты родишься мужчиной. Хоть какое-то разнообразие за столько веков. От его намёка Сакура, не готовая к таким предложениям, густо покраснела, хотя и знала, что он способен и не на такое. ― Как помидорка черри, ― заметил он, с интересом осматривая её щёки, скулы и кончики ушей. ― Ты мне так и не ответила. ― Клянусь. ― Сакура торжественно подняла руку и добавила: ― Кем бы я ни родилась. Встретившись с ней взглядом, он соединил их губы в поцелуе. Это нежное трепетное прикосновение Сакура ощутила всем телом: от покалывания в области вспотевших ладоней до мурашек на спине. Перед ней возникли яркие образы их прежних проявлений любви: лёгкие поцелуи и в порыве чувств, глубокие и во время оргазма, в лесу, прижимаясь к дереву, и в постели в разных позах при соитии. Эти моменты прошлого возбуждали и требовали пополнения виртуальной коллекции. ― Ты тоже это почувствовала? ― Ага… Немного отстранившись, он возобновил попытку настойчивее, глубже проникая в её рот языком и заявляя на неё свои права. Она не сопротивлялась, принимая его таким, каким он был, как и бессчётное количество раз прежде. Натура собственника не позволяла ему забыть о своих интересах, впрочем, в этом и заключалась одна из её любимых черт, без которой Саске не являлся бы собой. Она соединяла, переплетала их языки и, осмелев, проникла в его рот, укрепляя связь между ними и нагоняя, как ей казалось, время, проведённое порознь. Сакура пробовала его на вкус, немного отличающийся в этом воплощении, но такой же знакомый и родной, что его невозможно было спутать ни с чем. Только когда он прервал их единение, она заметила, как Саске часто дышал, Сакура тоже безуспешно пыталась восстановить дыхание и ритм сердца. Несмотря на эти мелочи, её глаза светились от счастья, а в его ― читалось нескрываемое возбуждение. От долгих и страстных поцелуев губы Сакуры налились кровью и стали тёмно-красными, она видела, что Саске хотел продолжить, но по неведомым ей причинам не решался. Надеясь его снова раззадорить, она провела языком по верхней губе, слизывая остатки их близости, и Саске не преминул к ней припасть: посасывая, покусывая и сминая языком. Ноги Сакуры затряслись и стали подкашиваться: после стольких лет строгой дисциплины и самоограничений это выше её сил. Заметив это, Саске одной рукой прижал Сакуру к себе, придерживая другой её запрокинутую голову. Внезапно она почувствовала, как в её самом сокровенном месте становится влажно и тепло, жар неторопливо разливался по телу, требовавшему его плоти. В тот момент он прекратил терзать её губы и прислонил к ним большой палец, словно обозначая короткую обстановку. Перейдя на шею, Саске не преминул оставить там такие же засосы, как и на предплечье, означающие её принадлежность ему. Не удержавшись, Сакура выскользнула из капкана его рук и облизала приставленный к губам большой палец. Она не спеша взяла его в рот, начав медленно посасывать, и стала плавно погружать палец фаланга за фалангой, иногда начиная сначала. Около её уха послышался низкий стон Саске, которого она и добивалась. Что крутилось в его голове — об этом Сакура могла только догадываться, но предположила, что он уже думал другим местом. ― Ты так и не разучилась меня пытать, ― прошептал он ей на ухо, подув на козелок. ― Моё самое любимое занятие… Не видя перед собой ничего, словно в бреду, Сакура дотронулась до его футболки с высоким воротом, нащупала край и стянула её не без помощи Саске. Она положила руки на его грудь, чувствуя пальцами сердцебиение и исследуя его рельефные мышцы. ― Ты же понимаешь, что это не бесплатно? ― ухмыльнулся Саске, не двигаясь с места. ― Хочешь, чтобы я рассталась с подарком для тебя? ― Сакура ловко развязала пояс и скинула кимоно с плеч. ― Подарком для меня? ― непонимающе уточнил он. ― Мг. ― Думаю, на твоём обнажённом теле оно смотрелось бы намного лучше, чем на мне. Но раз уж это и так моя вещь ― кимоно не считается. Сверкая полночно-чёрными глазами, Саске вовсю улыбался. «Наверное, в его недолгой жизни было не так много поводов для подобной радости», ― с грустью подумала Сакура. ― Не считается, нет? С наигранным видом скромной девушки Сакура сплела руки на груди, словно была голой или стеснялась полуобнажённого мужчины. ― Нет, ― Саске категорично покачал головой. ― Что же мне тогда делать? ― Прикусив палец, Сакура продолжила играть свою роль невинной жертвы. Саске посмотрел на её светлое домашнее кимоно и кивнул, намекая расстаться с ним. Сакура замялась: сначала она нехотя сняла одежду с одного плеча, следом с другого. Кимоно повисло в области талии на поясе, а её грудь по-прежнему прикрывал атласный корсет, державшийся за счёт тугой шнуровки. Не ожидая такого подвоха, Саске сжал челюсти. Сакура попыталась сохранить лицо, хотя еле сдерживалась от смеха. Он потянулся к узлу, чтобы развязать пояс, но Сакура предугадала его действие и попятилась. ― Нет, нет, нет, ― игриво заулыбалась она, покачивая пальцем. ― За остальное нужно платить, ― договорила Сакура, потирая большой и указательный пальцы. Сведя брови, Саске выдохнул. Если бы из его ноздрей мог пойти пар ― он бы пошёл. Он придвинулся к ней, сократив расстояние, и посмотрел на краснеющие следы на её шее. ― Мы можем остановиться сейчас или когда нас застанут врасплох, ― произнёс Саске, явно прилагая много усилий, чтобы сдержаться. В очередной раз их взгляды пересеклись. Она вновь положила руки на его грудь и плавно начала опускаться, оценивая симметричные кубики пресса, ровную линию волос посередине, пока не нашла металлическую пуговицу брюк и молнию за ней. Нисколько не изменяясь в лице, она потянула застёжку вниз, вглядываясь в его искрящиеся и пылающие желанием глаза. ― Ты сама напросилась…***
Саске бесцеремонно дёрнул за конец пояса, заставив кимоно почувствовать силу притяжения и оказаться на полу. Изнемогая от страсти, он окинул её жадным оценивающим взглядом: теперь прелести Сакуры едва скрывали чёрный корсет с золотыми цветами и полупрозрачные трусики в тон. Прокручивая в голове возможные исходы сегодняшнего вечера, он поджал губы и с удивлением заметил, что ненадолго задержал дыхание. Сакура, напротив, дышала легко и часто. Её вздымающаяся грудь на каждом вдохе чуть больше показывалась из-под корсета, заставляя его гадать, идёт ли ей нагота. За доли секунды он уничтожил пространство между ними и, прикоснувшись к её бёдрам, прижал к себе, позволив ощутить эрекцию, которую она старательно вызывала. Казалось, Сакура начала задыхаться: она жадно хватала ртом воздух и без конца смотрела по сторонам, словно ища спасения. Она нуждалась в нём так же сильно, как он в ней. С чего он вообще решил, что сможет обойтись без неё: без милых улыбок, порой осуждающего взгляда, двусмысленных фраз. Вместе они прошли слишком длинный путь, чтобы поворачивать назад, и Саске не мог утверждать, что жалел об этом. Их любовь была настолько сильной и долгой, а то, что они создали и ещё собирались сделать, воодушевляло. Без малейшего труда Саске поднял её за ягодицы, она обвила его шею руками, а торс ― ногами. Снова задев его член промежностью, Сакура вздрогнула и, как ребёнок, прижалась к нему сильнее. Её, как всегда, пугало неизвестное: в этот раз она боялась его нового тела. Успокаивающе поглаживая её нежную кожу, он понёс Сакуру к кровати, но, не дойдя пару шагов, остановился и поставил на пол. Она была так красива и желанна, что мысли, нарушая привычный ход, путались, едва не превращая основателя клана в последнего шута. Обхватив обеими руками её талию, Саске пытался собрать воедино осколки своей личности, его ладони медленно ползли выше по шёлковой ткани к плавно очерченной груди. Замки и печати хладнокровия один за другим слетали в его сознании, высвобождая того, кем он был всегда. Вскоре его пальцы коснулись молочно-белой кожи Сакуры, заставив её вспыхнуть и приглушённо ойкнуть. Подушечками он осторожно принялся сжимать её грудь, наблюдая за малейшими изменениями чувств на её лице. В тот миг она представляла собой очаровательное создание с приоткрытым ртом, полуопущенными веками и бледной шеей, на которой виднелись печати его губ. Саске улыбнулся ― некоторое время ей лучше не покидать дом, чтобы избежать осуждения окружающих. Впрочем, эта идея была ему по душе, он не собирался надолго отпускать Сакуру от себя. Не удержавшись, он вовлёк Сакуру в очередной поцелуй. Он хотел её всю и знал, что это желание обоюдно, но вряд ли она сейчас посмела бы заявить об этом. Связь между этими телами слишком слаба: всеми силами Саске стремился укрепить её, но боялся совершить прежнюю ошибку. На этот раз он не переступит черту, пока она не попросит его об этом. Руки Саске интуитивно потянулись к её голове, к длинным волосам, уложенным в сложную причёску. Пока он целовал Сакуру, ему показалось, что, не будь на ней заколок, он смог бы теснее прижать её к своему пылающему телу. Эта глупая, но навязчивая идея заставила его пальцы коснуться первой шпильки. С тихим стуком она оказалась на полу, а за ней последовали другие. Когда они расцепились, Сакура первой нарушила молчание, назвав его «негодником». Словно в наказание, он резко развернул её, с уст Сакуры слетел недовольный возглас, на который он никак не ответил. Его разум занимала только она, и препираться с ней не входило в его грандиозные планы. Вид сзади был ничуть не хуже, чем спереди: слегка вьющиеся волосы беспорядочно разметались по спине, скрывая тугую шнуровку, а тонкая ткань плотно обтянула аппетитные ягодицы. Ему снова захотелось к ним притронуться ― от этой шаловливой мысли его напряжённый член в очередной раз дёрнулся. При помощи невиданных усилий он совладал с собой и бережно перекинул локоны через плечо. Едва он успел отыскать конец одной из лент, чтобы развязать корсет, как Сакура прошептала: ― Я… тебя… хочу. Вначале Саске показалось, что он неправильно её расслышал. Шёпот Сакуры едва не тонул в череде частых вдохов и выдохов, слетающих с девичьих губ. Но, вновь прокрутив фразу, он уверовал, что не ошибся. Когда до него дошёл смысл сказанного, Саске ухватился за края корсета, быстрым движением разорвав тесёмки в нескольких местах. Отшвырнув бельё в сторону, он обогнул Сакуру, оказавшись напротив неё. Она стояла не прикрываясь, с широко раскрытыми глазами, будто не верила в случившееся. Одну её грудь занавесом скрывали струящиеся волосы, а вторую Саске сумел тщательно рассмотреть, пока она не пришла в себя. Такая же светлая, как на плечах, кожа со всех сторон окружала розовую ареолу соска. Тот набух и наверняка жаждал прикосновений. С усмешкой Саске подумал: давно ли она начала возбуждаться, ― в любом случае сути происходящего это не меняло. Неторопливо, чтобы она заметила, он шагнул вперёд, вынудив Сакуру отступить. Теперь она оказалась зажатой между ним и кроватью, куда он мягко опустил её, придерживая за талию. Полностью раздевшись, Саске опустился на неё всем весом, проминая с ней одеяло и матрас. ― Может… ― замолчал он, проведя тыльной стороной ладони по её скуле. ― У тебя есть какие-то пожелания, Хоши? ― Я хочу испытать оргазм, ― так же негромко ответила она. ― Понятно. Просьба Сакуры было слишком простой и очевидной, если она до сих пор оставалась девственницей ― в чём он почти не сомневался. Когда он войдёт в неё, Сакура испытает сильную боль и вряд ли сможет кончить с ним или вообще. «Значит, надо сделать по-другому», ― рассудил Саске, поднимаясь и занимая место между её согнутых в коленях ног. Такая поза была непривычна для неё: несколько раз она попыталась скрестить голени, закрывая вид на самое сокровенное место, но каждый ― преодолевала себя. Её аккуратные пальцы крепко сжимали одеяло по обеим сторонам, но руки тоже не двигались с места, позволяя ему без труда изучать её тело. Заметив его реакцию и взгляд, Сакура начала робеть, а её тонкая кожа ― покрываться мурашками. Сакуре льстило, что он так бессовестно рассматривал её, но в то же время ей было не по себе. Саске успокаивающе дотронулся до её колена, вызвав новую волну мурашек, и не спеша направился к её промежности по внутренней поверхности бедра. Коснувшись её трусиков, он с удовольствием заметил, какая она мокрая, ― ещё один комплимент для него. Скользить по готовому, источающему жар влагалищу гораздо приятнее, чем когда подготовки недоставало, впрочем, такое случалось редко ― чаще всего, если она была не в настроении, а он хотел совокупиться с ней. Довольный собой, он несколько раз провёл по промокшей ткани вперёд-назад, прежде чем отодвинул трусики в сторону. Его пальцы наткнулись такую же влажную промежность: небольшую выпуклость клитора, складки половых губ и вход в горячее преддверье. Когда он коснулся клитора, Сакура приподнялась и беззвучно выдохнула, вызвав ехидный смешок Саске. Несмотря на её опыт и память прошлого, тело Сакуры было не готово к такого рода ласкам: она вела себя так, словно никогда не знала мужчины. Не удержавшись, он ввёл в неё два пальца и наткнулся на девственную плеву. Радостная улыбка осветила его лицо: он получит её и даже больше ― она навсегда будет принадлежать лишь ему. Саске снова опустился к её шее, на этот раз перенеся вес на локти, и негромко проговорил: ― Надеюсь, ты помнишь, кому принадлежишь? ― Да-а-а, ― выдохнула она, стиснув кулаки и оставив на ладонях следы от ногтей. ― Хорошо, потому что мы оба знаем, что будет в ином случае… Саске целомудренно поцеловал её щеку, а Сакура, не раскрывая рта, оставила стон, который должен был вырваться из груди, себе. Эта связь и их близость были как счастьем для них, так и в некотором роде ― проклятием. Любую память надо беречь, а общение ― поддерживать. Столько всего смешалось в тот момент: их прежние имена, взаимоотношения с семьями, особенности эпох. Он хотел её так сильно и неистово, но боялся причинить вред и ради неё жертвовал своими интересами, как крайне редко поступал прежде. Хмыкнув, Саске сел и, потянувшись к её кружевным трусикам, стащил их с неё, скинув на пол. Не сводя с неё глаз, он облизнул свои изящные пальцы и приставил их к клитору. Сакура вздрогнула, словно её ударили молнией. Не останавливаясь ни на минуту, он, плавно раздвигая нежные складки, направился к влагалищу и вернулся обратно. Клитор был сосредоточием её чувств, пока она оставалась девственницей, и от ласк его она вспыхивала ярче всего. Размеренно водя пальцами, он продолжил терзать Сакуру там, опустившись губами к её бёдрам. Гладкая кожа ждала его поцелуев и внимания, и он не мог отказать в этом Сакуре. Стон за стоном слетали с её уст и временами, как ему казалось, превращались в хныканье и тихий плач. Незаметно Сакура начала активно двигать тазом, ощущая потребность в более тесном соприкосновении и ещё больше возбуждая фантазию Саске. Отстранившись от её ног, он с грустью произнёс, угадывая желания Сакуры: ― Ты же знаешь, что если я сейчас войду в тебя, то тебе будет очень больно. ― Я не специально… После этого Сакура стала лучше контролировать своё тело, но её голос, не слушаясь, всё чаще оглашал комнату. Саске понимал, что она близка, и хотел помочь ей кончить. Закончив её целовать, он освободил вторую руку и приставил пальцы к преддверью. От неожиданного движения Сакура снова вскрикнула. Он осторожно ввёл их в неё, не повреждая плеву, и продолжил массировать в такт с клитором. Наблюдая за ней, Саске понял, что тоже на грани. Головка его члена увлажнилась, и с неё медленно капала смазка. Саске закрыл глаза, надеясь уменьшить поток информации, обрушившийся на него, но её чувственный стон заставил его открыть их снова. Сакура лежала с запрокинутой головой, иногда жмурилась от удовольствия или пыталась закрывать рот ладонью, но сдержаться была не в силах. Переступив через свою гордость, он подавил желание помочь к себе и кончить вместе с ней, следуя изначальному плану. Имитируя пальцами ритмичные фрикции члена, он без устали мучил её клитор, очерчивая, нажимая и иногда оттягивая его. Совершенно утратив контроль над собой, Сакура тоже не могла оставаться на месте: она ёрзала, поджимала пальцы и двигалась вместе с ним в ожидании экстаза. Её ноги судорожно сотрясались, а тёплая смазка не переставала увлажнять его руки. Он желал, чтобы Сакура испытала оргазм, не меньше, чем она: в тот момент Саске стал бы свободен от мысленного обещания и лишил бы её невинности ― альтруизм окончательно опостылел ему. ― Саске-е, ― почти пропела она. Её голос был настоящей музыкой, мёдом для его ушей. Он ускорился, не переставая наслаждаться этой мелодией, в то время как Сакура, сминая одной рукой одеяло, другой нашла свой сосок и принялась его теребить. Внезапно её тело выгнулось дугой, а груди встали, как острые пики. Саске не мог больше сдерживаться и, услышав её негромкий, полный наслаждения крик, порадовавший его эго, прикоснулся к себе ― терпеть эту сладкую муку не осталось сил. Он желал, чтобы она удовлетворила его по-другому, но понимал, что продержится ненамного дольше. Влажными от смазки пальцами он с удовольствием провёл по своей твёрдой плоти и сдержанно улыбнулся. Сакура распласталась перед ним обнажённая и податливая, как тряпичная кукла, и его радовало, что с ней это сделал он, а не кто-нибудь другой. Она попыталась вытянуть ноги, расслабившись, но он не позволил этого сделать, приставив головку к влагалищу. Предэякулят с его члена смешался с её выделениями, и скольжение руки давалось так легко, что, сделав несколько движений, он кончил, извергая густую сперму на её лоно, едва устояв на коленях. Взяв себя в руки, он приблизился к ней и устроился на её тёплой груди. На лице Сакуры застыло неземное выражение, словно те, кому она молилась, беспрестанно целовали её. Может, боги действительно существуют, раз они снова встретились и сошлись для продолжения рода. Мысли стали вязкими, как сахарный сироп, и рассудок медленно покидал его. Всё, чего он хотел, кроме неё, — погрузиться в глубокий сон. Это ему не понравилось, он шёл к этому мгновению слишком долго, чтобы упустить столь удачный шанс слиться с ней. Борясь с надвигающейся негой, он пристально рассматривал Сакуру в надежде снова начать возбуждаться. Её веки были опущены, на губах отпечатались следы зубов, а волосы хаотично растрепались. Он провёл по её груди, задев розовый сосок, и, не удержавшись, облизнул его. Сакура тут же распахнула глаза и снисходительно посмотрела на него. Её взгляд говорил о многом: он читал в нём всё, что хотел знать, и находил ответы на каждый вопрос. С трудом подняв руку, она потянулась к его голове, коснувшись вспотевшего лба и пригладив взъерошенные волосы. В этом чересчур интимном жесте он усмотрел немое согласие. Вобрав в рот сосок, он принялся его сосать, изредка прерываясь, чтобы вдохнуть. Прохладный воздух опалял чувствительную точку, но Сакура реагировала тихо ― оргазм забрал слишком много сил. Опустив ладонь к её промежности, Саске испытал облегчение: она по-прежнему была влажной, и долгая подготовка не требовалась ― правда, от боли это её не избавит. Он бессильно закрыл глаза и стиснул зубы ― хотя бы её желание исполнено. Согнув её ногу в колене, Саске прижался к ней вновь вставшим членом и несильно сжал запястья. Сакура смотрела на него из-под недлинных ресниц, и на секунду ему показалось, что у неё вот-вот навернутся слёзы. Прикусив её сосок, Саске увидел, как Сакура беззвучно вскрикнула, не позволив ему различить оттенок эмоции. Он проник в неё резким движением и остановился, оценивая масштабы нанесённого вреда. Рот Сакуры так и остался открытым, а по вискам текли капли влаги. «Прости», ― прошептал он и поцеловал её грудь. Он чувствовал себя ужасно, но там, внизу, между её ног было бесконечно хорошо. Мягкие стенки влагалища, растянутые его органом, тесно обхватывали член и сжимали, принося ни с чем несравнимое удовольствие. Она подстраивалась лишь по него, и только от этой мысли он готов был кончить. Когда-то давно, в бытности лишь Саске, это почти не волновало его, но сейчас ради этого чувства он был способен убить. Глупый наивный мальчик безвозвратно исчез, уступив место основателю с его потребностями и чаяниями. Немного двинувшись назад, Саске услышал, как она всхлипнула, этого ему было достаточно, чтобы остановиться. Изменившись в лице, Сакура нахмурилась и сморщила нос, но ничем более не выдала дискомфорта. Она терпела боль ради него и их общего будущего, не позволяя секундным эмоциям взять над ней верх. Пожалуй, впервые в жизни Саске пожалел о содеянном, связь с ней походила на пытку для неё, и он готов был прекратить это сию же минуту. ― Сакура, думаю, нам… ― Продолжай, ― тихо ответила она, перебив его. Саске уже собирался поспорить с ней, как почувствовал странную вибрацию, исходящую из её лона. Посмотрев вниз, он заметил свечение чакры: Сакура лечила себя, концентрируя энергию в области влагалища. Поразившись её находчивости, он спросил о её самочувствии и, получив удовлетворительный ответ, кивнул. Камень упал с его души, но он по-прежнему не решался действовать, и, только когда Сакура двинулась к нему, Саске поспешил ей навстречу. Первые его фрикции были плавными и неглубокими: он словно изучал границы дозволенного, не позволяя себе переступать их. Сакура не реагировала ни криками, ни стонами, её ладонь мягко коснулась его головы, заставив Саске взглянуть на неё. Даже изредка морщась от резкого толчка, она привлекала его внимание и возбуждала. Он поцеловал её в губы и, опустившись к шее, повёл носом ― всё-таки ему было больно смотреть на неё. Она пахла лекарственными травами и полевыми цветами, а теперь и им тоже. Он вдыхал знакомый аромат Сакуры, оставляя на коже влажные отметины, и наслаждался её обществом. Её рука сползла ниже, к его затылку, а второй она ровно поглаживала его широкую спину. Саске простонал от удовольствия: как редко в его многовековой жизни кто-то дарил ему что-то безвозмездно, тем более ― любовь. Саске наращивал темп. Кровь бешено стучала в его голове, а подсознание брало верх над здоровым мышлением. Он стремился кончить, несмотря ни на что, и забыться, растворившись в ней, как много раз прежде. Саске ощущал, что скоро его вновь накроет волна оргазма, и спешил почувствовать его. Забота о Сакуре незаметно отошла на второй план: он извинится перед ней позже, и она обязательно его простит. Это предвкушение близкой победы невозможно было сравнить ни с чем, и оставалось только брать то, что по праву принадлежало ему и чем он не собирался делиться. С каждым толчком Саске проникал дальше, успокаивая себя, что так и должно было случиться, к этому он шёл и за это сражался. Борьба внутри него накалялась, и он уже почти чувствовал себя победителем, когда осознание этого осенило его. Он кончил в неё, одарив её своим семенем, и бессильно лёг на Сакуру. Мысли испарились, но эту пустоту мигом заполнило тягучее блаженство и бесконечная радость, какую могла дать лишь она. Саске улыбнулся: только сейчас он заметил, что кожу на спине саднило ― видимо, Сакура расцарапала её, когда он забылся в ней. Неприятное жжение смешивалось с удовольствием, создавая неповторимое сочетание, ― ради неё он готов был терпеть и большие лишения. ― Спасибо, ― тихо произнёс он вместо «прости».***
Сакура не почувствовала его веса, как не ощущала ни рук, ни ног, ни любой другой части своего тела. Её, словно мозаику, разобрали на части, оставив одну боль. Лечение мало помогало: для этого требовалось больше времени и покой, чего Саске ей не давал. Но всё это было мелочами по сравнению с тем, чего она добилась ― его. ― Очень больно? ― спросил он, несколько приподнявшись. ― Нет… ― бессовестно солгала она, не желая взваливать на него столь незначительную проблему. Кроме того, он всегда был склонен к самобичеванию. ― Я не хотел заставлять тебя страдать снова, хотя пообещал, что в этот раз будет по-другому. Она с трудом привстала на локтях, поцеловав его в лоб. ― Всё в порядке. Отдышавшись, Саске слез с постели и откинул покрывало в сторону. Взяв её на руки, он положил Сакуру на кровать, устроившись рядом, и закутался с ней в одеяло. Верхний свет бил им в глаза, но Сакура ни за что не покинула бы уютное гнездо, чтобы его погасить. Саске, видимо, посчитал так же и, потянувшись к свитку на прикроватной тумбочке, запустил тот в выключатель. ― Годы практики шиноби не прошли даром, ― засмеялся он, заставив Сакуру хихикнуть. Он притянул Сакуру к себе, и она комфортно устроилась на его груди. Одной рукой Саске успокаивающе поглаживал её спину, а другой накрыл ладонь Сакуры, переплетя пальцы. Вдыхая запах их связи, Сакура не помнила, как заснула.