Мир, пахнущий пеплом.

      Майкл сажает ее на колени одним движением и от его порывистости ей спирает дух. Он прикусывает тонкую кожу на ключице и выписывает языком узоры на зажатой в зубах коже. Крепкие пальцы сжимают ягодицы сквозь платье и прижимают ближе, позволяя промежностью почувствовать его возбуждение.       Эби ерзает на твердом бугорке под ширинкой, стискивает шелковистые волосы Майкла в кулаки и протяжно стонет. От соприкосновений в том месте тело прошивает острая вспышка наслаждения, и в голове искрит так, что, кажется, от одного этого она готова рассыпаться пеплом.       Пуговицы под проворными пальцами Майкла сноровисто выскакивают из петель, и в какой-то момент Эби мерещится, что расстегиваются они еще до того, как он прикасается к ним, подчиняясь его воле. — Изумительная.       Когда на обнаженную грудь опускается прохлада подземного помещения, Майкл отстраняет Эби, льнущую к нему как кошка, властно и настойчиво. Окидывает обнаженную грудь прищуренным, словно у оценщика, взглядом и переводит внимание на ее мутные от вожделения глаза. — Вставай.       Эби мотает головой. Сил на то, чтобы встать, у нее точно нет, колени подрагивают даже сидя, и она прекрасно понимает, что если встанет, то тут же рухнет. — Встань! Я хочу видеть тебя всю.       Эби хнычет как маленький ребенок и, вставая, опирается на его плечи, потому что это единственный шанс подняться на ноги. Майкл неотрывно глядит в ее лицо, и Хобс слишком трудно сейчас соображать, чтобы интерпретировать это выражение.       Она замирает перед ним, тяжело переводя дыхание, и жадный взгляд, гуляющий по ее открытой груди, порождает мурашки.       Сколько раз точно так же она стояла перед Томом? Не сосчитать. Сколько раз Файко отступал в самый последний момент, сводя все к оральным ласкам. Она ненавидела его за то, что он был так одержим идеей забрать ее из-под венца невинной. Естественно, невинной исключительно «формально». Но до неискушенной монашки ей было далеко.       Эбс заставляет себя выпрямить спину — гуляющий по ней взгляд доставляет удовольствие почище наркотиков. Платье, повинуясь ее плавным движениям, неторопливо соскальзывает с плеч, когда в голове рождается совершенно безумная идея. Она недовольно, презрительно кривит губы, насмехаясь над нелепостью собственных мыслей, и все-таки подчиняется мимолетному порыву — нащупывает в памяти тягучую, восточную мелодию и принимается изгибаться под ее такты, надеясь, что со стороны, в полной тишине, не выглядит слишком глупо.       Этот танец она готовила для Тома, для их первой брачной ночи. Намерение подарить его другому кажется кощунством, но Хобс нравится, с каким желанием Лэнгдон глядит в ее сторону. И удовольствие от чужого восхищения сносит крышу получше дорогого алкоголя.       Когда платье бесформенной кучей валится к ногам, Эби входит в раж, распускает волосы и оборачивается к Лэнгдону спиной — она уже видела, с каким восторгом он следил за каждым ее движением. Она бы хотела спеть что-нибудь соответствующее своим грудным, сильным в вокале голосом, но не знала ничего подходящего. Церковные хоры и безвкусная попса едва ли подходили случаю.       Эбигейл очерчивает полную грудь, скользит кончиками пальцев по впалому животу, поднимая лицо к потолку и прикрывая глаза. Перемещается в комнате так, чтобы жаркое пламя стало ей фоном и не сдерживается, простанывает тягучую мелодию из своей головы сквозь плотно сжатые губы. Если бы в этот момент она подумала обернуться и взглянуть на Майкла, то поразилась бы тому, с какой жаждой глядели на нее черные демонические глаза.       Если бы Хобс дали взглянуть на все происходящее сквозь зеркало или сняли на камеру и показали позже, она вообще вряд ли поверила, что может двигаться так соблазнительно и плавно. Что может выглядеть, словно дух, в освещении пламени пришедшего в мир только для того, чтобы искушать. — Veni mea Eva*, — в его голосе нечеловеческие раскаты грома и звериное рычание, и от этого низкого, волнительного голоса у Эби в животе завязываются морские узлы.       Эби дрожит под взглядом черных глаз. Бездна тьмы глядит на нее его глазами, но в этот раз Хобс совсем не страшно. От взгляда залитых чернотой глаз, от соблазнительно изогнутых в улыбке полных губ Эби дрожит от переполняющего триумфа — она желанна — и на подгибающихся ногах направляется к нему. Ей плевать, что он там бормочет на чужом языке, если сейчас же она не почувствует его кожей, то просто умрет.       Хобс останавливается перед ним, стонет, когда горячие ладони оглаживает ее талию, и властно приподнимает его голову, ладонями обхватив лицо. — Я так хочу тебя, что ненавижу за это, — выдыхает Хобс и поцелуй, сминающий его губы, влажный, тягучий как патока. — Я весь твой, Эби.       Она раздевает его торопливо, и в промежутках этого Майкл рассыпает по ее груди и животу короткие, жалящие поцелуи. Поцелуи, после которых наверняка останутся синие пятна засосов. Их руки путаются, мешают друг другу, и в какой-то момент он отбрасывает ее ладони прочь, чтобы справится самому.       Тело Лэнгдона белое, подтянутое, с тугими узлами мышц под кожей, и она позволяет себе водить ладонями по его груди в восторженном исступлении. Вид Лэнгдона, глядящего на нее снизу вверх, поджигает кровь коктейлями Молотова, и липкая влага желания тянется тонкой струйкой по внутренней стороне ее бедра. Она даже думать не хочет о том, как выглядит со стороны.       Майкл смеется, скользит языком в углубление пупка, смотрит в глаза не моргая, и жадно ловит каждую эмоцию наслаждения на ее лице. И широкая мужская ладонь скользит от колена вверх, собирая влагу, смазывая ее по бархатной коже. У Хобс мутнеет в глазах от переполняющего ее восторга и предвкушения, и когда он большим пальцем дотрагивается до половых губ, она не сдерживается, позволяя себе громкий, судорожный вскрик.       Она не новичок в подобных ласках, прекрасно знает, как заставить ее тело пылать от желания, но от его прикосновений, сознание плыло. Каждое ощущение было слишком острым.       Ноги не выдерживают веса тела, она оседает, хоть и пытается удержаться за его напряженные плечи, и на бледной коже Майкла краснеют полулуны-следы от ее ногтей. Пол не успевает остудить ее пылающее тело, вместо этого она вновь оказывается прижатой к его груди, вновь на его коленях и то, как быстро намокли его брюки под ней, заставляло ее краснеть.       Она поцеловала его в уголок губ, зарываясь пальцами в волосы, лизнула скулу. Она дрожала в его руках как от озноба и его медленные, почти невесомые прикосновения не дарили ей ни капли успокоения. — Прошу тебя, пожалуйста.       Она исступлённо целовала спокойно улыбающееся лицо, перемежая поцелуи горячим шепотом и когда никакого отклика не последовало, у Хобс сорвало крышу окончательно. Очередной поцелуй упал на его губы укусом, выбивая из Лэнгдона недовольное шипение. Эби сжалась, почувствовав на языке вкус его крови, и на мгновение пожалела о своей смелости. Не давая себе времени одуматься, опустила руки вниз. К поясу его штанов, туда, где несколько пуговиц прятали под собой его возбуждение.       Возбужденная плоть в ее руке горячо пульсировала, поражая твердостью и размером. Хобс всхлипнула сквозь поцелуй, запоздало задумалась о возможном дискомфорте, но не успели эти мысли натолкнуть на отступление, как Майкл решил все за нее.       Грубо подхватив ее под бедра, он одним слитным, порывистым движением опустил ее на член, выбивая жалобный стон.       Она сжалась, попыталась притиснуться ближе, чтобы избежать лишних, приносящих неприятные ощущения, движений, но Лэнгдон, словно в наказание за ее смелость, начал двигаться в ней. Грубо, напористо, игнорируя ее жалкие попытки замедлить эту пытку. И от его взгляда, ликующего и злого, полного насмешки, ей хотелось немедленно исчезнуть как можно дальше.       Майкл сжал зубами сосок, лизнул ореол и оскалил зубы в отдаленном подобии улыбки. — Когда ты напрягаешься, все внутри тебя сжимается с такой силой, — Майкл застонал, откинул взлохмаченную голову к потолку и толкнулся в нее до упора, замирая в этом мимолетном моменте неподвижности. — И это настолько прекрасно, что остановится равносильно преступлению.       В этот раз Хобс двигается сама. Не то, чтобы это приносит ей огромное удовольствие — член Майкла слишком велик для первого раза, и он уж точно не нежничает, чтобы хоть как-то отвлечь ее от дискомфорта. Просто доставить ему хоть какое-то подобие удовольствия Эби решает из простых соображений — чем быстрее он кончит, тем быстрее все это закончится.       Лэнгдон рыкнул, крепче сжал руками бока. Перехватил инициативу, приподнимая и опуская ее с такой легкостью, словно она не весит ничего. Боль от движений отдавалась внизу живота пульсацией и в какой-то момент сознание поплыло от полноты чувств. Слишком грубо, слишком напряженно. Как и все, связанное с Майклом, — СЛИШКОМ.       Она всхлипнула, пытаясь поймать взгляд любовника. Надеясь хоть взглядом умалить его жестокость по отношению к ней. Но что-то внутри лопнуло, будто бы какая-то струна, обожгло по нервам раскаленным хлыстом. Эби вскрикнула, укусила подвернувшееся плечо и обмякла, переставая реагировать на чужую жестокость.       Это не было похоже на оргазм или удовлетворение. Что-то странное оборвалось в ней, встряхнуло сердце и душу, и перед тем, как забрать ее сознание в небытие, позволило ей увидеть недоумевающее лицо Лэнгдона.