***
Поразительно, как перед закрытыми глазами могут мелькать картинки. Сотни, а то и тысячи мгновений сменяли друг друга, становясь всё более прозрачными. И ни одного хорошего. Чёрт. Ка-на проснулась. Белый потолок разогнал мелькающие кадры из прошлого, заставляя вернуться в реальность. Этот простой и понятный белый цвет, символизирующий невинность. Как же он бывает чёрств. Придя в сознание, Катарина не поднималась. Она уже не раз сталкивалась с подобным состоянием, поэтому знала наперёд, что упадёт при попытке встать. Нужно было подождать какое-то время, ведь торопиться наверняка было некуда. То ли девушка потеряла слух, то ли находилась совсем не в той комнате, где ночевала. Внешне помещение ничем не отличалось от её комнаты, однако здесь было подозрительно тихо. Здесь не было и намёка на обитательниц гарема, которые подоспели в нужное время и обнаружили Ка-ну. Ах да, ведь недавно случилось что-то плохое, раз женщины с мозгами куриц сбежались на крик уманки. Анализируя вчерашнее, Ка-на приподняла ультратонкое одеяло, которым её кто-то заботливо укрыл. Даже не хотелось трогать те участки тела, которые ещё недавно её беспокоили. Странно, но сейчас боль не ощущалась. Однако вставать, чтобы нечаянно её ощутить снова, не хотелось. — Объекту У-3011 необходим покой, — поразил Катарину машинный голос, появившийся так неожиданно. Резко повернув голову влево, девушка упёрлась взглядом в хищника. Нет, это не Цир’тон. У этого существа недоставало роста, да и телосложением оно явно не походило на воина. У этого пришельца были не так развиты мускулы, как у тщеславного вождя, а ещё оно было мельче в плечах. Да и мандибулы были намного изящнее тех, что уманка уже видела. Катарина начала догадываться, что к ней пришёл не гость, а гостья. На минуту лицо Катарины застыло. За короткий промежуток времени она испытала целый спектр эмоций, начиная от страха, заканчивая любопытством. Да любопытно, что у хищников есть самки! И как тогда объяснить массовые похищения землянок с целью размножения, когда у инопланетных ублюдков в запасе есть свои женщины? — Объект У-3011 потерпел вмешательство, — прервала молчание хищница. Смекнув о каком вмешательстве речь, уманка вскочила. Да, не этого добивалась самка яутжа, говоря о покое. К сожалению, зеркал в помещении не было, поэтому Ка-на не могла рассмотреть изменения. Действуя под влиянием эмоций, Катарина принялась щупать себя за живот, пытаясь понять суть слов хищницы. Руки не слушались, а ноги ходили ходуном, выдавая сильную тревогу. Да что же с ней сделали? — Внесены изменения в репродуктивную систему объекта У-3011, — объясняла хищница, — Изъятие части репродуктивной системы с целью сохранения жизни. Объект У-3011 более не репродуктивен. Руки уманки застыли, обнаружив два небольших шрама на животе, расположенных симметрично. В глазах потемнело. — Объекту У-3011 необходим покой, — закончила хищница тем, с чего начала. Удовлетворившись тем, что Ка-на всё-таки приняла лежачее положение, самка исчезла за порогом комнаты. Испытав одновременно и злость и собственное превосходство, Йо’ра вспомнила первую их встречу с уманкой. Кто же знал, что такая сильная соперница, которую она когда-то с радостью отправила на бойню, теперь не представляет угрозы. Отныне уманка бесплодна, значит и Цир’тону не интересна. Какой самец захочет неполноценную самку? Будь её воля, Йо’ра бы не допустила жизни Ка-ны, однако она была слишком дорога брату. Да и указ о сохранении жизни поступил от Синг’аары, а оспаривать её решения было опасно.***
Опомнившись, Ка-на переменила положение глаз. Долгое время её суженные зрачки находились в отуплении, когда она переваривала недавнюю информацию. Так ей радоваться или плакать? На каменном лице появился нервный смешок.***
— Великий вождь, — положила руку на грудь Синг’аара, поприветствовав брата, — Ты оказал мне честь своим посещением. Такой жест приветствия не мог не насторожить Цир’тона. Известно, что только охотники прижимают кулак к сердцу при приветствии, а никак не самки, лишённые права голоса. Неужели Синг’аара уже победила его? — Зачем ты просила моего визита, добрая сестра? — Не стал хищник тратить время на этикет. — Известно зачем, дорогой брат, — подняла глаза хищница, — Дело, касающееся объекта У-3011. Дело с уманкой тянется невесть сколько времени, за которое едва не произошло несколько переворотов. А стояла за этим всегда коварная сестрица, то подталкивающая, то отстраняющая Цир’тона от несчастной землянки. Кажется, что именно из-за неё хищник шёл на безумные поступки, подставляя не только себя, но и всех вокруг. Чего стоит одно только логово королевы, из которого вернулись далеко не все товарищи Цир’тона. — Сожалею о неудавшемся эксперименте, — высказалась Синг’аара таким образом о выкидыше, — Жизни твоей уманки ничего не грозит, необходимое сделано. Ты ведь этого хотел, дорогой брат? Я поступила верно, сохранив ей жизнь, ты ведь так дорожишь объектом У-3011? Лицо хищника исказилось, настолько этот случай был ему неприятен. По словам Синг’аары операция была необходима, хотя сам Цир’тон находил мало общего между удалением женских органов и выкидышем. Что ж, наверняка самки в этом вопросе разбираются лучше… — Верное решение, — покосился хищник на сестру, повадками походя больше на трусливого слугу, а не на вождя, — Я благодарен тебе. Почти вплотную подойдя к брату, хищница положила свою мощную руку на его плечо. Всё как он и думал, сестра явно превосходит его. — Объект У-3011 более не подлежит размножению, ты знаешь, — голос Синг’аары звучал успокаивающе, — Смелый брат, уманке не место здесь. Она подлежит утилизации. Янтарные глаза Цир’тона сверкнули пламенем. Как вообще возможно, чтобы его вещами кто-то распоряжался? — Я вижу гнев, — удерживала Синг’аара брата, обхватив его плечи, — Не дай гневу взять вверх над собой, Цир’тон. Твёрдый голос самки молнией проникал в сознание молодого вождя. Неужели она всё-таки пытается его уберечь от самого себя? — Цир’тон, у тебя нет и половины тех пороков, которые каждый день обсуждает община. Если ты и в этот раз ошибёшься, твоя голова украсит коллекцию трофеев, — смело глядела хищница в глаза брату, — Не дай врагам одолеть себя, не давай им очередной повод для этого. — Община уважает меня, она провозгласила меня вождём, — не выдавал беспокойства хищник, внутри которого всё переворачивалось, — Уже не важны те пороки, важно только будущее. Я воплощу такие идеи, о которых старая элита и не подозревала! — Дорогой брат, пустить на убой уманок старой элиты, когда та была на охоте, не было великой идеей, — ласково застрекотала Синг’аара, — Говорить сначала одно, а затем ровно противоположное, не было великой идеей. Ты так хотел изжить уманов с нашей планеты и начать новую историю, но в итоге взял себе сотню и даже обозначил избранную. Ты обернул против себя и старую и новую элиту, отобрав права у одних и не сдержав обещания другим. Утробное рычание Цир’тона сменилось высокой нотой, выдавая его отчаяние. Синг’аара, будь она и недругом, была права. Если он и в этот раз сделает неверный шаг, его убьют его же товарищи на предстоящей охоте. Будь он хоть трижды вождём и убийцей королев-ксеноморфов, община никогда не станет прощать ошибки. — Здесь не до величия, маленький брат, — успокаивающе говорила сестра, — Пока не всё потеряно, укрепись. Сделай правильно. Сделай так, как хотел с самого начала. Не дай мне повода сомневаться в тебе, светлый брат. Молодой вождь опустил напряжённый кулак вдоль туловища, проявив послушание, словно нашкодивший мальчишка. — У тебя ещё есть время, — продолжила сестра, когда хищник успокоился, — Можешь использовать объект У-3011 ещё некоторое время, но после немедленно его утилизируй. Я верю в тебя, маленький Цир’тон.***
Если в прошлый раз новобранцы явно не вписывались в стерильность лаборатории, то сейчас всё было иначе. С головы до ног укрытые подобием скафандра, молодые люди следили за творящейся суматохой. Десятки учёных проводили одни только им известные манипуляции с телом пришельца. Накаченный сильнейшей дозой лекарств, хищник едва подавал признаки жизни. Прочно зафиксированный в вертикальном положении, Кром’вуд был жалок. Надо же, как препараты уманов подействовали на его мозг. В большой дозе и пыль вредна. Всё это время Марк не сводил глаз с пришельца. Пропитавшись ненавистью к расе завоевателей, парень не желал ничего, кроме мести. Как же ему хотелось, чтобы все сородичи Кром’вуда разом сдохли от напасти побольше. Хотя нет, пусть помучаются. Например, от снятия кожи и дальнейшего расчленения. Интересно, а какова на ощупь эта странного вида и цвета кожа? На сапоги пойдёт? — Не сдохни раньше времени, тварь, — бубнил себе под нос парень. Стив с недоверием смотрел на товарища. Кажется, что Марк вот-вот совершит ошибку, кинувшись в сторону обездвиженного монстра.***
Раньше Кром’вуду казалось, что каменистая поверхность — это тело божества, на котором стоит мир хищников. Повсюду расстилался этот бурый камень, приобрёвший миллионы трещин за свой век. Странно, что он ещё не раскололся от обилия глубоких швов. Но кажется, что даже это крепкое божество почти разбивалось на осколки, когда по нему ступал один из могучих воинов. Кром’вуд почти не помнил отца, но его сила и незыблемая воля навсегда оставили свой след в памяти юнца. «Под ним расходится земля» — С удивлением глядел малёк на мощную фигуру. — «Если бог треснет, мы провалимся в бездну». — Боги познаются в бездне, — последовал ответ сурового хищника, — Дотянуться до них ближе из дна, чем с неба. Малёк застыл от неожиданности. Как же это, неужели титан-отец умеет не только сотрясать землю, но и залазить в головы? Но ведь восхищающий его яутжа был слишком мал для одного и слишком велик для другого. Перепуганный Кром’вуд несколько раз моргнул серыми глазёнками. Некоторые вещи заставляли детёныша подолгу размышлять. — В бездне ничего нет, — пытался опровергнуть маленький хищник слова отца, — Я видел дно красной реки. Кром’вуд не так давно был приставлен к отцу, ведь до определённого возраста малька воспитывали самки. Пусть свою мать он никогда не знал, хищницы вполне возместили нехватку материнской заботы. Каждая женщина в общине была охотницей наравне с самцами, поэтому ни одна из них не могла привязываться к собственному детёнышу подолгу. Произведя потомство, самка вновь вставала в ряды охотников, оставив то на попечение других самок, срок которых уже подходил к рождению детёныша. Заменяя друг друга, каждая из них, хоть и не надолго, но принимала на себя роль матери. А теперь маленький хищник покинул тепличные условия, распрощавшись с женской заботой. Ему предстояло многому научиться у наставника-отца, а после доказать своё право на место в общине. Поначалу Кром’вуду это казалось невозможным, ведь так сложно оценивать свои силы, когда всё вокруг гораздо крупнее тебя. — На дне реки пусто, — повторил малёк, чтобы отец его услышал, — Богов там нет, я видел. Задумчиво глядя на розоватые воды, Кром’вуд вспомнил, что не так давно живое существо сварилось заживо, окунувшись в адскую реку. Когда заживо сваренная дичь прибилась к берегу, Кром’вуд впервые узнал, что от кипятка белеют зрачки. — Живое погибло, когда попало сюда, — не унималась детская настойчивая. — Оно жило без веры, — суровый голос не заставил себя долго ждать. Удовлетворив любознательность сына, самец перешёл к практике. Не дав тому заговорить опять, хищник толкнул малька к воде. Не успев и пикнуть, маленький хищник полностью погрузился в жидкость, больно обжигающую и щиплющую его кожу. Нервно и судорожно барахтаясь, Кром’вуд и не заметил, что не поднимается вверх, а камнем идёт на дно. Бездна оказалась намного ближе, чем подозревал малёк. Всего каких-то пары секунд хватило, чтобы его спина упёрлась о подводные камни. Медлить было нельзя, следовало довериться инстинктам и поддаться им. Хищник и не заметил, что страх, сковавший его перед падением, отступил, а вода уже не казалась кипящей. Сделав несколько уверенных движений вверх, малёк глубоко вдохнул. Вытащив сына за шкварник из воды, самец оценил проделанную работу. Сероватая кожа малька была покрыта ожогами и местами отделялась от мяса, да и тот не мог устоять на ногах. Однако, пусть Кром’вуд и получил серьёзные травмы, его вскоре излечат. Да и метаболизм хищника сильно отличался от метаболизма дичи. Сварить яутжа было делом не быстрым. Отец уверенно запрокинул голову Кром’вуда, чтобы посмотреть ему в глаза. Серые очи выдавали стойкость, тягу к жизни. Да, процедура стоила этого результата. Кром’вуд не слабак и не трус, а достойный сын своего отца. — Ты видел бога? — Так же сурово спросил отец. Придя в себя от проделанного, Кром’вуд набрал воздуха в лёгкие. — Я с ним говорил, — выпалил сын, всё ещё захлёбываясь водой.***
Эмоции Ка-ны притупились. Сидя на краю своей постели, она упиралась руками о кровать, вжав голову в плечи. Уманка и забыла, что находится не взаперти, а в своей комнате с автоматической дверью. Кажется, что её мир изменился. Её врагам оказалось мало власти над ней, раз они влезли в её организм и внесли изменения по своему желанию. Конечно же яутжа не считали это репродуктивным насилием. Ведь стерилизация кошки — это не репродуктивное насилие? А кастрация котов? Почему человек издавна решает судьбы других, а судьбу человека решать непозволительно? Эгоистично. В свои годы Катарина и не задумывалась о детях. Конечно же, даже в условиях полной разрухи на родной Земле она предполагала, что дети у неё всё равно когда-нибудь будут. Настолько сильны базовые инстинкты, пусть и в период упадка, когда другие разумные существа предпочитают не размножаться. Ведь размножились другие человеческие самки за столько лет, чьи дочери сейчас заполняли гарем Цир’тона. Человек — существо с чудинкой, как показывает практика. А когда у неё не осталось выбора и семя было глубоко внутри, пустив свои корни, уманка смирилась. И не обстоятельства повлияли на её смирение, ведь она могла хотя бы попытаться избавиться от плода внутри себя. Ей хотелось этого ребёнка, пусть и с мордой яутжа. Ей хотелось Цир’тона, пусть и не раз надругавшегося над ней. Ей хотелось быть женщиной, хоть половой признак и стал причиной всех её бед. А теперь её лишили того, чем она дорожила в итоге. Уманка ощутила что-то острое у своего горла. Упирающийся в подбородок предмет, приподнял её голову. Янтарная пара глаз спокойно глядела на Ка-ну. Придерживая рукой голову наложницы, хищник не давал той отвести взгляд. Цир’тон пытался понять, интересует ли его уманка без ранее принадлежавших функций. Синг’аара дала ему достаточно времени, чтобы подумать и принять решение. Вождю не хотелось торопиться, но и медлить было нельзя, ведь скоро его экипаж отбывает на охоту.***
Молодые хищники, составляющие свиту Цир’тона, были отлично подготовлены к предстоящей охоте. И их головы занимала не только жажда трофеев. Даже этот ближний круг молодого вождя осуждал его. Одна ошибка Цир’тона — и эта немногочисленная стайка волков раздерёт его в клочья, стоит им только оказаться на одном корабле. Разочаровывать охотников не следовало, им ничего не стоило избрать для себя нового вождя. Не мог не заметить накалённую обстановку Ир’вор, самый близкий товарищ Цир’тона. Пусть молодой вождь и разочаровал его поболее остальных, отправив его Елену на растерзание, что-то подсказывало Ир’вору, что предавать старого друга бесчестно. Будь что будет, Ир’вор не станет примыкать к шайке заговорщиков, однако и выдавать их пока не станет…***
Тайно покинув обитель самок, Синг’аара прибыла к месту встречи с Ро’гоном. Старый яутжа выполнил желание самки, сохранив жизнь восставшим юнцам. Яутжа, идущих против кодекса, стоило немедленно предать казни, однако не в этот раз. Четверо прытких юнцов, прикованных к стенам тюрьмы, ждали своего часа. — Ты допросил их? — Властно спросила Синг’аара союзника, — Есть то, что мне нужно знать? Замешкавшись, Ро’гон стал нервно перебирать жвалами. Ему стоило поделиться с Синг’аарой той информацией, которую он не мог считать подлинной. — Я жду, светлый Ро’гон, — твёрдо повторила хищница. — Дети плохой крови, добрая Синг’аара, — последовал размытый ответ. — Мы все дети плохой крови, если ты не знал, — выбесил хищницу вердикт самца, — Что об их происхождении? Собравшись с мыслями, Ро’гон решил говорить как есть. Слишком он зависел от этой самки, чтобы скрывать пусть и подозрительную, но важную информацию. — Изменения в ДНК, Синг’аара, — сам себе не верил Ро’гон, — Да покарают меня боги, но здесь след ДНК уманов. Известно, что спаривания уманок с хищникам произошло не так давно, ведь этот указ издал А’кро’н в период упадка демографии. Тогда откуда взяться взрослому потомству? Если верить данным, первое потомство хищников от уманок едва могло достигать возраста охотника, официально эти дети были ещё мальками. — Тебе что-то известно, мой друг, — хитро прищурила глаза охотница, — Не заставляй меня ждать. Маленькие глаза Ро’гона нервно бегали, выдавая уязвимость хищника. Надо же, такой умный старейшина, а так и не смог унести с собой в могилу секрет А’кро’на, как тот желал. — Ты не задумывалась, добрая Синг’аара, почему именно уманы? — Начал Ро’гон, понимая, что пути назад у него нет, — Есть множество других форм жизни, совместимых с яутжа, оплодотворение которых вовсе не требовало прямого спаривания. — Мне известно, что искусственно оплодотворить можно и другие формы жизни, но ведь это стало невозможным после утери технологий, разве нет? — Недоверчиво вглядывалась самка в старое лицо хищника. — Да разве есть дело до технологий, когда здесь такая эмпатия, — слова Ро’гона звучали запутанно, — Никакие технологии не могли превзойти ту привязанность, которую испытывал почивший А’кро’н. Последняя фраза выбила Синг’аару из равновесия. Да разве было похоже, что её безжалостный и суровый отец мог быть хоть к чему-то привязан. А здесь шёл разговор о живом существе, над которым павший вождь трепетал. — Ещё до переворота А’кро’н с экипажем посещали планету уманов, я был свидетелем всего, добрая Синг’аара, — словно стыдился Ро’гон своих слов, — Сначала я думал, что это любопытство, желание изучить, но ошибался. Наш А’кро’н сблизился с уманкой, их встречи повторялись многократно. Каждый раз, когда мы возвращались, а охота в той точке была явлением частым, А’кро’н сближался с одной и той же уманкой. И это было не экспериментом. — Говоришь, эмпатия? — Дёрнула жвалом самка, открыв для себя новую сторону тираничного папаши, — Мой отец презирал уманов, Ро’гон. Он даже не спаривался с ними, а заставлял общину! — Твой отец поступал по уму, Синг’аара. Он и без того ошибся, связавшись с уманкой, нельзя было продолжать порочную связь, — объяснил советник, — Было ошибкой транспортировать уманку сюда и продолжать порок. От изумления у Синг’аары стянулась кожа на лбу. Ей не верилось, что А’кро’н, так жестоко относившийся к собственным детям, шёл на глобальные риски ради низшей формы жизни. — Какое отношение это имеет к делу? — Прервала самка откровения старейшины, не желая выслушивать эту мерзость, — Причём здесь ДНК уманов в крови восставших? — Ты ведь не думаешь, что А’кро’н был единственным из отступников? Были и другие, Синг’аара. И они оставили плоды. Осознать, что нарушившие дисциплину юнцы — это потомство друзей А’кро’на от уманок, было тяжело. Да разве возможно такое? Под носом у действующей элиты? — Распознать происхождение невозможно без ДНК-теста, Синг’аара, — словно прочёл мысли самки хищник, — Чутьё не подскажет. Нет внешний отличий, только внутренние. И ты их видишь. — Есть ещё потомство, Ро’гон? — Поинтересовалась хищница, — А у тебя? Хищник нервно поджал мандибулы. Уманы как были ему непонятны, так и остались. — У кого угодно, но не у твоего слуги, светлая Синг’аара, — подметил хищник свою преданность дочери А’кро’на и своим принципам. Переварив информацию, кажущуюся идиотизмом, Синг’аара усмехнулась. Насколько безумным надо быть, чтобы твои интимные желания стали частью нового кодекса? Ведь А’кро’н ввёл это правило лишь из-за своих предпочтений. Так вот на чём держится власть. На идиотизме и похоти. — И это то, что мы имеем сейчас, — взглянула самка на камеры с узниками, — Это результат того, какими вырастут детёныши новой элиты от уманок. Безумными и неконтролируемыми. Пазл сошёлся. — Что насчёт потомства А’кро’на от уманки? — Взгляд самки ещё никогда не был таким горящим. — Есть разговор, светлая Синг’аара, — пришлось Ро’гону открыть тайну и старого и нового вождя.***
Снова одетая в одну лишь полупрозрачную ткань, Ка-на шла по длинному коридору. Кажется, что именно так она попала сюда, когда её сопровождало двое охотников. И сейчас к ней были представлены уже четыре хищника, идущие сзади и спереди. Ка-на догадывалась, что добром эта прогулка не кончится. Однако было глубоко наплевать на то, что ждёт её в конце коридора. Неужели её отправят на убой? Да ведь это уже было. Упёршись в тупик, один из яутжа развернулся к ней, чтобы подать странный металлический предмет с трубкой. Внешне он был похож на шлем, который она уже видела у хищников, однако этот был намного меньше и закрывал лишь нижнюю часть лица, соединяясь с блоком, находившимся сзади. Точно, кислородная маска. И да, если у других хищников на масках были изображены надписи, то её была чиста как лист бумаги. Неужели после всего произошедшего Цир’тон всё ещё брезгует уманку, раз не позволил выточить ни единого иероглифа на её предмете одежды? «Зато я умру человеком, а не одной из вас», — затаила Ка-на обиду на обделившего её вниманием покровителя. Кислород сильно вступил ей в голову, отчего перед глазами начало белеть.