***
Глаза Синг’аары словно пытались за что-то зацепиться на собеседнике. Настолько востро глядела самка, бегая глазами по Ро’гону. Ей хотелось знать всё. Хобби у Синг’аары такое с детства, — знать всё про всех. — От связи А’кро’на с уманкой появилось два детёныша, — не заставил себя долго ждать советник, — Но не в том порядке, о котором известно общине. Цир’тон младше Йо’ры, ведь уманка выжила после рождения первенца. — И спрашивать не стану, как ты внедрился в базу и исправил данные, — приняла информацию хищница. Самка всегда предполагала неладное в происхождении сестры и брата, но вот подтверждения тому всё не было. Надо же, самые смелые её предположения оказались правдой. Неконтролируемые и мягкие Цир’тон и Йо’ра оказались уманским вырождением. — Теперь ясно из-за чего ты пал духом, — не сводила самка глаз с Ро’гона, — Ты столько лет был подле вождя, хранил его секреты и тщательно заметал следы. Ты самый преданный воин, хоть и носишь знамя хитреца. — Распорядись информацией разумно, воительница, — просил Ро’гон самку. — Не сомневайся во мне, верный друг, — подняла голову Синг’аара, — Я не подобие уманских вырождений, чтобы поступать неразумно. Однако тебе следовало поговорить со мной раньше. Мы бы могли обойти множество препятствий, не пачкавшись в грязной крови. — Прольётся немало грязной крови, если ты намерена исполнить желаемое, — теперь Ро’гон мог говорить открыто, — Не упусти своего шанса, добрая дочь А’кро’на. И не забудь о своём верном слуге. — Я этого никогда не забуду, — прижала самка кулак к левой груди, — Но и ты не забудь, светлый Ро’гон, что от отца я взяла только истинные черты яутжа.***
Это была первая кладка в жизни Йо’ры. Пусть яутжа и полагалось быть хладнокровными, это не касалось материнства. К тому же, инстинкты Йо’ры были подогреты ещё и искренней любовью к отцу детёныша. Если бы только могла новоиспечённая мать поделиться радостью с Цир’тоном, несчастный наверняка бы умер от резкого прилива крови в голову. Настолько яркими были эмоции самки, прямо сейчас смотрящую на плод своего творения. После кладки, происходящей в специально созданном для этого храме, яйцо помещали в место, напоминающее мини-террариум. Именно там, находясь какое-то время под искусственным обогревом, детёныш развивался, после чего прорывал оболочку. И таких яиц здесь было множество, хоть и не так много, как было это до революции. Прислонив ладонь к священным надписям, Йо’ра мысленно молилась богам. Её кладка произошла раньше срока, отчего дитя могло родиться нездоровым, а таких община принимала с опаской, если не избавлялась от них сразу. Молодая мать не раз бросала издёвки в сторону Синг’аары, чей возраст был слишком велик для рождения полноценного детёныша. Теперь же Йо’ра, молодая и здоровая Йо’ра не помнила себя от растерянности. Неужели возможно, что их с Цир’тоном дитя появится на свет без рук или ног? С одной стороны, насмешки Цир’тону не грозили, ведь никто кроме членов семьи не знает об их тайной связи с сестрой. Но с другой… А так ли важна репутация отца, если от этого страдать всё равно матери? Йо’ра продолжала читать священные слова на стенах, в недрах которых согревалось её дитя. Пусть детям правящей династии и отводилось отдельное место в храме для инкубации, не всегда они были лучше потомства рядовых солдат. — Ты родишься, — говорила Йо’ра уже не с богами, — Ты родишься и я защищу тебя, каким бы ты ни был. Хотелось молодой самке верить, что и брат разделяет её стремления не дать в обиду их общее дитя. Однако последний опыт показал ей, что обожаемого Цир’тона беспокоят далеко не её стремления, а его собственные. — Хвала богам, добрая сестра, — застала Йо’ру вездесущая сестрица, — Как ты себя чувствуешь? Процесс рождения у людей и хищников явно отличался, хотя у них и было что-то общее. Не сравнить ну боль, которую испытывает человеческая женщина и женщина яутжа, выносливая и сильная по своей природе. Из этой простой истины следовало, что вопрос Синг’аары о самочувствии сестры имел иной подтекст. — Такой ранний срок, — качнула головой зрелая самка, — Не стоит беспокоиться, порой из маленьких семян вырастают гигантские деревья. Синг’аара поддерживающе положила руку на плечо сестре. Она никогда не выражала злобу открыто, тем более, хищница была слишком умна для того, чтобы мстить Йо’ре за раннее сказанные ею слова. Всё это удел уманов, а сестра наполовину уман. Следовало быть снисходительной к сбою в ДНК. — В твоё отсутствие я взяла на себя твои обязанности, добрая сестра, — слегка приобняла Синг’аара юную самку, — В обители уманов порядок, есть небольшие изменения. На мгновение лицо Йо’ры передёрнуло. И если Синг’аара этого не увидела, то наверняка почувствовала. Она очень хотела это почувствовать, ведь напомнила об уманках не просто так. — Мне очень хотелось угодить тебе, сестра, — заговорила зрелая самка о проведённой уманке операции, — Только так можно было избавиться от врага. Вытравить его чрево. Теперь конкурентов нет. Этим ты удовлетворена? Внутри Йо’ры словно взорвались фейерверки. Эти слова значили, что удаление детородного органа уманке — это дело рук сестры. Неужели сестра на самом деле любит её? Неужели можно рассчитывать на её поддержку? Теперь не хотелось думать о брате, от которого наивная Йо’ра терпела только неприятности. Теперь Йо’ра обрела сестру, такую забытую и далёкую сестру, протянувшей ей руку. — Я благодарна, — Йо’ра опасалась сказать лишнего грозной сестре. — Ты знаешь, я держу своё слово, — одобрительно кивнула Синг’аара, — Брат рано или поздно вернётся к тебе, добрая Йо’ра. А пока молись богам о вашем плоде. — Молитва не спасёт его от гнева общины, — оглянулась хищница, — Ты воительница и тебе известно, что слабым не место в рядах воинов. — Даже сыну вождя? — Удивлённо поиграла Синг’аара жвалами. — Кровосмешение карается, — отчаянно выпалила Йо’ра, — Пусть все и дальше думают, что отец Кром’вуд. Он ведь никогда не вернётся, у общины не будет возможности выяснить правду. Синг’аара всё тщательнее всматривалась в лицо сестры, а после изучала её движения, каждое сказанное слово, даже едва заметные вдохи и выдохи. Самке хотелось придраться к любой мелочи, найти то, что бы внешне отличало Йо’ру от неё, представительницы благородной расы. Нет, Ро’гон был прав насчёт характеристик родившихся от уманок мальков. Никаких внешних проявлений, только поступки. — А если у вождя больше не будет потомства? — Прозвучали слова Синг’аары не вопросом, а утверждением, — Разве кто-то тронет твоего сына? — У Цир’тона много самок, — напомнила Йо’ра сестре о гареме, — Недавно ты сама убедилась, что Цир’тон может иметь потомство от связи с объектом У-3011. — У вождя не будет потомства, Йо’ра, — тихо сказала хищница, — Остальные не так плодовиты, как объект У-3011. Растерянность Йо’ры переросла в нечто новое. Картинки перед её глазами плыли, да и сама она едва стояла на ногах. Неужели брат действительно может вернуться к ней, если их детёныш будет узаконен в правах? Как же мало надо женщине. Даже инопланетной женщине. — Не благодари, — язвительно оглядела Синг’аара сестру, — Я делаю всё исключительно для нашего общего будущего.***
В глаза Катарине ударило сияние. Не так долго её водили по темноте из коридора в коридор, но глаза уже привыкли к мраку. Тем более, не так давно она снова много плакала, отчего её глаза разъело от соли. Но даже при таком неприятном ощущении ей хотелось распахнуть глаза пошире, ведь увиденное отличалось от всего, с чем она сталкивалась раннее. Взору Ка-ны предстал настоящий тронный зал, почти заполненный яутжа. Действительно, в таком огромном и душном помещении, стены которого были разрисованы иероглифами, и яблоку было негде упасть. Однако, это утверждение было ошибочным. На самом деле, каждому охотнику отводилось строго установленное место. Отличаясь между собой одной лишь экипировкой, воины были выстроены рядами, ни на шаг не уходя со своей позиции. Когда взгляд Ка-ны поднялся вверх, уманка увидела сердце этого зала. Трон, а рядом с ним несколько поменьше. — Светлые воины, — не вставая, обратился вождь к общине, — Всем известны условия кодекса, гласящие о чести. Будучи уверенной, что из всех уродцев именно её уродец занимает трон, Ка-на немного расслабилась. Может всё обойдётся, ведь Цир’тон всё-таки ей не чужой? — Законы Нового времени отличаются от законов предков, — продолжил Цир’тон, обращаясь к публике, — Неизменны лишь две вещи. Сила и честь — два вечных столба, на которых выстроен мир. Речь вождя казалась Катарине непонятным стрекотанием, а то и щёлканием. В один момент уманке стало так смешно, что ей пришлось вплотную прижать ладонь ко рту. Надо же, вроде бы ей удалось сохранить адекватность, а ведёт себя как бесноватая. Собравшиеся в зале хищники уже распознали суть мероприятия, но возмущения стоило оставить при себе. Пусть Цир’тон и перегибал палку, он доказал общине свою силу, поэтому нападать было ещё не время. Пусть сила уменьшится, тогда и посмотрим на фундамент борца. — И нет такой расы, которой чужды эти понятия, — намекал вождь на уманов, — Уничтожив общего врага, она проявляет и силу и честь. Только сейчас Ка-на поняла, что она не боится. Ей было настолько всё равно, что окружающие её исполины казались не большим, чем каменными столбами. И вправду, а чего у них такие каменные лица? Из размышлений уманку вывел толчок сзади, заставивший её тронуться с места. Видимо, вежливо попросить один из стражей не мог, поэтому не придумал ничего умнее, чем тыкнуть наложницу вождя прямо в выступающий позвоночник. Интересно, долго ли неразумный страж будет занимать свою должность? — Я уверен в тебе, Ро’гон, — склонился Цир’тон с советнику, сидящему по правую руку. Зрачки вождя настолько сузились, что практически затерялись в янтарной бездне. Цир’тон боялся последствий задуманного, поэтому сидел как одурманенный. Если община не поддастся влиянию Ро’гона, молодому вождю придёт конец. Не отводя глаз от спускающегося к уманке советника, Цир’тон умудрялся наблюдать и за общиной. Кажется, его сердце колотилось так часто, как это бывает у уманов в их обычном состоянии, но никак не у яутжа с вечно замедленным метаболизмом. Что ж, нужно сказать «спасибо» папе, который, видимо, не знал, что от союза самца и самки бывают дети. Ка-на хотела было шагнуть назад, когда Ро’гон подошёл слишком близко. Его мелкие морщины и наросты на лице выдавали почтенный возраст. Нет, Ка-не стало понятно, что если бы Цир’тон и выбрал для неё убийцу, то явно не старика. Мудрец здесь явно не для насилия. Поднеся обе ладони к вискам девушки, Ро’гон всматривался в глаза гостьи. Катарина стояла как вкопанная, ошарашенная поведением старца. Действия хищника были осторожными не то от того, что тот не имел опыта обращения с уманами, не то брезговал. И если быть хорошим знакомым Ро’гона, то можно без сомнений сказать, что здесь взяло вверх второе. Ведь никогда не знаешь, чего ожидать от инопланетных существ, чья польза лишь в качестве приманки или инкубатора. Вдруг полруки откусит? Если вначале девушка была напряжена, то сейчас расслабилась. Осторожные касания Ро’гона переросли в хоть и лёгкое, но давление, однако его взгляд действовал успокаивающе. Ка-на точно понимала, что существо не расплющит ей голову. Вместе с тем, спустя какое-то время уманка уже в этом засомневалась, настолько сильно у неё заболела голова. — Объект У-3011 отмечен знаком воина, — вынес вердикт Ро’гон, продолжая смотреть в глаза Ка-ны, — Сами боги благословили эту схватку. — Боги могут ошибаться, светлый Ро’гон, — не мог смолчать другой советник, занимающий равный пост. Уставший взгляд Ро’гона наконец оставил в покое уманку, переключившись на несогласного с вердиктом хищника. А ведь никто и не говорил, что все разом примут Ка-ну в общину. Порой даже маленькие дела требуют больших войн. — Боги не ошибаются и не принимают верные решения, — ответил на претензию Ро’гон, явно утомлённый сегодняшним собранием, — На то они и боги. Словно пытаясь раствориться в воздухе, Цир’тон дышал реже обычного. Казалось, что он пытается замедлить сердцебиение, однако от задержки дыхания оно лишь увеличивалось с двойной силой. Вцепившись рукой в твёрдый подлокотник, юный хищник заметил, что оставил на нём заметный след от когтей. Цир’тон усмехнулся про себя от того, насколько он держится за власть. — Боги не ошибаются, а вот старый Ро’гон вполне может, — едва слышно проговорил один из друзей Цир’тона другому охотнику, чтобы их разговор не был слышен. — Думаешь, что ошибается? — Заинтересованно переспросил такой же юный хищник. Глаза Ир’вора, наблюдающего эту, как ему показалось, постановку, сузились в недоверии. Настолько действия товарища-вождя казались ему абсурдными, что защищать Цир’тона уже не было смысла. Если в скором времени молодой вождь будет низложен, пострадают и его приближённые, а этого здравомыслящему Ир’вору, пострадавшему от вождя не меньше других, было не нужно. — Скоро узнаем, — кивнул Ир’вор собеседнику, переключив взгляд на Цир’тона. Заметив, что в общине хоть и царило напряжение, но откровенных возмущений не прибавилось, Цир’тон поднялся. По старым традициям Ка-ну было необходимо наградить знаком воина, которым мнимые боги и без того отметили её в схватке с ксеноморфом. Теперь требовалось официальное подтверждение. — Враг общего врага всегда будет союзником, — заверил Цир’тон слова Ро’гона, сказанные ранее, — Воздадим же дань предкам, уважив их законы. После слов молодого вождя в зал вошли ещё два охотника, держащих над своими головами недавний трофей. Опустив поверженную добычу на каменный пол так, что поднявшаяся пыль въелась в глаза Ка-ны, они заняли положенные им в строю позиции. Нечто твёрдое и чёрное оказалось ничем иным, как частью чьей-то туши. Видимо, не только ксеноморфы существовали в мире яутжа. Были и другие создания, о которых Катарина и представления не имела. Бегло оглядев убитое животное, уманка сочла его похожим на антилопу, которую она видела в книгах из библиотеки. Однако, от антилопы у этого монстра были только рога, искривлённые, чем не отличались от коряг. Удивило девушку и то, что «преподнесли» ей одну лишь голову, а не всё животное целиком. «Это подарок?», — Стало первой мыслью Катарины, — «Даже стальной ошейник был лучше». Выйдя в центр зала, Цир’тон принялся за осуществление задуманного. Склонившись над тушей, хищник расправил встроенные в напульсник лезвия, чтобы сделать разрез в нужном месте. Катарина даже дрогнула от резкого звука выпрыгнувшего острия, однако только от звука, а не от самого действия. Чего она только не видела, чтобы бояться. Тем более, уманка прекрасно знала границы Цир’тона, чтобы делать неправильные выводы. Пусть её покровитель и жесток, он не хладнокровен. Парой ловких движений яутжа разрезал вдоль один из рогов животного. Теперь разделённый пополам инструмент защиты был похож на разделанный фрукт, из которого сочилась жидкость. Однако, в отличие от фрукта, странной жидкости в роге было не так много. Смекнув, что этот дурнопахнущий сок тоже является частью чего-то значимого, Катарина явно озадачилась. Может стоило убежать сейчас, чтобы вождь не заставил её выпить эту вонючую жижу? Увы, но в домыслах девушка не ошиблась. Будто зачерпнув тягучую жижу когтем, Цир’тон поднёс руку к лицу наложницы. «Убери это», — пыталась увернуться уманка от хищника, отворачивая лицо, — «Я знаю, ты и так меня слышишь. Так прекрати же!». Хотя бы в мыслях Ка-на могла позволить себе обращаться с Цир’тоном как с равным. Да и она наверняка знала, что в обществе целой армии здоровяков лучше молчать, иначе они воспримут её речь неправильно. Не факт, что её безобидное «пожалуйста» не созвучно с «я вас уничтожу» на языке яутжа. Тем не менее, Катарина знала, что Цир’тон понимает её слова верно, да и в голову может залезть при удобном случае. Словно успокаивая уманку, хищник остановил манипуляцию. Ка-не было необходимо хотя бы пятнадцать секунд, чтобы осознать происходящее. Цир’тону уже не первый раз не удаётся доказать, что он совсем не враг любимой Ка-не, хотя иногда он действительно стралася заслужить её расположение. Вот и сейчас хищник приостановился, указывая уманке на ту часть лица, куда он собирается нанести жидкость. Надо же, язык жестов сработал. Поведя ногтем с почти растёкшейся жижей по скуле Ка-ны, вождь зачерпнул ещё. Словно наслаждаясь процессом «рисования», Цир’тон с восхищением наблюдал за разрывающейся человеческой кожей. Зловонная жидкость оказалась ничем иным, как кислотой, не причинившей вреда грубой ногтевой пластине хищника. Увы, но тонкой кожи Ка-ны это не касалось, ведь жижа для того и была предназначена, чтобы оставить на её лице нестираемый символ. От продолжительной боли девушка зажмурила глаза. От близкого расположения новой «татуировки» к глазам, ей казалось, что у неё горят веки. Ка-на быстро заморгала, чтобы облегчить неприятные ощущения в глазах, однако, вместо этого, они начали слезиться. К счастью, экзекуция продлилась не долго, ведь выбранный для уманки иероглиф хоть и нёс священное значение, не был сложен в исполнении. «Заклеймил как скотину», — Катарина едва держалась на ногах, — «Я запомню это, Цир’тон». Уманке стало дурно. Она храбро держалась во время процедуры, однако к завершению у неё подкосились ноги. Перед глазами появилось множество серых точек, которые означали скорый обморок. Нет. Она не может упасть сейчас и проявить свою слабость. Ей было плевать на то, к жертвоприношению её готовили или приняли в общину, Ка-на должна принять судьбу достойно. А для этого следовало стоять на ногах. — Да начнётся Великая охота! — Торжественно объявил Цир’тон, а остальные хором подхватили.***
— Я благодарен, светлый Ро’гон, — обратился вождь к советнику после церемонии, — Ты не подвёл меня, подтвердив, что уманка отмечена знаком воина. — Истина не должна быть скрыта, мой вождь, — слегка поклонился Ро’гон, — Объект У-3011 достоин быть членом общины, к тому же, его силы могут послужить в Великой охоте. Услышав привычное У-3011, Цир’тон поднял правую руку, велев советнику замолчать. Обозначенный уманке номер теперь явно не подходил ей по статусу. — Не У-3011, светлый Ро’гон, — спокойно объяснил Цир’тон, — Катар’ина. От услышанного у старца чуть задёргалось одно из жвал. Хоть он и помог принять уманку в общину, хищника воротило от того, что какой-то объект У-3011 может носить равное яутжа имя. А ведь даже Ро’гону теперь следовало обращаться к бывшему скоту как к члену общины, более того, скот входил в близкий круг самого вождя! Собственно, а какой статус теперь у Катарины? — Что скажешь, на сколько хватит терпения воинов? — Отвлечённо спросил Цир’тон, осознавая своё положение, — Думаю, что конец близок. Истина в словах вождя удивила Ро’гона. Даже такой скептик как старый яутжа не мог не обратить внимание на изменения в Цир’тоне. Если раньше юнец был слишком самоуверен, то сейчас его будто заменили. Казалось, что Ро’гон впервые видит нерешительность и отчаянность молодого вождя. И чем бы это не было вызвано, означало лишь взросление. — Ты не похож на отца, мой вождь, — слегка прищурился советник, — Я скажу тебе это. Это было самой главной драмой в жизни хищника. Пусть отец и погиб от его руки, Цир’тон всегда стремился быть похожим на него. Отсюда и амбиции, собственничество и излишняя самоуверенность при отсутствии веры в себя. — Я больше и не хочу, светлый Ро’гон, — нервно перебирал жвалами молодой вождь. В последнее время Цир’тон всё чаще думал о смерти отца. Каково это, когда твои родные дети настолько ненавидят тебя, что готовы убить? И ведь великий А’кро’н заслужил свою смерть от сына, так пытающегося стать достойным его. — Я не хочу закончить как отец, — поднял глаза на советника Цир’тон, — Советники, друзья, Синг’аара, они все именно этого и ждут от меня. Особенно Синг’аара. Ты ведь не думаешь, что я не знаю о вашем сговоре, светлый Ро’гон? Пристальный взгляд юноши словно разбил Ро’гона. Конечно же старейшина знал о сложных взаимоотношениях в семье вождя, а также о том, что брат во всём подозревает сестру. — Я боюсь её, — спокойно продолжил Цир’тон, — Можешь так и передать моей сестре. Уверен, она обрадуется. Юному хищнику стало забавно наблюдать изменившуюся физиономию советника. У хитреца Ро’гона всегда всё написано на лице. — Ты умён, поэтому я предпочту слушать твои советы, а не молчание, — пытался разговорить хищника вождь. — Ты предашь слугу смерти, великий Цир’тон? — С опаской спросил хищник, — Если так, я приму смерть. — Тебе лучше меня известно, что я не убью тебя, — появилась раздражённость в голосе Цир’тона. Молодой яутжа поднялся с каменного сиденья, чтобы подойти к предателю. Шаги Цир’тона были неспешными, выдавая его осторожность, но вместе с тем, он был спокоен. — Будь я умнее, не упустил бы такого ценного советника, друг мой, — проскочила грусть в речи юного хищника, — Надеюсь, у меня ещё есть время, чтобы заслужить твою дружбу. За сегодняшний день Цир’тон сбил с толку Ро’гона энное количество раз. Мало того, что вождь, как оказалось, давно знал о заговоре, так ещё и понял его суть. Такая осознанность заставила Ро’гона пересмотреть своё отношение к некогда безбашенному вождю. — Ты окажешь мне огромную честь, позволив служить тебе, — уже запутался Ро’гон, кому он всё-таки служит. — Тогда указывай мне на ошибки, — был конкретен Цир’тон. — Если хочешь знать, стоило выбрать иной предлог для принятия уманки в общину, — указал старейшина на первую ошибку, — Не надёжнее было бы напомнить охотникам об изгоях, для борьбы с которыми не помешают силы уманов? — А это не означало бы, что вождь не может защитить своё население? — Усмехнулся молодой хищник, — Не означало бы, что вождь настолько слаб, что обращается к уманам за помощью? Даже тот блаженный бред о силе и чести не так меня опозорил, Ро’гон! Старцу становилось не по себе от нападок Цир’тона. И ведь действительно, он никогда не воспринимал его больше, чем дурака, а стоило. Чёрт с тем, что Цир’тону никогда не одолеть Синг’аару, но на правах вождя он прямо сейчас мог снести голову Ро’гону. Однако, молодой хищник понимал всю ценность заговорщика, к словам которого прислушивалась община. Не просто так ведь хитрая сестрица выбрала именно его для своих планов. — Она наверняка пообещала не забыть твоей преданности, верно? — Видел Цир’тон хищника насквозь, — О, она будет помнить об этом, стирая тебя в порошок. Ты ведь не думал, что эта хитрая сука стерпит чужое честолюбие? Увы, старец понимал, что слова Цир’тона правда. Уж в чём, а в том, что Синг’аара лишь использует охотников в своих целях, он не сомневался. Тем не менее, даже на такого страшного зверя могла найтись управа, которую Цир’тону хотелось лицезреть в виде своего с Ро’гоном союза. Стоило рискнуть, ведь терять молодому хищнику было нечего. Его репутация держалась лишь на возможном успехе в Великой охоте, но до неё следовало дожить. Благосклонность советников была нужна ему как никогда. — Я не похож на отца, светлый Ро’гон, — голос Цир’тона был стальным, — Поэтому дам совет. Определись уже с хозяином, от которого тебе будет больше пользы.***
В просторной комнате, напоминающую стерильную лабораторию, было тихо. Настолько, что у Катарины почти заложило уши. Кажется, девушка словно попала в другой мир, переместившись сюда сразу из зала собраний. Настолько очевиден был контраст между новым и старым миром хищников, сохранившем лишь часть технологий. Боясь прикоснуться к инопланетным устройствам, она изучала их лишь глазами. Тот инвентарь, который она здесь видела, был похож на тот, который предстал перед ней в день встречи с королевой ксеноморфов. Совсем не странно, что в окружении хищевых технологий Ка-на всё чаще вспоминала сочащуюся жидкость из пастей чужих. Перед лицом смерти никогда ведь не вспоминаешь о высоком. Только очевидные факты. Уманке было невдомёк, что из-за одного нечаянного убийства её судьба изменилась. Надо же, она столько времени терпела унижения Цир’тона, хотя могла быть полноправным членом общины уже давно. Как жаль, что подтвердили это только сейчас, когда непоправимые вещи уже произошли. Если бы всё было иначе. Если бы Цир’тон принял уманку раньше, она бы не потеряла своё здоровье и способность давать жизнь. Даже после этого ужаса могла теплиться надежда, что она вернётся домой и начнёт человеческую жизнь. Даже если бы Ка-на решила никогда не связывать свою жизнь с мужчиной, это только её право. Её право принять целибат или родить дитя с такими же тёмными глазами. Увы, но у неё никогда не будет такого выбора. Сделав пару шагов вперёд, Катарина приблизилась к объекту, заинтересовавшему её больше всего. Находясь в невесомости, медленно крутящаяся экипировка, была словно сшита для Катарины. Точнее, выплавлена… Сколочена? Как назвать одеяние с гладким и почти зеркальным покрытием, чьи металлы были способны уберечь владельца от любой дикой твари? Кажется, что-то похожее уманка видела на хищниках, чьё число было наименьшим в тронном зале. Конечно, ведь элита совсем не многочисленна. А Катарина, как никак, наиболее приближённое к вождю лицо. Уж не охранять ли себя ей поручит наивный Цир’тон? — У-3011, великий вождь требует сопроводить тебя к нему, — нарушил один из воинов покой Катарины, который та, в коем-то веке обрела. Теперь девушка слышала не полурычание со стрекотанием, которые так позабавили её недавно, а человеческую речь. Вот бы и в зале собраний Цир’тон пользовался переводчиком, Катарина бы многое услышала и поняла. Молодой воин не внушал ей страха, впрочем, как и остальные яутжа, ставшие для неё вполне обычным явлением, а не экзотикой. Однако, этот хищник чем-то заинтересовал её. Может от того, что и он заинтересовался Катариной? — Как тебя зовут? — Осторожно спросила уманка, словно это могло ей что-то дать. Юный хищник чувствовал смятение, находясь рядом с избранницей вождя. Нет, это была совсем не симпатия, по крайней мере, в этом он пытался себя убедить. Хищнику не давала покоя какая-то деталь на теле Катарины. Охотнику казалось, что на уманке был знакомый запах… — Ир’вор, — не заставил себя ждать ответ. Просунув руку в запахнутый тонкий халат, Катарина нащупала гладкий камень. Вытащив наружу принадлежавшее Елене украшение, уманка протянула его Ир’вору. — Наверное тебе это знакомо, Ир’вор, — голос девушки был спокоен, однако глаза заметно заблестели. Подойдя чуть ближе, молодой хищник едва коснулся ожерелья указательным пальцем. Конечно, ему это было знакомо. На вещи был запах Елены. — Это её, — ответила Катарина вместо Ир’вора, — Она бы хотела, чтобы ты забрал его. Сложив ожерелье в раскрытую ладонь Ир'вора, уманка сомкнула руки в замок. Она впервые видела, что хищнику может быть больно.