Утопленница

      — С-с-стражница… — прошипел Седрик, и было в этом что-то от разочарования и легкого злорадства. — Вс-с-ставай.        Я сжала зубы так сильно, чтобы ни одного всхлипа от меня он не услышал.        Упала я после того, как меня отпустил Калеб, на большой камень, скатившись с которого обнаружила, что дико хочу кричать от боли.        Попытка пошевелить правой рукой, на которую я и приземлилась, успехом не увенчалась. Хотя — нет. Шевелить ей я, конечно, могла, но делать этого после первой попытки больше не хотелось.        Зло вскинула голову вверх.        Пятиметровая змеюка поудобнее перехватила Калеба, и теперь простым выскальзыванием из собственного плаща он отделаться не мог.       — Какого черта ты сидишь?! — закричал повстанец. — Атакуй его!        И пальцем ткнул в змея.        Злилась я вовсе не на прислужника Фобоса. Нет.        На Калеба.        В определенный момент мне показалось, что я его дико ненавижу.        И ведь было, за что!        На что он рассчитывал, затаскивая меня в портал вместе с собой? На то, что я раскатаю этого змея в форме стражницы?        Возможно, у меня что-то бы и получилось, если бы не Вилл, которой за каким-то хреном потребовалось отменять превращение.        Вообще мое положение было незавидным. Мягко говоря, хреновым.        Хотя, к чему мелочиться…        Я ВЛИПЛА! Оказалась в таком дерьме, на которое даже не рассчитывала!!!        Без сил. С серьезной травмой. В положении будущей пленницы, а никем иным я быть просто не могла!        Что со мной сделает Фобос, когда меня вместе с Калебом притащат ему на поклон?        Бросит в яму? Закуёт в кандалы? На что я могу рассчитывать в ближайшее время?        Перспективы пугали, а рука, продолжавшая гореть от боли, нервировала и не давала нормально думать.       — Ты слепой? Не видишь, в каком я виде? — я наконец нашла в себе хоть какие-то силы на ответ, да и то под конец, кажется, слегка пискнула.        Мелкая девчонка в драных джинсах и коричневом пиджаке — такой я сейчас выглядела в их глазах и, безусловно, опасения не внушала.        И Калеб, кажется, понял по моему слабому виду, что ни на что я не способна, а значит, зря он меня сюда затащил.        Наверное, поэтому змеюка Седрик с любопытством меня рассматривал.        Я сглотнула, когда посмотрела в его глаза с вертикальным зрачком.        Теперь помимо боли в руке у меня еще и внутренности свернулись в дурацкой попытке сбежать.        А от Седрика хотелось бежать. Бежать как можно дальше, чтобы никогда больше это чудовище не видеть.        Не думала, что встретить вживую этого огромного змея будет настолько жутко.        Он мог сожрать меня в один присест или сжать своим телом так сильно, что мой позвоночник сломался бы, и я осталась бы инвалидом на всю жизнь.       — Надеюсь, ты вегетарианец?        Седрик недоуменно нахмурился.       — Простите, я хотела сказать, вы.        Недоумение у змея не пропало, а я поняла, что начинаю нести чушь от боли, страха и уже мелькавшего на задворках сознания отчаяния.       — Забейте… — поняв, что сказала, поспешила перефразировать, — …то есть, забудьте.        Папочка-забери-меня-отсюда.        Седрик удовлетворился моим страхом (или просто оставил меня на закуску) и, повернувшись к Калебу, встряхнул его.       — Отложим наш разговор до прихода в замок, мятежник.       — Я ничего не скажу!        Смелости Калебу было не занимать, но положение у него было… не сказать что подходящее для демонстрации.        Уже через десятую долю секунды я наблюдала, как ровной линией на лице Калеба, проходя прямо через его глаз, появляется красный росчерк.        Лапа с пятью пальцами и острыми когтями на каждом из них спокойно вернулась на место.       — Ты не рас-с-слышал? — оскалился змей, а до меня с запозданием стало доходить.        Это не игрушки.        Не сказка.        Не детский мультик.        Прямо сейчас Седрик оставил серьезный уродливый шрам на всю жизнь или, возможно, даже серьезно покалечил Калеба.        Я бы зажала рот рукой, если бы она у меня так зверски не ныла.        Повстанец ожег змея полным ненависти взглядом, в то время как левая половина его лица медленно пачкалась кровью.       — С-с-стражница, — я вздрогнула, но покорно посмотрела вверх. — Иди за мной.        Ни одной мысли сопротивляться не возникло в моей голове.        Следующие десять минут я шла за Седриком, чуть ли не падая, а он даже не подумывал замедляться. Калеб угрюмо висел в его руке, иногда принимая жалкие попытки освободиться, и через раз раздосадовано смотрел на меня одним глазом.        Меня же волновали в тот момент вещи несколько более приземленные.        Например, что скажет отец, когда узнает, что я пропала? Будет ли он поднимать всю окружную полицию, чтобы меня найти?        Когда за мной прилетят девчонки? Будет ли Фобос похищать Вилл?        В общем, я старалась думать о чем угодно, только бы не о руке, которая уже подозрительно разбухла и налилась сине-фиолетовым цветом.        Мы направлялись в лагерь солдат Фобоса.        Многочисленные костры, сверкавшие в темноте ущелья, громкие крики и даже, кое-где, звон мечей…        Воины, стоявшие в дозоре, почтительно склонились, когда Седрик проскользнул мимо них. На меня же посмотрели как на что-то крайне любопытное и интересное.        В первых подбежавших солдат Седрик просто швырнул Калеба.        Те приняли его на тяжелые доспехи, от чего повстанец поморщился, но не издал ни звука. Уже через несколько секунд он был свернут и закован в цепи.       — Мы возвращаемся. Привяжите его к коню, снимите ботинки и приставьте парочку солдат для охраны.        Я вздрогнула. Это… было похоже на пытку.        Калеб в очередной раз попытался сопротивляться, но получил только локтем под дых и тяжелым металлическим щитом — по голове.        Его утащили с глаз, а я осталась единственной в окружении воинов Фобоса, до сих пор баюкая и прижимая к груди больную руку.        Каждый из них был выше меня минимум на полметра, что только добавляло поводов для паники.        Я сглотнула.        Последовать за Калебом я как-то не собиралась.        Седрик посмотрел на меня и оскалился.        В этот момент мне очень захотелось сделать шаг назад, но я смогла себя перебороть и натянуто улыбнулась.       — Королевская армия состоит ведь исключительно из хороших парней, да?        Меридианцев вокруг стало гораздо больше (видимо, стянулись посмотреть на возвращение своего генерала, или кто он там).        Они захохотали, а я попыталась составить им в этом компанию.        Никогда еще мой смех не был настолько фальшив и вымучен.       — Не трудись, с-стражница, — зашипел змей, чуть выставляя красный язык изо рта.       — Солдат ребенка не обидит? — моя вторая попытка выкрутиться была принята меридианцами гораздо теплее, чем первая.        По крайней мере, со стороны послышались возгласы одобрения.       — Я лорд. Не с-солдат.        Седрик так приблизил свое лицо к моему, что моя глупая, насквозь фальшивая улыбка слегка перекосилась, а по лбу потекли капли пота.        Налюбовавшись вдоволь тем, как я пытаюсь сохранить лицо и не трепетать от ужаса, Змей напоследок щелкнул острыми зубами прямо возле кончика носа и равнодушно отвернулся.        Я кое-как смогла выдохнуть.       — Девчонка сломала себе руку, покажите ее врачу, а потом закиньте в какую-нибудь телегу, — он остановился и слегка повернул голову. — Следите за ней в оба, она все-таки стражница. — И уже с отчетливым смешком: — Хоть и на редкость бездарная.

***

       В телеге было холодно, (ночь все-таки). А одеяло или какую-нибудь дырявую шинель мне никто не предложил.        А просить… Скажем так, уже то, что мне перебинтовали руку и надежно ее зафиксировали на какой-то дощечке, радовало до глубины души.        Меня даже напоили каким-то обезболивающим, которое, о чудо, подействовало, и я могла спокойно сидеть и не думать о том, что у меня внутренний перелом.        Процесс его получения я вспоминала с ощутимым таким стыдом. Слишком глупо это произошло.        Спать из-за шума войск и неровной дороги было невозможно, поэтому я, забившись в угол, глазела по сторонам.        Ехала я вместе с мешками, в которых обнаружила какую-то желтую твердую бумагу, чем-то похожую на стружку деревьев.       — Что это?        Один из четырех стражников приставленных ко мне Седриком, посмотрел на меня странным взглядом.       — Это трут.        Я ничего не поняла и продублировала свой вопрос.       — Зачем это?        Стражники переглянулись между собой, а я свесилась с телеги вниз, чтобы лучше их слышать.        Меридианцы отличались от людей сероватой кожей, симметричными наростами на голове и ушами почти как у эльфов.       — Для розжига, — решил ответить один из них, выглядевший из четверки самым молодым.       — Эй! Мы не можем с ней разговаривать, — одернул его другой с большим носом и более тёмным оттенком кожи.       — Вам эта та страшная змеюка приказала? — они, кажется, не знали, как отреагировать на оскорбление своего босса.        Спустя несколько долгих секунд, показавшихся мне вечностью, кто-то все же решился прервать давящую тишину.       — Я дам тебе совет. Не комментируй при Лорде Седрике внешний вид его боевой ипостаси, — сказал страж лет двадцати с тремя золотыми серьгами в правом ухе.       — Почему нет, Даст? Мне казалось, он этим даже гордится.       — Он — Лорд. К тому же, Лорд-оборотень.       — И что?       — Идиот, — фыркнул Даст. — Ты бы хотел оказаться на виселице за оскорбление благородного?        Молодой активно замотал головой.       — То-то же!        Диалог, похоже, пошел, чему я была очень рада. Мне просто физически было необходимо спустить пар, а сделать это сейчас я могла только так.       — Не, ну мне виселица точно не светит! — кивнула я парням, которые, кажется, думали, что я больше ничего не скажу и дам им в тишине добраться до замка. — Потому что обижать Лорда Седрика после знакомства с его очаровательными зубками и когтями меня вот уж точно не тянет.       — Это он тебя… — и осторожный кивок на мою перебинтованную руку.        Думаю, этому солдату было около шестнадцати, у него даже лицо, на самом деле, смотрелось смазливее, чем у остальных трех меридианцев.        Я улыбнулась.        Есть контакт!       — Не-е, это я упала неудачно.        Пацан даже как-то погрустнел.       — Жаль. Я почему-то думал, что ты его любовница, которая сбежала от него с тем повстанцем…       — Элион!        Я поперхнулась, во-первых, от предположения молодчика, а во-вторых — от его имени.       — Как-как тебя зовут?        Парень покраснел, что в сочетании с его серой кожей смотрелось очень смешно.       — С имечком ему не повезло, да, — кивнул Даст, и его серьги еле слышно звякнули. — Родители хотели девочку.        И заржал.        Элион пришел в себя.       — И ничего они не хотели! Они являются поклонниками королевской семьи и назвали меня в честь… одного из их членов…       — Почему же сразу не Фобосом? — развеселилась я, но моей радости никто не разделил.        Все как-то посуровели и еще больше посерели лицами, и в целом между нами повисла неприятная тишина.        Похоже, имя князя тут произносить не очень-то в ходу…       — Смотрю, популярностью он у вас не пользуется…        На мои дальнейшие вопросы никто отвечать не захотел, и даже няшка-Элион как-то забился и старался больше на меня не смотреть.        Только Даст оставил за собой последнее слово:       — Выбирай слова грамотно, девочка, если не хочешь, чтобы у твоей семьи и у тебя самой были проблемы.        Тон, которым он это сказал, меня поразил.        Холодный, даже равнодушный. Словно все эмоции меридианец нарочно вытравил из себя.        Смотреть на мрачных стражников и чувствовать от них сильное отчуждение мне не очень-то понравилось, поэтому я обратно забралась в телегу и опустилась на ее дно, аккуратно положив сломанную руку рядом и прижав колени к груди.        Было, над чем подумать и пострадать.        Во-первых, я могла уже со стопроцентной уверенностью заявить, что Фобос божиим агнцем не являлся по определению (да что там, его имя натурально обозначало — зло!).        Во-вторых, его главный слуга, Седрик. Оборотень, крайне опасный и к врагам жалости не имевший, занял у меня первую строчку топа «Типы, злить которых не стоит, потому что закончится это плачевно». Меня он пожалел и отправил к доктору исключительно потому, что мое положение для него было пока не ясно и со мной в любом случае потом придется беседовать. Это само собой лучше делать, когда я способна физически на разговор, а не скребусь где-нибудь в агонии, не в состоянии произнести и слова.        Думать о том, как там приходится Калебу, не хотелось, но я то и дело возвращалась к нему в своих мыслях.        Дорога, повторюсь, была на редкость ужасная.        С острым гравием, камнями разных размеров… такая, по которой я бы даже в балетках не рискнула пройти.        Я несколько раз вдохнула и выдохнула для самоуспокоения и постаралась выкинуть повстанца из своих мыслей.        Хоть в большей степени я сломала свою руку по вине Калеба, я на него не злилась. Мне казалось свинством злиться на человека, которому сейчас было гораздо хуже.        В-третьих, отношение к Фобосу среди простых солдат.        Его явно боятся и опасаются, раз даже говорить о нем не хотят. При этом Седрика они обсуждали вполне спокойно, ведь прозвучала нелепая теория на тему моей с ним связи.        Было во всем этом что-то подозрительное и сулящее мне скорые проблемы, но я не могла точно понять, куда смотреть и на что обращать внимание.        Мозговой штурм, на самом деле, не моя сильная сторона.        Ладно. Отставить панихиду. Умирать в страшных муках я пока еще не собираюсь.        Что еще я выяснила?        На Меридиане есть благородные. То есть, аристократы. То есть, какой-то костяк людей, стоящих выше прочих.        За их оскорбление полагается казнь. Значит — что? Значит, законы в первую очередь защищают интересы дворян, а значит, Фобос опирается в своем правлении преимущественно на них!        Ух. Не зря я активно работала на уроках истории профессора Колинза. По крайней мере, какой-то зачаток рабочей теории есть.        Даже захотелось себе поаплодировать, настолько складными казались умозаключения.        И я заметила еще одну маленькую вещицу.        Элион.        Нет, в самом парне не было ничего особенного, кроме его имени, благодаря которому в моей голове поселилась ещё одна светлая мысль.        Найдутся люди, которые поддержат принцессу.        Это, на самом деле, хорошее подспорье для возвращения потеряшки на трон, а нежелание стражи говорить о Фобосе меня только в этом убеждает.        Эту ночь я так и не сомкнула глаз, раздираемая противоречивыми чувствами и страхами до самого утра.        С первыми лучами солнца мы вошли в столицу.