***
Кое-как разлепив глаза, Грейнджер пыталась осмотреть комнату, в которой лежала последние сутки. Но кроме световых бликов и неопределенного силуэта стоящего у окна человека ничего не было понятно. Собрав свои силы по крупицам она попыталась заговорить. — Ммм… — Вышло что-то невнятное. Нужно было попробовать снова, подумалось молодой ведьме. — В…воды. Скрипучий голос отвлек молодую девушку от созерцания дождевых капель, которые медленно спускались по стеклу, создавая неровные дорожки. Платиновая блондинка за долю секунды оказалась рядом с кроватью, где с прикрытыми глазами лежала ее школьная подруга и приятельница. Если бы не ее неровное дыхание, то Луне показалось бы, что она ослышалась или у нее разыгралась фантазия. — Гермиона? — Выдохнула та. — Гермиона, ты очнулась? — Весело захлопав в ладоши, блондинка побежала в гостиную, оставив бедную Гермиону без жизненно необходимого напитка. Спустя пару секунд в дверном проеме показались Гарри, Джинни и Рон, позади них стояла счастливо улыбающаяся Луна. — Ну, наконец-то, — Гарри пересек комнату и сел рядом с Гермионой, которая то и дело облизывала пересохшие и потрескавшиеся губы. — Мы уже думали отправить тебя в Мунго, хорошо, что у Луны сегодня был свободный день* и она поспешила на помощь. Ты нас очень напугала. — Поттер провел рукой по щеке Грейнджер. Такой родной жест. — Сколько я…- Голос подвел, так и не дав хозяйке закончить, но было понятно, что именно интересовало ее. — Сутки или около того. — Отозвался Рон. Гарри виновато улыбнулся. — Прости, Гермиона, это все моя вина. — Поттер поттер переносицу. — Я не должен был втягивать тебя в это. — Гарри, нет… — Попыталась возразить Гермиона. Ей причиняло боль, что Гарри, ее милый, добрый и родной друг взял на себя груз ответственности за произошедшее. Как думала сама Гермиона — никто не был виновен. А выбор сделала она сама. Никто, особенно Гарри, не заставлял её пожертвовать собой, чтобы спасти его и Малфоя. Малфой. Разум подкинул размытые воспоминания. Она падает, но сильные руки смыкаются вокруг нее, не давая рухнуть на пол. — Не ищи оправданий, Миона, я не должен был. Мы ведь договорились, что ты будешь держаться от этой миссии подальше. Но я сам нарушил свое слово. Мне так жаль, Миона, очень жаль. — Что? Нет! — Гермиона прямо задыхалась от возмущения и переполнявших ее эмоций. — Не смей, Гарри. Не смей поступать как всегда, слышишь? — Девушка будто забыла про обжигающую боль в горле и не желала останавливаться. — Не смей брать всю ответственность на себя. Я, черт возьми, не ребенок, я сама могу принимать решения и впоследствии отвечать за них. Я не жалею. Ни капельки. Со мной все хорошо, разве не видишь? — На последних словах голос охрип, отчего Грейнджер пришлось замолчать и кинуть яростный взгляд на стоявших в полном молчании, друзей. Джинни отвела взгляд, закусив губу. Рон был бледен, губы напоминали тонкую нить. — Нормально, говоришь? — Гарри встал и одним взмахом сдернул одеяло с лежащей Гермионы. Она уставилась на друга, не понимая, что на того нашло. — Посмотри на свои ноги. Посмотри, Миона. И скажи, что не жалеешь. — С этими словами Поттер вышел из комнаты. — Мне так жаль, прости… — Рон отступил на несколько шагов и быстро вышел за Гарри. Грейнджер медленно посмотрела на свои ноги и поморщилась. К горлу подступила тошнота. Содранная плоть, местами уже излеченная, но все равно с розовыми ссадинами и линиями, будто от порезов. Ее расщепило. Конечно же, расщепило. Полуобморочное состояние, потеря крови и трансгрессия вместе с Малфоем. Она судорожно втянула воздух не в силах издать и звука. — Эй, тише. Все будет хорошо. — Джинни опустилась рядом на колени и обняла Гермиону. — Это пройдет, да, Луна? — Обращаясь к Грейнджер, будто к маленькому ребенку, Джинни посмотрела на блондинку, стоявшую рядом с изголовьем кровати, ища поддержки. — Да … да! — Быстро ответила та. — Я нанесла на твои раны концентрированный раствор бадьяна. Возможно, останутся покраснения, но ты должна каждый вечер смазывать раны настойкой, чтобы был результат. — Спасибо, Луна, — Прохрипела Гермиона. Блондинка улыбнулась и направилась в гостиную, оставив подруг вдвоем. — Мм… Джинни? — Рыжеволосая девушка с интересом посмотрела на нее. — Малфой, он тоже пострадал? — Гермиона не могла отделаться от мысли, что из-за нее пострадал другой человек, пытаясь спасти ей жизнь. Еще очень не хотелось оставаться в долгу у Драко. Она и так была обязана ему за спасенную жизнь. От этой мысли становилось не по себе. — Нет, насколько я знаю, с ним все хорошо. — Джинни улыбнулась. — Я видела его утром, когда он спал на диване. — Рыжей пришлось замолчать, так как на лице Гермионы застыл полнейший ужас. — Что такое? — Спохватилась девушка, мысленно проклиная себя и свой длинный язык. — Он оставался у меня? На диване? — Малфой! Гордый, чистый как душа невинной девушки, Малфой спал у нее на диване. Гермиона подавила смех, пытаясь представить высоченного, под два метра ростом Драко на своем двухместном диване. — Да, зрелище было то еще. — Прыснула Джинни и, не сдержавшись, обе подруги засмеялись, то ли из-за разыгравшейся фантазии, то ли от облегчения.***
Драко вернулся в Мэнор следующим утром. Дом был абсолютно пуст, не считая садовника и домовых эльфов. — Долли, — позвал Малфой, и перед ним с хлопком появился эльф в белоснежной наволочке и серым фартуком. — Хозяин, Долли подать обед? — Та поклонилась, не поднимая головы, пока не закончила свою речь. Драко подумал, что было бы неплохо чем-нибудь перекусить, но, осмотрев свою одежду, местами красную от крови, он отмахнулся от этой идеи. Кровь Грейнджер. Он сморщил лоб и скривил губы, вспомнив какой обнаружил ее в своих руках после аппарации. Как тяжело дышала девушка, истекающая кровью. — Нет, может позже. — Он направился в сторону мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались еще две гостиные и покои хозяев. — Приготовь мне ванну. — Остановился он на последней ступени и добавил. — Меня ни для кого нет. Спасибо. — Эльф поклонился и исчез. Когда Драко вошел в спальню, из ванной комнаты уже доносился запах цитрусов, значит можно ненадолго расслабиться и забыться. В камине трещали поленья, огонь танцевал оранжевыми крыльями, бросая причудливые узоры на стены и лицо молодого лорда Малфоя. В полумраке комнаты его лицо казалось более безупречным. Если бы кто-нибудь застал его в этот момент, не возникло бы сомнений, что перед ним стоит не человек вовсе, а мраморная статуя, как Давид Микеланджело. Точеные острые и чарующие черты лица. Прямые, не слишком короткие платиновые пряди, с одной стороны прикрывающие лоб, полные, чувственные губы, обещающие незабываемый, грешный, божественный поцелуй. И глаза. Режущие своим стальным блеском глаза, как шторм в океане, который поглотит любого, кто посмеет засмотреться. К сожалению, от холодного каменного божества его отличала ноющая боль в висках и ломота во всем теле. Ночь, проведенная у Грейнджер на диване, давала о себе знать. Странно было отмечать то, что он остался там по своей воле. Странно было и то, что у Драко было хоть какое-то дело до нее. Но, как оказалось, было. Он ведь спас ей жизнь. Спас никчемную жизнь магглорожденной, сказал бы отец. Сказал бы, если бы был жив. Сняв с себя одежду, Малфой без раздумий кинул её в камин на растерзание пламени. Глупая, гордая, сумасшедшая Грейнджер. Мужчина зажмурил глаза, заставляя разум очиститься, налил двойную порцию огневиски и направился в ванную, где горячая вода смыла всю горечь прошедшего дня, а спиртное притупило мысли о совсем неподходящем человеке.