Каждой кухарке по государству

Среда (всё ещё).       Как заснул под утро, так и встал: Сергей Львович мне до лампочки, а вот перед Светкой облажался. Да и девок жалко, они-то в чем виноваты, не голодными же сидеть при таком холодильнике. Раз отъезд неминуем, поплёлся к станку: готовить завтрак-обед-ужин. Странное дело, мечтал ведь сам свалить, а гонят — так и не хочется уезжать.       К тому времени, как из подвала глухие звуки послышались (Сергей Львович на треню утреннюю выйти изволил, пары спускает), я уже суп сварил, куру в духовку отдыхать отправил, котлеты накрутил, мясо замариновал (вечером 4 минуты на гриле и никакой вам мороки с ужином) и тесто для блинов замастырил. Всё строго по купленным Светкой билетам, только блины — моя собственная инициатива. Сделаю с рожицами, пусть девчонки порадуются. Пока тесто млело, спустился вниз, подсмотреть, в каком настроении клиент пребывает.       Сергей Львович железо тягал как нефиг делать, словно чушки те были из алюминия сделаны. Аж засмотрелся на спину его мускулистую и майку-алкоголичку, по́том пропитанную. Эх, прав был Армани: алкашка — «альфа и омега мужской моды». Львович-то хорош. Хотя после ночного обсценного спича какой он к хренам Львович. Серёга. А то и Серый.       Вернулся к себе на кухню — здесь поспокойней. Занялся делом: приспособил бутылку пластиковую под дозатор и, поливая из неё тестом на сковородку, сначала глазки, ротик, носик вырисовывал, а потом, когда подпекутся, уже сверху половником заливал. Хоть и не художник, но получилось прикольно.       Последние доделывал, когда Серёга с дочками ко мне вышли. Посмотрел в их сторону и чуть блин не сжёг: Серёга, порозовевший после интенсивных занятий и ду́ша, в облегающих джинсах и такой же футболке, а на каждой руке — по дочке. Висят на папане, как две обезьяны, ногами дрыгают, счастливые и нечёсаные, за шею держатся. Видать, не стал он их относить к себе, так вместе и спали на «маминой» кровати. Если так дело пойдёт, может, одумается и мамашу вернёт? — Так, быстро к себе — умываться, одеваться и к завтраку. Папе на работу пора, — скомандовал, будто и не помнил, что мне вроде как тоже на выход указали. — Пап, мы голодные, можно сначала поеди́м? — захныкали мои красавицы, проверяя отца на прочность, вдруг прогнётся? — Что Алексей Михайлович сказал? Быстро умываться!       Так я снова Алексей Михайлович? Мне нравится.       Не заморачиваясь тщательным умыванием и прической (пытался помочь, не дали), переоделись и побежали завтракать.       Глядя на их розовые платьишки, поражался прижившейся тяге любых слоёв общества распределять цвета по признаку пола. Только родился мальчишкой, тебе тут же голубой конвертик да синенькую ленту в придачу, а барышням — тот же комплектик, но в розовом исполнении. И откуда у нас после столь массовой голубо-розовой маркировки населения такая гомофобная страна?       Блины мои заценили, объелись от пуза, остатки растащив по куклам. А я что? Я ничего — пусть худосочные бедняжки порадуются.       Остались мы с Серёгой одни. «Сейчас-сейчас… сейчас прольётся чья-то кровь...», чувствовал себя милым зайчиком под прицелом у охотника. — Ваш кофе. Капсульный. Другого не нашёл, — подав хозяину, в извинении развёл руки: если что, я за эту бурду отвечать не намерен. А то сгоряча чего только не приплюсуют. И серебро столовое, и фарфорчик мейсенский. — И чем тебя мой агрегат не устраивает? Или арабика в капсуле не из того терруара? Ну извини, копи-лувак самолётом к приезду новой кухарки не успели доставить.       Агрегат его меня бы как раз таки устроил. Судя по облегающим джинсам, вполне нормальный такой девайс. Жаль только, на баб заточенный. И пробовал я этот копи-лувак. Клиент угощал, причём настоящим, а не тем, что для охочих до впечатлений туристов у зверьков в неволе на фермах «добывают». Если не задумываться о том говне, вместе с которым из задницы мусанга эти зерна выходили, кофе как кофе. Ещё black ivory предлагал, но на слоновье дерьмо меня уже не хватило. Пусть долларовые миллионеры желудки свои тешат. — Нет в нём ничего особенного. Вся сила в приготовлении. Предпочитаю качественную робусту. Крепче и пену держит лучше. Если в хорошей джезве да на песочке, да душу вложить, не жалея, напиток знатный выйдет. А кофеварка ваша, одно слово — машина бездушная, капсульная. Вставил-вынул, вот и вся недолга. — Ну положим, вставить-вынуть ещё уметь нужно. Тоже не каждому дано, — в ответ шутканул мой работодатель, явно прощая дерзость.       И от того, как взор его завис в районе моей трепещущей от одного командирского тона задницы, тут же закралась надежда, может, думал он сейчас совсем не о портафильтре для эспрессо. Интересно девки пляшут.       И чего я ему напоследок лишнее втираю? Сейчас бы оказаться дома да набуздыриться карахильо (и рому, рому побольше), откинуться голой попой на мягкий кожаный диванчик да подрочить, мечтая, как Серёга меня во все мои непокорные дырочки иметь будет. — Кофеварку эту модную жена выбирала. Повелась, дура, на рекламу с красавцем Клуни. Если бы сам покупал, взял бы многорожковую, итальянскую. Или тоже скажешь плохая? — Нормальная. По крайней мере, на ней много чего исполнить можно. Если сравнивать, она, как музыкальный автомат, работает ровно да чётко, всегда знаешь, чего ожидать. Но варианты для творчества имеются. А ручная варка — всегда загадка, неизвестно, повезёт вам с исполнителем или нет. — И что бы ты на таком «автомате» исполнил? — Много чего… Да хоть карахильо. Но не утром… — заговаривая ему зубы, ощутил себя небезызвестной восточной красавицей, кормившей баснями и сомнительными обещаниями персидского царя, лишь бы дали пожить ещё денёк. — А чем утро не угодило? — Боюсь, вы сами против будете, если, конечно, не планировали начать день с серьёзных напитков. — Интересный рецепт, должно быть. Расскажешь? — Обычно рецептами не делюсь: конкурентов опасаюсь. Ладно... Берёте стакашку прозрачную. Стеклянную. Лучше небольшую и такую, чтобы расширялась кверху. На дно сахара, много, грамм двадцать, чтобы сладко-пресладко было, как секс в приморском городе.       Лёгкое замешательство скользнуло по лицу моего собеседника. Блядь, и с какого я это ляпнул? Но включив профессионального консультанта, невозмутимо продолжил: — Потом туда же несколько кофейных зернышек, кусок апельсиновой корки, чуть меньше четвертушки от кружка́ лимона, и часть палочки корицы. Заливаете всё ромом или бренди. Много. Почти до половины объёма. После — под горячее сопло для взбивания и нагрева, пока смесь не станет мутной и чуть белёсой, а чашка нестерпимо горячей. Потом поджечь, одновременно перемешивая с помощью длинной ложки, взбалтывая со дна осевший сахар, поднимая и набрасывая смесь на внутренние стенки, увеличивая тем самым площадь горящей поверхности. Особая круть — пока бренди ещё горит, подставляя под холдер ложку, влить густой ароматный кофе, не смешав с алкогольной смесью. Ну и кофеварку хорошо бы не сжечь, если, не ровён час, у неё пластиковые детали окажутся. — Красиво расписал.       Про мой отъезд он мне ничего не сказал, словно и не было ночной перепалки, поблагодарил за завтрак и отчалил в Москву.       Вечером на кухне меня ожидал крутой итальянский монстр, а незадачливая капсульная кофеварка переехала в кладовку. Вот только насладиться результатом работы нового приобретения так и не удалось: «хозяин» опять затаился в спортзале и к черни не вышел.