Реакции NCT Dream

Ты медленно прогуливаешься по набережной с футляром для виолончели за спиной и вдыхаешь прохладный осенний воздух. На тебе привычные балетки, ведь на каблуках такую тяжесть за спиной как носишь ты, не выносит никто. Ветер так и норовит задрать твое новое платье, но ты лишь слегка одергиваешь юбку время от времени. Под платьем шорты, ведь часто приходится бегать и махать ногами, а ногти на руках коротко сострижены. Но отнюдь не для игры на виолончели. Телефон в кармане кожанки наконец-то вибрирует, сообщая о том, что пришла смс, и ты, чертыхаясь, включаешь экран. Все-таки сделка состоится. «Занимай позицию, крошка. Он будет у черного входа казино через двадцать минут, у тебя не так много времени.» Так сейчас хочется плюнуть ему в лицо, омо. Ради кого ты идёшь на это преступление? Ради этой мрази, которая лишь тобой пользуется? Как штатным киллером? Сразу вспоминается, как Донхек только будучи приемником своего отца от скуки учил тебя стрелять из пистолета, как невзначай обнимал тебя за плечи, показывая, как целиться. Но ты, тогда уже влюбилась в этого наглого и надменного мальчишку, что тебя как раз и вынудило связаться со своей профессией. Ты до сих пор помнишь, как из-за сильной отдачи разбила себе очки, а он долго над тобой смеялся. Но, очки ты давно не носишь, но ты умеешь стрелять не только с обычного пистолета, а и со всех видов огнестрельного оружия, и работаешь на него лишь потому, чтобы хоть иногда видеть. Но ты не жалуешься. Иногда, везёт, и ты до полугода можешь не видеть его рожи, и жить со спокойной душой, гуляя с подружками или зависая на каких-нибудь курсах, а иногда тварь заказывает тебе всё руководство крупной компании, и тебе приходится сутками, отдавливая бедренные косточки до синяков, лежать в полной амуниции на холодном полу или земле отслеживать и убирать этих дяденек. Зарплата более чем щедрая, но какова цена? У Ли есть какая-то баба, какие-то свои шлюхи, и ты как дурочка продолжаешь рыдать за ним ночами напролёт. «Да пошёл ты» Ты быстро строчишь смс и убираешься с набережной. Ты едешь домой. Пофиг. Захочет — пусть сам тебя пристрелит, ты даже готова ему калибр патрона помочь подобрать такой, чтобы наверняка и сразу. Свалить. Свалить, а он пусть как хочет. Уже через час ты собираешь шмотки и выходишь из дому, направляясь к своей машине, но не успеваешь ты даже пристегнуться, как в окошко тебе кто-то стучит. А они там все оперативные. Ты видишь конечно же знакомого тебе начальника охраны Донхёка, и тот довольно-таки грубо для старого знакомого ведёт тебя к служебной машине. Ты не сопротивляешься, ведь тебе даже интересно, что будет дальше. В любом случае продолжать такую жизнь, какой ты жила уже невозможно. Пути назад нет. Тебя привозят в его офис, где он тебя ждёт в кабинете. И тебя заставляют ждать под дверью. Ждать пока тебя и так застрелят? Не в твоем стиле. Ты толкаешь охранника плечом, делаешь пару приемов, выхватывая из его кобуры пистолет, и врываешься в кабинет с ноги, где сидит Хёк и ещё несколько мужчин с каким-то бумагами и стаканами виски. Пока незнакомцы все удивлённо на тебя смотрят, ты быстро снимаешь с предохранителя пистолет и швыряешь его на стол парню. Ты вся взлохмаченная опираешься на руки об его стол, почти впритык заглядывая ему в глаза, а он хитро ухмыляется. — Коллеги, мы продолжим завтра, — он не отводит от тебя глаз, до тех пор, пока мужчины, извиняясь не закрывают за собой дверь. Ты от этого взгляда немного плавишься, но кровь бурлит от адреналина, и ты чувствуешь будто под наркотой. — Что за цирк, крошка? — вдруг оскалился он и схватил тебя за волосы. А ты шипишь, и сквозь боль говоришь ему всю правду, которая накопилась за все эти годы, и с каждым твоим словом его хватка медленно ослабляется. Что бы ни было потом, об этих словах ты не пожалеешь никогда. — А когда ты со своей очередной шлюхой на Чеджу задницу грел я лежала с простреленной бочиной и подыхала, пока никто трубку не брал из твоих амбалов, — ты не замечаешь, как у тебя катятся слезы и продолжаешь свой рассказ. — А этот хрен не был твоим заказом, я просто сама тогда случайно узнала, что он готовит покушение на тебя, и решила его убрать. Я тебя сволочь люблю, и если так твоя гнилая душа так захочет, то бери, и застрели меня прямо здесь и сейчас. Могу даже перед открытым окном встать, чтобы обои не заляпало! Донхёк с каждым твоим словом все шире улыбается, а наглая рожа его выражает самое высокое удовлетворение. — Этот день настал, — по концу твоего рассказа парень встает из-за стола. — Поздравляю, крошка, ты прошла этот испытательный срок. Теперь я уверен, что тебе можно доверить всю свою жизнь. Ты надменно фыркаешь, но Ли вдруг резко разворачивает тебя к себе, и практически в губы проговаривает то, что совсем не вяжется у тебя с реальностью. — Я тебя люблю, т/И, — его руки оказываются чуть выше талии. — А из-за того, что мне всю жизнь приходится жить в недоверии со всеми, мне нужно было проверять тебя на протяжении всей жизни. Ты хотела было возмутиться, или заехать ему в нос по-сильнее, но поцелуй, в который он тебя притягивает, кажется, отключает все функции твоего мозга, и заставляет лишь обхватить его шею и прижаться губами сильнее. Язык парня умело проникает за твои зубы и оглаживает десна до мурашек, кружащих голову, и ты начинаешь быстро стягивать с него пиджак, пока теплые ладони пробираются под платье, оглаживая на ягодицах кружево трусиков. Ты от этих дурманящих разум действий ты сильнее прижимаешься своими бедрами к его и уже чувствуешь как тебе в бедро упирается его возбуждение, что заставляет тебя коварно ухмыльнуться и спуститься ладошкой к бугорку, дразня. А когда ты видишь, как у парня от этого мурашки бегут, ты припадаешь к его шее, нежно посасывая венку. Ты с наглым выражением лица толкаешь его в кресло, на котором он сидит за столом, и тонкими проворными пальчиками быстро расправляешься с ремнем и брюками, спуская их до колен. Донхек на тебя смотрит. Жарко, пылко, закусывая губу, а позже, когда ты берешь в ротик, с вымученным стоном откидывает голову, открывая соблазнительный вид на свою шею, по которой ходит вверх-вниз острый кадык. Ты ожидала такой реакции, поэтому начинаешь медленно проталкивать горячий член поглубже, пока он наконец-то не упирается в заднюю стенку твоего горла. Не самые приятные ощущения в глотке заставляют на глазах рефлекторно выступить слезы, но, когда ты уже решаешь, что переборщила, то его руки вдруг на твой затылок, нежно поглаживая. Ли смотрит тебе в глаза с насмешкой, ведь где сейчас та твоя смелость, которая была парой минут ранее? Ты немного судорожно вздыхаешь и начинаешь двигать головой совсем по чуть-чуть. Спустя несколько минут ты начинаешь постепенно работать язычком, проезжаясь им по выступившей венке, а Донхёка от этого просто кроет, что он начинает стонать в голос. Но стоны его очень мужественные, и такие низкие, каким бы ты никогда не слышала его голос в жизни. Он все так же гладит тебя по волосам, иногда оттягивая их между длинными пальцами. От этого так приятно, что ты и сама, не замечая того, начинаешь мычать. — Т/И, быстрее, прошу, — и ты впервые в жизни слышишь, чтобы он вообще о чем-то тебя просил, поэтому ускоряешь свои движения, хоть с глаз и катятся слезы. Спустя пару таких движений ты втягиваешь щеки, по-сильнее сжимая губы, и чувствуешь его разрядку, вовремя успевая вытянуть член изо рта, который тут же пачкает твое декольте, и любимое платье. Ты со спутанными волосами и размазанной помадой устало кладешь голову ему на ногу, приводя дыхание в норму, а он наклоняется к тебе и жарко шепчет: — Не думай, что мы закончили, крошка. Поехали к нам домой.