1
29 октября 2018 г. в 12:52
Шёл уже шестой месяц с того момента, как Ковен одержал победу в схватке с Антихристом. Хотя по настроению, царившему сейчас среди ведьм, сложно было сказать, что кто–то был рад нынешнему положению вещей.
Раньше казалось, что сбросить с шахматной доски сына Дьявола – станет решающей точкой, после чего весь мир начнёт своё возрождение. Но мир возрождаться не торопился. Ничего не изменилось – ядерная зима никуда не собиралась уходить, уничтожая остатки того, что ещё как–то умудрялось выжить.
Ученицы Корделии Фокс не решались задать вопрос своей Верховной о том, что же будет дальше? Неужели в этом и был весь план – избавиться от Лэнгдона и ожидать, что дальше все исправится само собой? Эта мысль отравляла всех, кто находился в убежище, особенно Корделию, но никто не решался её озвучить.
Так и продолжалось, шли недели за неделями. Нудные утренние собрания перетекали в такие же нудные и молчаливые трапезы. Их распорядок дня почти не отличался от того, к которому они привыкли, находясь в Академии Мисс Робишо. Казалось бы, те же белые стены, те же мраморные лестничные пролёты, даже спальни в их новом убежище были точной копией их старых комнат. Надо сказать, Миртл отлично поработала над интерьером бункера, заботливо повторяя вид знакомых коридоров в их новом жилище. Здесь даже были окна, из которых виднелся цветущий яблоневый сад, однако эти иллюзии не могли стереть из памяти то, что снаружи были только мертвая земля, каннибалы и пепел.
Уже пятую ночь подряд Мэллори не могла уснуть. Конечно кровать, на которой она спала теперь, была куда удобнее той спартанской кушетки на станции, после которой спину дико ломило от боли. Но сейчас её изводило совсем другое и, как казалось девушке, не только её одну. Причиной было то, что находилось в подвале этого дома.
Множество километров под землёй, под несчётным количеством магических блоков и заклинаний. Однако Мэллори всё равно остро ощущала его присутствие. В те редкие ночи, когда удавалось уснуть, ей снились эти чёрные коридоры и липкий воздух подземелья, куда ведьмы заперли Лэнгдона.
По правде говоря, когда его притащили сюда впервые, никто из Ковена не ожидал, что Антихрист станет их бессменным соседом снизу. Верховная не планировала оставлять мальчишку в живых, будучи уверенной, что после первого же допроса она отправит его прямиком к любимому папочке.
Чего только она ни испробовала: его жгли, топили, применяли самые изощрённые заклинания пыток, которые только смогли найти, пытались пробиться в его сознание, чтобы вытащить оттуда информацию о Кооперативе, его местонахождении и дальнейших планах. По прошествии двух месяцев ежедневных пыток, Корделия была измотана настолько, будто это она сидела на цепи в подвале, а не гребанный Антихрист, что смеялся ей прямо в лицо. И как она ни старалась, ей не удалось поставить блок на способность регенерации Лэнгдона. Все его раны заживали на нем не больше, чем за пять минут, и всё приходилось начинать заново.
Лишь после слов Мэдисон, Верховная наконец решила сменить тактику. За очередным ужином, пропитанным неловкостью и звенящей тишиной, Монтгомери, не выдержав, швырнула салфеткой в сторону Корделии, воскликнув:
— Твою мать, Корделия, сколько можно возиться с этим уродом? Ты не видишь, что ото всех твоих пыток у него стояк? Может уже прекратишь услужливо ему надрачивать изо дня в день и сделаешь, наконец, что–то полезное?
Все сидевшие за столом потупили взгляд. Ну, хоть кто–то должен был об этом сказать.
— Честно говоря, — негромко откликнулась Миртл, откидываясь на спинку стула с бокалом шардоне, — сейчас я согласна с Мэдисон, милая.
Взгляды ведьм устремились на Корделию. Выглядела Верховная просто ужасно. Бледная, измождённая, осунувшаяся. Она тратила огромное количество своей энергии на этого ублюдка, и всё впустую.
— Миртл, — тихо, но решительно произнесла Корделия, — мы должны усилить защиту в подземелье. Эта тварь не должна иметь никаких шансов выбраться наружу. С Кооперативом мы разберемся сами, а Лэнгдон пусть сгниет в этом подвале вместе с крысами. Может от радиации они мутируют и смогут в конце концов его сожрать.
Вспомнив тот вечер, Мэллори глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Все вокруг казалось каким–то наигранным, искаженным. Да, она почти вернулась к прежней жизни и своей истинной сущности. Да, здесь жилось явно комфортнее, чем на станции. Но тогда почему ей хочется неистово орать в подушку каждый день?
Быть может, из–за разочарованных взглядов Корделии и девочек? Они возлагали на Мэллори надежды, которые она не смогла оправдать. Но разве она была в этом виновата? Разве она когда–то говорила о том, что способна возродить целую планету из заражённого радиацией пепелища? Её злило то, что кто–то вдруг решил, что она – второе пришествие Христа на эту бренную землю. Глупо и смешно. Откровенно говоря, Мэллори никогда не знала предела своих сил, но, всё же, она ведьма, а не ещё одна версия Иисуса.
Никто в доме не относился к Мэллори враждебно, разве что за исключением Мэдисон, но от неё глупо было ожидать чего–то другого. Неужели они думали, что девушка не видит их натянутых улыбок и показную вежливость? Уж лучше сучка Монтгомери, что совершенно искренне называла Мэллори бесполезным куском дерьма, который и не стоило спасать. Она хотя бы не пыталась скрывать то, о чём, как казалось Мэллори, думают все остальные.
Сколько ещё это будет продолжаться? Неужели это действительно необратимый конец всему?
Мэллори шмыгнула носом, пытаясь сдержать подступающие слёзы. И в тот же момент её будто окатило ледяной водой. Вздрогнув, девушка подскочила на кровати. Последнее время такие приступы случались с ней всё чаще. Иногда она чувствовала в себе такую злость, что, казалось, её сейчас разорвет на части подобно британскому флагу. Да вот только это была не её злость, а кого–то другого, чьи чувства, а иногда и мысли, она цепляла как радар. Сколько Мэллори ни пыталась закрыть своё сознание от посторонних, но от эмоций Лэнгдона спрятаться было негде. Он просачивался в воздух, в воду, в её сны. Она не хотела иметь ничего общего с сыном Дьявола, особенно впускать его в собственную голову. Ей вполне хватило нескольких лет жизни в чужой личине, а Лэнгдон, похоже, уже поставил в её сознании раскладушку и собрался пить чай.
Ведьма не осмелилась рассказать об этом хоть кому–то в Ковене. Это было похоже, как если бы её регулярно насиловали в особо извращённой форме. Это было отвратительно, но слишком стыдно, чтобы об этом еще кто–то узнал.
— Значит так ведьмы и собирались бороться с концом света? Запереться в уютном гнёздышке, истреблять запасы вина, мастурбировать и рыдать по ночам? — ехидно прозвучало в её голове.
— Сделай одолжение – заткнись уже наконец, — прошипела Мэллори вслух, чувствуя, как краснеют щёки. В ответ она почувствовала лишь короткую вспышку эмоций внутри – Лэнгдон явно был доволен её реакцией.
Простонав от усталости, Мэллори упала лицом в кровать, через силу погружаясь в сон, который вряд ли принесёт ей долгожданное облегчение.