В клетке

Sometimes I hate the life I made / Иногда я ненавижу жизнь, что прожил Everything's wrong every time / С каждым разом все становится хуже Pushing on, I can't escape / Когда ты давишь на меня, я не могу сбежать Everything that comes my way / Все, что встречается мне на пути Is haunting me, taking its sweet time / Преследует меня, наслаждаясь этой пыткой EarlyRise — Narcissistic Cannibal (глава вдохновлялась ей, в большей степени. И, пожалуй, это прям основной саундтрек всего фанфика) Зубы Майкла вонзились в горячую упругую плоть. Кровь с вырванного сердца текла по руками и подбородку, пока антихрист с жадностью вгрызался в него. Рядом с креслом валялось бездыханное тело колдуна с разорванной грудной клеткой. Лэнгдон запрокинул голову назад и на его лице медленно появилась довольная улыбка. Черт, как же ему этого не хватало! Кровь в венах возбужденно вскипала от той энергии, что источало только что живое человеческое сердце. Хоть антихрист и пригрозил Мэллори посещением черной мессы, ему не хотелось ждать. Выбор пал на первого же ведьмака, что попался ему на дороге. В конце концов, они для него просто расходный материал. А уж после, когда Лэнгдон полностью восстановится, то сможет устроить для девушки отменное шоу. Быть может, он заставит ее не только смотреть, но и вырезать сердце из груди ее сестры. Так, пожалуй, даже лучше. Стряхнув с пальцев остатки крови, Майкл вытянул руку по направлению к столу, что стоял в дальнем углу гостиной, и через мгновение его ладонь сжала стеклянный бокал. Удовлетворенно хмыкнув, он смешал вкус крови у себя во рту с горьким выдержанным виски. Бросив равнодушный взгляд на труп колдуна, что залил ему своей кровью почти весь ковер, Лэнгдон подумал о Мэллори. Она просидела в подвале уже целую ночь и антихрист не испытывал никаких угрызений совести на этот счет. Он только лишний раз восхитился своей предусмотрительностью, что велел колдунам отстроить подобную комнату заранее. Она блокировала способности девушки, а кроме того, налагала чары останавливающие метаболизм. С таким раскладом, Лэнгдон мог запереть ее там хоть на всю жизнь без воды и еды, и она бы все равно оставалась жива. В какой-то степени, он даже ощущал себя едва ли не матерью Терезой, ведь в отличие от клетки, где его держали ведьмы, Мэллори не грызли крысы и он не сажал ее как собаку на цепь. Впрочем, о цепи он еще подумает… Тем временем, ему еще предстоит встреча с Корделией. То, что Ковен уже давно успел перебраться обратно в свое убежище, его совсем не тревожило, теперь он сможет достать их и отсюда. И если раньше Майкл хотел просто убить Верховную, то сейчас он желал сделать это как можно более изощренней. Пусть в свои последние часы она изворачивается от боли и ужаса, постепенно осознавая, что ее великолепный план полетел к чертям. Лэнгдон даже не знал, кого сейчас ненавидел больше, Корделию или Мэллори, но сильнее склонялся ко второму варианту. После всего, что случилось, Майкла преследовало мерзкое чувство, что его использовали. А еще отвратительней было то, насколько быстро и легко он купился на происходящее. Его жгло чувство стыда за собственную глупость и все эти чувства он теперь хотел вывернуть на Мэллори. Пусть в полной мере ощутит все, что его мучает. Она сама виновата — эти слова Лэнгдон повторял про себя уже почти как мантру. Только вот, что он в итоге будет с ней делать — он так до конца и не решил. Где-то глубоко внутри его все еще что-то сдерживало. Он хотел видеть боль Мэллори, но не готов был ее калечить. По этой причине, Лэнгдон еще сильнее злился, он должен вытравить из себя эти чувства без остатка. Чем быстрее он с этим справится, тем проще будет жить дальше. --- Мэллори было ужасно холодно в тонком платье и с босыми ногами на каменном полу. Дрожь пробирала ее так часто, что уже начало сводить мышцы. Но еще больше девушку угнетала темнота. Здесь не было ни единого источника света и она чувствовала себя так, будто сидела на дне заколоченного пустого колодца. Время в этом месте тянулось ужасающе долго и Мэллори оставалось лишь перекатываться с боку на бок и ходить от стены к стене. Однако, девушка все еще надеялась и верила, что спустя несколько часов или хотя бы дней, Майкл поймет, что ошибся. Мэллори было страшно больно от одной только мысли, что Лэнгдон всерьез решил, что все это время она была заодно с Корделией. Вместе с тем, она злилась на него. За его упрямство, за нежелание увидеть что-то дальше своего идеального носа. Если в этом все и была хорошая сторона, то только одна — жизнь Майкла сейчас была в безопасности. Похоже, что злоба и ненависть для него были таким же источником жизненных сил, как для обычных людей любовь и радость. Когда Мэллори услышала металлический лязг двери, внутри все сжалось в напряжении. Она резко прижала ладони к лицу от того, что в комнате зажегся свет, он был совсем тусклым, но после долгой темноты, даже такое освещение показалось ей болезненным. — Как прошла ночь? — издевательски протянул Лэнгдон с улыбкой. Мэллори бросила на Майкла мрачный взгляд. Черта с два он дождется от нее реакции. Она заметила, что сегодня Лэнгдон был бодр свеж аки майская роза. И снова в своем любимом сочетании бордового и черного. — Я, кажется, задал вопрос, — сказал он, медленно приближаясь к углу, в который забилась Мэллори обняв колени. — Замечательно! — прошипела девушка со всем сарказмом, на который была способна, — Отдохнула, как никогда! Мэллори смотрела на Лэнгдона с усталостью и раздражением. Она все еще не принимала всерьез его вчерашние угрозы. Она была уверена, что Майкл просто хотел ее запугать, но не более того. — А ты меня уже не боишься, верно? — ухмыльнулся Лэнгдон, но уже не так язвительно. Девушке даже захотелось улыбнуться в ответ. — Думаешь, тебе еще есть, чем меня удивить? — спросила Мэллори вскинув брови, — по-твоему, я что, не вижу, как тебя сейчас бесит, что я не ползаю у тебя под ногами и не умоляю выпустить отсюда? Несмотря на непроглядную темноту в глазах Лэнгдона девушка добавила: — Хочешь — избей меня, изнасилуй, да что угодно, мать твою… только спроси себя перед этим хоть раз — что ты будешь делать, когда опять останешься один? Девушка не стала сопротивляться, когда сильные пальцы вцепились ей в шею. — Выбери, наконец, кем ты хочешь быть, Майкл! — со злостью прошептала она сквозь слезы, — Мальчиком, которому его обиды дороже всего остального, или повзрослеть и поверить в правду, которой так боишься? Мэллори сильно ударилась позвоночником об пол, когда Лэнгдон с молчаливой яростью повалил ее на спину. У ведьмы не было ни физических, ни моральных сил отпираться, когда затрещала ткань разрываемого платья. Раз его выбор был таким — что она могла сделать? Больше всего ей сейчас хотелось потерять сознание, забыться… Сердце рвалось на части с каждым его прикосновением. Когда его пальцы оставляли царапины на коже, когда он с силой развел ей ноги в стороны и навалился сверху своим телом, Мэллори не хотелось даже дышать. Девушка не сразу заметила, что руки, что сейчас крепко сжимали ее плечи, начали дрожать. Лэнгдон еще не успел в нее войти и почему-то остановился. Его прерывистое дыхание опаляло ей шею и ключицы, Мэллори чувствовала его сильное возбуждение, но по какой-то причине Майкл замер в нерешительности. Глубоко вздохнув, девушка дрожащей рукой коснулась мягких волос, что падали ему на лицо. Майкл что-то сказал, но она не расслышала. Он будто тихо выругался сквозь зубы. В следующий момент, его голова опустилась ей на грудь, а руки обхватили талию. Он прижался к ней так, словно она была последним человеком, к которому он сможет прикоснуться в этой жизни. Все еще не слишком понимая происходящее, Мэллори нерешительно опустила ладонь на его кудрявую голову и в ответ он прижался к ее телу еще сильнее, стиснув почти до хруста в ребрах. Лэнгдон ничего не хотел говорить, а тем более объяснять. Его тошнило от самого себя, от того, что он собирался сделать, и от того, что в итоге сделать не смог. В последний момент ему стало страшно. Что если он ошибается, что если он собственноручно поставит крест на человеке, который, возможно, действительно его любил? Он почувствовал, как руки Мэллори тянут его наверх. Когда он приподнялся и встретился с ней взглядом, ему стало еще хуже. Девушка смотрела в его упрямые и одновременно потерянные глаза. Глаза, которые никогда не признают ошибки, не станут просить прощения, но так боятся увидеть, что его отвергают. Ее обнаженное тело в обрывках одежды неподвижно лежало под ним, на белой коже выступили царапины и синяки, которые он успел ей наставить. Лэнгдон ждал чего угодно. Что она назовет его уродом, что плюнет ему в лицо и скажет, что он ей отвратителен… — Поцелуй меня, — голос Мэллори дрожал, но прозвучал почти как приказ. Майкл недоуменно прищурился. Ему показалось, что она над ним издевается, но в ее лице этого не читалось. Когда он коснулся ее губ, ее пальцы так сильно вцепились в его волосы, словно готовы были их оторвать. Вторая рука проехалась по спине, оставляя на ней четыре глубоких пореза. Резко выдохнув от боли, Майкл толкнулся бедрами вперед. Мэллори вскрикнула. Она еще не была готова и Лэнгдон вошел в нее практически по сухому. Но теперь на каждую боль, что он ей причинял, она давала ответ раздирая его кожу до крови. — Я никогда не буду просто твоей шлюхой, Лэнгдон, — прошептала Мэллори ему в губы, удерживая руками его лицо перед собой, — и ты не посмеешь сделать из меня свою очередную жертву. Антихрист входил в нее медленно, но так глубоко, что девушка чувствовала боль внизу живота — И кем же ты тогда хочешь быть? — усмехнулся он, и толкнулся в Мэллори особенно болезненно, внимательно наблюдая за каждой ее реакцией. Крепко обхватив ногами бедра Майкла, девушка с шумным выдохом заставила его перевернуться на спину. — Все еще думаешь, что я трахаюсь с тобой из-за какого-то там плана? — в ее голосе слышались одновременно злость и возбуждение. Руки Мэллори сомкнулись на горле Лэнгдона. Она медленно душила его, при этом плавно и издевательски двигаясь на его члене. Он впился пальцами в упругие ягодицы и стал давить на ее бедра, стараясь самостоятельно задать ей темп. — Попробуй меня переубедить, — сдавленно сказал Майкл. Он видел усмешку на ее лице, как она чувственно облизнула губы, не отрывая от него взгляд. Убрав руки с шеи Лэнгдона, Мэллори привстала, освобождаясь от его члена внутри. Антихриста такой расклад явно не устраивал, но тут девушка склонилась к его груди и сползла вниз. Майкл шумно выдохнул, когда увидел как губы девушки приблизились к его члену. Ухватившись за него рукой, Мэллори коснулась языком головки, вызывая у Лэнгдона тихий стон. — Блять… — хрипло вырвалось у Майкла, когда девушка полноценно взяла его член к себе в рот. До подобных ласк у них раньше дело еще не доходило. Шумное дыхание Лэнгдона срывалось на стоны, когда Мэллори брала его особенно глубоко. Когда антихрист уже почти готов был кончить, ведьма отстранилась. Больше всего на свете Майклу сейчас хотелось убрать эту ехидную улыбку с ее лица. Снова перебросив Мэллори на пол, он грубо перевернул ее на живот. Войдя сзади, Лэнгдон намотал волосы девушки на кулак и потянул на себя. — Я все равно заставлю тебя умолять, — прошептал он над ее ухом. Влажные и жаркие шлепки тела о тело эхом отдавались от холодных стен. Мэллори почти задыхалась от частого ритма, с которым Лэнгдон вбивал ее в пол. Остановившись, Майкл опять уложил Мэллори на спину. Девушка громко ахнула, когда антихрист опустился вниз и закинув ее ноги на свои плечи, коснулся своим горячим языком ее промежности. В ее голове только и успевали пронестись мысли: «да как он, черт возьми, это делает?!» Как будто он точно знал, где и как нужно надавить и с какой скоростью двигаться. Девушка сильно прогнулась в пояснице и запрокинула голову назад. Лэнгдон удерживал ее за бедра, пока его язык вытворял такое, что Мэллори уже хотелось безостановочно кричать. Как будто специально, он останавливался в те моменты, когда она уже готова была кончить. «Твою мать, Лэнгдон, похоже, ты, все-таки, добьешься своего!» — промелькнуло в голове Мэллори, когда ее настигла очередная сладкая судорога. — Майкл, пожалуйста… умоляю, — сбивчиво прошептала она и уже через пару секунд ее тело в приступе изогнулось с прерывистым криком. … — Просто чтоб ты знал, — сказала Мэллори, пытаясь восстановить дыхание, — я на тебя все еще злюсь. — Взаимно, — устало ответил Майкл, лежа у нее на животе.