Ох, Куприянова

      Люблю конец осени. Эту привлекательную пору, когда все листья уже осыпались, а воздух с каждым днем начинает быть всё прохладнее и прохладнее. Декабрь подступает красочно и символично, а именно первым же его днем люди могут наблюдать утренний снегопад, который мягко кружится вокруг хмурых персон и их задорных детишек. Эти три осенних месяца пробегают для меня мучительно долго. Я жду новый год, ведь с детства люблю всю эту предновогоднюю атмосферу. В новый год сбываются мечты. Ведь так?       Я смотрю на небо стоя на остановке. Приглядываюсь и замечаю миллионы летящих вниз капелек воды, которые выглядят восхитительно непохоже.       Автобус довозит меня до теплого университета быстро, и я окунаюсь в свою любимую часть школьного периода — сессии. Любимая она, ведь именно в её «звездное» время можно наблюдать за кропотливым старанием всех, прежде отлынивающих студентов. Я сдаю большинство предметов автоматом, а остальные контрольные пишу на отлично. Люблю выбранную мною специальность и тружусь на ней как могу.       Романовский Владислав очередной год становится узкопрофильным участником конкурса «Сколько баб перетрахал Владик» между любителями сплетен и сувании носов куда не надо. Хотя, с подобной репутацией не нужно много сил чтобы узнать, что каждая вторая студентка уже «оседлала» нашего ненасытного жеребца. Бе. Отвратительно звучит и также отвратительно на деле.       Во время одной из пересменок между парами случайно подслушиваю у одногруппниц информацию о том, что Романовский не спал ни с кем уже три месяца. Тихо усмехаюсь. Если не «своих», университетских, то обязательно кого-то другого. И чего они на него так бросаются? Ну, мужественный, ну привлекательная внешность, ну серьезен и убедителен, но это ведь ничего не значит! Он тот ещё мудак. Отмахиваюсь от своих мыслей и готовлюсь к следующей паре.       Звонок оглушает коридоры университета и аудитория потихоньку начинает заполняться. Учитель задерживается, зато не задерживается Влад и, распахивая перед собой дверь, входит в неё в своем ухоженном костюме и уверенной атлетичной походкой направляется вверх по ступенькам. Не обращаю на него никакого внимания, пока не понимаю, что он сел рядом со мной и раскладывает свои вещи. Как же мне не нравится, что у нас бывают вот такие вот лекции, когда пятый и второй курс вместе.       Я гордо не смею и глянуть на него, ожидая, что он сам начнет ко мне лезть. Но время идет, а он бездействует. С течением времени я совсем разочаровываюсь и поникаю, из-за чего не слышу, как народ делится на пары для чего-то, что я прослушала из-за мыслей о Владе… Нет! Не он причина! Я просто задумалась! Он тут не при чем. Он меня совсем не интересует и никогда не будет.       — Романовский и Куприянова, вы последняя пара. Тему свою слышали? — по сознанию, как молотком, ударяет союз моей и Романовской фамилий, из-за чего я вытягиваю голову и удивленно пялюсь на преподавателя, который вопросительно осматривает нас.       — Простите, что? — мямлю я, совсем растерявшись. Слышу рядом смешок.       — Куприянова, что случилось? Вы не услышали ничего? Вам это совсем не свойственно… Ладно, повторю. Соседу тоже советую послушать, — он бегло глянул и на хмурого Влада, продолжая объяснения, — Я разделил всех вас на пары, чтобы вы составили план выхода из судебного спора в различных ситуациях. Сами задания вы заберете в конце лекции и, будьте добры, выполняйте их вместе и сдайте на предпоследней неделе декабря, чтобы я смог засчитать Вам годовую отметку.       Я с ужасом вкушаю каждое слово преподавателя и начинаю осознавать, что меня ждет. Неуверенно поворачиваю голову к своему соседу и наблюдаю довольную ухмылку, будто он специально спланировал наш союз. Я же, сижу как на иголках, не в силах противостоять ни одному своему чувству. Бросаю взгляд на Влада. «Врезать бы этой довольной мордашке! — думаю я в мыслях, — Этой симпат… наглой мордашке!»       Оставшаяся часть лекции проходит как в тумане. Я записываю все через слово, порой даже через два. Пытаюсь уловить мысль наставника, но все летит сквозь меня. Я раздумываю план, по которому смогу отлынять от нелюбимого мною общества и сделать все самой, без помощи посторонних.       Когда время указывает на конец лекции, я специально задерживаюсь, чтобы забрать задание последней… Одной и последней. Но весь мой план летит к чертям, когда за последним листком в аудитории остается трое: я, преподаватель и Влад. Я все ещё топчусь на своем месте, надеясь, что Влад заберет свой вариант и уйдет, но преподаватель, видимо, не желает объяснять все по несколько раз и настойчиво глядит на меня, пока я с небывалым интересом раскладываю принадлежности в пенале. Влад, после долгих минут так же поворачивается ко мне и теперь я под наблюдением уже двух пар глаз. Поднимаю голову и вижу легкую улыбку Влада. Ненадолго задерживаюсь на его лице, получая быстрое подмигивание с его стороны и под слишком явное «кхм» наставника спешу к столу. Стоя у стола, чувствую, что Влад ещё стоит боком ко мне и смотрит точно не в листок, а мне за спину. Пихаю его в плечо и он неохотно разворачивается, дабы слушать объяснения задания.       Когда мы наконец заканчиваем, я жду ещё пару секунд, чтобы Владислав покинул наконец это чертово помещение и не заставлял меня с каждым его, хотя бы мимолетным взором вновь раскачивать остановившееся сердце и переминаться с ноги на ногу. Но он уперто ждет чего-то.       — Что-то не понятно, Куприянова? — снимая толстые очки и устало потирая переносицу интересуется преподаватель.       — Эм. Да, хотела бы поменяться с кем-нибудь или присоединиться к другой группе. Или же я без проблем могу справиться с заданием сама! — начинаю накидывать варианты, но понимаю, что несу полный бред и лучше бы я все это проглотила, сделала работу и молча сдала её. Но, слишком поздно, поэтому я встревожена.       — Куприянова, вам все же стоит думать о том что я говорю, а не витать в облаках. Я ведь объяснял, что вы — последняя пара. Пара — это два человека, — словно ребенку насмешливо разъясняет мужчина и, чуть помолчав, продолжает, перед этим зыркнув на Влада, — Не все же так плохо, как вы себе напридумывали, Каролина. Вам, в конце концов все-таки с людьми потом работать. Не откажитесь же вы ото всех, верно? — мужчина вновь надевает очки и спешно собирает вещи, явно демонстрируя, что не намерен ничего менять.       Я огорченно выхожу из аудитории под гул в своей голове, отсчитывая шаги, через которые уже буду идти рядом с Романовским, приближаясь к раздевалке.       — Ауч. Будем считать, что моё самолюбие ты задела, Каролина, — он приторно посмаковал моим именем, явно ликуя, что я проиграла в этом бою. Ну козел! — Но всё же я рад, что ты в том же, или даже в большем количестве его мне и скомпенсировала.       Он не уймется? Я агрессивно забираю свое светлое пальто, наблюдая за тем, как он с миленькой улыбочкой принимает свою одежду из рук гардеробщицы, что мило ему улыбается. Лицемерие из этого подонка так и лезет!       Стоя у зеркала, быстро натягиваю на себя пальто и почему-то замираю, когда вижу у себя за спиной Влада, который возвышается надо мной на голову так точно. Фыркаю, продолжая копошиться с пальто и не обращая на него никакого внимания. Он мягко кладет свои руки на мои предплечья и легко сжимает их, неотрывно глядя в мои глаза в отражении зеркала. Я стою в оцепенении, не смея ничего возразить, лишь завороженно наблюдаю за его действиями. Он бережно кладет руки на края моего ворота и выправляет его. Расправляет по всей длине и я прекращаю выглядеть неопрятно. Секундная молния в моей голове и я резко принимаю прежний облик, надувшись и возвращаясь к скамейке, дабы забрать свою сумку и уйти, наконец, подальше от университета, от гардеробщицы, от него…       Быстро миную входные двери и столбенею, как только в лицо ударяет первая капля. Наблюдаю за сильнейшим дождем вместе со снегом, ветром, что срывает мелкие ветки на деревьях и так и норовит повалить с ног меня.       — Ууу, вот так погода. Не самая лучшая, правда? — не понимаю, он язвит или нет? Не желаю с ним больше контактировать и неуверенно ступаю по скользкой ступеньке, с которой уже лечу вниз, но Влад вовремя хватает меня за плечи и притягивает к себе, спускаясь вниз вместе с моей тушкой.       — Отпусти меня! — воплю я, отмахивая от себя его руки и спешу вперед, сунув руки в карман и бухтя что-то плохое про Влада. Злость сейчас не ведает границ в моей душе и я готова уже ко всему, только не к болючему удару по плечу в виде разлетающегося снежка… Ему конец.