Анахронизм

      Суббота, 15 мая, 10:00 утра       Северус призвал с помощью заклинания стул, опустился в него и сделал глоток одного из своих восстановительных зелий.       Несмотря на питание, зелья и отдых его путешествие из комнаты в лабораторию заняло всё утро. Использование магии вызывало одышку, как и спуск по спиралевидной лестнице вниз из комнаты. Оказалось, что всё это время он был в башне. Зачем вообще ему, находящемуся одной ногой в могиле, понадобилось строить высоченную башню с единственной комнатой на вершине, было неясно. Хотя виды на сад были потрясающие. Само здание получилось необычным: сверкающе-чёрное, построенное из обсидиана, с ярко-зелёными лентами жадеита, устремляющимися вверх.       Пока он брёл вдоль рядов растений, он мысленно отмечал для себя, с какой целью он мог бы использовать каждое из них в зельеварении. Какой-то одной темы в этих насаждениях не прослеживалось: казалось, что каждая из трав могла для чего-то сгодиться. Этот сад по праву мог потеснить сад Хогвартса с первого места, хотя в том и было больше разнообразия. Клумбы поражали множеством форм и размеров. И хотя основная тропа, по которой шёл он, вела прямо, от неё во все стороны расходились мелкие тропки, выложенные камнем. Некоторые были покрыты деревянным настилом или дёрном, каждая выглядела уникально. Часть тропинок просто обрывалась, часть же образовывала спиралевидные узоры. Северус не видел никакой функциональной составляющей в этом дизайне: если бы не прерывающиеся тут и там тропы, можно было бы посадить больше растений.       С первого взгляда разнотравье просто поразило Северуса. Но после того, как прогулка заняла у него целый час, а пересёк он едва ли половину сада, он проклял про себя как Поттера, так и своего двойника. Конечно, он передвигался бы быстрее, если бы не маскирующие заклятия, которые он набросил на себя намеренно. Зачем вообще он построил башню в центре сада, а не с краю? Да и вообще, такое количество растений не было необходимостью, тем более, что в основном это были травы, типичные для Англии. Но без его воспоминаний вся эта игра в догадки не имела никакого смысла. Может, его разум вообще начал затухать под конец. Это была ужасная мысль — даже хуже, чем жизнь без магии. В конце концов, его разум — это всё, что у него было.       Через час он всё-таки добрался до заднего крыльца дома. Он тут же почувствовал тяжёлые охранные заклинания, но они пропустили его. Он толкнул массивную дубовую дверь и вошёл внутрь. Стояла приятная прохлада.       Как только Северус отдышался, он крикнул в тишину:       — Кикимер!       Раздался хлопок, и домовой эльф тут же материализовался. Он свирепо уставился на Снегга, как будто мастер зельеварения прервал какие-то его личные дела. Разве они с Поттером не владели этой собственностью вместе? Почему домовой эльф среагировал так, будто Северус был посторонним? Северус сердито уставился на него в ответ.       — Где Поттер?       Взгляд Кикимера сузился.       — Мастер Гарри не дома. Мастер Гарри много работает. Он в Министерстве днём и в лаборатории ночью.       Какого чёрта Поттер возился в личной лаборатории Северуса? Может, если он постоянно там ошивался, то он и стал виновником трагедии? И поэтому он был так радикально настроен решить проблему? Наверняка этот тупоголовый кретин чувствовал свою ответственность за произошедшее!       — Мастер Гарри очень предусмотрителен, — продолжил Кикимер. — Он попросил Кикимера приготовить еду для мастера… — тут он презрительно усмехнулся, — Снегга. Мастер Снегг желает отобедать в прихожей?       Вопрос прозвучал как вызов, но Северус был слишком утомлён, чтобы принимать его.       — Да, давай, неси всё сюда.       Кикимер зашаркал прочь, бормоча себе под нос:       — У мастера Гарри никогда не будет наследника теперь, когда летучая мышь вернулась. Кикимер всё время говорит мастеру Гарри, что он попусту тратит своё семя, но мастер Гарри никогда не слушает. У Кикимера больше не будет семьи, чтобы заботиться…       Он не был удивлён тем, что между ним и домовым эльфом Блэков по-прежнему не было ни грамма добрых чувств. Они всегда презирали друг друга, хотя эльф не мог терпеть Сириуса Блэка почти так же сильно, как и сам Северус.       Кикимер вернулся с огромным подносом еды, который плыл вслед за ним — сплошь любимые лакомства Северуса: густое рагу с говядиной, свежий цельнозерновой хлеб и пудинг. Даже чай — его собственная особая смесь «английского завтрака» — был заварен идеально, хотя какие-то добавки, которые он учуял, он раньше не использовал. Гаультерия ползучая — лёгкий стимулянт и анальгетик — идеально сочеталась со всеми остальными травами.       После того, как он пообедал, выпил все свои восстановительные зелья и перестал чувствовать себя так, как будто по его ногам прошлось стадо ежей, Северус обратился к плану дома. Спальня, библиотека и лаборатория для варки зелий были тремя ключевыми местами, которые наверняка содержали ответы на его вопросы. Как назло, они все располагались в разных частях дома. Лаборатория была в подвале в северном крыле, спальня — на втором этаже в южной части дома. Библиотека располагалась справа на первом этаже, и её окна выходили в сад. Спальня была менее всего ему интересна, хотя именно её он хотел изучить за то время, что Поттера не было дома, поэтому он решил отправиться сначала туда.       И почему он согласился жить в таком помпезном доме? Да, мебель была подобрана больше из соображений комфорта, чем пользы, но зачем им был нужен банкетный зал? Или столовая, стол которой был таким огромным, что за ним уместилось бы человек тридцать? Ему одному вполне хватало Паучьего Тупика. Зачем только он променял его на всю эту безвкусицу?       Спальня, которую он делил с Поттером, была первой комнатой справа. Хотя вообще им в принципе не нужно было шесть спален, учитывая тот факт, что даже Кикимер спал на чердаке. Наверное, Уизли частенько здесь оставались. Северус содрогнулся. Какая отвратительная мысль!       Он открыл дверь и шагнул внутрь, ожидая увидеть пышные убранства, но комната, представшая его взору, оказалась довольно простой. Мебель была именно такой, какую бы он сам выбрал, будь он готов потратить лишние галеоны на убранства в спальне. Но было видно, что Поттер тоже приложил ко всему руку: повсюду были разбросаны подушки алого и серебряного цвета. Они напоминали капли крови и ртути, окропившие тяжёлое покрывало чёрного цвета. И всё же, комната носила характер Северуса.       Будто он только что вернулся домой из далёкого путешествия: таким было чувство, когда он увидел эту спальню, где столько всего напоминало о нём. А ещё у неё были определённые особенности. Даже не считая вклада Поттера, комната не была настолько тёмной, насколько он сам бы предпочёл. Напротив, она была залита светом. На окнах висели тяжёлые плотные гардины, призванные не пропускать ни единого луча солнца, но сейчас они были распахнуты. Они напоминали те, что были у него в Паучьем Тупике, но на этих он заметил серебряные нити, усыпанные ало-золотыми цветами.       Северус подошёл к гардеробу, выполненному из резного дуба, дотронулся до одной из его изукрашенных ручек и потянул дверцу на себя. Он не смог оторвать от неё руку, так как увиденное буквально заставило его остолбенеть. Вместо одного гардероба внутри был целый шкаф, принадлежавший ему одному, и он примыкал к шкафу Поттера. Вместе они занимали столько пространства, сколько занимала целая спальня в Паучьем Тупике, и оно было лишь наполовину заполнено. Что за расточительство! В этом не было никакой необходимости, раньше Северус вполне обходился тем, что имел. Ему не было нужно больше одежды, чем пять его повседневных мантий, парадной мантии, ночной сорочки и нескольких комплектов магловской одежды для редких случаев. Теперь же, судя по тому, что он наблюдал, одних лишь повседневных чёрных мантий у него было шесть штук, не говоря уже о мантиях зелёного и алого цветов.       Он захлопнул дверцу. Никогда в жизни он не носил эти цвета!       Он оглядел комнату, пытаясь увидеть больше подробностей своей предыдущей жизни. Нет, никаких секретов здесь не было. Он никогда не имел привычки прятать артефакты в своей спальне: это было слишком очевидным местом. Тем не менее, спальня была комнатой, лучше всего характеризующей личность, а он намеревался выяснить как можно больше о своём двойнике.       Две тумбочки стояли по разным сторонам кровати. Одна из них, должно быть, принадлежала Поттеру: на ней стоял пустой стакан и лежала пара очков. Рядом покоился потрёпанный том «Маленького принца» — детской книжки на французском.       Он открыл ящик и обнаружил в нём несколько склянок с зельями. Не было никаких сомнений, что именно он сварил их, хотя они и были разлиты по таким флаконам, которые бы он никогда не выбрал. Все они были подписаны, но он всё равно понюхал каждую из склянок, чтобы убедиться, что содержимое соответствовало заявленному названию. Сонное зелье и несколько средств от мелких недомоганий составляли всю аптечку. В стороне от этого набора стояло три плоских стеклянных банки без надписей. Он открыл каждую и понюхал содержимое, но понять их предназначение не сумел, пока не засунул палец в одну из них.       Смазка.       Он засунул их обратно в ящик в ужасе и отправился в туалет мыть руки.       Вернувшись в спальню, он решил проверить свою тумбочку. На ней лежала стопка книг, включая «Грозовой перевал» — одну из его любимых романтических историй. Ящики не поддавались, так как их держало охранное заклинание, но ему не понадобилось много времени, чтобы снять его, учитывая разницу между его прошлым стилем магии и настоящим. Северус дёрнул ящик на себя и обнаружил в нём набор секс-игрушек. Его желудок сжался, и сам он скривился, глядя на возмутительную коллекцию. Там были анальные шарики, пробки, дилдо, полоски шёлка, вибраторы, смазка и несколько предметов, смысл которых Северус не смог понять, но которые, по всей вероятности, использовались для ещё более вульгарных сексуальных утех. Он едва удержался от того, чтобы не сжечь весь этот набор тут же. Вместо этого он плотно закрыл ящик не без доли омерзения. Он стал совершенно испорченным, ненормальным человеком.       Более знакомой, чем спальня, ему показалась ванная комната. Его зубная щётка была такой же формы и цвета, как и та, которой он пользовался в последний раз, прежде чем проснуться в будущем. Она даже лежала там же, где бы он сам её оставил, хотя изукрашенные раковины были совсем не похожи на те, что были у него в Хогвартсе или в Паучьем Тупике. Здесь было две раковины вместо одной. На одной стояли туалеты Поттера, на другой — его собственные. Разделённые таким образом, они ярко говорили о разнице между ними двумя. Та сторона ванной, что принадлежала Поттеру, была сплошь уставлена различными предметами: множество маленьких бутылочек с зельями занимали его шкафчик и раковину. Хотя посреди всей этой россыпи проглядывала определённая система: все пузырёчки были рассортированы по типу. Зачем Поттеру было нужно такое количество разнообразных снотворных средств, Северусу было неясно.       На стороне Северуса было совсем немного туалетных принадлежностей. Стояло также несколько склянок с зельями: сонное зелье, зубной эликсир, судя по всему, приготовленный по тому же рецепту, что он использовал шесть лет назад, несколько флакончиков с зельями от несерьёзных недугов, средства от головной боли (их ему всегда не хватало) и склянка с восстановительным зельем. Его любимых средств для ясности ума и ментальной стимуляции он нигде не увидел. Очевидно, мелкий сопляк убрал их подальше.       Волшебная бритва Поттера находилась посередине, претендуя на территорию Северуса, и тот отставил её и другие зелья, чтобы те оставались на территории Поттера и не претендовали на его пространство. И хотя на предметах не было написано, чьи они были, их принадлежность была очевидной: на стороне Северуса не было зеркала.       Северус прошёлся по комнате ещё раз в поисках неочевидных артефактов и наткнулся на охранные чары в глубине шкафа Поттера. Северус хмыкнул. Идиот! Магия Поттера не была ему знакома, но мальчишка не был таким уж сильным по этой части, так что Северусу не составило труда проникнуть сквозь его заклинания. Северус обнаружил старый дорожный чемодан Поттера, с которым тот путешествовал ещё в школьные времена. Проверив его на наличие глупых ловушек, он открыл его и обнаружил внутри мантию-невидимку, снитч, осколок зеркала, кусок пергамента, одежду и пачку бумаг. Он прошёлся по пачке, и чья-то визитка выпала из неё. Северус наклонился и поднял карточку.       Джейсон Андрерос. Личный ассистент. Номер телефона, данный ниже, говорил о том, что это был магл. За номером шли слова, которые, очевидно, были магловским обозначением и которых Северус не понимал. JasonAndreros@yahoo.com       Запомнив прочитанное, Северус сунул визитку обратно в стопку бумаг.       Он снова прошёлся по содержимому чемодана и обнаружил больше бумаг, которые он вознамерился прочесть. Это были письма, адресованные Поттеру разными людьми: Блэком, Грейнджер, Уизли и им самим. Казалось странным видеть свой собственный почерк на письмах, которые он сам когда-то писал, но о которых ничего не помнил. Маленький кусок пергамента, датированный двадцать четвёртым ноября две тысячи второго года, содержал следующее:       Гарри,       Франция — это просто убожество. Сплошные французы кругом. Я больше никогда не поеду сюда без тебя.       Северус       Другое письмо, датированное четвёртым сентября две тысячи первого года, было таким:       Поттер!       Если ты ещё раз пересыплешь разрыхлитель для теста в банку, на которой чёрным по белому написано «сода», то ноги твоей больше не будет на кухне — под страхом смерти. Оставь готовку кому-то, кто в ней смыслит чуть больше тебя. В данном случае сойдёт даже твой бездарный домовой эльф.       Северус       P.S. Добудь на рынке бузинных ягод. На настоящем рынке.       И с каких это пор он готовил? Наверное, это была одна из тех привычек, которые он приобрёл после войны.       Более толстый, сложенный в несколько раз кусок пергамента был подписан одиннадцатым апреля две тысячи второго года:       Поттер!       Последние три недели, что мы провели порознь, дали мне понять, что, возможно, я принял слишком поспешное решение, отвергнув твоё предложение. Дело в том, что я всегда работал в одиночку, и у меня никогда не было желания вступить с кем-то в партнёрство — включая самых талантливых. Но это не значит, что я буду готов принести в жертву свою независимость — даже учитывая то, что речь идёт о зельеварении на коммерческой основе. Если мы планируем избрать этот путь, то я всё равно буду настаивать на сохранении своих авторских прав на каждое изобретённое зелье. Твои деньги не дают тебе права указывать мне, как работать, и у меня нет ни малейшего желания потакать твоим мимолётным капризам и требованиям, когда речь идёт о зельях. Сейчас ты утверждаешь, что ты никогда не попросишь меня сварить что-то, чего я сам бы не захотел, но я уверен: всё может измениться. Если бы всё было по-твоему, то я бы только и делал, что без остановки варил зелья для твоих любимых благотворительных прожектов.       Но даже не принимая во внимание все сложности, тот мир, которого нам удалось добиться за последние четыре года, будет навеки загублен, если ты вознамеришься стать моим руководителем. В нашем последнем, с позволения сказать, разговоре ты обвинил меня в гордыне. Я не отрицаю того, что я действительно гордый человек. Тем не менее, мне кажется, будто ты страдаешь от того, что я ставлю себя выше тебя. Да, я действительно стою на ступень выше, когда речь идёт о кулинарии, зельеварении и создании заклинаний. Но я готов признать, что и у тебя тоже есть некоторые положительные качества. Я не комментирую их не потому, что мне не приходилось наблюдать их лично, а потому, что твои друзья и обожатели наверняка уже много раз тебе о них заявляли. Поверь мне, моё время для меня слишком ценно, и я не стал бы тратить четыре года на человека, которого я презираю.       Я собрал почти всё из того, что мне необходимо. Я планирую вернуться в Англию через три дня. Мы обсудим наши дела, когда я вернусь.       Северус       Пергамент был вялым, как будто его разворачивали и сворачивали несколько раз. Северус тут же представил, как Поттер перечитывает его по сотому разу. Как и все предыдущие письма, это было довольно отрытое и эмоциональное — по крайней мере для него, но нельзя было сказать, чтобы оно совсем не было на него похоже. Он сильно изменился после войны. Его двойник из будущего, очевидно, мог сказать вслух такие вещи, которые он никогда не осмеливался произнести даже в присутствии Лили.       Он начал рыскать по остальным письмам. Он не нашёл слов наподобие «люблю» или «скучаю». Хотя в самых ранних письмах было множество оскорблений в сторону Поттера, с течением времени они поменяли вектор и теперь были направлены на других. Одно из писем было подписано вторым июля две тысячи третьего года, и оно целиком и полностью состояло из жалоб Северуса на их совместного клиента. И зачем Поттер сохранил это письмо? И всё же, Северус скопировал имя на нём, так как он заболел как раз в декабре две тысячи третьего.       После этого писем больше не было. На последнем письме стояла дата пятое ноября, две тысячи третьего.       Гарри!       Последнее, что я хочу, это провести вечер в компании идиотов, которые считают, что они что-то смыслят в зельеварении. Я лучше свожу тебя поужинать. Будь готов к выходу в семь.       Северус       Он хмыкнул и продолжил обыск чемодана. Миниатюрная копия дракона укусила его, но Северус отогнал змея, чтобы забрать трофей, который тот сторожил. Это была фотография Поттера и Чарли Уизли, буквально обвившихся друг о друга. Северус почувствовал, что внутри него всё будто потяжелело, когда увидел, как Уизли обхватил Поттера обеими руками за плечи и поцеловал его в щёку. Поттер же засмеялся в ответ и широко улыбнулся в камеру, запуская пятерню в шевелюру Уизли.       Интересно, он прошёлся по каждому члену этой семейки? Ну и шлюха! Северус сунул фото обратно в чемодан, надеясь, что миниатюрный дракон сожжёт его.       Обшарив остатки вещей в чемодане и всю комнату ещё раз, Северус засунул на место письма, наложил заново заклинания там, где они до этого стояли, и отправился в лабораторию.       Когда он взглянул на план дома, то подивился тупости, которая позволила поместить её прямо в основание дома: именно там проводились все эксперименты. Однако длинная секция между северным крылом дома и его основной частью, обозначенная на плане как «коридор», была на самом деле двориком с решетчатой кровлей. На плане также был виден небольшой подземный ручей, окаймляющий лабораторию.       Северус прошёлся по деревянному мостику, соединявшему две секции дома. Первый этаж в северном крыле дома был обозначен как «кладовая» на карте, но когда Северус открыл дверь, то обнаружил, что находится в парнике с климат-контролем. Опять растения? Сада снаружи им было недостаточно? Он шагнул внутрь, и в его ноздри ударил запах озона — вместе с запахами влажной растительности, которую можно было почуять лишь в некоторых климатических зонах. Оглядевшись, он убедился в том, о чём ему уже подсказало его обоняние: эти растения не росли в Англии.       Он решил пока не обращать внимания на лестницу, ведущую в подвал, поэтому зашагал по проходу, разглядывая растения. Гиднора. Вельвичия. Аморфофаллус. Было даже несколько образцов такки шантрье — чрезвычайно сложного для траволога растения, которое профессор Стебль так и не смогла вырастить. В саду снаружи была, безусловно, богатая коллекция растений, но там встречалось крайне мало редких или экзотических цветов, которые можно было наблюдать здесь. Классифицируя травы во время прогулки, Северус пытался прикинуть, сколько зелий можно сварить из такого букета. Если его вычисления были верны, а также если то, что он видел, было лишь частью оранжереи, то ему вряд ли когда-либо придётся заказывать что-то из трав для зельеварения. Что ещё важнее, его зелья, сваренные из собственных трав, должны были превзойти любые другие, сваренные из трав купленных. Любой профессиональный зельевар знал, что для приготовления превосходных зелий необходимо с особым тщанием выбирать ингредиенты. Почва, температура, контроль за насекомыми, опыление — всё имело значение, всё могло повлиять на зелье. Кажется, у него с Поттером денег было даже больше, чем он себе представлял.       Он развернулся и отправился вниз, в лабораторию. Вход в неё охранялся сложными тяжеловесными заклинаниями. Если бы кто-то посторонний установил их здесь, то Северус даже не стал бы пытаться преодолеть их силой. Но ведь он сам их поставил! И он не собирался позволить Поттеру удержать его от посещения единственного места, которое действительно имело для него значение.       Чтобы сохранить силы, он уселся прямо на пол и начал методично прокладывать себе путь сквозь охранные заклинания, которые казались и знакомыми, и чужими одновременно. Сначала чары отказывались поддаваться ему, как будто не узнавая его, но чем больше он давил, тем больше они уступали, пока не сломались вконец.       Триумф, который он испытал при этом над надменным мальчишкой, наполнил его таким количеством энергии, что ему удалось вскочить на ноги несмотря на все протесты его тела. Северус взялся за дверную ручку и потянул. Дверь медленно открылась, и он понял, что ему ещё долго придётся переваривать увиденное. Конечно, он знал, что его двойник вложил в лабораторию огромное количество средств, и всё же даже это знание не подготовило его к тому, что он увидел. Как он мечтал когда-то создать нечто подобное, будь у него деньги! Нет, даже в мечтах он не мог представить себе такое совершенство. Несколько мгновений всё, что он мог сделать, было стоять в дверях и хлопать глазами, ожидая, что он вот-вот проснётся. Если бы он посмотрел в зеркало Еиналеж и подумал бы о лаборатории, именно такой бы он её там и увидел.       Северус шагнул внутрь, чтобы получше осмотреться. На самом деле, здесь было даже две лаборатории. Первая была просто огромной: не сравнить с той, что принадлежала ему в Хогвартсе. Теперь же у него было около двадцати рабочих мест, которые могли быть задействованы в варке одновременно. Ряды баночек с ингредиентами заполняли всё пространство сверху: над раковинами и оборудованием.       В одной из стен он заметил три двери. Первая была открыта: она вела в кабинет. Он прошёл мимо него, направившись сразу ко второй и третьей. Здесь он обнаружил шкафы с набором самых разных ингредиентов, которые он только мог вообразить себе.       Вторая лаборатория примыкала к первой в самом конце и была отделена от остального подвального помещения. Северусу понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, почему она была такая пустая и почему между ней и большой лабораторией было ещё две комнаты. Лаборатория была маленькой и чистой и предназначалась для работы с особо опасными летучими химикатами. Её каменные стены снаружи были защищены ещё и землёй, и подземным источником, а тяжёлые охранные заклинания должны были защитить его, если возникнет проблема с заклинанием или зельем. Интересно, это здесь с ним произошёл несчастный случай?       Северус переоделся и применил очищающие заклинания к себе и к одежде, после чего ступил в маленькую лабораторию и принюхался. В нос тут же ударил спёртый воздух, и он поморщился. В комнате пахло так, будто её сто лет никто не проветривал. Северус дотронулся пальцами до рабочего стола: на кончиках остались серые следы от пыли. Если несчастье произошло с ним действительно здесь, то, очевидно, никто с тех пор больше не пользовался этой лабораторией.       Он достал палочку и попытался уловить следы заклинаний, использовавшихся в этой комнате, но, по всей видимости, их стёрли. Кто-то постарался тщательно всё вычистить. Нет, само по себе это не было подозрительным: если проблема была именно в заклинании, вызвавшем болезнь Северуса, то комнату и правда нужно было очистить, чтобы никто больше не пострадал. Ему придётся изучить те свитки, которые дал ему Поттер, чтобы выяснить, было ли здесь что-нибудь обнаружено. Он окинул взглядом комнату ещё раз, прежде чем отправиться назад в большую лабораторию.       В большой лаборатории Северус запустил заклинание-проверку, чтобы выяснить, было ли здесь ещё что-нибудь, достойное его внимания. Так как это была лаборатория, то не было ничего необычного в том, что её не чистили магически уже какое-то время, поэтому давние следы заклинаний всё ещё маячили над рабочими столами, котлами и другим оборудованием. Лечебные зелья, восстанавливающие зелья, стабилизирующие зелья, сонные зелья составили всё, что он нашёл. Ничего необычного из того, что бы варилось недавно. Целый котёл сонного зелья булькал в углу: больше работа ни над чем не велась.       Закончив исследование основной лаборатории, он вернулся в кабинет. На карте всё показалось ему меньше, чем в действительности, и кабинет не был исключением. Он был в два раза больше кладовой и примерно раза в три больше того кабинета, что у него был в Хогвартсе. Два письменных стола стояли, примыкая друг к другу, посередине комнаты. Рядом с ними соседствовали канцелярские шкафы, книги, какие-то ящики и снова ингредиенты для зелий. На одном из письменных столов, принадлежавших, по его мнению, Поттеру, лежало множество свитков, кусков пергамента и журналов учёта.       Его собственный стол выглядел чисто и аккуратно — прямо как стол в той башне, где он очнулся; свитки и перья были организованы самым тщательным образом, хотя их положение вновь было отличным от того, что было в прошлом. Дотронувшись до одного из кусков пергамента, он почувствовал магию, исходящую откуда-то из письменного стола. Он переложил стопку с пергаментами подальше, начал обследовать стол и обнаружил, что его разбирали в своё время на части. Кто бы это ни сделал — несомненно, это мог быть только Поттер — он попытался всё вернуть на свои места. Тем не менее, следы разрушения было невозможно скрыть. Они коснулись и стула: он тоже был собран по частям, которые теперь удерживал вместе лишь клей и магия. Вот тупица Поттер! Северус никогда не стал бы оставлять ничего важного на своём столе или рядом с ним.       С отстранённым видом он попытался почувствовать, было ли что-то в окружающем пространстве, что упустил бы мальчишка. Может, болезнь затронула и разум Северуса?       Он расположился на полу и стал обыскивать пространство под стульями и столами. Нет, в самих предметах мебели не было тайников: ни магловских, ни магических. Опершись на стул, он поднялся на ноги и обратил внимание, что одна из плиток, которой он только что коснулся, слабо засветилась.       Он убрал руку — свечение прекратилось.       Он положил руку на это же место вновь — свечение возобновилось.       Северус прощупал пространство на предмет охранных заклинаний, но ничего не нашёл. Он дотронулся до плитки кончиком пальца.       Плитка засветилась.       Он убрал палец, снял со своей головы волос и положил его на плитку.       Свечение возобновилось на секунду, потом погасло. Удивительно!       Он слышал о такой магии раньше, но ему никогда не удавалось заставить её работать. Вернее, пока не удавалось, поправил он сам себя. Очевидно, это была магия крови: её невозможно было обнаружить обычными средствами, и её могли активировать только кровные родственники. Так как у него не осталось в живых ни одного родственника, поставить защиту мог только он сам.       Северус произнёс заклинание, вызвавшее небольшой порез на его пальце, и несколько капель крови капнуло на плитку. Когда последняя капля её коснулась, плитка исчезла, открыв взору небольшой деревянный брусок размером примерно с его ладонь. И хотя находка выглядела как цельный кусок дерева, Северус понял, что это всё-таки была шкатулка. Он достал её из тайника и положил себе в карман. Затем он выжал из ранки ещё пару капель на то место, где была плитка, и покрытие на полу тут же стало прежним.       Северус создал флакончик-распылитель и наполнил его водой, подмешав в неё немного своей крови. Этого должно было хватить, чтобы обыскать весь кабинет на предмет других спрятанных здесь артефактов. И всё же, он больше ничего не нашёл. Простое очищающее заклинание вновь привело всю комнату в порядок, после чего он обыскал стол Поттера.       Он всё ещё просматривал документы с записями об их клиентах, когда в комнату вошёл сам Поттер.       — Ну как, нашёл что-нибудь?       — Нет, — Северус даже не стал отрываться от своего занятия, листая документы.       Поттер замялся в дверях.       — Ты был в лаборатории, когда я нашёл тебя лежащим на полу. Ты работал над чем-то. Я помню, там были какие-то ингредиенты, а ещё у тебя была открыта книга заклинаний. Я тут же отправил тебя в больницу Святого Мунго, и ты умолял меня остаться с тобой. Они так ничего и не нашли и отпустили тебя в тот же день. Я думал, что всё в порядке. Прошла ещё неделя, прежде чем ты сказал мне, что ты заболел, — Поттер сделал пару шагов навстречу. — Тогда я не записал, какими ингредиентами ты воспользовался, но затем, когда всем стало известно о твоей болезни, я начал расспрашивать тебя о случившемся. Потом я догадался воспользоваться омутом памяти и рассмотреть с его помощью все те предметы в своих воспоминаниях. Несмотря на все ухищрения, мне не удалось узнать, что это была за книга и ингредиенты. Я отдал тебе флакон с тем воспоминанием.       Всё ещё не глядя на Поттера, Северус спросил его, позволив прохладе проскользнуть в свой голос:       — Зачем ты разбирал мой стол?       — По той же причине, что и ты. Я обыскал весь дом в поисках ответа на вопросы о твоей болезни. Я думал, ты сам не мог решить эту головоломку и что тебе нужна помощь… Ты всегда говорил, что есть два места, куда я никогда не должен класть никаких артефактов, если я действительно хочу их спрятать, — это стол и гардероб. Я подумал, что раз ты так часто говорил об этом, то именно эти места мне и нужно обыскать в первую очередь.       И ведь он был абсолютно прав! Интересно, знал ли Северус, что Поттер будет обыскивать его стол? Но зачем он тогда прибег к магии крови, если хотел, чтобы Поттер нашёл его тайник?       Наконец, он сфокусировал всё своё внимание на молодом человеке. Тот стоял прямо перед ним: очевидно, он успел переодеться после работы, сняв свою форму мракоборца. Теперь на нём были джинсы и обтягивающая зелёная футболка. Молодой человек выглядел подтянутым: очевидно, сейчас он посвящал гораздо больше времени тренировкам, чем в Хогвартсе. За невероятно короткое — по ощущениям Северуса — время Поттер превратился из тощего цыплёнка во взрослого мужчину. Годы, которые не помнил Северус, сделали из Поттера человека, которого он почти не знал, и эта мысль тревожила. Без своих воспоминаний о прошлом Северус чувствовал, будто он существовал не в том времени и не в том месте. Он словно выпал отсюда, из этого мира. Он отчаянно нуждался в том, чтобы сократить эту временную дистанцию между ними.       — Давай так, — начал Поттер. — Как насчёт того, чтобы проводить вместе два часа в день, чтобы как-то разрешить эти трудности?       — С чего бы мне обременять себя этим? — Северус поднял бровь в ответ.       Поттер сделал шаг ближе и уселся на стул рядом.       — Потому что тебе здесь очень нравилось! Ты…       — То есть, ты утверждаешь, что это не была попытка самоубийства.       Поттер уставился на свои руки. Через несколько мгновений он поднял взгляд и произнёс:       — Знаешь, я не думал об этом. Однако… Это такой паршивый способ самоубийства! Уничтожить себя своей же собственной магией… Хуже не придумаешь. И потом, после того случая ты потратил столько усилий на то, чтобы обустроить сад и башню и продолжал искать лекарство… В общем, даже если самоубийство и было твоей первоначальной целью, потом ты всё равно передумал.       — Почему сада нет в планах?       — Ты их здесь держал, — Поттер постучал пальцем себе по виску. — Ты каждый день раздавал указания рабочим, где что делать и какие растения сажать. Я пытался найти планы после того, как ты… впал в беспамятство, но не смог. Давай посмотрим… — Поттер достал свиток. — В материалах на твоём рабочем столе я кое-что нашёл. Ты написал «Дракон в зените» до того, как отправился в башню. Я пролистал все книги по заклинаниям и зельям, пытаясь найти хоть что-то, что требовало бы Дракона в зените, но ничего не нашёл.       Мало какие зелья требовали, чтобы созвездия на небосводе располагались в определённых местах: слишком далеко от земли были звёзды. Солнце и другие планеты оказывали куда большее влияние на магию. Но учитывая то, как часто созвездие Дракона бывало в зените в Хогвартсе, сварить такое зелье не составило бы труда. Он бы не стал записывать такую мелочь. Было проще проконсультироваться со звёздными картами.       — Я также нашёл какое-то слово — то ли Эвенетт, то ли Эверетт — на куске пергамента в одной из книг. Оба имени довольно распространённы, а ещё Эверетт — это город в Америке, — Поттер достал из кармана фотографию и отдал её Северусу. — Это оригинал, хотя мне пришлось немного улучшить его.       Северус взял в руки фото и стал внимательно его разглядывать. Кусок пергамента на фото выглядел совсем крошечным, просто обрывок. Столько заклинаний было пущено в ход, чтобы восстановить написанное, что Северус засомневался, было ли написанное оригиналом.       — А ещё я нашёл заказ на разные драгоценные камни, — сказал Поттер, пробегая глазами по списку в свитке, который он держал. — Ты покупал образцы кровавика, изумруды, золотистые бериллы, жадеит, лунный камень, обсидиан, опал, розовый кварц, ставролит и танзанит. Обсидиан и жадеит ты использовал для отделки своей башни. Танзанит также был нужен тебе для отделки комнаты. Опалом были отделаны все бассейны в саду, — Поттер вновь перевёл взгляд со списка в руке на Северуса. — Что ты делал с остальными камнями, я не понял. В какой-то момент они могли пойти на обустройство башни или сада, хотя и не ясно, где именно. Ты зачем-то изменил воспоминания всех рабочих. Я не пытался выведать, куда это всё подевалось, и разобрать все построенные конструкции, пока ты был жив. Может, это тебя как-то поддерживало.       Поттер вновь посмотрел на Северуса, словно ожидая ответа. В задумчивости тот дотронулся пальцами до губ. Он использовал обсидиановые лезвия в своей лаборатории, так как они были несравнимы по остроте с другими материалами. Даже сталь для хирургических инструментов была толще и грубее, чем обсидиан — из-за того, что кристаллическая структура не была свойственна вулканическому стеклу. В сравнении с традиционными материалами обсидиан легко ломался. Жадеит был более прочным, но Северус подозревал, что тот использовался лишь в отделке башни.       Зачем ему нужно было заказывать жадеит? Это была загадка. У Северуса был нефритовый котёл в Хогвартсе, использовавшийся для варки некоторых зелий, но шёл в ход он нечасто: совсем мало рецептов этого требовали, и то это были лишь лечебные зелья.       Опал и лунный камень чаще размалывали и добавляли в зелья. Лунный камень добавлялся в волчье противоядие и ещё некоторые зелья, которые он часто варил в Хогвартсе. Северус никогда ничего не слышал о ставролите; о танзаните ему также было известно немногое. Остальные камни были ему знакомы постольку поскольку: он никогда не использовал их в зельеварении и мало знал об их магических свойствах.       Поттер вновь опустил взгляд на кусок пергамента и продолжил:       — Я также не имею понятия, как эти камни могут применяться в работе с заклинаниями, но мне удалось разыскать одну ведьму в Сан-Хосе, в Калифорнии. Она очень помогла. К сожалению, там столько ассоциаций, так что я не знал, с чего начать. Я записал все: как основные, так и второстепенные, — Поттер вручил свиток Северусу. — В общем, единственное, что я нашёл, было то, что кровавик, так же, как и изумруд, и розовый кварц — камни, которые ассоциируются с Белтайном. Как тебе известно, Белтайн отмечается в начале мая. Он также практически совпадает с Вальпургиевой ночью. За день до этого тебя укусила Нагайна. Именно в этот день ты окончательно впал в беспамятство, ровно шесть лет после того дня, когда это случилось. (2)       Пожиратели смерти изначально были названы Вальпургиевыми рыцарями. Магическая энергия в этот день была особенно сильна, что было актуально для колдовства и зельеварения. Он впал в беспамятство именно в этот благодатный для сотворения магии день. Северус был шпионом слишком долго, чтобы поверить в подобные совпадения: если он собирался произнести мощное заклинание, то это должно было произойти именно в такой день. Иначе ему пришлось бы ещё долго ожидать летнего солнцестояния — до самого двадцать первого июня. Лишь ещё одна дата — двадцатое марта, день весеннего равноденствия, — могла сравниться по мощности и значимости в магическом мире. И всё же, Вальпургиева ночь была самой важной из всех.       Если ему или кому-то ещё нужно было произнести заклинание, чтобы спасти его жизнь, то к чему была вся эта секретность? Зачем нужно было держать Поттера в неведении, если тот так сильно хотел помочь? Северус ничего не знал о драгоценных камнях: они всегда казались ему слишком слабыми и, откровенно говоря, бесполезными, если только их не размалывали и не добавляли в зелья. Может, именно это он и сделал с их остатками?       — Вся информация есть в тех свитках, которые я уже дал тебе, — сказал Поттер, убирая прочь пергамент со списком. — Там и деталей больше. Тебе понадобятся недели, чтобы всё это прочитать. Ты уже был в библиотеке?       Исследования дома заняли у Северуса большую часть дня.       — Ещё нет.       — Сейчас семь часов вечера, — сказал Поттер, поднимаясь. — Время ужинать. В это время я хотел бы встречаться с тобой и распутывать весь этот клубок. Два часа — это всё, о чём я тебя прошу. В остальное время ты будешь предоставлен себе сам. Ты можешь вызвать меня и в другое время, если захочешь, но я постараюсь не приближаться к тебе и не писать в другое время.       Два часа из двадцати четырёх были существенным количеством в его расписании, учитывая то, что он должен был посвящать их человеку, которому он в ином случае не посвятил бы ни минуты. И всё же, как бы он ни хотел этого признавать, ему нужна была помощь Поттера, чтобы решить головоломку. Два часа, в течение которых он мог бы игнорировать этого идиота, если бы захотел! Что ж, он пообещал выделить Поттеру два часа, чтобы просто находиться в его компании. Он не обещал поддерживать с ним беседу всё это время. Но раз он согласился на эти два часа, это значило, что всё остальное время он был предоставлен себе сам.       — Очень хорошо, — вздохнул он, даже не пытаясь спрятать своё неудовольствие договорённостью.       Поттер просиял. Его улыбка была такой же, как на той фотографии, где Чарли целовал его.       — Я скажу Кикимеру, чтобы он подал ужин в библиотеку. Я не знаю, что он там приготовил, но, может быть, у тебя есть какие-то особые пожелания?       — Нет.       Кивнув, Поттер вышел, оставив его одного.       Когда он был не в Хогвартсе, его ужин всегда составляли консервы. Покупка, приготовление и готовка свежей еды занимали у Северуса слишком много энергии, да он и не оставался в Паучьем Тупике надолго. Он не стремился к жизни в роскоши. После смерти Лили его собственный уход был единственным вариантом будущего, который он предполагал для себя. С другой стороны, шпионам и предателям так или иначе не приходилось доживать до преклонных лет. Если бы не его отношения с Поттером, он бы подумал, что он оказался в чьём-то лихорадочном бреду, либо что его собственный умирающий разум создал такую прекрасную фантазию, прежде чем дать ему умереть.       Поттер никогда не должен был стать частью его прекрасных фантазий.       Отдохнув за письменным столом в лаборатории, Северус почувствовал, что теперь он мог дойти и до библиотеки. В сравнении со всеми остальными комнатами в доме та не выглядела столь же вычурно, как он ожидал. По размеру библиотека составляла примерно треть от библиотеки Хогвартса: переполненная тесная комнатка с креслами, в которых можно было утонуть, и крошечными столиками, расставленными в беспорядке рядом с книжными стеллажами. Стеллажи стояли полукругом, отделяя пустое пространство от массивных окон во всю стену. Посередине этого пространства стоял стол — наверное, он принадлежал Северусу.       — С возвращением! — услышал он чей-то незнакомый голос.       Сделав несколько шагов вперёд, Северус понял, почему он не увидел никого в библиотеке. Голос принадлежал человеку в портрете на стене. Вообще-то там было два портрета: оба висели в непосредственной близости от стола.       Финеас Найджелус Блэк улыбнулся Северусу с одного портрета. С другого на него смотрел незнакомец — лысеющий человечек с пучком седых волос на макушке. Человечек подошёл к краю портрета, как будто собирался сделать шаг вперёд и выбраться из рамки.       — У тебя получилось! — сказал он.       — Правда? — спросил Финеас, внимательно разглядывая Северуса. — Ты выглядишь просто измождённым! Мальчишка что, совсем о тебе не заботится?       — Да ладно тебе, — ответил ему другой. — Он же не вставал с постели целый месяц, и вот, наконец, это случилось! Гарри проделал прекрасную работу!       Северус опустился на стул. Противное покалывание в ногах существенно уменьшилось, и всё же ему нужно было сделать пару глотков восстановительного зелья, чтобы почувствовать себя лучше.       — Что ты тут делаешь? — спросил незнакомец. — А я думал, что ты ещё с Гарри, отмечаешь!.. На таком молодом жеребце можно скакать без перерыва несколько дней кряду!       Все, все сошли с ума! Поражённый услышанным, Северус не нашёлся, что сказать.       — Теперь ты увидишь, с чем мне тут пришлось иметь дело без тебя, — заявил Финеас, грозно сверкая взглядом в сторону соседнего портрета. — В следующий раз, когда ты решишь умереть, возьми меня с собой. Мы, портреты, к сожалению, лишены роскошной возможности покончить с собой.       — О, — протянул его компаньон, махая рукой, как если бы он отгонял муху. — Он просто расстроен из-за того, что Гарри не бывает в библиотеке так же часто, как ты. Да Гарри вообще не заходил сюда неделями — разве только сообщить нам о твоём состоянии. И всё же! Ты вернулся, — заключил он, радушно улыбаясь.       — Я не помню ничего из того, что случилось со мной за последние шесть лет, — ответил Северус.       — О, — было всё, что он услышал в ответ.       — Да уж, — добавил Финеас.       Финеас был умным человеком, истинным слизеринцем, оказавшим неоценимую помощь Северусу в непродолжительный период его службы директором Хогвартса. Глядя на него, Северус сказал:       — Последнее, что я помню, был укус Нагайны. После этого я очнулся в постели здесь, не помня ничего, что было после второго мая девяносто восьмого.       — Я так полагаю, что лекарство не помогло, — ответил тот. — Либо наоборот: сработало чересчур хорошо.       — Поттер считает, что меня отравили.       — Нет, — покачал головой Финеас. — Это был результат твоего эксперимента.       — Какого эксперимента?       — Ты просил меня не говорить тебе об этом, — рот Финеаса растянулся в полуулыбке. Значит, если Финеас говорил правду, то получается, что Северус изначально предполагал, что он потеряет память, поэтому намеренно спрятал всю информацию от себя самого. Как странно!       — И ты собираешься чтить желания меня прошлого, вместо того, чтобы ответить на вопрос меня настоящего здесь и сейчас? — уточнил Северус, глядя на изображение на портрете в упор.       Финеас пожал плечами, всё ещё улыбаясь.       — Ну надо же мне как-то развлекаться.       — А мне ты никогда ничего не рассказываешь, — обвинил его персонаж на другом портрете.       — Могу представить, почему, — сухо ответил ему Финеас.       Дверь в библиотеку открылась, и вошёл Поттер. Вслед за ним вплыл поднос с едой.       — Смотрю, ты познакомился с Парацельсом, — сказал он.       — С Филиппом, — уточнил Финеас.       — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм, — отрапортовал Парацельс с театральным поклоном. — Но ты можешь звать меня просто Парацельс.       — При крещении ему было дано имя Филипп, — снова уточнил Финеас.       Поттер превратил письменный стол в обеденный, расставил должным образом кресла, после чего занялся завариванием чая.       — Здесь ты проводил большую часть своего времени, когда ты не занимался делами в лаборатории.       — Да, это твоё любимое место в доме, — добавил Парацельс, — после спальни, конечно.       — Я тебя умоляю, — Поттер бросил предупреждающий взгляд на Парацельса. Он отставил чашку Северуса в сторону и занялся своей. — Как твои ноги? Я каждый день втирал в твои мышцы восстановительные зелья так, чтобы ты смог ходить самостоятельно сразу же, как только пойдёшь на поправку.       — Я могу ходить, этого достаточно.       Было тяжело судить о том, насколько успешно Северус восстанавливался, учитывая то, что он в принципе не знал, что за недуг обрушился на него. Он не был целителем и не знал точно, сколько времени требовалось для того, чтобы мышцы начали атрофироваться. Даже то знание, которым он обладал, было бесполезным, так как он не понимал природу своей болезни. Он никогда не слышал о том, чтобы собственная магия кого-то уничтожила.       Северус сделал глоток чая. Восхитительно! Будто он сам приготовил его.       Северус исподтишка наблюдал за Поттером. Было тяжело свыкнуться с мыслью о том, что этот почти чужой человек так много знал о нём. Не отдавая себе отчёта в том, что за ним наблюдают, Поттер устремил всё своё внимание на еду, изящно нарезая стейк. В Хогвартсе он был довольно неаккуратен с едой, поглощая её так, будто она вот-вот исчезнет у него из-под носа. Сейчас его движения были такими же быстрыми и мелкими, как раньше, но и еда, которую он поглощал, была теперь разделана на аккуратные кусочки. Он сидел за столом с прямой спиной, элегантно держа в руках вилку и нож. Он поднял взгляд, и ярко-зелёные глаза встретились со взглядом Северуса.       — С ужином всё нормально? — спросил Поттер.       О нет. Еда была чересчур изумительна. Как будто она была приготовлена специально для него. Весь этот дом со всеми его недостатками был построен для него. Для человека, которого он не знал. Для двойника, который и был, и не был им самим. Для него-будущего, которым он не был готов стать и даже не знал, хотел ли он этого.       Северус поймал себя на мысли, что хочет разломать этот стол, швырнуть еду в лицо Поттеру и уничтожить к чёртовой матери весь дом с его лабораторией. Стереть с лица земли каждое напоминание о той жизни и построить что-то новое для себя настоящего. Делая свой собственный выбор. Он всегда презирал саму мысль о провидении, о судьбе. Он обнаружил, что находится в будущем, но это не значило, что ему нужно принять это будущее таким, какое оно есть. Тщательно контролируя свою интонацию, он объявил:       — Завтра я найду себе новую квартиру.       — Нет.       — Нет? — прошипел Северус, сузив взгляд. Да как только этот ребёнок смеет ему указывать?!       Поттер уставился на него в ответ, упрямо сомкнув челюсти.       — Ты болен. Ты в опасности. Я не собираюсь терять тебя снова.       Северус тряхнул головой и ответил Поттеру таким же острым взглядом, сжимая вилку в кулаке.       — Ты уже потерял его, болван! Когда, наконец, до тебя это дойдёт?       Губы Поттера сжались в тонкую линию, а его лицо, кажется, приобрело ещё более упрямое выражение.       — Ты здесь. Мне этого достаточно.       — Ты действительно не понимаешь?! Я тебя ненавижу!       — Так это не в первый раз, — пожал плечами тот в ответ.       — Мне пришлось терпеть тебя шесть лет, — произнёс Северус, опуская вилку. — Я ни минуты больше не потрачу на это!       Он не стал кричать ему, чтобы тот убрался отсюда. В конце концов, этот дом принадлежал Поттеру так же, как и ему самому. К тому же, Северусу не хотелось отдавать команды, которые он, возможно, не смог бы привести в исполнение.       — Ладно, — сказал Поттер. — Давай лучше поговорим об этой тайне.       — Только ты её и видишь здесь, — Северус сложил руки на груди. — Все, с кем я разговаривал, сказали мне, что со мной случилось это, потому что эксперимент окончился неудачей.       — Ты действительно считаешь, что ты мог запороть эксперимент? — Поттер приподнял бровь.       Нет, это вряд ли.       — И даже если так, — продолжил он тихо, — к чему тогда вся эта таинственность? Почему бы просто не сказать мне, что ты совершил ошибку? Куда делись все твои воспоминания? Даже если отравитель тут не при чём, тебе разве неинтересно, что с ними стало? Что именно пошло не так? Как ты в итоге вылечился? Я пытался найти ответы на эти вопросы месяцами. Мне нужны эти ответы! Я нанял всех возможных экспертов, но никто из них ничего не сумел мне сказать. Ты — единственный, кто может решить загадку.       — И ты предполагаешь, что я поделюсь с тобой ответами, когда найду их? — Северус попытался усесться поудобнее.       — Я думаю, — кивнул Поттер, беря в руки чашку с чаем, — что ты как минимум захочешь похвастаться тем, что ты оказался способен решить задачку, в то время как я был слишком туп для этого. А ты не сможешь доказать, что ты решил её, не объяснив, как именно.       Невероятно! Нет, вся окклюменция в мире не сможет защитить его от человека, который знал его так же хорошо, как и он сам.       Поттер сделал глоток чая и продолжил:       — А как только тебе удастся решить загадку, ты тут же побежишь публиковать свои результаты, чтобы доказать всем, что именно ты сделал это.       Северус уставился на Поттера. Нет, этого он бы делать не стал. Большая часть его работы принадлежала исключительно ему, всё, что он создавал, он старался не выпускать из виду, чтобы его же творения не были использованы против него самого. С тех пор, как его заклинания оказались у Джеймса Поттера, по неосторожности выданные Лили или им самим, когда он ими невзначай хвастался, он решил ограничить количество знания, которое могло бы попасть в руки его врагов. Поттер не знал его так хорошо, как думал.       Вместо того, чтобы разузнать, что знал Поттер, нужно попытаться узнать о том, что Поттер думал, что знает. Нужно было понять своего двойника и насколько тот доверял Поттеру. Может, тот утаил информацию от них обоих, чтобы Поттер её не обнаружил. Поттеру нельзя было доверять.       Северус пристально вгляделся в этого молодого человека — мужчину — напротив него. Он был гладко выбрит, и его нижняя челюсть приобрела более мужественные очертания, чем помнил Северус, подчёркивая в остальном по-юношески свежее лицо Поттера: чувственные губы и гладкую кожу без единой морщинки.       — Будет лучше, — продолжил Поттер, — если ты займёшь нашу спальню. В конце концов, чем больше ты стремишься отделить себя от своей прошлой жизни, тем сложнее тебе будет понять загадки своего прошлого.       — Нет.       — Я буду спать в гостевой комнате.       — Я не останусь здесь.       Поттер отложил в сторону приборы, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.       — Ты никуда не пойдёшь. По крайней мере до тех пор, пока ты ещё не до конца восстановился и не докажешь мне, что ты сможешь постоять за себя на улице.       — Да как ты смеешь! Что ты о себе возомнил? — Северус достал из рукава палочку. — Давай, покажи, как ты собираешься остановить меня.       Поттер моментально выудил свою собственную палочку и направил её в грудь Северусу.       — Ну попробуй. Сумеешь пройти мимо меня — я тебя отпущу.       — Ну вот, опять — двадцать пять, — вздохнул Парацельс.       — Не забудь установить заклятия, охраняющие артефакты, — добавил Финеас.       Не переставая следить за Северусом, Поттер установил охранные заклинания натренированной рукой, так что теперь они вдвоём находились в особом магическом пузыре. Но магия Северуса была ещё очень слабой. Он знал, что не до конца восстановился. Мог ли он соперничать с Поттером? Он сражался на дуэлях прежде, чем тот появился на свет, но, очевидно, сейчас был не тот момент, чтобы что-то доказывать.       Кажется, то, что происходило между ними сейчас, имело место и раньше. Северус представил, как он снова и снова сражается с Поттером на дуэли — до тех пор, пока тот не научится. Но ведь Поттер был упрям, как гиппогриф. Северус мог раз за разом задавать ему трёпку, а тот каждый раз хотел заполучить её вновь. Последняя дуэль между ними, о которой он помнил, была ни о чём: проклятия мальчишки было отбить легче, чем стряхнуть с себя маленького пикси.       Если он сейчас сразится и проиграет, то ему никогда не удастся восстановить свою честь. Если бы он был сейчас полон сил, то он бы ни секунды не сомневался и атаковал, но даже трансфигурация простой трости лишила его сил. Он не вступит в дуэль, если у него не будет шансов выиграть — или хотя бы загнать противника в безвыходное положение. Единственным способом выиграть у Поттера было усыпить его бдительность. Слава богу, он мог атаковать его и иным образом — не прибегая к палочке. Самым глубоким и мрачным голосом, на который Северус только был способен, он произнёс:       — Мальчишка, который якобы является моим любовником, что-то подозрительно быстро направил против меня оружие.       Палочка в руке Поттера не дрогнула.       — Именно так и начались наши отношения. Ты постоянно меня атаковал. Я научился давать сдачи. Ты научил меня сражаться с тобой.       И зачем только он всё это сделал? Это же было просто самоубийство! Из всех людей Поттер был последним, кого он попытался бы чему-то научить. Должно быть, это заняло целых шесть лет.       — Да? И что, ты это делаешь со всеми своими… партнёрами?       Поттер нервно сжал палочку. Его глаза стали просто до комичного огромными за стёклами очков.       — Что ты имеешь в виду?       Стоя ему было бы проще уклоняться от ударов и целиться, но он всё ещё был слишком слаб. Если он сядет, то это позволит ему сохранить толику силы, и он сможет использовать стол и стулья в качестве защиты. Нужно вывести Поттера из равновесия. Тот ожидал честные удары сверху. Но пришло время ударить под дых.       — Джиневра и Чарли — твои единственные трофеи, или тебе удалось пройтись по всей семейке Уизли?       Поттер нахмурился.       — Я нравился Джинни. Но это было давно. И ты знаешь, — он сделал паузу и сглотнул, — между нами ничего не было.       Северус почувствовал, что попал в цель, но не был уверен, насколько глубока была рана. Нужно было попробовать провернуть в ней нож.       Сфокусировав взгляд на лице Поттера, он произнёс:       — А с чего это тебя стали привлекать мужчины постарше, Поттер? Тебе так сильно не хватает отцовской фигуры в жизни? Так ты пытаешься справиться с чувством вины за смерть Блэка? Или…       — …Сириус домогался меня, и поэтому я предпочитаю мужчин постарше? — закончил за него Поттер, закатывая глаза. — Это я уже слышал. Попробуй снова. К тому же, — добавил он, демонстрируя оскал, — это ты переспал со своим бывшим студентом. Ты мне в отцы годишься.       К чёрту обещание Лили! Он прикончит сопляка, как только сможет. Он увидел слабину в защите Поттера. Если бы только он мог пробраться в эти трещины! Когда Северус по сути обвинил Поттера в лёгком поведении, он явно задел его за живое. Мальчишка ведь не стал отпираться, что он был с Чарли.       — Ты всегда был такой шлюхой? И сколько тебе было лет, когда ты первый раз подставил Чарли Уизли свою задницу?       — Семнадцать, — оскалился Поттер. — У него был такой огромный член. Прямо как гиппогриф. И его надолго хватало. Он брал и трахал меня…       — Неудивительно, что его с нами нет больше, — прорычал в ответ Северус.       Ему совсем не хотелось слышать о других завоеваниях Поттера. И всё же, палочка мальчишки дрогнула, и это стало сигналом для того, чтобы атаковать. Было очевидно, что за гладкой поверхностью скрывалось море боли.       — Наверное, он теперь счастлив, — продолжил Северус, видя, как белеет лицо Поттера. — Я тоже хотел уйти от тебя. Ты умудряешься разогнать всех, кого ты любишь, да, Поттер?       Его глаза стали почти стеклянными, и Северус вот-вот был готов ринуться в бой. Ещё немного — и Поттер совсем лишится защиты.       — Никто никогда не останется с тобой, потому что ты ничтожная тупая маленькая шлю…       Поттер бросил палочку и опустил взгляд. Его лицо наполовину скрылось за копной волос. Сжимая палочку, Северус усмехнулся и сел обратно на стул с триумфальным видом. Он всё ещё мог одержать победу над Поттером, не произнося ни единого заклинания.       — Я больше не могу, — прошептал Поттер. — Фините инкантатем!       Защитные заклинания пали.       — Что случилось? — спросил Парацельс. — Кто-то ранен?       — О да, — огрызнулся Финеас. Тем же самым высокомерным тоном он спросил: — Мальчики, вы уже закончили скандалить, или мы ещё будем иметь честь наблюдать за вашими всплесками тестостерона?       Только Поттер мог так взбесить его! Северус служил Тёмному Лорду на протяжении многих лет, а шпионил за ним ещё дольше этого, но он никогда не терял самообладания в его присутствии: даже в тех случаях, когда бы это действительно помогло ему. Что же такого было в Поттере, что делало Северуса столь нетерпеливым?       Поттер тяжело опустился на стул.       — Я закончил.       Его руки дрожали: это было видно, когда он потянулся к чашке с чаем. Он что, собирался расплакаться? Какой же он жалкий!       Северус сунул палочку обратно в рукав и обратил всё своё внимание на еду, как будто ничего не случилось.       Ссутулившись, Поттер сидел, вцепившись в свою чашку чая. Прошло несколько минут, и он, не поднимая головы, сказал низким ровным голосом:       — Я составил список зельеваров, с которыми ты консультировался в прошлом. Он очень короткий, и большая часть этих людей терпеть тебя не может, потому что твоим любимым занятием всегда было писать письма в редакции, публиковавшие их исследования, и разносить их в пух и прах, — он откуда-то извлёк маленький кусочек пергамента и послал его на другой конец стола с помощью заклинания. — Только один из них утверждает, что общался с тобой с тех пор, как ты заболел. Он говорит, ты спрашивал его, как можно магически поддерживать систему жизнеобеспечения наподобие той, что есть у маглов. Он послал мне копию тех данных, которые он собрал для тебя.       Я написал всем, кому сумел, по поводу потери памяти. Я заказал все книги, которые только можно. Я не просмотрел пока все свитки, которые есть в нашей собственной библиотеке, но, думаю, тебе не составит труда это сделать. Финеас и Парацельс знают библиотеку лучше меня и смогут тебе помочь.       С этими словами Поттер поставил чашку на блюдце.       — Я уже попросил Кикимера подготовить для меня одну из гостевых комнат. Ты можешь занять спальню. Всё равно это больше твой дом, чем мой.       Прежде, чем Северус смог вставить хоть слово, Поттер поднялся.       — Я помню, что я просил тебя о возможности уделить мне сегодня два часа, но у меня слишком много работы, которую нужно закончить. Увидимся завтра вечером.       Он повернулся и вышел, оставив свою еду почти нетронутой.       Наверняка будет скулить и зализывать раны, подумал Северус, решив закончить ужин.       — Но почему?! — вскричал Парацельс. — Тебе должно быть стыдно!       Финеас хмыкнул, хотя было трудно сказать, соглашался ли он с Парацельсом.       — Пойду поговорю с ним, — сказал Парацельс.       Северус проследил взглядом за тем, как тот стал прыгать из рамы в раму, пока совсем не исчез.       — Когда-то он был великим волшебником, — заметил Финеас. — Его портрет провалялся в ящике целую вечность, после чего его вывесили напоказ в классе, где занимались пятикурсники. Его разум начал загнивать, хотя периодически он даёт отличные советы, особенно когда речь заходит о старой магии.       Финеас постучал длинными паучьими пальцами по подлокотнику стула, на котором сидел, и уставился на Северуса так, как если бы видел его впервые.       — Ты действительно не помнишь ничего, начиная с девяносто восьмого?       Хотя они с Финеасом ни разу не ссорились, Северус никогда особенно не ладил с Блэками. Единственным исключением, пожалуй, была Нарцисса, и то только после того, как она стала частью семьи Малфоев.       — Если ты собираешься насмехаться надо мной, то можешь не трудиться, — ледяным тоном ответил Северус.       — Да я и не мечтал, — ответил Финеас, хитро улыбаясь. — Увы, к сожалению, мне придётся признать, что в этой ситуации для меня многое является тайной. Мне неизвестна природа твоей болезни и то, как ты её вылечил. Хотя я собираюсь это выяснить, и поэтому тебе необходимо сотрудничать с мальчиком.       Северус презрительно усмехнулся, но Финеас продолжил, как если бы не слышал этого:       — Забудь ты про эту чушь со своей собственной квартирой. Тебе нужна твоя лаборатория, твои книги, твои записи — все эти воспоминания, в которых ты можешь порыться. Ты должен спать в своей комнате. Есть за своим столом. Делать всё, чтобы вспомнить.       — Ты считаешь, что мне есть, в чём копаться, — уголки губ Северуса приподнялись в ухмылке.       Пальцы Финеаса поползли по подлокотнику.       — Ты всегда тщательно выбирал выражения, Северус. И я отчётливо помню, как ты сказал… «если я не буду помнить» … Не нужно было произносить никакого «если», раз потеря памяти была, по-твоему, неизбежной. Конечно, теперь нужно понять, имел ли ты в виду потерю воспоминаний насовсем или всё-таки с этим можно что-то сделать…       Финеас откинулся на стуле, сцепив пальцы перед собой.       — Поттер собирается расследовать дело того зельевара, которого он винит в моей болезни. Если то, что произошло, было несчастным случаем, тогда расследование этого дела — пустая трата времени. Мальчишка упрям, как гиппогриф, а я не хочу потратить остаток своих дней на бесполезные поиски.       Финеас пожал плечами.       — Они могут и не быть бесполезными: в зависимости от того, какие именно аспекты своего прошлого ты хочешь исследовать. Именно в записях того отравителя ты нашёл рецепт зелья, которое было необходимо для заклинания, что ты использовал. Если и есть способ восстановить твои воспоминания, то нужно копать в том направлении. Тем не менее, — он поднял крючковатый указательный палец вверх, — стремление к знанию ради самого знания ведёт к разрушению. На некоторые пути лучше не вставать. Я знаю тебя прежнего и тебя нынешнего слишком хорошо, чтобы ожидать, что ты прислушаешься к моему совету, и всё же… Есть причина, по которой ты сам не хотел помнить о том заклинании, раз уж ты остался в живых.       (2) Прим. автора:       Я обнаружила разную информацию относительно точной даты смерти Северуса. Гарри упоминает, что май к этому моменту уже наступил, следовательно, дата смерти должна быть 2 мая.