храню в памяти

Она понравилась ему сразу же. Её черные, как смола локоны, роскошной волнистой гривой струились по плечам, идеально ровная осанка и пышная серая юбка до сих пор сохранились в памяти Рудольфуса. Он сумел запечатлеть каждую частичку Беллатрикс в своём создании: как она громко смеялась, покручивая палочку в руке. Она казалась бесподобной, слишком красивой и в то же время безумной, в глазах пылал дьявольский огонь, когда Белла (тогда ещё Блэк) получала новое поручение от Тёмного Лорда. Она была самоуверенной и дерзкой даже в день их свадьбы. В этот памятный день Рудольфус чувствовал себя чрезмерно счастливым и, как заворожённый смотрел на белое, покрытое красивым узором, платье невесты и тёмные локоны, что были собраны в идеально подходящую Белле прическу. Бывшая леди Блэк сразу же дала понять, кто всегда будет брать верх. Рабастан слегка кривился и качал головой, когда говорил брату о нравах невестки, однако Рудольфус пропускал все мимо ушей. Белла стала для него всем. Он знал, что девушка не любит его. Знал, что на взаимность глупо рассчитывать, потому что видел какими восторженными взглядами она одаривает Лорда. Однако данные факты не останавливали мужчину. Он впервые в жизни стал на что-то надеяться, несмотря на голос разума, твердящий изо дня в день, что Лестрейндж поступает глупо. Она всегда была недосягаемой. Даже когда Лестрейндж целовал её, а целовал Рудольфус жадно, всепоглощающе. Старался своими прикосновениями вычленить, изничтожить дух Темного Лорда, что стоял между ними, как преграда. Белла лишь хохотала, откидывая волосы на подушку и тянулась к лицу Рудольфуса, игриво проводя по скуле, а затем они пили огневиски и обсуждали очередное поручение темного лорда: нападение на МакКиннонов. — Я убью девчонку лично, — проговорила Беллатриса, сделав глоток. — Мы сожжём дом? — Если ты этого хочешь, — Рудольфусу не было никакого дела до дома МакКиннонов, он просто хотел поступить так, как хочет жена, чтобы доставить ей удовольствие. И ещё Лестрейндж просто-напросто любовался Беллой в данный момент. Только она умела совмещать в себе утонченность и безумие одновременно. Она любила Лорда и убийства больше всего на свете, а он любил её. Рудольфусу иногда казалось, что Белле он тоже не безразличен. Порою девушка сама обнимала его, тянулась за поцелуями и кусала верхнюю губу, дразня. Беллатрикс загоралась идеями Тёмного Лорда с каждым днём все больше и больше, а Рудольфус с каждым днём все больше тонул в ней, стоило лишь заглянуть в её большие омуты-глаза. Ему нравилось держать её за руку: даже не во время рейдов, а просто так. Чтобы вновь почувствовать прикосновение холодных тоненьких пальцев жены, переплести их со своими и на мгновение заставить себя забыться: представить, что никакого Лорда нет в их жизни, представить, что Белла принадлежит лишь ему одному. Нравилось смотреть, как она накручивает свои волнистые локоны на палец, теребит краешек темного платья. Наблюдать за тем, какое удовольствие ей доставляет пытки грязнокровок круциатусом. — Я люблю тебя, Белла, — шептал он ей по ночам, cидя возле камина и заключая её ладонь в плен своих пальцев. — Подлей-ка вина, Руди, — отвечала она и смеялась, читая ежедневный пророк, в котором упоминалось о бессилии Министерства Магии перед мощью Тёмного Лорда. Белла стала его зависимостью, от которой Рудольфус не хотел избавляться.