Никогда не взлетая

Май. 1 год от начала манги. Они вышли за пределы квартала Хьюга. По безлюдным ночным улицам они прошли в центр Деревни. Случайные прохожие, словно тени, исчезали в переулках, лишь завидев этот странный отряд. Ханаби заметила, как у дверей высокого двухэтажного здания, не похожего на дворец хокаге, привратник вытянулся струной и, разглядев в ночной тьме Итачи, козырнул ему. Она понимала, что этот дом как-то связан с Корнем Анбу. Итачи говорил, что там решат их судьбу, но сегодня он уже решил судьбу всего клана Хьюга. Что ему помешает так же быстро решить судьбу двух детей, которые еще даже не стали шиноби? Тем более что Хината мало отличалась от убитой. Может, решение будет спорным, и они обе сгинут в тюремных катакомбах и операционных Корня. Может, то, что Итачи не убил их в квартале Хьюга не везение, а его замысел, чтобы помучить их подольше. Итачи сказал, что они могут быть полезны Скрытому Селению, но ведь быть расчлененным на органы для раненых шиноби, которые и не помышляли о предательстве, тоже значит быть полезным деревни. Их провели в просторный зал с множеством мест, расположенных амфитеатром. Он был почти полностью заполнен людьми в масках, но Ханаби сумела на многих разглядеть символы других кланов. Это вселяло надежду, что суд не будет выражать мнение одного лишь Корня. Позади девочек стояли два охранника в жилетах чуунинов Конохи. «Неужели они думают, что мы можем сбежать отсюда?» — Пронеслось в голове у Ханаби. Позже она догадалась, зачем нужна была эта охрана: на Хинату было страшно смотреть, и, наверное, сама она выглядела ничуть не лучше. Стража должна была помочь осужденным, если те на следствии не выдержат и лишатся чувств. На собрании председательствовал Данзо. Он перечислял былые заслуги клана Хьюга и говорил, что сердце его переполняется скорбью при мысли о том, что этот в прошлом благородный род, находящийся в родстве даже и с основателями Деревни, опозорил себя, лишил славы и чести, и только кровью может смыть свое преступление. — Теперь точно убьют, — подумала Ханаби и отчаяние, которому она пыталась не поддаваться до этого момента, теперь вытесняло все другие ее чувства. После Данзо взял слово шиноби из клана Яманака: — Пролито слишком много крови, но и она не сможет загладить тот вред, который нанес клан Хьюга Деревне Листа. Мятеж, вызванный непомерными амбициями Хьюга, привел их собственную семью к гибели и ослабил деревню. Теперь выжившим придется приложить все усилия, чтобы очистить имя своего рода от клейма предателей. Тут поднялся Итачи, который сидел от Данзо по правую руку. Глаза его снова были черны, и теперь он казался не таким ужасающим, каким видели его в квартале Хьюга. Однако разумные и опытные шиноби прислушивались к таким людям, как он, потому что знали, какая сила может иногда таиться в ином юноше из благородного клана. — К выжившим стоит проявить милосердие. — Спокойным тоном произнес он, как будто не он сам исполнил приговор старейшин Конохи. — Ради их необычных способностей, которые мы должны направить на благо Деревне Листа. Речь его становилась все вдохновенее и слушающим его передавалась убежденность в верности его слов. Он умел внезапно переходить от успокаивающих, умиротворяющих интонаций до пылких речей, так что внезапно вошедший в зал человек, услышавший его, решил бы, что перед ним фанатик. — И правильнее всего было бы отправить молодых Хьюга в Корень АНБУ, — продолжал он, — там смогут объяснить им, что жизнь их теперь принадлежит родной деревне. И на верных примерах дадут представление о жертвенности, знаменитые шиноби, служащие там, смогут научить их беззаветной преданности Деревне и исправят этих, в общем-то неплохих детей, которых сегодня ночью АНБУ спасли от разлагающего влияния их родителей. — Губы Итачи на мгновение искривились в насмешке, и тут же лицо его приняло прежнее спокойное выражение. После речи он занял свое место справа от главы Корня. Данзо одобрительно покачал головой. Зал зашумел: шиноби спорили о словах Итачи. Ханаби поняла, что у нее есть сейчас, может быть, единственная возможность изменить свою судьбу, и, похоже, она знает, как.  — Я…я обучалась при больнице Конохи, я стажер, и… — Тут ее слова потонули в возмущенном гуле: — Как предателя допустили к раненым?! — Везде у эти Эти Хьюга свои люди! Власть-де им нужна! На одного врача, по виду ирьенина, набросилось сразу несколько спорщиков, а тот растерянно объяснял, что слышит об этом впервые, и, скорее всего, их просто обманывают. Со своего места встал шиноби в роскошном хаори, украшенном символами клана Яманака. Разговоры стихли. — Какая восхитительная ложь. Клан Хьюга всегда отгораживался от остальной Деревни: жил по своим законам, лечился у своих врачей, не доверяя другим. Тебе это должно быть известно. — Яманака иронически улыбнулся. После этих слов начал говорить Данзо, который вдруг почувствовал, что удача на его стороне: ему было комфортно, когда люди вели себя предсказуемо, делали то, что от них ожидали. Вот сейчас маленькая избалованная девочка вела себя так, как Данзо и предполагал: пыталась обмануть повидавших жизнь старейшин нелепой, наскоро придуманной ложью. Он ни на один ре не поверил в рассказ Ханаби, поэтому решил быть настойчивым и, уличив ее еще и в обмане, все же поступить с ней милосердно: отправить на перековку в Корень АНБУ. — Ну, может быть, кто-то подтвердит, что ты была стажером в больнице, не имея даже звания генина? — Спросил он. Ханаби поняла, что только навредила себе, ведь учили ее почти тайно и совсем недолго. В зале воцарилось молчание. Данзо пристально оглядел собравшихся, подождал несколько минут. — Как я и думал, никого, кто бы мог подтвердить эту ложь, — тут Шимура сделал ударение на последнем слове, — среди нас не нашлось. И я думаю, нам не стоит ждать свидетелей более, а нужно вернуться к рассмотрению вопроса по существу. От двери послышались шаги, мерные и четкие. Человек дошел до середины зала и встал рядом с Ханаби. — Да, я учил ее медицине. Она работала над простыми составами, довольно успешно. Больница только выиграла от этого. — Произнес врач. — Да как мы можем ему верить! Он же сам предатель! Заодно с Хьюга. — Пронеслось по рядам. Тут встал глава из клана Яманака и обратился к ирьенину: — Якуши-сан, будьте добры, — медоточиво начал он, — ответьте совету вот на какой вопрос, — Кабуто почувствовал, как ход его чакры слегка изменился. — Когда вы, — Яманака сделал паузу, выбирая слово, — обучали Ханаби Хьюга, — отчего сделали в тайне от остальной Деревни? И могла ли она навредить Селению? –Нет, не могла. — Произнес Якуши уверенно. — Составы были сделаны верно. Сам проверял. Я когда-то служил в АНБУ. Я имею право на частную учительскую практику. — Зачем-то добавил он, хотя сам понимал, что его в этом не обвиняют. — А еще я думаю, что ее врожденные способности могут облегчить диагностику больных. — Я вам верю. — Ответил Яманака. Он написал, что-то на бумаге и передал старейшинам, которые сидели рядом. Пройдя через несколько рук, бумага оказалась в руках у Данзо. Взгляд его стал еще более хмурым. Итачи, заметив эту перемену, что-то прошептал ему на ухо. Яманака прежде, чем вернуться на свое место, пристально посмотрел в лицо Ханаби. Взгляд этого человека будто выворачивал наизнанку. Он не внушал такой ужас, как Итачи, но девочка почувствовала, что его обладателю, как и ее отцу, нельзя солгать. Он будто исследовал ее душу и находил то, что обычно пытаются спрятать от чужих глаз. От вновь накатившей слабости Ханаби зашаталась, и ее поймал охранник, стоявший сзади. «А еще думала, что сильная, думала, что не как Хината, и мне такая помощь не нужна», — разозлилась на себя Ханаби. — Она приходила ко мне больше недели, потом исчезла, — рассказывал Якуши. — Я узнал, что она была больна. Но теперь я вижу, что, — тут Якуши оценивающе посмотрел на девочку, — она вполне здорова и потому может продолжить совершенствоваться в медицине. — А, что, пусть остается. Заодно посмотрим, что эффективнее так сказать, в «воспитании», Корень АНБУ или лазарет? — Произнес глава клана Акимичи. — С сестрой-то ее все уже решили. Внимательный взгляд мог заметить, как распахнулись от ужаса глаза Ханаби, а саму ее забила мелкая дрожь. Но сейчас зрители следили за словами Чоузы, которые могли повлиять на решение совета. — Надо поступить справедливо. — Продолжал он. — Хинату Хьюгу передать в Корень АНБУ, как Данзо-сан и предлагает, а вторую оставить в Деревне, потому что она может быть и там полезна. — Вы не подумали, — раздался голос из сектора, где сидели представители клана Учиха, — о том, что только в АНБУ учат идеальному контролю эмоций. — Мне нравится идея с больницей, — тут взял слово Шикодай Нара. — И Третий бы одобрил, он не раз проявлял к противнику милосердие, которого тот, быть может, не заслуживал. Упомянув Сарутоби, он тем самым завоевал голос его клана. — А почему все шиноби с улучшенным геномом должны доставаться Корню? — Шиноби клана Инузука поднял тот вопрос, который возник в голове многих, кто был против того, чтобы отдать Хинаби Данзо. — Разве плохо, если она будет шиноби-медиком, не только АНБУ нуждаются в талантливых шиноби! — Дело не в нуждах ирьенинов и развитии новых ниндзюцу, а в том, чтобы найти место, где от этой девки будет поменьше вреда. — Парировал шиноби в маске. Кланы и Корень не смогли прийти к согласию, поэтому совет принял компромиссное предложение. Так сохранялся баланс сил в Деревне. — Что ж, — сказал Данзо, — Хината Хьюга отправляется служить Деревне в АНБУ, а ты, — тут он обратился к Кабуто, — забирай своего стажера. Если она будет заподозрена в измене, у вас обоих второго шанса не будет. — Усмехнулся Данзо. Ханаби чувствовала, как уходило огромное нервное напряжение, которое не оставляло ее весь этот день, а по телу разливалась слабость, которая приходит, когда силы на исходе — после тяжкого труда и утомляющей душу печали. Но когда прошел первый ужас, на сердце не стало спокойней: она начала осознавать, что предала сестру, и эта мысль терзала ее. Она, похоже, выбралась, а когда просила направить именно ее в лазарет Конохи, да куда угодно, только не в Корень АНБУ, о сестре даже не подумала. Ей повезло, что она выпросила себе лучшую участь, но из-за этой просьбы ее теперь разлучают с последним родным человеком. На душе было мерзко. Она посмотрела на Хинату, вглядываясь в ее лицо, пытаясь запомнить ее черты перед долгой разлукой. Казалось, что к середине слушания она пришла в себя после гендзюцу. «Может быть, лучше им было оставаться вместе, даже, если бы так было бы тяжелее?» — подумалось Ханаби. — Все хорошо будет, — вполголоса проговорила она, но так, чтоб Хината услышала. Она знала, что лжет. Ханаби понимала, что сестра ее могла быть храброй, но ей трудно было сохранять мужество надолго. — Пошли. Пока они не передумали, — окликнул ее голос, и сильная рука оторвала ее от сестры и почти потащила в сторону выхода — ноги ее не слушались. Хинату, стоявшую в центре амфитеатра, окружили шиноби в масках АНБУ. На одежде некоторых из них виднелись символы кланов, но она уже не различала их. Ханаби до конца не верила, что может выйти из этого здания с его ветвистыми коридорами, путаными переходами с бесконечными каменными лестницами со стертыми ступеньками. Они вели на внушающие ужас подземные этажи, откуда распространялись острые химические запахи, от которых кружилась голова и подступала тошнота. Она так привыкла к казарменной духоте в здании АНБУ, что на улице от свежего воздуха у нее закружилась голова. Дышала Ханаби часто и не глубоко. — Хочешь, мы здесь подождем немного? — Спросил Якуши. — Дыши медленнее. Сделай глубокий вдох. Ханаби стало легче, а от недолгого отдыха сердце понемногу успокаивалось. — Тебя даже не осудили. У тебя будет нормальная жизнь. — Успокаивающим тоном вполголоса говорил Якуши. — Все уже кончилось. — И снова сказал уже громко: «Пошли». Ханаби не помнила, как они пришли в больничный кампус, только чувствовала, когда Кабуто переходил на мерцающий шаг, будто тоже пытаясь убежать подальше от этого места.