Никогда не взлетая

Октябрь. Первый год от начала манги. Ханаби поняла, что попала на какие-то заключительные занятия, плавно переходящие в зачеты. Уроки по скрытности показались ей вполне полезными; чему-то такому ее пытались учить тренеры из Побочной ветви. Теперь и эти знания пригодились. А вот урок икебаны... Ну, если б она в прошлом не была химе – провалилась бы. Все-таки ее воспитание в который раз спасало, но Ханаби усиленно пыталась не представлять, как она, ищущая красоту в растениях и составляющая букеты, выглядит со стороны с опухшим после вчерашнего боя лицом, во влажной, плохо просохшей после стирки форме. Но сегодняшние занятия ей понравились куда больше: на них не нужно было выкладываться до изнеможения. Дисциплины были сравнительно простые, а на оценки в табеле она не смотрела: хорошая успеваемость в предметах, прививающих любовь к искусству, не спасет в бою. Однако неприятности подстерегали Ханаби после занятий. Ее обступила стайка девушек, большинство из которых не относились ни к одному из известных кланов. – Тебя вчера видели с Саске-куном. Так вот, знай, что он наш, а таким, как ты Учиха никогда не светит. – Сказала одна из них, которая, видимо, была лидером в их компании. – Да забирайте его, – оскалилась Ханаби. – Смотрите только не порвите. Не интересен. – Хьюга хотела пройти, но несколько учениц перегородили ей путь. – А чего же ты его тогда по скверику таскала? Он, верно, такой деликатный, что отказать убогой не мог. Ну, так мы тебе объясним. Хотя тебя один герой уже разукрасил, так ты, если сразу не поймешь, еще получишь. – Сказала вторая. - Еще раз говорю: не нужен мне ваш напыщенный павлин. Сами же от него потом наплачетесь! Ни мозгов у него, ни рожи красивой. – Ханаби не чувствовала, как на самом деле ухудшает свое положение, и, ругая Учиху, который был объектом обожания этой странной компании, вредит себе. – Да кто она такая, чтоб судить о Саске? Он-то благородный человек. А у нее морда в синячищах и шея исполосована. За что тебя так расписали, а? Тоже выеживалась много? – Выступила вперед третья светловолосая куноичи и, показывая, что все очень серьезно, положила руку на подсумок с кунаями. – Погоди, пусть скажет, зачем с ним гулять пошла? Тогда, может, и отпустим убогую. – Сказала одна девица голосом насмешливым, хотя и неуверенным. Все-таки не все в компании разделяли мнение, что нужно в выяснении отношений доходить до того, чтобы грозить сюрикенами и лезть в драку из-за симпатичного мальчика тем более, что репутация Ханаби как «не знающего жалости человека» после спарринга только укрепилась. И тут в голове Хьюга родилась идея. – Это вам, девочки, Саске нужен. Но он же ребенок еще. Жизни не видел, ничего не достиг, а мне-то другой в душу запал, – сказала она и загадочно улыбнулась, будто подумала о чем-то приятном. – Кто? – Не выдержала одна из них, хотя до этого старалась держаться "грозно". Сразу было видно, что она была охотница до новых сплетен, а потому, узнав, что Саске и Ханаби гуляли после занятий, с энтузиазмом принялась домысливать эту встречу. – Кто-кто... – Сказала Ханаби с такой интонацией, будто говорила о чем-то само собой разумеющимся. – Брат его. Саске еще даже не генин, а Итачи – глава клана теперь и шеф полиции к тому же, человек солидный. А такой, как Саске, и даром не нужен. – А Итачи-то знает, – рассмеялась высокая девочка по имени Айко, – о вашей горячей любви? – Конечно. – Уверенно отвечала Ханаби. – Мы с ним знакомы. Я как увидела его в первый раз... Девочки, я замерла – с места сдвинуться не могу. Сама вся мокрая – холодный пот по всему телу прошиб. Смотрю в его глаза, и думаю: любовь у нас теперь до гроба. И с тех пор только первую нашу встречу во снах и вижу. И он без меня уже не может: пока мы не расскажем друг другу о своих настоящих чувствах, пока не выясним все, что между нами, ни один из нас не успокоится, не проспит мирно и одной ночи... Он меня, как увидел, на свидание позвал. Так и гуляли с ним от поздней ночи до самого рассвета, как занялась заря. Я потом в себя прийти не могла. – Да тебе двенадцать всего. А он на пять лет тебя старше. – С вызовом сказала Нетсуко, которая немного боялась собеседницы, но в большой компании подруг чувствовала себя смелее. – Он и не посмотрит на нее. Особенно такую. Она только мечтает, а вы тут ее слушаете. – Ну, мне ж не всегда двенадцать-то будет. – Подробно объясняла Хьюга. – К тому же семья у него строгая. С традициями. Пока сговор будет, потом помолвка... Так я не гордая, подожду года три. Мы повзрослеем. А там уж он от меня никуда не денется: только смерть нас и разлучит. Какая-то чувствительная особа восхищенно ахнула. Скоро и она подрастет и сможет покупать романы Джираи-самы, а пока продавец единственного книжного в Конохе лишил ее этой радости, она будет интересоваться сплетнями о том, кто с кем ходил по скверу и что там делал и слушать, что рассказывает Ханаби о своей великой любви. Ино Яманака в тот день увидела небывалую картину: ее подруги, про которых было известно, что они – поклонницы Саске, обступили Ханаби, та, сидя под криптомерией, что-то им увлеченно рассказывала, а весь фанклуб, замерев, слушал. Ино подошла и встала позади всех. – Я и на работе у него была. – Слышала Ино. – Он мне целую... – Тут голос дрогнул, а рассказчица запнулась, – целую экскурсию организовал, все владения свои показывал. Ино дернула одну из слушательниц за рукав. – Про что это она там фантазирует? – Спросила она. Та обернулась и ответила: – Да про любовь свою к Итачи-саме рассказывает. Говорит, он с ней по ночам гулял и на работу приводил, все показывал... Ты вот веришь? – Спросила она ироническим тоном и тут же осеклась, увидев, как лицо Ино исказила маска ужаса. – Ты чего? – Спросила ее Нетсуко. – Тебе тоже что ли Итачи нравился? - Н-нет. Н-не нравится. Н-не дай Ками родители за него выдадут. – Губы Ино дрожали. – А она на работу к нему ходила? – Переспросила Ино. – Говорят же тебе, да. Сама слушай. Не мешай. – Отмахнулась от нее девочка. – Я ему рассказываю, что в комнате живу, а своего дома нет. Так он говорит: «На работе жилых помещений полно. И со всем необходимым. Полный пансион. И хоть десять лет живи – никто ни слова не скажет. А можешь вообще заселиться и не выезжать. Только, говорит, еще раз попроси, – и одного моего слова хватит, чтобы эта проблема решилась раз и навсегда». В полицию меня звал работать секретарем. Говорит: «Всегда на глазах у меня будешь, не то уведут тебя у меня из-под носа». Ревнует. – Объясняла Ханаби. – Столько раз к себе звал, что я со счета сбилась. Говорит: "И тебе там будет хорошо, и сестре твоей." – А чего ж ты к нему не идешь, раз так зовет тебя? И работа почетная! – Раздался новый недоверчивый голос. – Ну, так я ж не такая. – Отвечала Ханаби. – Решит еще, что я с ним только из-за влияния. А от меня ему никакими деньгами не откупиться. Вот любовь какая. Ино пробиралась все ближе и ближе к центру кружка, образовавшегося вокруг Ханаби, и дошла почти до первого ряда, так что Хьюга могла видеть ее лицо. -– Ханаби! – Громко сказала она. – Посмотри на меня. Может, хватит уже, а? Ты, Ханаби, иди, пожалуйста... – Не нравится слушать – так иди отсюда! – Сказала Айко. – Да брешет она! Неужели неясно! – Раздался последи поляны голос Ино. – Нет у нее ничего с Итачи. Ханаби встала из-под криптомерии и молча прошла через ряды недоумевающих слушательниц. Но распаленному рассказом Хьюги воображению учениц было явно мало, и теперь они обступили Ино и засыпали ее вопросами: как было на самом деле и что за отношения у Ханаби с Итачи? – Да не стану я ничего рассказывать. У меня, может, сердце есть. – Яманака поднялась и, перейдя на мерцающий шаг, попыталась догнать Ханаби. – Хьюга, стой! Лучше бы ты подралась, слышишь! – Прокричала она ей вслед. Девочка не обернулась. "Нужно больно из-за Учихи драться!" – Подумала та. Новая сплетня разлетелась быстро, но слухов о себе Ханаби и не считала. Когда она встретила Конохомару после занятий, тот вместо приветствия просто обнял ее. – Конохомару-кун, увидят же. На улице. – Зашептала она боязливым шепотом. – Я уже слышал, что ты была у Итачи. – Он помолчал. – Ну, еще раз. Если я скажу, что мне очень жаль, это ведь ничего не изменит? Да? Она кивнула в ответ. – Что, уже все знают? – Сказала она, уклоняясь от его объятия. – Ну, кто не понял, а есть те, кто догадались, да им все равно. – Ответил юноша. – Как ты оттуда выбралась? – Я не хотела тебе об этом рассказывать. Ну, обычно. Дали мне пропуск – вот и выбралась. Он обещал, что третьего раза не будет. – Ханаби тяжело было смотреть в лицо Конохомару, она боялась, что он увидит ее слабость, поэтому даже разговор об Итачи заставлял ее прятать глаза и привычно смотреть в пол. – Ага, и что десять лет будешь жить в казенном доме, – повторил Конохомару слова из сплетни. – Пойдем. Просто погуляем. Надоело говорить. То перед ними оправдывалась, то... – Она не довела мысль до конца, к горлу внезапно и жутко не вовремя подступил ком. Хьюга не хотела рассказывать подробностей встречи с Итачи, признаваться, как ей тогда было страшно, и говорить о том, что из-за этой беседы случилось после. Они скрылись за вишневыми деревьями так, что их не могли подслушать докучливые прохожие. – А пойдем ко мне в дом, - предложил Конохомару. – Мы незаметно... – Я почему-то уверена, что нас туда просто не пустят. – Иронически сказала она. – Ты, наверное, хочешь какого-то приключения, чтобы мы тайно туда пролезли. – А затем добавила, но уже серьезно. – У нас не выйдет. Нас отловят. И накажут. И, главным образом, меня. Незаметно погостить и вспомнить хорошие времена не получится, Конохомару-кун. Но потеря-то небольшая. Я же у тебя бывала, а в великих семьях редко что-то меняется. Это для меня настала эпоха перемен. – А я-то у тебя, кстати, и не был. Ни разу. – Сказал он. – В твоем новом доме. Хочу увидеть, как живешь.

Ханаби остановилась, встала перед Конохомару, заглянула ему в лицо: – Правда, хочешь? Ну, если ты серьезно... Просто это не то, что тебе понравится. – А когда еще свидимся-то? – Возразил Конохомару. – Да лучше б ты... – Подралась? Вот Ино также говорит. А потом скажут: "Ханаби агрессивная, она неуправляемая. А давайте изолируем ее, ведь она не соизмеряет свою силу и опасность, раз избила восьмерых бесклановых недониндзя. А тут я пошутила – они повеселились". – Ответила Хьюга. – Я знаю, но хочу увидеть твой дом своими глазами. – Ответил Конохомару, а затем сделал паузу и сказал, – а что за ойнин, с которым ты живешь? Он сторожит тебя? – И вовсе он не ойнин. – Ответила Ханаби. – Ну, был когда-то. Он очень добрый человек. Спас меня от АНБУ. Якуши его фамилия. Конохомару изменился в лице: – Он работал с выродком, который моего деда убил. А тот склад держал с мертвыми детьми. Это все знают. Так что ж ему тебя для ровного счета не хватает? Он наверняка садист, как и учитель его, и тебя взял ради... Тут Ханаби пришли на ум слова Итачи: "Дедушка умер, а дело его живет; одной такой, как ты, ему для ровного счета не хватало!" – Знаешь, если бы все было, как раньше, то я бы тебе пощечину залепила. – Крикнула ему в лицо Хьюга. – Да боюсь, что и об этом донесут и тогда мне правую отрубят. Ничего Кабуто-сану от меня не нужно. Человек, кроме проблем, от меня ничего не получил, а, если б хотел что-то сделать, давно бы уже сделал. А он за меня вступился, когда клан Сарутоби... – Ханаби еще раз посмотрела на Конохомару и осеклась. Ни к чему оскорблять его родных. Ему будет больно, а сам-то Конохомару здесь не виноват. – Давай договоримся, – сказала она, – ты не будешь оскорблять Кабуто-сана, а я молчу про то, что неприятно тебе. Не надо нам ссориться. – Хороший ойнин говоришь? – Недоверчиво переспросил ее Конохомару. – Не издевается над тобой? – Хороший. – Устало произнесла она. – Да я ему по гроб жизни должна! Сколько еще объяснять! Пошли ко мне, если еще не раздумал. Его сейчас нет. Он – медик, работает много. Вот все и посмотришь. – Идем. – Пробурчал Конохомару. – Вот. – Ханаби показала пропуск, и они прошли дальше. Конохомару беспокоился, пустят ли его, но то ли даже Ханаби имела право приглашать к себе гостей, хоть никогда до этого им не пользовалась, то ли вахтер узнал "почтенного внука" и не стал препятствовать. Последний вариант Конохомару совсем не нравился. Ханаби будто почувствовала его беспокойство: – Ну, за мной-то теперь не следят десять человек. И я могу приглашать сюда, кого захочу. Когда-то я хотела такого... А теперь все бы отдала, чтобы было, как прежде. – Она открыла обшарпанную дверь. Конохомару увидел комнату, разделенную на две неравные части. Одна, явно меньшая, была отгорожена ширмой, за ней стояла металлическая койка. Сквозь узкое окно бьется свет. Чтобы разогнать полумрак, Ханаби зажигает лампу. Помогает слабо. «Как она так живет в постоянной полутьме? Бьякуган что ли все время использует?» – Подумал Конохомару, но не сказал вслух. – А где ты занимаешься? – Спросил он. Ханаби показала на деревянный стол, за которым, по ее словам, не только учились, но и проводили несложные химические опыты – он казался несоразмерно большим. – Вообще-то он Якуши-сана. Но он мне разрешает. А в последнее время он опыты в комнате не проводит. Остается в лаборатории. Наверное, чтобы я готовилась к экзамену или спала нормально. Хотя, может, эти эксперименты нельзя в жилом помещении проводить... Ну, если он яды испытывает или что-то такое. Конохомару вздрогнул. Вот еще не хватало, чтобы у Ханаби опекун был профессиональный отравитель. Хьюга налила воду из термоса, заварила чай. Шкаф, сужавший и так небольшое пространство, мешал переходить из одной части комнаты в другую, потому что приходилось протискиваться по узкому ходу, и был уставлен книгами с непонятными для Конохомару названиями, пробирками, препаратами, но, очевидно, был очень важен для хозяина, который был готов терпеть все эти неудобства. Однако для Ханаби, маленькой и ловкой, этой проблемы пока не было. – Как ты здесь спишь? Несет же химикатами. – Его поразил неприятный медицинский запах, разливавшийся по комнате, которая была набита аптечками и ингредиентами для снадобий. – Привыкла. Уже не чувствую, – ответила Ханаби, прихлебывая чай. – Ты не знаешь, где по-настоящему от запаха в сознание теряешь. – Там, где ты была? – Спросил Конохомару, почему-то не рискуя упоминать название организации вслух. – Ага, – Сказала Хьюга. – Там людей как будто специально травят какой-то химией, словно эксперимент ставят: выживут они или нет, и, если да, то, как долго продержатся. Я здесь нормально себя чувствую, это просто лекарства у Якуши-сана или ингредиенты к ним, а там чуть в обморок не падала. –Понимаю разницу. – Сказал Конохомару. – Не хотелось бы узнать на практике. – Вот-вот. – Сказала Ханаби. Она была с ним согласна. Поняв, что для первой встречи тема какая-то уж совсем грустная, Ханаби сменила ее. – А я медицину сдавать не буду... – Вдруг сказала она. – Хотя я полгода здесь без звания работала, может, и еще проработаю, но, если уж иду на экзамен, то уступать не хочется. А я от формул дурею, рецепты из головы вылетают, пропорции перемешиваются. Самое обидное, что я ради Кабуто-сана пошла... Он же меня не просто так взял, а чтобы я ирьенином хорошим стала. Я решила медицинские техники сдавать, чтоб он хотя бы видел, что от меня какая-то польза есть. Да и в госпитале закрепиться хотелось. Сразу показать, что я при Коноховской больнице учиться хочу. – И что же, совсем не пойдешь сдавать? – Нахмурившись спросил Конохомару. Видно было, что вторая тема нравится ему едва ли больше, чем первая. Но не умела Ханаби вести застольных бесед. – Как можно! Это я его так подведу, это я, получается, просто сдамся! – Воскликнула она, а потом хитро посмотрела на друга и проговорила, – все продумано. План у меня есть! Свой план Ханаби рассказать не успела, потому что в этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Кабуто Якуши. – Уже вернулась из Академии? – Спросил он. – А кто это с тобой? – Кабуто сдвинул очки к переносице, разглядывая гостя. – Можете не представляться, почтенный внук. Я вас узнал. – Обратился он к Конохомару. – Только не называйте меня больше "почтенный внук," – попросил юноша. – А зовите по имени. Вы много сделали для Ханаби-чан. Ну, она так говорит, – по тону его было понятно, что он не очень-то верит в то, что Кабуто оказался для Ханаби бескорыстным благодетелем. – Так, что зовите меня по-дружески. – Вот как? – Задумался Якуши, и очки его блестнули на свету лампы, а Конохомару, внимательно рассмотрев его, обратил внимание на особую броню, которая только у АНБУ и бывает. Он часто видел ее на охранниках его деда. Он еще раз посмотрел на мерцающую, неяркую лампу, а потом перенес взгляд на ойнина и заметил, что спецназовец, стерегущий Ханаби, и сам был подслеповатый. "Врет она мне," – подумал младший Сарутоби. – Ханаби, скажи мне, что я ответил, когда ты меня попросила о том же, что и Конохомару-сама? – Произнес Якуши. – Вы сказали мне, что вы сами решите, как меня называть. – Тотчас ответила она. – Ну вот. Вы слышали. – Коротко сказал он. "Точно мерзавец", – подумал Конохомару. – Раз вы у нас в гостях, можете оставаться здесь сколько угодно. Только, если это будет тихо. –Сказано это было однако же таким тоном, как будто он послал их обоих отсюда ко всем етунам. Дети на секунду замолкли, а потом молча допивали чай. – И, если что, то морзянку я со времен АНБУ помню хорошо. Не надо отстукивать по столу сигналы, особенно о том, какой я гад. Это нервирует. Ханаби закрыла лицо руками. Ну вот зачем, зачем он именно сейчас сказал про АНБУ, когда она битый час убеждала Конохомару, что Якуши не подсадная утка, которой ее отдали, чтоб он доносил на нее, и не мучает ее всеми теми способами, о которых живописно рассказывают досужие языки в Конохе? На Конохомару в этот момент она даже не смотрела. – Вот блин, – сказал Сарутоби не то оттого, что секретно поговорить не удастся, не то из-за того, что его самые дурные подозрения начинают сбываться. Они пообсуждали еще немного предстоящий экзамен и договорились вместе потом пойти смотреть бои чуунинов, которые будут совсем скоро, всего лишь через месяц, потому что, находясь в здравом рассудке, решили не сдавать два квалификационных экзамена в один и тот же год. Но беседа не клеилась, а чай был давно уже выпит. Доверительно говорить при "ойнине" Конохомару не мог. И Ханаби это чувствовала. Кабуто сначала листал какую-то книгу, взятую с верхней полки, затем погрузился в полудрему так, что дети, переглянувшись, решили пойти на улицу. Ханаби вышла первая, а вот Конохомару "не повезло" разбудить Кабуто. – Нам бы надо поговорить, молодой человек. – Сказал Якуши. – Без нее. – Я тоже так думаю. – Конохомару закрыл дверь, чтоб Хьюга не слышала беседы. – Что, следишь за ней, да? – Перешел в наступление младший Сарутоби. – У тебя задание или ты пасешь ее, как сестру? – Я вам расскажу одну историю. Ее неприятно будет услышать Ханаби, поэтому мы с вами одни. – Не отвечая на выпады подростка, сказал Кабуто. – Я расскажу, как я с нею познакомился. Она тогда еще была наследницей клана и пришла ко мне, чтоб я давал ей уроки медицины. Я чуть не прогнал ее. Наследников великих кланов, как вы и сами знаете, должны учить внутри семьи. А вот она, похоже, об этом не задумывалась или считала тогда, что раз она химе, то может получить все, что захочет, включая мои уроки. И ее совершенно не заботило, как сильно она подставляет меня, заставляя нарушить статус-кво. Но потом я сжалился: она стремится к знаниям, не бездельничает, смелая, раз решилась просить помощи не в клане, и хорошо умеет прятаться, раз сбежала от своей стражи. В конце концов, она тогда, придя в больницу, тоже рисковала. Я решил ей помочь: дал рецепты, подарил списанные учебники. Сказал, что буду проверять. Она пришла ко мне еще два раза, Конохомару-сама. Всего лишь два раза. – Вычислили! – С сожалением воскликнул Сарутоби. – С первого раза. Я переоценил ее способности к скрытности тогда. Просто в первый раз не донесли родителям. Посчитали, что это – каприз, и не надо портить химе жизнь, а вот когда это стало происходить с завидным постоянством, эти встречи быстро пресекли. – Рассказывал Кабуто. – То есть... – Начал соображать Конохомару. – Срисовали вас уже, голубчиков. А накажут, если что, только ее. А вас просто запрут в особняке, почтенный вы наш. Вы в своей неопытности даже не представляете, насколько это все двусмысленно выглядит со стороны, ведь создается впечатление, – тут Кабуто лукаво улыбнулся, – я надеюсь, совершенно ложное, что это она вас по каким-то злачным местам таскает, и как бы это сказать... – он сделал паузу, выделив последнее слово, – навязывается. – Но это же я сам напросился. – Воскликнул в сердцах Конохомару. – А вы этого не докажете. Слушать вас никто не станет. Поэтому здесь пострадавшей будет только одна сторона, чего я совершенно не хочу. Вы, надеюсь, теперь тоже все это понимаете. Поэтому для всех будет лучше, чтобы здесь вы были в первый и последний раз. Я думаю, вы уяснили, почему. – Свет от лампы упал на лицо Кабуто, и Конохомару показалось, что очки врача зловеще сверкнули. Конохомару озадаченно кивнул. – Как вы считаете, мне хотелось бы узнать ваше мнение, где Ханаби будет лучше? Здесь или в приюте? – Конохомару только раскрыл рот и не успел ничего ответить, как Кабуто продолжил, – Ах, вы же не знаете... Никогда не видели этого заведения. Советую посмотреть на него хотя бы издали. Я там вырос. И могу многое рассказать про то, что там происходит. Только поэтому я пожалел Ханаби и взял ее к себе. – Спасибо. – Только и выговорил Сарутоби. – Поздравляю вас. Ваше первое разумное слово за сегодня. – Ответил Якуши. – Я не собираюсь воевать с вами, Конохомару-сама. Мы – союзники. У Ханаби почти нет близких людей. У нее есть сестра, но на нее надежда плохая. Хината-сама учится в закрытом учебном заведении и не может поддерживать связь с ней. Остаемся только мы с вами. Да и от вас-то ей пока никакой пользы, и вообще ваша дружба может обернуться для нее большими неприятностями. Однако я не против вашего общения. Конохомару бросил на него недоуменный взгляд. – У Ханаби есть существенные проблемы, так сказать, в выстраивании отношений с людьми, как со сверстниками, так и со взрослыми. Поэтому мешать ей общаться с единственным ровесником, с которым она дружить хочет сама, я не собираюсь. Если так об колено ломать, глядишь, совсем в себе замкнется. Тем более недавно она попала в сложную жизненную ситуацию. – Объяснил врач. – Я знаю. Она рассказывала. – Согласился Конохомару. – У нас с вами цель-то одна. Больше, кроме нас двоих, у нее и положиться-то не на кого. Поэтому ваша главная задача: не мешать мне ей помогать, ее воспитывать, ее учить. Потому что, если что-то случится, то нас разлучат, и ее передадут более "благонадежным" наставникам, чем я. Надеюсь, вы понимаете. И там уже спят и видят это. Да и вас тоже тогда рядом не будет. А еще ваша задача – помочь ей эмоционально восстановиться, если это в ваших силах, конечно. Больше вы ни на что не годитесь. Поэтому, может быть, несмотря на риски, будет неплохо, если девочка к вам привяжется. – Сказал ирьенин, оценивающе глядя на нового «союзника». – Сейчас я, наверное, никак не смогу ей помочь, но вот, когда я стану хокаге... – Заговорил Конохомару. – А вы им станете? – Кабуто позволил себе ироническую улыбку. – Впрочем, вы – внук Хирузена-самы, так что это вполне возможно. Выберете только себе достойного учителя, знаменитого человека, чтобы стать элитным джонином, если уж на то пошло. Вам будет непросто заинтересовать профессионала. Например, Ханаби пришлось постараться, чтобы ее наставником согласился быть даже такой посредственный учитель, как я. А вы к такому готовы? А просто говорить, что вы станете хокаге... Знаете, я жил в приюте, когда мне было столько же, сколько вам или сколько ей, так даже там находились такие экземпляры, которые с десяти лет всем рассказывали, что претендуют на эту должность. Только вот почему-то этого не случилось. Наверное, им просто не повезло, как вы считаете? И еще позволю дать совет вам обоим: изучайте хенге, гендзюцу и все, что помогает прятаться. Ведь всем не обязательно знать, с кем вы видитесь. И как часто. – А я могу сделать что-то для нее сейчас? – Озадаченно спросил Конохомару. Кабуто задумался на секунду, а потом произнес: – Да. Можете. Знаете, за городом, больше, чем в получасе от Конохи есть высокий зеленый холм. Там немноголюдно, но оттуда открывается дивный вид сверху, а если спуститься вниз по тропе, можно найти ручей. На шуншине туда добраться легко и достаточно быстро. Она там никогда не была. Я уверен. Она, к сожалению, не любит покидать кампус. Хорошо проведите время. И прощайте, Конохомару. – Сарутоби показалось, будто выпроводивший его ойнин, ему подмигнул. Когда Конохомару вышел, он ожидал увидеть Ханаби за дверью, но ее там не было. Он нашел ее на первом этаже у выхода: – А я думал, ты подслушиваешь. Мы о тебе говорили. – Кабуто-сан хорошо чувствует чужую чакру. Он бы заметил, и из этого не вышло бы ничего доброго. Так я и привыкла вести себя с ним честно. И чего он говорил? – Говорил, какие мы дураки, что пошли к тебе, и что там нам видеться никак нельзя. Иначе потом у тебя будут проблемы. – Ханаби, услышав это, кажется, не слишком расстроилась. – Говорил еще, что нужно тренировать хенге, если хотим сбежать от людей, которых мой дядя нанял, чтобы они присматривали за мной. – Да, это надо. – Проговорила Ханаби. – Он меня звал? – Нет. Сказал, что ты свободна. – Ответил Конохомару. – Мне кажется, небольшая прогулка отвлечет нас от всех этих тяжелых разговоров. – Ага, и непредвиденных знакомств с моими опекунами. – Добавила она. – А у тебя он не единственный? – Спросил Конохомару. – Нет. Есть еще один. Но я к нему и я и сама не пойду, и тебя не поведу знакомиться. Но он считает себя моим попечителем. Может, поэтому не прикончил еще... – Хьюга задумалась, потом и вовсе смолкла. Конохомару увидел, как даже воспоминания об этом «опекуне» сильно тревожат его подругу. *** После прогулки тяжелый разговор предстоял уже Ханаби. – И что это было? – Спросил Кабуто. – Ну, я решила показать ему, как живу, чтобы он ничего себе не выдумывал. Конохомару-кун ко многому не привык, так что я хотела его чуть-чуть напугать. – Объяснила Ханаби. – И переборщила, потому что появился я. – Со злостью в голосе ответил Якуши. – Ты можешь очень скоро напугать сама себя. За мальчиком присматривают, сама знаешь. А ты играешь с огнем. – Я Учих не трогаю... – С хитринкой в голосе возмущенно ответила Ханаби. Она не воспринимала всерьез эту наивную попытку сменить тему и не ждала этого от Якуши, а пыталась с помощью шутки смягчить атмосферу и избежать ответа на неприятные вопросы. – Ты поняла, о чем я. – А вот Кабуто веселиться был не намерен. – Мы всего лишь друзья детства. – Объяснила девочка. – Только детство твое давно кончилось, Ханаби. – Якуши тяжелым взглядом смотрел на свою воспитанницу. – То есть ты считаешь, что я с Конохомару общаться не должна? – Спросила она. – Нет. Я не собираюсь отбирать у тебя единственного сверстника, с которым ты дружишь. Я только предупреждаю, что за мальчиком следят более профессиональные шиноби, чем ты можешь представить. Он – наследник клана. И если с ним что-нибудь случиться... – Что же с драгоценным внуком Третьего может сделать ужасная Ханаби? – Вызывающим тоном спросила Хьюга и, вскинув голову, посмотрела Якуши в глаза. - В глазах людей очень многое. Например, оказывать "дурное влияние." – Многозначительно ответил Якуши. - Да он нормальный, ну и я... тоже. – Смутившись, сказала она. - Некоторые могут посчитать, что подобный круг общения как бы сказать... – Якуши думал, пытаясь подобрать слова, – не совсем подходит наследнику древнего клана. Когда Ханаби услышала это, она вспомнила, как Мисуми всегда дразнит ее за то, что она была химе, а теперь "якшается со всяким сбродом". При этом под сбродом Мисуми имел в виду команду Кабуто в общем и себя в частности. И это была правда. А еще она наслушалась о себе слухов за два дня больше, чем за четыре предыдущих месяца, и теперь представляла, в какой атмосфере живет Конохомару, который о ней слышит только то, что она – патологическая убийца из клана отступников, которая бросается на людей со "скальпелем чакры", а по ночам ее привязывают к кровати. Ханаби молчала. – Общайтесь. Но так, чтобы это не привело к проблемам ни тебя, ни его. Лучше всего в Академии или во время учебы. – Сказал Якуши. – А сам сегодня отпустил меня с ним на прогулку. И еще про этот холм, кто ему рассказал? Конохомару проговорился, что он там впервые. – Ханаби вдруг поглядела на него с нежностью и, сменив тон, добавила, – Кстати, там, правда, красиво. Спасибо. – Ну, сегодняшний день и так с точки зрения конспирации был провальным. Хотел, чтобы у тебя сегодня случилось что-нибудь хорошее. – Сказал Кабуто. *** Ханаби хотела поговорить с Кабуто Якуши еще об одной важной теме, которая не давала ей покоя с тех пор, как об этом рассказал Конохомару. – Кабуто, а это правда,– Ханаби замялась, не решаясь продолжать, – ну, правда, что ты работал вместе с Орочимару? А у него потом в холодильных камерах девяносто девять детей нашли. Мертвых. Кабуто мгновенно помрачнел, лицо его сделалось страшным, было видно, что он с трудом сдерживает свой гнев. – Кабуто-сан, – обратилась к нему Ханаби, а он будто не слышал, – Кабуто-сан, я больше никогда... я больше ни слова. – Ханаби, просто заткнись. – Наконец, произнес он. А Хьюга в этот момент подумала, что у нее вряд ли есть право спрашивать такое у своего опекуна. Ханаби до этого бывшая в тени, оказалась на свету лампы. – Ого! – Удивленно сказал Кабуто. – Это где ж тебя так отделали? Толпой что ли? – Сказал он, увидев ее на свету. – Это не сегодняшние. Вчера был очень тяжелый спарринг. Я не сказала. Ты усталый пришел, поздно очень. Тебе отдыхать надо. Но я нашла мазь у тебя в аптечке и еще... только вот мало она помогла. Кабуто подошел к шкафу, где хранились ингредиенты для снадобий и готовые лекарства. – Ох, кто же так по-варварски снадобье ищет? – Сказал он, глядя на перепутанные препараты. –Форму сбрасывай, рубашку. – Ханаби сначала стащила с себя ирьенинскую форму, осталась в сорочке, затем, помедлив, сняла и ее. – Да на тебе живого места нет. Как ты с этим второй день ходишь? – Задал вопрос Кабуто. – Мазь. Таблетки обезболивающие. А еще пилюли, которые чакру восстанавливают. Сегодня теоретические предметы были. Чего там сложного? Я еще раз составом этим натереться хотела, да потом Конохомару в гости напросился. А при нем я стеснялась. При упоминании таблеток чакры Якуши нахмурился: злоупотребление этими лекарствами да еще и в юном возрасте? Кто знает, к чему это может привести в будущем? – А при мне, значит, не стесняешься? – В руках Кабуто сконцентрировалась исцеляющая чакра. – Нет. Ты врач, и... ты мне как брат. А он – друг. Это другое. – Наградил Ками "сестренкой" – ничего не скажешь. Стой ровно. Не вертись! – Жжется она. Твоя техника...