Никогда не взлетая

Октябрь. Первый год от начала манги. Следующий день после предыдущей главы. На следующий день Сакура подошла к новенькой перед уроком истории Конохи. Та почти всю перемену отрешенно смотрела в стену и будто ждала, когда все закончиться. – А я не верю, что ты ненормальная. – Сказала она. Та повернула голову. Кивнула. А затем вновь уставилась в потолок. – И еще не верю, что ты ойнинов убивала. – Это почему? – Услышала она в ответ. – Ну, у тебя сил не хватит. – Сказала Сакура. Когда Ханаби услышала это, у нее был такой вид, будто вспомнила о чем-то неприятном, но ничего не ответила. – Сегодня день мастер-классов: так всегда бывает на завершающих уроках. – Произнесла Харуно, пытаясь поддержать беседу, которая никак не клеилась. – Интересно, кто будет их вести, как думаешь? – Сакура-чан, – вдруг обратилась к ней Ханаби, – ты ведь из гражданских, да? Почему ты решила стать шиноби? – Ну, я… – задумалась девушка, – захотела стать самостоятельной, пожить в общежитии, познакомиться с новыми людьми. – Мне тоже Кабуто-сан говорил, что мне нужно общаться с разными людьми. – Ответила Ханаби. – Тогда мне станет легче. Особенно со сверстниками. Ну, с другими детьми, как я. Вот с ними, – она указала на стайку школьниц, – я уже пообщалась. Теперь вот с тобой общаюсь. – А, – вздохнула Харуно, – эти-то … Им тоже Саске нравится. Поэтому они меня и не принимают. – Никогда в жизни так не ошибалась. – Сказала Хьюга. – Даже когда в одиночку «кайтен» освоить пробовала. Я тебя пятнадцать минут нормальным человеком считала. Объясняю в последний раз: про Саске со мной лучше не говорить. Про остальных Учих тоже. Сакура согласилась, но не была уверена, сможет ли сдержать слово: слишком уж хорош был Саске-кун, а как он был красив! И выбирать между новой знакомой и прежней любовью… – Я решила, что стать шиноби – это хороший шанс проявить себя. Родители слишком опекали, берегли. – Продолжала Сакура. – И не уберегли. – Вздохнула Ханаби. – Чего? – Переспросила Харуно. – Нет-нет, это я так… – Сказала Ханаби. – Ты рассказывай. Я сама такая была. Пока все не случилось. Но, знаешь, когда тебя опекают, может, это не так и плохо? Хуже, когда всем все равно. – Я хотела бы быть, как ты. – Сказала Сакура. Сначала Хьюга удивленно посмотрела на нее, но тут же заметила, как одноклассница почти с завистью смотрит на ее белую ирьенинскую форму. – Ну, я хотела бы стать военврачом. – Ответила Харуно. – Брось. Нет ничего романтичного в том, чтобы быть военврачом: мой опекун много и тяжело работает: считай, что с утра до ночи. Ты себе этого хочешь? Ну, не станешь ты великим врачом, как Цунаде-сама, за пару лет. А будет у тебя такая дерганая жизнь. И сама я не ирьенин никакой. Мне еще учиться и учиться. – Ну, все равно, у тебя хотя бы возможность учиться врачебному делу есть. – Возразила розоволосая. – Нашла, чему завидовать. Я медицину не выбирала. Так получилось. Было время, конечно, когда я хотела учить что-то, кроме того, что преподают в клане. Тогда я пошла в госпиталь. Может, это меня и спасло. А то, что я стану медиком, решил мой опекун. Это он устроил меня сюда работать. – Вот Ино говорит, что я не боевой человек, хотя я и не собираюсь бойцом становиться, я вот… – Харуно смущенно показала на нашитую на форме Ханаби эмблему больницы Конохи. – Ну, я посмотрю, есть ли у нас для младшего персонала вакансии. Если да – скажу тебе. И после экзамена приходи не в боевую команду, а устраивайся к нам. И, когда взвоешь, я тебе даже буду немного сочувствовать. Потому что сама не лучше. – Сказала она. Тут Сакуре стало совсем обидно. Ее не уважает даже ее новая знакомая, с которой они только и поговорили, что пять минут на перемене. – За что так жестоко? – Спросила Харуно, и по голосу было слышно, что к горлу подступил ком. – Рассказать тебе, как там учатся? – Ханаби почувствовала, что даром тратит свое печальное красноречие: она увидела на грустном лице Сакуры слабую улыбку. – Ну, мне в семь надо быть на службе и так целый день в больнице, а после смены возвращаешься разбитая и понимаешь, что тебе еще учиться надо, потому что иначе генинский экзамен не сдашь, и вообще никому нужна не будешь. По полдня сидишь за укрепляющими снадобьями – надо же их кому-то готовить. Вот и получается, что варю их я. К концу дня сходишь с ума от пропорций, начинаешь ошибаться и портить лекарства. И в лучшем случае слышишь, что ты – бестолочь белоглазая и только ингредиенты переводишь, или объяснят тебе, что твое место вовсе не в госпитале. Но это еще «хорошая работа». Если б не Кабуто-сан, может, меня к ней даже и не допустили бы. Меня хотя бы учат готовить лекарственные средства. Было бы хуже, если б доверили… только за чистотой следить. Я там работаю просто потому, что меня оттуда не гонят. А знаешь еще одну забавную историю? Один мужик нанял команду ирьенинов, чтоб они проводили его в другое княжество из Страны Огня, где у него были торговые дела. Ну, нас с ним и отправили. Наша команда больше за здоровье его беспокоилась: типа старый, мало ли что в дороге будет. Так, оказывается, его в собственном городе прирезать пытались, и он нас для защиты нанял. Сэкономить решил. Хорошо, что со мной шиноби опытные были: они не только медики, а бывшие военные. А то бы положили нас там всех, как кроликов. – Сакура смотрела на нее совершенно растерянно. – А ты что думала? – Продолжала Ханаби. – Вот такая она, медицина у шиноби. Нам приходится не только за партой сидеть и лекции слушать. – Как же тебя отправили? Тебе еще учиться надо, как и нам всем. Ты ведь не генин даже. – Воскликнула Сакура. – Сама иногда удивляюсь. Но сказали, что идет вся команда, даже стажер недоучка. Если бы не пошла, то вылетела бы из команды. А пойти мне больше было некуда. На миссии мне, откровенно говоря, было страшновато. А то, что я была не готова, так кого это… – Тут Ханаби поперхнулась, – волнует. Ну, может, степень моей подготовки никого не заботила или, наоборот, всех устраивала? У меня с того случая, – девочка задрала голову, показывая шею, и Сакура увидела небольшой шрам, – отметина осталась. – Еще бы сенбон пошел в сторону, и умерла бы. Быстро и глупо. А еще был случай, когда просто команд свободных не было, и вместо боевой команды послали разбираться в таверну с какими-то мерзавцами, которых было приказано взять живыми или мертвыми, нашу медицинскую бригаду. В общем, с тех пор у меня и спина сюрикеном расписана, только он, слава Ками, вскользь задел. Хотя тут я сама виновата: не сумела уклониться. Все еще хочешь к нам? Я вот миссии что-то не очень люблю, хоть за них и платят хорошо. Я лучше весь день буду до посинения укрепляющие средства варить. – Хьюга хотела сказать что-то еще, но в этот момент вошел учитель. Урок с точки зрения Ханаби прошел очень хорошо. Все занятие обсуждались причины и последствия какой-то далекой гражданской войны, а ее не трогали. «Ты помнишь, что сегодня мастер-классы?» – В памяти Ханаби зазвенел голос Харуно. «Вот же привязалось, – подумала она, – как будто мне есть до этого дело. Придут напыщенные павлины, тьфу ты, джонины, и будут рассказывать, как они круты, а вот мы – полные ничтожества по сравнению с сиятельными шиноби из великих кланов. А потом ее вдруг посетила мысль: «А что, если мастер-класс будет проводить Асума-сама? Тогда она хотела бы тренировочного поединка с ним. А еще больше – разговора. Уж ей-то есть, что сказать ему». Однако мыслям Ханаби не суждено было сбыться. Во-первых, они ждали сенсея добрые сорок минут, но как только Хьюга, и так не горевшая желанием встречаться с элитой шиноби Конохи, решила уже уйти и потратить время на что-то более полезное, ее привлек неожиданный звук, сходный с тем, какой бывает, когда выносят раму из окна. – Ох, как же неудобно получилось! – Сказал мужской голос, и Ханаби оторвала взгляд от методички по химии. На подоконнике сидел пепельноволосый шиноби в закрывавшей половину лица маске и грустно смотрел вниз на осколки разбитого окна, теперь укоряя себя за попытку излишне эффектно появиться. – И этот – лучший джонин? – Выкрикнул кто-то в классе? – Да он даже подкрасться незаметно не может. – Ну, вообще-то именно меня послали, чтобы показать вам всю мощь умений шиноби. – Сказал пепельноволосый. – Да вы уж все показали. – Раздался тот же голос. – Знаете, друзья мои, – ответил джонин, – элитному шиноби иногда полезно казаться простодушным. Это делает их противников, – Тут он внезапно оказался возле парня, который все время выкрикивал с места, и приставил к его горлу кунай, – излишне самонадеянными. Вот как сейчас. Ну, что ты сейчас скажешь? – Спросил джонин и с удовольствием наблюдал, как бледнеет лицо ученика. Меня зовут Какаши Хотаке, – сказал он, отведя оружие. – Я буду проводить сегодняшнее заключительное занятие, и, если вы будете относиться ко мне уважительно, то мы подружимся. – Какаши сложил печать и метнул кунай в мишени, висевшие на стене. Клонированный кунай поразил их все. Класс смолк, раздался восхищенный шепот. – Это еще что, – решил закрепить эффект тренер. – Меня называют шиноби с тысячей техник. А еще в вашем возрасте я уже был повышен до ранга джонина. Хьюга внимательно рассматривала нового преподавателя. «Он стал джонином в двенадцать лет, а я никак обычным медиком стать не могу. И даже экзамен на генина, непонятно, сдам ли?» – Ханаби закусила губу, когда услышала о карьере Какаши. Стать равной по рангу Итачи прямо сейчас казалось для нее идеей крайне соблазнительной. Полностью завладев вниманием аудитории, особенно девичьей его части, которая всегда была рада послушать истории времен Мировой Войны, Какаши углубился в воспоминания, передавая свой бесценный опыт молодому поколению, но при этом были и те темы, на которые говорить он не хотел, умело обходя их в повествовании. Ханаби все эти разговоры о мировых событиях и большой политике не нравились совсем. Знала она, до чего довела «большая политика» ее семью, да и сама могла рассказать одну историю. Жаль только, в ее Деревне более популярна была другая версия событий. «Историю Мировой войны можно было бы и в учебнике почитать. И вообще они сговорились что ли? Сегодня уже был урок истории! И в клане ее тоже учили и весьма качественно». – Думала она. Сидевшая рядом Сакура смотрела на Какаши Хотаке влюбленными глазами: уважает ветеранов, что сказать. Ханаби взяла листок бумаги и набросала записку: «Ты ведь хорошо учишься?» И получила ответ, написанной на обратной стороне: «Да». «А вот я не очень. – Написала Хьюга, которая просто считала, что не стоит гнаться за баллами. – Давай как-нибудь вместе сходим на тренировочную площадку. Попрактикуемся в рукопашном бою». И получила согласие. *** «А практика-то сегодня будет?» – Лениво подумала Ханаби, которую утомили имена и даты прошлых эпох. «Вы тут, наверное, заскучали немного? – Сказал Какаши в конце лекции. По лицам школьниц было видно, что они готовы слушать рассказы о героях старины вечность. – Я приготовил вам сюрприз. Лица учениц становились еще более восторженными. – Обычно я провожу этот тест только со своими учениками и показываю его только им, но сегодня я в рамках мастер-класса проведу его с вами. Предупреждаю, он чрезвычайно сложный. Для того чтобы его провести, нам всем нужно сейчас пойти на тренировочную площадку. – Объявил Какаши. – И я чуть не забыл о награде, – тренер выделил последнее слово. – Вы сможете попросить у меня что-нибудь. И я исполню одно ваше желание. Только хорошо подумайте, что можно попросить у одного из лучших джонинов Конохи. Второго шанса у вас не будет. – Все-все? И даже барбекю «кангоку» (1)!? – Раздался вопрос с последней парты. – Само собой. – Ответил Какаши и поднял большой палец вверх. «Хоть бы все их просьбы были такими легко исполнимыми», – подумал Хотаке. – Кстати, хорошо, что ты напомнил о еде: лучше, чтобы вы ничего не ели перед тренировкой, иначе вас может вырвать! – Сказал он классу. «Ну, почему всегда так? Только тебе пообещали барбекю, как тут же напоминают о том, что в питании нужно быть умеренным!» – Сказал тот же голос. Ханаби побледнела. Она знала одну такую «тренировку», после которой потом человека тяжело рвет. Она вспомнила, как была готова на что угодно, только бы Кабуто прекратил ее. Сейчас ей даже не было за это стыдно, потому что вытерпеть то, что с ней было, казалось ей выше сил человеческих. С тех пор прошло уже несколько месяцев, но не была уверена, что готова пойти на такое испытание второй раз. Ханаби оглядела класс: больше половины гражданских: им-то за что через это проходить? Они вон наперегонки бегут на тренировочную площадку: радуются, что с ними позанимается сам знаменитый Какаши. А сами даже не представляют, на что идут. Она увидела, как несколько человек, которые остались на своих местах, оживленно переговаривались. – Если перед тренировкой нельзя есть, то я – пас, – оправдывался полноватый мальчик из клана Акимичи. – Я, не перекусив, чувствую себя, как бы это сказать, не в своей тарелке. – Забей. – Ответил брюнет с заплетенными в хвост волосами. – Ты, что, из-за меня не пошел, Шикамару-кун? – Спросил Акимичи. – Нет, конечно, Чоджи. Не грузи себя. Мне просто пофигу. – На него непонимающим взглядом смотрел друг. – Отплясывать на его конкурсах, чтобы попросить у него нечто… Этим пусть другие занимаются. Да и не о чем мне его просить. Техники мне его даром не нужны, вся тысяча. Я владею только клановыми. Потренироваться с ним? Отец меня потренирует. Пусть бесклановые за его внимание и борются. Ханаби вдруг решилась: пусть она выблюет сегодня все внутренности, но она поговорит с этим Хотаке. Девочка вскочила с места и, перейдя на шуншин, догнала свой класс. На площадке стояло человек пятнадцать. – Многовато вас сегодня! Ну, это мы быстро исправим. Итак, объясняю условия тренировки, – сказал Какаши. У Ханаби затряслись поджилки, а былая храбрость куда-то делась. «Еще не поздно отказаться», – мелькнула мысль в ее голове. Тренер достал два колокольчика и, улыбнувшись, произнес: «Вы должны до них дотянуться. Кто первый смог, тот и выиграл». – Чего? – Подумала Ханаби. – Так это совсем не та «тренировка», которую устроил ей Якуши?! Она ошарашено стояла несколько секунд, затем с облегчением выдохнула, а окончательно пришла в себя только, когда услышала сигнал: время пошло. Какаши Хотаке сразу перешел на шуншин, и тем самым отсек половину преследователей: большинство гражданских этой техники не знали, поэтому, набегавшись, просто выбились из сил и отчаялись достичь мастера. Сакура тоже не знала этого дзюцу, но просто так сдаваться не хотела, а даже, лишившись сил, медленно и устало брела в ту сторону, куда, по ее мнению, бежал преподаватель. Какаши Хотаке решил эту ситуацию исправлять. Харуно начало казаться, что она догоняет учителя. «Ну, должен же и он сам, знаменитый Копирующий Ниндзя, когда-нибудь устать от гонок с пятнадцатью преследователями». – Подумала она и даже вновь попробовала перейти на бег, хотя силы дыхания уже не оставалось. Харуно вышла на открытую поляну. Там она увидела Какаши, а недалеко от него лежал обезглавленный труп Саске, к рядом стоящему дереву была прибита копьем яри Ино, а затем взгляд Харуно упал на землю, где валялось обезображенное тело Ханаби с вырезанными глазами и огромной кровавой дырой от чидори в груди. – Они все нашли меня прежде тебя. А у тебя какое последнее желание? – Спросил учитель. Сакура сдавленно застонала и, прислонившись к одному из деревьев, сползла вниз, потеряв сознание. – Кай! – Сказал Какаши. – Горе ты мое! А в отчетах сказано, что она хорошо сопротивляется гендзюцу и имеет высокий балл по… етун бы вас всех побрал, бюрократов! Пишут в характеристиках не пойми что, а нам потом с такими экземплярами работай! Вот и проверили ее… сопротивляемость. – Он подхватил девочку на руки и перенес обратно на тренировочную площадку. Ино считала себя хорошим сенсором, и уж она-то не должна была упускать учителя, а точно держала ситуацию под контролем: вовремя перешла на мерцающий шаг, все время чувствовала присутствие Хотаке. Она вообще должна была выиграть. Только вот учитель бегал все время кругами, повел ее окольным путем, чуть не загнал в какое-то болото, потом опять побежал к Конохе и привел ее… в Ичираку рамен, вежливо открыв перед ученицей дверь. «Он, что надо мной издевается? – Подумала Яманака. – Или так устал, что перекусить решил, а на меня, значит, ему пофиг?» Вопрос отпал сам собой, когда клон развеялся, а Хотаке таким способом предлагал ей отобедать в закусочной и восполнить зря потраченные силы. Возвращаться и снова искать Какаши было поздно. Да и бесполезно. Все равно найдешь клона. Затем настал черед Саске встретить своего противника. Он вступил с учителем в рукопашную схватку, но, сколько бы ударов ни наносил, Какаши всегда блокировал их. – Тебе не одолеть меня, даже если б я был твоим сверстником. – Сказал Хотаке. – Тебе не хватает ойнинской выучки, не находишь? Саске побелел от ярости и метнул в учителя несколько кунаев. – Да, студентам Академии объясняют, что «кунаи – это очень опасно», – рассмеялся он, – но вряд ли это соответствует правде. А тебе надо отдать должное: ты – единственный, кто сегодня вступил со мной в поединок. – Вот теперь-то не убежишь, – подумал Саске, пока учитель стоял позади дерева и тратил время на объяснения. – Тело Хотаке вмиг было опутано нитями чакры, а джонин оказался привязан к дереву. – Это тебе не пошла впрок твоя ойнинская выучка! Не смей недооценивать клан Учиха! – Выкрикнул он. – Ты, действительно, джонин-простофиля, а вовсе не кажешься таким, чтобы якобы обмануть врага. – Мне даже интересно, на что способен брат главы клана! Удиви меня, если ты не слабак? – Ухмыльнулся связанный по рукам и ногам Какаши. Тут он увидел, как Саске сложил печать тигра. «Не может быть! У него чакры не хватит». – Подумал Какаши и через мгновение был охвачен пламенем. – Ну, что, передались мне мои фамильные дарования, а? – Задал риторический вопрос Учиха и не ожидал на него ответа. – Да. Признаться, я поражен. – Саске обернулся назад на голос и получил смачный удар в челюсть. Комплемент от элитного джонина был последним, что слышал вырубившийся юноша. – Старших научись уважать и к противнику относиться с осторожностью. Я же сказал, что за хамское отношение буду наказывать. – Последней фразы Учиха уже не слышал. «Осталась последняя». – Подумал Хотаке. Они встретились в сквере, недалеко от тренировочной площадки. Хотаке не пытался ни скрыться от Ханаби, это было бесполезно, потому что она все равно бы увидела его, ни измотать ее. В учителя полетели отравленные иглы, затем взрывные печати. Все это вооружение студентов Академии и генинов Хотаке уже видел много раз, и оно не было для него опасно, разве что теперь броски были довольно точны. Хьюга придумала простенькую ловушку, дающую ей решающее преимущество. Из набора для генинов у нее оставались еще дымовые бомбы. Обычному шиноби трудно было видеть сквозь дымовую завесу, а вот она могла. Выждав момент, девочка метнула дымовые шашки. На мгновение показалось, что джонин растерялся, не зная, откуда ждать нападения. Она пошла на сближение, нанесла удар, но оказалось, что его заблокировали. И следующий тоже. А третий Какаши вообще предугадал. – А вот такая ты настоящая. – Сказал он. – Кунаи с сюрикенами – только отвлечение внимания и дым тоже. Мы ведь оба знаем, какие техники у тебя самые сильные. Самое интересное в битве с тобой это – клановое тайдзюцу. Ханаби несколько увлеклась боем и забыла, что цель тренировки не победить учителя, что было бы невозможно, а сорвать привязанные к его шее колокольчики. Она потянулась за ними рукой, Какаши перехватил ее запястье и провел болевой прием, от которого у девочки помутилось в глазах, и она глухо застонала. Какаши отпустил ее руку, но отбросил Ханаби ударом с ноги. – А мне так хотелось увидеть твое тайджицу. Видно, была в тебе кровь Хьюга, да вся вышла. – Разочарованным тоном сказал он. Тем временем дым рассеялся – шанс был упущен. Ханаби взглянула на учителя снизу вверх и поняла, почему затея с дымовыми шашками не работала с самого начала: в глазу у этого Какаши алел шаринган. – Так вот оно что! – Оскалилась Ханаби. – Так вы на самом деле из этих! – Нет, ты не так… – Хотаке не успел договорить, как увидел, что на него бешено неслась Хьюга, у которой неизвестно откуда взялись силы для этого рывка. На него обрушился град ударов, которые он успевал блокировать, потому что видел ее атаки шаринганом. Несколько раз, чтобы не подставиться, пришлось применять каварими. Наконец, он подловил девочку на неточном движении и провел контрудар по центру сосредоточения чакры. Хьюга осела и, опершись руками на землю, отодвигалась от Хотаке. – Вот это уже было похоже на тайджицу клана Хьюга, – внезапно для нее сказал Какаши. Девочка ждала добивающего удара, а он похвалил ее боевой стиль. – Жаль, что тебя больше некому учить рукопашному бою. – Я знаю, что неспособная. По сравнению с отцом и братом. Если вы об этом, то мне часто это доказывали, и я не спорю. – Ответила она, а затем потянулась рукой к медицинской сумке, которая лежала неподалеку. Какаши пресек это движение, наступив на кисть Хьюги. – Бой окончен. Я сказал. Умей принимать поражение и пойми, что есть ситуации, когда нет смысла продолжать бесполезное сражение. – Он поднял ее сумку и вытащил те пилюли, которые были нужны Хьюге. – Увлекаешься? – Он надавил на руку, и Ханаби вскрикнула. Ты – идиотка малолетняя. Хотаке убрал сапог – Ханаби отдернула руку, прижала ее к себе и тихонько заскулила от боли, растирая ноющую кисть. – Знаешь, что это такое? – Сказал Какаши и показал пакетик с таблетками перед глазами девочки, а та испуганно закивала головой. – Видно, не все знаешь. Это – пилюли, в разы увеличивающие количество чакры, чтобы шиноби мог продолжать бой, когда своя закончилась. Во-первых, наша тренировка это не тот случай, когда такое надо применять. – Сказал Хотаке. – Во-вторых, в твоем юном возрасте это очень вредно. Никто не объяснил тебе, что не нужно все таблетки, которые у тебя есть под рукой в рот засовывать? Сколько тебе? – Двенадцать. – Ответила она. – Ох, бля. – Вздохнул Какаши. – Смотри, у тебя сосуды чакры двенадцатилетней девочки. Если на них серьезно возрастет нагрузка, и ты будешь часто с помощью таблеток искусственно повышать объем собственных сил, то чакропроводящие пути быстро износятся, а твое еще юношеское тело не вынесет перегрузки. Болезненная вещь. Сначала начнутся головные боли, затем они перейдут в головокружение, сердце будет заходиться, как сумасшедшее. Ты даже простейшие дзюцу потом не сможешь выполнить. Так как твое тело останется на прежнем уровне развития, а чакра резко возрастет, то от нагрузки на твои еще почти детские сосуды чакры начнется страшная ломота по всему телу, и, наконец, если будешь догоняться этой мерзостью дальше, не соизмеряя свои физические возможности с такой «терапией», то, наконец, начнется кровохаркание, и ты, в конце концов, как и многие «искавшие силы» ниндзя, в шестнадцать-семнадцать лет отправишься на кладбище, а виноватой будешь в этом сама. – Что же мне делать, если я, в общем-то, слабая? И знаю это. А нас посылают на боевые миссии. Поэтому мне иногда приходится так повышать запас чакры. Меня же не спрашивают, готова ли я к заданиям, и сколько мне лет, и какие у меня сосуды, а надо просто приказ выполнять, и все тут. – Что делать? Заниматься физическими упражнениями и медитировать, тстоит огда тело и чакропроводящие пути развиваются примерно одновременно с ее количеством, не стимулировать ее рост допингом. А пилюли я забираю. – Сказал он. У Ханаби было четкое ощущение дежа вю. – Слушай, малая, а у тебя родные кто есть? Или сама растешь… как сорняк? – Сказал Хотаке. – Сестра в приюте. А зачем она вам? – Опасливо спросила Ханаби. – Нет. Из взрослых. – Добавил он. – Только опекун. Доктор Якуши из госпиталя. – Ответила Хьюга. – Это хорошо, что доктор. Мне есть, о чем с ним побеседовать. – Задумчиво проговорил Какаши. – Вы можете еще с Мисато-самой побеседовать. Она тоже из больницы. И считает, что воспитывает меня, хотя больше дергает за всякие мелочи. Она вам расскажет, какая Ханаби Хьюга безнравственная девочка. Я думаю, вы найдете много общих тем для разговора. – Ответила она. – Таблетки чакры лучше оставить до тех пор, пока твое тело не станет более крепким и выносливым, поняла? Или пока сама не станешь врачом и начнешь хорошо разбираться в том, что принимаешь. Лет до семнадцати, а лучше до двадцати. – Сказал джонин. – Вы все правильно говорите, а я опять неправа. Только вы можете мне дать гарантию, что я доживу до семнадцати или двадцати лет? – Повысив тон, спросила Ханаби. – Я после того, что случилось, и на год планов не строю. Какаши рассмеялся. – Девочка, ну кто ж тебе такую гарантию даст?! – Мне двадцать лет, может, никогда и не будет, а за мою жизнь сейчас никто и несколько сэн (3) не даст, так что вам не получится меня напугать тем, что через пару лет я, может быть, тяжело заболею. Сильной от меня требуют быть сейчас, на задании, а не годы спустя. И благодаря клану Учиха я знаю, как можно умереть гораздо раньше, гораздо проще и гораздо мучительнее. – В этот момент Хьюга вспомнила горящее в Аматерасу тело брата, который отличался и развитым телом, и хорошим запасом чакры, и не нуждался в заемной силе, только все это ему не помогло. На тяжелое воспоминание сердце отозвалось тоской и болью, а Какаши острым зрением заметил, что она как-то по-особенному побледнела и сникла, и решил, что ему все же удалось напугать девчонку, несмотря на показную браваду. – Ты неплохая куноичи. Что ты загадала? Что хотела попросить? – Спросил Хотаке, переменив тему. – Тогда я хотела у вас учиться. Хотела попросить, чтобы вы взяли меня в группу. – Это все не так легко, как ты думаешь, – Ответил он. – Группу мне назначат, и тебя там не будет, как ты понимаешь. Конечно, лично я бы лучше тебя взял на место третьего шиноби: в каждой команде должен быть человек, который умеет оказывать первую медицинскую помощь. А ты хочешь быть врачом. Не так ли? – Ханаби без слов кивнула головой. – Это хорошо. Знаешь, чего, приходи ко мне в группу через год. Может, устрою. – Да не вспомните вы обо мне через год. – С надрывом произнесла она. Голос Ханаби становился все более ровным, а затем она уже просящим тоном сказала: «Помогите мне. Если вам, правда, не все равно. Только сейчас. А не через несколько лет. Иначе все это – разговоры в пользу сирот. Научите меня чему-нибудь. Или потренируйте хоть раз. Этим вы мне очень поможете. Вы же знаете тысячу техник». – Ну, это – байки. – Усмехнулся Какаши. – Досужие разговоры стареющих шиноби. Есть много такого, чему не стоит доверять: например, про вас говорят, что человеку с бьякуганом нельзя солгать… (4) – Он сделал паузу, будто совершил неловкость, и делано извиняющимся тоном произнес: «Ты, наверное, веришь в это?» – Нет. – Ответила Ханаби. – Больше нет. – Знавал я одного человека, покойника, который, действительно, собирал техники и выучивал их сотнями. Чтобы хвастаться их количеством. – Какаши снова пустился в воспоминания, как тогда, на лекции. – Только вот все они были низкого ранга. А когда пришла пора биться, этот эрудит растерялся так, что толком и не вспомнил ни одной. Зато знаток был широчайший. Вот его и убили. А в битве нужны всего несколько дзюцу, но те, в которых ты уверена, которые применяешь на автомате, не сомневаясь. И, конечно, они должны быть эффективными. А тысяча техник… Бывает ли такое? Да и зачем? Вот ты, например, боец рукопашного боя, вот и тренируй тайдзюцу, и учитель у тебя должен быть соответствующий. А я здесь помощник плохой. Ханаби после поединка немного успокаивалась, но все равно не могла отвести взгляд от алого шарингана Какаши и боялась задать тревожащий ее вопрос. Хотаке заметил пристальный взгляд девочки. – Я не из клана Учиха. – Сказал он, но для Ханаби сама ситуация до ужаса напоминала последнюю ее ночь в доме Хьюга, когда она и на коленях стояла, и в земле валялась перед людьми с такими же красными глазами, которые не пощадили ее родных, а саму ее почему-то оставили жить. – Тебе страшно, да? – Спросил он, заметив трепет на ее лице. – Если вы не Учиха, тогда откуда у вас такие глаза? Кого вы убили за них? – Спросила она и заранее не верила в то, что он скажет. – Или вы из того института, в котором пересаживают додзюцу от мертвых? Лицо Какаши внезапно стало жутким, а особенный ужас навевал пылавший красный глаз, из-за которого казалось, что у учителя будто две половины лица, одна сшитая с другой, как у демона со старинных гравюр, на которых были нарисованы видения дзигоку (2). В левой руке его засветилась молниевая чакра. – Пожалуйста, Какаши-сан, не уби… – Опомнилась Ханаби, но Хотаке не дослушал. Он подошел к ней, поднял с земли правой рукой за шкирку и, внимательно рассмотрев, произнес с металлическими нотками в голосе: – Если бы не глаза… – Хьюга не поняла, что не так с ее глазами, но, очевидно, с ними теперь всю жизнь все будет не так. – Совсем, как она… Молниевая чакра погасла. Хотаке слышал, как Ханаби от страха лепетала его имя, заикалась не в силах закончить предложение. – Я тебя не трону. Хватит с меня такого. – Сказал он и отступил на несколько шагов. – Думай иногда, о чем ты спрашиваешь. – Хотаке, оставив ее, скрылся с помощью мерцающего шага. *** В конце дня он собрал на тренировочной площадке оставшихся студентов. – Вы все провалились и должны теперь хотя бы извлечь из этой тренировки урок. У вас был небольшой шанс победить меня, даже учитывая, что вы пока не генины, и, наверное, никогда ими не станете, если не изменитесь. – Но как, учитель? – Раздались голоса. – Мы даже догнать вас не смогли, а остальных вы запутали иллюзиями. – А вы вместе на меня напасть не пробовали? Или выработать план действий? И в таком случае польза была бы даже от тех, кто не знает шуншин или очень чувствителен к иллюзиям, – тут он посмотрел на Харуно, и она отвела взгляд. – Вас же было пятнадцать человек. А я обычно даю этот тест команде из троих учеников. – Но колокольчики-то одни! – Сказал кто-то из учеников. – А вот и главный урок, который вы должны вынести из нашей тренировки: иногда нужно поступиться личными целями и своими эгоистическими стремлениями, чтобы выполнить миссию. А вы каждый о себе только и думал, поэтому никто из вас не справился. Все были одинаково себялюбивы и эгоистичны, думая только о том, чтобы получить етунов приз, да в тайне радовались, когда у других не получалось: конкурентов меньше. Обычно я провожу этот тест уже в группах, сдавших экзамен, и, если результаты его оказываются такими, как сейчас, то я вовсе отказываюсь учить таких эгоистичных ребят, – тут Ханаби почувствовала, что Хатаке смотрит на нее. – Но у вас есть немного времени, чтобы подготовиться к экзамену и пересмотреть свое поведение. Вот мой вам подарок. Затем он дал знак, что тренировка окончена. Ученики устало разбредались. Саске пнул лежащий на траве камень, и Ханаби услышала, как он сказал: «Я его уже ненавижу, а что будет, если он станет моим учителем?» Хьюга обернулась и увидела у Учихи синяк на пол-лица. – А я хотела попросить его взять меня в группу, – проговорила она. Учиха окинул ее взглядом с ног до головы, заметил перебинтованную руку. – Можем поменяться, если его мне назначат. Глаза б мои его не видели. Только вот руководство вряд ли это позволит. Уходившая с площадки Ханаби решила, что ни за что не расскажет Якуши о том, что просилась в другую команду, а потом вспомнила, что Какаши-сенсей обещал поговорить с ее опекуном насчет того, что она бесконтрольно принимает повышающие чакру лекарства, и попыталась представить, какова будет реакция Кабуто. Но никакого разговора не было. Ни вечером, ни на следующее утро. Видимо, Хотаке Какаши снова заблудился на жизненном пути… 1. Барбекю кангоку - т.е. "по-корейски", любимое блюдо Чоджи. 2. Дзигоку - ад. 3. Сэн - мелкая монета, грош, 1/100 йены. 4. Учим логику с Какаши и Ханаби. В их беседе Какаши провел, а Ханаби не заметила такую логическую уловку, как парадокс Лжеца. В нормальном виде он звучит: "Критянин сказал: "Все критяне - лжецы" Если критянин говорит правду, то он лжет по определению, т.к. он-то тоже критянин (= лжец). Если критянин лжет, и не все критяне лжецы, тогда он-то все равно солгал. В конкретном случае Какаши увязывает два положения: "Я не знаю тысячу техник", и это также истинно, как то, что "бьякуган можно обмануть". Он уже заставляет играть на своем поле, связывая в аналогию два разных утверждения. Ну, пусть. Тогда получается, если Какаши, действительно, не знает тысячу техник, то получается и человека с бьякуганом можно обмануть (оба утверждения истинны), но тогда с чего вы взяли, что Какаши говорит правду, а не обманывает "человека с бьякуганом" прямо сейчас? А... Еще привет Тайвину Ланнистеру