Никогда не взлетая

Конец Ноября - Декабрь 1 года манги. Ханаби пришла на тренировку в додзе. Так уже был Кабуто весь обвешенный кунаями, сюрикенами, сенбонами. – У тебя есть уйти с тренировки живой и здоровой. – Сказал он. «А как же, – подумала Ханаби, – в прошлый раз вы тоже самое говорили». – Я же знаю, насколько вы лучше меня в бою. Не нужно меня обнадеживать. – Произнесла она. – Ты хотела, чтоб тебя учили построже. – Напомнил Кабуто. – Мне вообще повезло, что я сюда пришла. Можно сказать, что легко отделалась, а вот, если бы Какаши-сенсей выдал меня… – Она не договорила – в нее полетел кунай. Девочка уклонилась. Вены вокруг глаз ее вздулись, но она все равно знала, что против Якуши это не поможет. Обычно доктор вообще ее не тренировал, отдав физическую подготовку Цуруги. Якуши занимался с ней исключительно естественными науками. Сначала она не понимала, почему он не хочет учить ее ни рукопашному бою, ни фехтованию. Она сперва объясняла это занятостью сенсея, затем тем, что медицина – ее приоритет, и понятно, почему ее опекун преподает ей в первую очередь именно эту дисциплину. Но после того как она в первый раз напала на Итачи, сам попечитель наказал ее, отправив на «тренировку». Тогда она поняла, что доктор Якуши, отказавшись заниматься с ней борьбой, просто пожалел ее. Потому что никаких других тренировок, кроме тех, что практикуются в АНБУ, он не знал, а они вряд ли подходили для детей. В Ханаби полетело еще несколько сенбонов, а затем и клонированные сюрикены, от которых и уклониться-то было трудно, разве что используя каварими. Хьюга чувствовала себя загнанным воробьем, которого фермеры гоняют, не давая ему сесть, пока он не упадет без сил или сердце его не остановится. Вот и ее теперь также гнали, не давая ни минуты, чтобы отдохнуть, да еще и заставляя уворачиваться от кунаев, брошенных в спину. В прошлый раз все закончилось довольно быстро. Она попалась: просто выбилась из сил, играя по правилам Якуши. Да и чакры она тратила больше, чем учитель, который только иногда использовал копирующие техники. Ханаби поняла, что если так продолжится и дальше, то она во второй раз выбьется из сил. А за множеством метательных игл она теперь могла уследить только бьякуганом. – А если мы будем часто тренироваться, то я это испытание осилю. – Сказала она Якуши. Кабуто вместо ответа бросил кунай, который рассек ей форму. «Еще бы чуть-чуть – и рана», – подумала она. У Хьюги, уже начавшей терять силы, созрел план. Она должна не убегать, а пока чакра еще остается, наоборот, постараться самой напасть на Кабуто. Это все равно было лучше, чем ждать. Она развернулась и на скорости шуншина уклонилась от очередных брошенных сюрикенов. Якуши можно было победить только на скорости, поэтому она сняла утяжелители, почувствовав себя необычайно легко. Хьюга попыталась перейти в ближний бой со своим противником. Очевидно, наставник предполагал такое развитие спарринга, потому что удары ее оказались заблокированы, а вскоре Хьюга и сама пропустила выпад. «Насколько же он лучше меня, хотя по специальности не рукопашник», – пронеслось в голове у Ханаби. Если девочка и хотела стать врачом, то только таким, как Якуши. Удары Кабуто сбили ее с ног. Она попыталась встать, но тут увидела, как учитель обнажил катану. Сопротивляться было уже бессмысленно. Она распласталась по полу, чтобы показать, что сдается, но все равно получила удар плашмя. В какой-то момент у нее появилась в голове ужаснувшая ее мысль: а не забьет ли он этой катаной меня до полусмерти? Она заорала от боли, но оглушенная ударом уже не могла уклониться от следующего. Только вот катана была убрана в ножны, но тут в руках Кабуто сверкнули сенбоны. Ханаби распахнула глаза от страха. – Не ты одна знаешь об акупунктурных точках. – Ухмыльнувшись, сказал Якуши. – Эта атака как раз в духе Хьюга. Пару часов без чакры полежишь, о своем поведении подумаешь, да о том, что бы мог сотворить с тобою за это время враг. – Кабуто увидел, как лицо Ханаби перекосилось от стреляющей боли. – А что делать, раз ты только так понимаешь. – Сказал он. – Думаешь, что к этой тренировке можно привыкнуть? Нет, и в третий, и в четвертый раз будет то же самое. А вот сдаваться АНБУ нельзя. Даже на тренировке. Дерись до последнего, раз начала. А коль связываться не хочешь, так и стычек с ними избегать надо. Жалости они не знают. Ханаби будто чего-то ждала. Ее мутило, как и в прошлый раз, но отчего-то тяжело не рвало. А она ждала галлюцинаций или лихорадки, как было, когда Ерой в наказание заставил ее пить яд. Якуши вытащил сенбоны, перевязал и обработал раны. – Тенкецу повреждены. Но ничего, тебе полезно. Оклемаешься. – Сказал он. – Только не в больницу, – попросила Ханаби слабым голосом, – я лучше дома отлежусь. Мне платить… – Раньше надо было головой думать. – Якуши поймал на себе странный, искаженный болью взгляд, будто выражающий немой вопрос. – Не бойся. Не отравленные. – Сказал Кабуто. – От такого ты бы давно загнулась. А я не Акадо. Ты нужна мне хоть и смирная, но трудоспособная. Но когда-нибудь тебя накажу не я. И убьют тебя, дуру малолетнюю, ни за грош, и, может быть, даже по ложному доносу. *** Неделю спустя. На службе Хьюга принесла обезболивающие пациенту, тело которого было покрыто множественными гематомами, а сам он весь замотан бинтами. Взглядом он следил за вошедшей медсестрой. – Ханаби узнала его. Это был юноша, которого когда-то в Академии поставили с ней в спарринг. – Кто тебя так, Рок Ли? – Спросила она и решила, что юноша наконец-то нашел себе вечного соперника, кланового шиноби. И вот результат. – Ханаби-чан, вот, оказывается, где ты работаешь? – Он узнал ее. – Я… открыл их, открыл всего лишь на полминуты. – Сказал он ей. Ханаби показалось, что Рок Ли бредит, и нужно скорее позвать врачей, но он продолжил говорить: – Я открыл Врата Боли. Я смог, только вот больше ничего не помню. – Что это за врата такие? – Спросила Ханаби. – В организме человека есть восемь тенкецу, Небесных Врат. Они увеличивают физическую силу. На короткое время. Гай-сенсей сказал, что тот, кто откроет все восемь Небесных Врат, обретет силу, равную силе Каге. – Сказал Ли. – Врешь! – Воскликнула Ханаби. – Не бывает такого. Если бы нужно было только открыть тенкецу, и можно было бы сразу получить силу каге, то она у всех бы была. – Гай-сенсей правду говорил. – Ответил Ли, и по его тону было понятно, что его оскорбило, когда услышал, что его учителя обвинили во лжи. – Но кто откроет восьмые врата, тот умрет. Ханаби вдруг побелела, поняв, почему люди не спешат открывать последние врата. – А тебе зачем? – С тревогой спросила она. – Я не владею ни ниндзюцу, ни гендзюцу. Я хочу, чтобы все признали мой стиль, чтобы оценили те усилия, которые прилагают те шиноби, которым доступно только тайджицу, хочу превзойти этих клановых павлинов, гордящихся своей родословной от самой Кагуи с множеством стихий и родовых техник. – Сказал Рок Ли, и, чем больше он говорил, тем эмоциональнее становился. – Я тебе скажу как клановый павлин, – улыбнулась Ханаби. – Не губи себя, чтобы просто доказать, что ты сильнее, чем шиноби с родословной. Они-то свою жизнь на кон не ставят. Победа на экзамене того не стоит. Не нужно губить себя только из-за спорта. – Сенсей Гай говорит, что мне придется открывать врата, чтобы стать сильным шиноби. Что у всех других ниндзя может быть много путей к тому, чтобы обрести силу, а у меня только один этот. А я… я хочу прославить стиль Небесных Врат, чтобы все признали искусство мастера Гая, которое даже из обычного человека может сделать великого шиноби. Это и есть моя мечта, за которую жизни отдать не жалко. – Произнес Ли в большом волнении. – Если ты открыл четвертые врата, и уже попал в больницу, ты представляешь, что будет дальше? – Спросила Ханаби. Рок Ли кивнул и ответил: «Будет больно. Но я не могу подвести мастера Гая. Только он в меня верит». Ханаби это было понятно. До нее тоже вряд ли есть кому-то дело, кроме ее сенсея. И еще Мисуми, который учит ее рукопашному бою. Хотя скорее не учит ничему новому, а просто помогает держаться в хорошей форме. – Мышцы у тебя очень повреждены. Недели три здесь пробудешь. И все из-за каких-то «Небесных врат». Неужели другого способа нет? – Спросила она. Рок Ли покачал головой. «Врет он все, твой сенсей Гай. – Подумала Ханаби, но подленькая мысль засела у нее в голове. – А вдруг правда? Вдруг восьмые врата дадут ей силу каге, и она заберет жизнь одного человека? А больше ей и жить незачем. Но, если она утащит с собой в могилу своего врага, может, все и не напрасно будет?» – А эта техника… ее ведь нельзя изучать, правда? – Задала вопрос Хьюга. – Она же запретная. – Ну, и что? – Раздраженно ответил Ли. – Не у всех же есть прекрасная родословная, чтобы «честно» развивать свои способности? – Прости, я просто… – Ханаби покраснела от смущения. – Ну, если бы мой сенсей узнал, что я хочу изучать запретные техники, он бы меня наказал. Он очень против такого. Я однажды попросила учить меня не по программе: оказалась на твоем месте, пролежала три недели на больничной койке. И теперь еще кредит за лечение платить. – В этот момент Ханаби позавидовала Року Ли, которому его сенсей сам предлагает выучить что-то «запрещенное», причем цель для которой эта техника будет использована, а именно, победа на тюнинском экзамене, не казалась Хьюге очень значимой. А еще этот учитель, который научил ее знакомого особому дзюцу, наверное, и лечение ему сам оплачивает, раз ученик травмировался на его тренировках. А Якуши, когда она заговорила об усиленных тренировках, отдал ее Акадо. Правда, она Року Ли об этом ни за что не скажет. – А ты так и не рассказала мне, – вдруг спросил Ли, – кто твой вечный соперник? Ханаби задумалась и ответила: – Друг семьи. Он из другого клана. Ему шестнадцать. Он очень родовит, и у него головокружительная карьера. – И что прямо хочешь его победить? – Спросил Ли. – Ли, давай о нем в другой раз, а… Он у меня и так из головы не идет. – Попросила Ханаби. – Ну, так только ты его победить и сможешь, раз он тебя недооценивает. – Бодро произнес юноша. – Вот, например, техника Небесных Врат – это точно то, что он не ожидает. И в этом его ошибка. – Ли, он не ошибается. И, пожалуйста, не надо сейчас о нем. – Тихо сказала Ханаби. Рок Ли приподнялся на койке и серьезно сказал: – Мне кажется, ты его боишься. И выигрывает он у тебя только потому, что внушил перед собой такой страх. – Ханаби кивнула. Стыдно ей не было. Итачи не боятся только сумасшедшие и покойники. – Он настолько лучше меня, что ты выбрала его? – Спросил Рок Ли. – Ли, у нас ним не так, как у Гая с Какаши. – Попыталась объяснить Ханаби. – Там другое совсем. А с тобой я так соперничать не хочу. Да и специальности у нас с тобой совсем разные. Если я Кабуто слушаться буду, то каратэ считай, что в прошлом. А другого-то варианта у меня и нет. Или проблемы будут одни. Я даже за то, что много думаю о борьбе, от опекуна получаю. Он из меня врача растит, а рукопашница ему не нужна. А если бы я, действительно, что-нибудь запрещенное попыталась бы выучить, может, и отказался бы он от меня вовсе. Я чем больше каратэ интересуюсь, тем дальше от Якуши-сана отдаляюсь. Это мне еще повезло, что Мисуми-сан меня учит, а, если и он откажется, скажет, что надоело в единственный выходной на меня два часа тратить – вообще тренировок не будет. – Произнесла она. – Ты отжиматься будешь, через скакалку прыгать, подтягиваться по двести раз, а я – решать задачи да писать химические формулы, зубрить лекарственные составы. Такая у меня судьба. Якуши-сан меня к этому готовит. – Она помолчала, как бы собираясь с мыслями. – Я не очень люблю спортивных состязаний, чтобы просто выяснить, кто лучший в тайджицу. С детства насоперничалась. Если хочешь, я тебе лекарств принесу, если вздумается тебе еще раз врата эти открыть, чтобы силы быстрее восстанавливались, если хочешь даже сама сделаю, я кое-что умею, но соперничать с тобой не стану, Рок Ли. – Она помолчала, а затем продолжила. – Хочешь, расскажу тебе одну сказку? Жил-был беговой тараканчик Ханаби Хьюга. У отца моего нас было две сестры, я и Хината. Хината старше почти на два года, а я – вторая дочь. По нашим законам я должна была уйти в Младшую ветвь, служить сестре. – Младшая ветвь – это те, которых вы заклеймили? – Спросил Рок Ли. Ханаби кивнула. – Вот. Я должна была быть там. В Побочную ветвь отправляют, когда тебе три года. Вот только когда мне исполнилось три, Хинате уже было четыре с половиной. И она уже полгода занималась в додзе. И, видимо, тренеры уже тогда поняли, что у сестренки какие-то проблемы с дзю-дзюцу. Она слабым ребенком родилась. А еще случилось похищение. В общем, то, что учебная программа давалась Хинате с трудом, спасло меня от печати на год. Старейшины решили сначала посмотреть, чего я стою, а уж потом решать, запечатывать меня или нет. Только потому, что Хина не могла дать нужных результатов. Мы, конечно, не понимали тогда почти ничего. Прошел год. Меня тоже отвели в додзе. А вот я понравилась. Меня посчитали «неплохим материалом», чтобы заниматься со мной дальше и, возможно, на продвинутом уровне. Хороший из меня вышел беговой тараканчик. В клане устраивали несколько показательных спаррингов, за которыми наблюдали отец и старейшины из главной ветви. Я не до конца осознавала, насколько эти поединки для меня судьбоносные. По сути они решали, что делать с девочкой из Побочной ветви, которая сильнее своей сестры. Потом мне исполнилось шесть, и началось соревнование. Мое с сестрой. Вопрос, отправлять ли меня в Побочную ветвь, уже не стоял. Он ставился иначе: кто из нас более достоин стать наследницей? И как это определять: по первородству или по способностям? Нас разделили, дали отдельных наставников, мы готовились к этому состязанию очень долго. Учителя объясняли мне, что состязание очень важное, и я должна выиграть. Тогда я стану «старшей сестрой». Мы провели много поединков, и в большинстве выходило, что победительница я. Так, в возрасте семи лет я стала наследницей. Меня стали учить, как учат дочь главы клана. Отец только говорил, чтоб я не задавалась, что способности у меня совсем средние. Просто Хината слабая. Хотя другие тренеры говорили, что из меня выйдет боец. Если буду стараться. Хину-чан чуть не выгнали, и отец думал, что ее нужно учить в Академии, а вовсе не в клане. Я Хинату любила… и сейчас люблю, поэтому оттого, что я стала «старшей», мне счастья не прибавилось. Зато, кто старше, а кто младше теперь было неясно: по возрасту – она, по положению – я. А, что я? Ну, хоть не птица в клетке. Потом я поняла, как мне тогда повезло. Повезло, что я – хороший беговой тараканчик. Прошла всю дистанцию. Поэтому я нахлебалась, Ли, соревнований и дружеских, и сестринских. Это все много лет длилось, и с тех пор я не соревнуюсь, кто лучше в тайдзюцу. К тому же соревноваться со мной… мне всегда говорили, что силы мои средние. Просто у отца в семье родилась посредственность, которой не быть «гением поколения». – А ты любишь своего отца, ну после этого? – Спросил Ли. Ханаби кивнула вместо ответа. – Я же знаю, что он делал с другими детьми. А все равно… Это очень странно и, наверное, неправильно. Но я и отца люблю, и своих родственников, которых он запечатывал. И не могу, и не хочу между ними выбирать. Младшая ветвь, будь она жива, меня бы не поняла. Это теперь для меня нет ни старших, ни побочных. Остались только Хьюга. – А если бы он тебя? – Спросил Ли. – Мог. И сделал бы, если б Хина-чан была здоровая. Я бы сестре служила. Мне сейчас хочется думать, что я не разлюбила бы отца, но я не знаю. Я же этого не пережила. А раз так, то и нечего говорить… Только самое страшное, что ничего не закончилось. Как бы продолжить нашу сказку, чтобы барду не отрубили рук и не отрезали язык? Сейчас есть человек, который тоже видит во мне гоночного тараканчика. Только этого забега я, наверное, уже не вынесу. Его не обгоню. По крайней мере, не сейчас. Отец хотя бы хотел выяснить, кто должен дальше предводительствовать в нашем клане в будущем. Это было важно, пока была жива семья. А здесь – другое. Этому человеку просто хочется повеселиться, поиздеваться, показать, насколько он превосходит меня в ниндзюцу. Ему это нравится. Правда, он однажды мне сказал, что я даже развлечь его не могу. А он такое сотворил, что сумел замотивировать меня на соперничество. Правда, оно совсем не дружеское, Ли. *** Какаши всерьез думал, что его команде нужно испытание перед тем, как отправиться на чуунинский экзамен, а также необходима блестяще выполненная миссия, которая прекрасно будет смотреться в послужном списке его группы. Хатаке решил, что Наруто сам захочет попробовать себя на экзамене, а Учиха не откажется, чтобы не выглядеть слабаком по сравнению с братом. А вот Сакура… Харуно могла бы и отказаться, хотя он бы ее понял: если она не подтянет свои навыки, то делать ей на экзамене нечего. Как назло подходящих для молодых генинов ближайших миссий не было, хотя… Какаши обратил внимание на задание по сопровождению архитектора в Страну Волн. Это было то, что нужно. А если ребята не со всем справятся гладко, то он подстрахует. Наруто, узнав о том, что есть новая миссия, и она совсем «взрослая», и ловить кошек не надо, а нужно «доставить в целости и сохранности одного деда», был вне себя от счастья. А вот Учиха чувств блондина не разделял и угрюмо смотрел на то, как он подпрыгнул от радости, услышав слова сенсея. Знакомство с архитектором Тадзуной тоже не прошло безупречно: мостостроитель жил в своем мире, и, очевидно, представлял наемников по эротическим романам Джираи-самы, а в них образы были далеки от реальности. Например, в книгах Джираи почему-то ничего не было сказано про детей-солдат. А жаль. Тадзуна, наверное, по таким книгам мнение о шиноби и сформировал. – Это не ниндзя. Это – сопляки, – сказал он, увидев группу. – Дайте мне другую команду со взрослыми наемниками! Я за них полную цену вперед плачу. И немаленькую. – Послушайте, они стажеры, а я… – Примирительно начал Хатаке. – Это, что они на мне тренироваться будут что ли! Так они еще и без опыта! – Воскликнул архитектор. – Какаши-сан – опытный воин. Лучше него вам не найти. У него есть опыт нескольких вооруженных конфликтов. Так что от бандитов он вас точно защитит, – вмешалась Шизуне, у которой такой трусливый человек не мог вызвать никаких других чувств, кроме презрения, искусно маскируемого за показной вежливостью. – Какаши Хатаке был учеником главы Деревни и научился от него всему искусству шиноби. Так, что считайте, что вас охраняет хокаге лично. Притом за небольшие деньги. Вас будет охранять опытный профессионал, а дети будут иметь мало отношения к вашей безопасности. Они будут привыкать к работе взрослых. – Тадзуна кивнул. Выбора у него особо не было. А вот Наруто разозлился: – И что это я не могу защитить дедулю?! Да у меня силы на десятерых… – Хватит! – Прервала его Като. – Делом докажешь, что силен, а потом хвастаться будешь. – Узумаки вроде бы успокоился, а Като посмотрела на Тадзуну взглядом, как бы говорящим: «Простите его, он еще ребенок». – И вовсе ты не шиноби! Тебе еще учиться и учиться! – Сказал архитектор. – Объяснили же тебе, что ты только за взрослыми наблюдать будешь. Ишь, чего удумал: охранять меня! За тобой самим присмотр нужен еще! Когда договор был подписан и формальности улажены, Какаши отвел в сторону Тадзуну и вполголоса сказал: – Шиноби быстро взрослеют. Не относитесь к ним пренебрежительно из-за возраста. – Тадзуна хотел что-то сказать, но Какаши его опередил. – Своего первого я зарезал в одиннадцать лет. А они даже чуть постарше. Тадзуна аж побелел. – А что же вы не предупре… – А я думал, вы знаете, куда обращаетесь. – Продолжил Какаши. – Смотрите только, чтоб они не заметили. Они не любят пристального внимания. – Сказал Хатаке, показывая своих учеников. – Блондин, с которым вы имели неосторожность повздорить, выглядит дурачком, но он – сын Четвертого Хокаге, моего учителя. Во-первых, это значит, что он унаследовал все лучшие качества своего отца, а во вторых, – тут Какаши посмотрел на Тадзуну уничтожающим взглядом, – представьте, что он значит для меня… Обратите внимание на второго юношу, – Хатаке осторожно показал рукой на Саске, который получал от Шизуне последние инструкции. – Брат его – начальник полиции. – Тут у Тадзуны совсем душа в пятки ушла, а Какаши понял, что они сопровождают в Страну Волн законченного труса. – Он убил сто нелюдей за одну ночь. – Кто? Мальчишка? – Испуганно воскликнул Тадзуна даже громче, чем следовало. Но, судя по всему, в услышанное не очень верил. – Да что вы? – Успокаивая, произнес Какаши. – Брат его. Но брату всего шестнадцать. В родственнике своем души не чает. Услуги его брата тоже можно заказать, но совсем за другие деньги. – А девчонка кто? – Уже с азартом спрашивал Тадзуна, которому понравилось узнавать подноготную генинов. – Ну, вы же умный человек, – обратился к нему Какаши, – подумайте, кем нужно быть, чтобы попасть в такую команду. При этом ко мне! – Тадзуна уважительно цокнул языком. – Так что охраняют вас, как нельзя лучше. Безопасность клиентов – наш приоритет. – Вот теперь я верю, что Коноха стоит тех денег, которые требуют за заказ. – Сказал архитектор. – Я думаю, мы друг друга поняли. – Согласился Какаши. *** Какаши не слишком боялся дороги в Страну Волн. Все-таки от бандитов она была свободна. Он скорее ждал неприятностей от своей команды, которая по неопытности может сделать что-нибудь не так, а не внезапного нападения. Несколько дней не было дождя, а поэтому часто попадавшиеся на пути дождевые лужи настораживали. И появлялись они подозрительно близко к тем местам, где проходила их группа. Наконец, интуиция его не подвела. Он явственно видел не только лужи, но и чувствовал несколько чужих чакр. Наруто в это время рассказывал ему, как разбойник Мизуки однажды чуть не соблазнил его украсть свиток класса В, чтобы выучить технику теней-клонов. Ему, действительно, удалось совершить кражу, о чем Наруто говорил с большой гордостью, но вот, что написано в свитке, он совсем не разобрал. А только устроил большой переполох. Хотя Мизуки обещал, что тот все сам поймет. А потом этого Мизуки отвели в тюрьму. Какаши посоветовал буйному генину вообще не брать свитков, в которых он не разбирается. Особенно чужих. – Осторожно, – скомандовал Хатаке. – Он сделал рукой странный широкий жест, затем пошатнулся, захотел что-то сказать, но недоговорил, потому что его разрубило пополам огромным топором. Сакура, никогда такого не видевшая, застыла на месте от страха. Учиха успел вытащить кунай. А вот с Наруто начало происходить нечто невообразимое. Глаза его изменились и покраснели, скулы стали совсем лисьими, да и само лицо его было похожим на звериное. – Вы убили моего учителя?! – Заорал он и бросился в драку. Одного из шиноби он просто сбил ударом кулака. Другой атаковал его нунчаками, а Узумаки блокировал его удары и будто боли не чувствовал. Однако ярость его начала ослабевать, и генин ощущал, что силы его начали ослабевать. Вдруг шиноби с нунчаками упал, как подрубленный. Наруто, посмотрев на него сверху вниз, увидел у него кунай в загривке. Вид крови пробудил в нем новые чувства и будто даже придал сил. Он на скорости шуншина подбежал к едва пришедшему в себя первому противнику, сбил его с ног повторно, нанес сначала один удар в голову, а потом уже не останавливался. Вокруг руки его образовалась страшная красная чакра, которой он раньше никогда не видел. Наруто она нравилась. Удары, усиленные такой чакрой, превращали лицо врага в месиво. Его позвал чей-то властный голос, похожий на голос учителя Какаши, но Наруто не ответил, ведь учитель-то мертв. Голос позвал его еще раз, а затем вдруг пригрезились Узумаки чьи-то красные глаза, лисья чакра пропала, глаза самого Наруто просветлели, а он лежал, обессиленный ни жив, ни мертв в течение некоторого времени, ведь, несмотря на эффективность этих яростных атак, они были весьма выматывающие. – Это – тюнины из Скрытого Тумана, – объяснил Какаши. – Есть такая Скрытая Деревня. Эти молодцы оттуда. Они известны тем, что никогда не сдаются. Вот я одного из них в Чистый Мир и отправил. Молодец, Саске, ты прикрывал Тадзуну-сана. – Обратился он к ученику. А затем посмотрел на Наруто. «А он, кажется, убил второго. – Подумал джонин. – А теперь отрубился, а как придет в себя, едва ли что вспомнит. Да, поздно я подавил чакру Лиса. Надо бы выбрать время и объяснить мальчишке, что с ним творится. И к чему это может привести». – Тадзуна-сан, – обратился он к перепуганному деду, вы не расскажете нам, почему за вами охотятся профессиональные убийцы? – Ну, это все судовладелец. Это все он. Я – архитектор, строю мост в стране Волн. Этот мост нарушает монополию на судовые перевозки и снижает доходность у портов одного известного богача. Я стал для него опасен. – Объяснял архитектор. – Не тому вы человеку дорогу перешли, Тадзуна-сан. А я-то гадал, отчего наши генины вам не нравятся. – Заметил Какаши. – Мы до селения вас тогда так уж и быть доведем. А дальше стройте ваш мост, как хотите, и находите общий язык с судовладельцем сами. – Но он же меня убьет… – Вдруг растерянно сказал Тадзуна. А затем с показным весельем рассмеялся: – Да не беспокойтесь, дойду и сам, но, если со мной что-то случится, то моя дочь и мой внук… – Да мне насрать. – Бросил Какаши. – Нет у меня ни дочери, ни внука. Я не собираюсь вас жалеть, потому что вы за свою безопасность не собираетесь платить. И вообще я увидел вас впервые три дня назад, и вы мне, прямо сказать, не понравились. Дочери я вашей не жених, поэтому смысла убивать команду в миссии С, которая уже сейчас тянет на ранг В, и умирать в вашей проклятущей стране я не вижу. – В этот момент раздался сдавленный стон Наруто. Мальчику после высвобождения Лиса стало совсем плохо. – У вас раненный. – Сказал Тадзуна. – А мы можем его донести до селения. Там близко. Я вам в доме постой организую, пока не вылечитесь. Я ж этому пацану, в конце концов, обязан. И доктора, и постель, и еду горячую для вас всех… все будет. А вы уж нас, господин шиноби, поохраняйте. – Какаши печально смотрел на Наруто. «Вот ведь зараза же ты, Узумаки. Уже сейчас бы домой отправились. И хрен бы с ними, с деньгами за миссию В. Пусть подавится! Кто его знает, кого этот судовладелец еще наймет?! А вырубило тебя, гаденыша, так, что и сдвинуться не можем». – Подумалось Хатаке. – Да, придется нам у вас оставаться. У нас тяжелый больной. – Ответил он. Когда команда сооружала носилки, выяснилось, что во время битвы Наруто еще ранило, правда рана совсем затянулась благодаря исцеляющим способностям Лиса. Но Какаши на всякий случай ее перевязал. Не доверял он всей этой силе джинчурики. Кто знает, что Лису в голову придет? Тадзуна не врал. Они, действительно, донесли Наруто до селения, где он расположил шиноби на постой, выделил для раненного отдельную комнату, бегал за сельским доктором. «Дорого же он ценит свою голову, раз так хлопочет!» – Подумал Какаши. А за сына учителя было боязно. Хатаке долго говорил с врачом, а тот поразился, как легко мальчик идет на поправку после свежей резаной раны, однако оставил противовоспалительные средства и приказал звать его, если у Наруто начнется лихорадка. Во сколько обошлось Тадзуне лечение Какаши не знал, но предполагал, что дед пытается скомпенсировать разницу между стоимостью В и С миссий. Оказывается, если потрясти этих рыбаков, то они и на миссию денег найдут, и помощь начнут оказывать. Саске и Сакура, хотя и переживали за одноклассника, по приказу Хатаке тренировались лазать по деревьям и правильно расходовать чакру. С ними-то двоими проблем не было. Вот так бы всегда. А Какаши тем временем ждал нападения дзенина. Конечно, стоимость этого задания не покроет вся деревня, если даже отдаст им весь свой улов. Но деваться было некуда: Наруто еще не поправился полностью. Узумаки тем временем привязался к дочери Тадзуны, Тсунами, которая заботилась о нем, и даже к внуку, Инари. Хотя с последним произошел неприятный казус. Мальчик, очевидно, недавно потерял отца, поэтому редко выходил из своей комнаты, а часто шел «смотреть на море» – плакал на пустом побережье. Какаши решил, что травма Инари – это проблема семьи Тадзуны, а раз они его в нее не посвящают, то ему, охраннику, и не стоит лезть со своей помощью. Он недавно «помог» одной сироте да так, что ее едва не пришлось отправлять на операционный стол. А вот Наруто был тогда с Инари еще не знаком, в отличие от остальных членов команды, которые со временем привыкли к нервному мальчику. – Вы еще не поняли? – Обратился он к обедавшим шиноби, – вы – все трупы… Уезжайте отсюда. Здесь вас всех убьют. – Сказал он. – Весело. Нашел, чем удивить. – Вполголоса сказал Саске. – Нам в Академии все уши прожужжали про то, что мы должны быть готовы к смерти. Тут слово взял Наруто: – Да что ты понимаешь, перед тобой великий ниндзя и супергерой! Тебя защищает шиноби, который в будущем станет хокаге! И запомни мое имя! Я – Наруто Узумаки. – И вовсе не бывает героев! – Воскликнул Инари. – А ты все врешь! – Я вру? – Возмутился Наруто. – Да ты только посмотри на эту бандану. Такие бывают только у настоящих шиноби. – Наруто, не задирай его. – Отреагировал Какаши. – Если хочешь помочь, делом докажи свой героизм. И тут Какаши вспомнил, что Наруто уже «все доказал», убив одного из братьев-демонов, и вообще-то надо было бы аккуратно поговорить с ним на эту тему. Но пока нужно было решать тактическую задачу. После обеда Какаши решил серьезно обсудить с Наруто его поведение: – Нельзя так общаться с другими детьми. – Сказал он. – Ты не супергерой, не всезнайка, а пацан, которому дали генинскую повязку только потому, что внутри него Девятихвостый. – И вы туда же, сенсей Какаши, судите обо мне только по тому, что во мне биджу. – Возразил Наруто. – А все будут видеть в тебе хвостатого зверя, раз ты не уважаешь других людей. Инари-кун просил у тебя совета? Нет. Так зачем ты к нему лезешь?! – Но он же первый стал задираться. – Ответил Наруто. – Сказал, что мы все – трупы. – Инари – маленький напуганный мальчик. Тебе не ровня. А ты старше его, и ты – шиноби. – Объяснял Какаши. – Так он еще и прав? – Раздражению Наруто не было предела. – Да, прав он, а ты нет. – Бросил Какаши. – Мы отнеслись к нему со снисхождением, просто не заметили. А тебе надо было влезть. Ты мало того что невоспитанный, ты еще и неблагодарный: тебя в этом доме лечили, кормили совершенно бесплатно, его мама ухаживала за тобой, как за дорогим гостем, а ты вступаешь в спор с сыном наших клиентов! Такой шиноби, как ты, никому не нужен. Тебя никто не станет нанимать. Я, знаешь ли, терпел, когда ты задираешь своих новых знакомых, обижаешь тех, кто не побежит на тебя жаловаться, сначала в приюте, потом в Конохе, но я не позволю глупому ребенку гробить репутацию команды и оскорблять родственников моих нанимателей. Единственное, что мог сказать Наруто в ответ: «Да, я все понял». В последнее Какаши не слишком верилось. Он знал, что время битвы приближалось, а Наруто еще до конца не пришел в форму, хотя дух его был чересчур бодр. Сражение случилось у причала, близ того места, где строили мост. Откровенно говоря, Какаши решил ловить убийц на живца, сделав вид, что оставил Тазуну без защиты. Он увидел мечника с огромным тесаком и вспомнил, что за голову этого человека положена большая награда. «Нет беды, если старик не заплатит за миссию. Если забрать тесак с бою и предъявить труп этого человека властям Кири, то можно озолотиться. Другой вопрос: как бы мечник сам не снес тебе голову?» – Подумал Какаши. – Ну, здравствуй, Момочи Забуза! – Произнес он, и их мечи скрестились. – Какаши с шаринганом. Давно хотел встретиться с тобой и увидеть, на что способны твои глаза. – Хатаке отодвинул повязку, и глаз его полыхнул алым. Больше Забуза не мог подобраться к нему незамеченным. Однако и Момочи оказался сильным фехтовальщиком, и не давал Хатаке ни минуты отдыха от выпадов мечом. Какаши вскоре понял, что Забуза подготовился весьма основательно. У него был еще один союзник, который скрывался и тайно наблюдал за битвой. Оказывается, что Забуза сам сделал себя приманкой, которая отвлекала бы на себя внимание. А убийца был, как и положено настоящему шиноби, в тени. Дети столпились возле Тадзуны, не решаясь войти в непроглядный туман, откуда доносились звуки битвы, и по ним невозможно было понять, что происходит: прервано ли каварими или разрублен водяной клон. В один момент Какаши почувствовал, как сильно возросла чакра Момочи Забузы. Он начал с бешеной скоростью складывать печати, но для Какаши это не было проблемой. Хатаке скопировал их все, увидев через шаринган с такой точностью, что мечнику казалось, что печати складывает он сам. Момочи незаметно для себя попался не только под копирующую технику, но и в гендзюцу. Но в этот момент в Тадзуну были брошены иглы. Их насилу увидел и отбил Саске. Затем последовал второй бросок, но Учиха, повалив навзничь деда, заслонил его от игл. Наруто вглядывался в туман, но никого не видел, и тут внезапно рядом с Саске возник возник юноша в белой маске ойнина, вооруженный кунаем необычной формы. На одежде Саске заалела кровь. Зазвенели кунаи. Хатаке хотел было вмешаться, но ему преградил путь Забуза. – Давай не будем мешать молодежи выяснять отношения. – Сказал он. Тадзуна теперь находился под защитой одной только Сакуры, потому что Учиха был отвлечен ойнином. Наруто хотел ему помочь, как тогда с братом-демоном, которого он победил. Только пришла новая напасть, откуда не ждали: на пристань прибежал человек, и сказал, что на городок напали бандиты, взяли дочь Тадзуны-сана и требуют в обмен на нее самого архитектора. Тогда они ее «освободят». Наруто удивился наглости и коварству этих людей. Узнав от вестника, что они обычные слуги судовладельца, которых видели в его окружении и что они даже не шиноби, Узумаки воодушевился. Какаши победит Забузу, Саске очевидно сильнее юноши в маске ойнина, а он опять останется не у дел? Да не бывать этому! А еще он покажет Какаши-сану и вообще всем, что он умеет быть благодарным и спасет Тсунами-сан, которая следила за ним, когда он был болен. Он помчался вслед за гонцом. Сакура крикнула ему вслед, что Какаши-сенсей запретил убегать далеко от Тадзуны-сана. Но блондин даже не расслышал. Какаши видел, как Забуза уже получил несколько серьезных ударов, у него кончалась чакра, а теперь Копирующий шиноби готовил свою особенную технику. В его руках искрилась молния. – Ты видишь все мои выпады этими глазами, Какаши-сан! – Сказал пораженный Момочи. – Эти глаза видят не только твои атаки. Они видят твою смерть. – Ледяным голосом произнес Хатаке. – Он занес руку и поразил цель. Вот только стоял перед ним ойнин. Грудь его было пробита. С лица его спала маска. Какаши увидел красивого черноволосого мальчика лет тринадцати. – Забуза-сан… – Прохрипел юноша. Изо рта у него пошла кровь. Какаши охватило пугающее чувство дежавю. Из него его вывел крик Забузы: «Завалю!» В тумане послышался лязг скрещенного оружия. И тут Хатаке понял, как завершить битву вторым ударом. Он использовал технику призыва. Теперь призывные псы висели на руках и ногах Забузы. Осталось только нанести последний удар райкири. – А знаешь, что забавно, Хатаке-сан? – Сказал скованный по рукам и ногам Момочи. – Этот мальчик хоть и был всего лишь орудием, все-таки отомстил за себя. Убил он твоего блондинчика. Хоть одного да забрал. – Что? – Спросил Хатаке в совершенной растерянности. Он в пылу битвы и забыл про Наруто, особенно, когда расправился с помощником Забузы, который представлял опасность для ребят. Он оглянулся, посмотрел шаринганом. Действительно, никого не было. – Сакура, где Наруто? – Крикнул он девчонке, которую видел сквозь туман. – Его нет! – Ответила она. – Это все мы не уследили, Хатаке-сан! – Двусмысленность фразы совсем не радовала учителя. А между тем Забуза сбросил с себя призывных псов и, воспользовавшись замешательством Хатаке, взял тело своего друга и, перейдя на шуншин, сбежал, очевидно, считая, что они оба потеряли сегодня любимых учеников. А Хатаке еще не мог отойти от шока. Он подбежал к Сакуре. – Что у вас случилось? – Спросил он. – Наруто убежал. – А я уж думал… – выдохнул Хатаке. – Вот же болван. Сколько сил впустую из-за него! – Воскликнул он. – Ну, и где он теперь? – Он Тсунами-сан побежал спасать. Ее бандиты в заложники взяли. – Объяснила Сакура. – Идиот. Их же может быть много… – Какаши не додумал мысль, а позвал призывных псов. – Искать! – Он поднял обороненную повязку генина, которую второпях потерял Наруто. Псы, взяв след, бежали, как бешеные. Хатаке успевал за ними, а вот вымотанные борьбой и непривычные к сражению генины с Тазуной, который был слишком стар для бега, плелись позади. Вдруг псы залаяли громче, давая знак хозяину, остановились, и, очевидно, что-то нашли. Хатаке подбежал первым, за ним остальные. Они увидели дерево, а на ней веревку с петлей. В петле болталась повешенная лиса с выпотрошенными внутренностями. – Недавно сделали. – Произнес Какаши. – Куражатся твари. Ну, ничего, лишь бы Наруто живой был, а там уж я им припомню. – Собаки вновь бросились по следу. Они остановились недалеко от окраинного дома села. Хатаке уже понял, что бандиты засели там. Он, использовал призывной свиток и достал из него копье. – Никому не ходить. Я сам. – Замогильным голосом сказал он, да так, что все послушались. Прошло немногим более четверти часа, как Хатаке вошел в дом. Дверь не была заперта. Бандиты в своих силах были уверены и ждали еще генинов, которые придут на выручку. Дождались. Когда Какаши вышел, то его команда ужаснулась. Копья в его руках больше не было. Он сжимал какой-то тесак, который был весь в крови. Хатаке прошел несколько шагов и бросил его обессиленной рукой. Меч с мерзким лязгом упал на землю. Ребята увидели его руки, которые были по локоть в крови, джонинскую куртку в бурых пятнах, взгляд его был дикий, безумно вращался красный шаринган. На лице тоже кровь. Седые волосы всклокочены. Он подошел к генинам, и проговорил, смотря как бы сквозь них: «Ты меня, Минато-сан, прости. Не сберег. Не сберег я…» Какаши замолчал, а потом с горечью сказал: «Куда же ты, дурак, один побежал?» – Саске, ты – мужчина и шиноби, пойдем, поможешь мне его снять. – Произнес он. – Кого? – Непонимающе ответил ошарашенный Учиха. – Просто пошли. – Позвал учитель. – Я с ним. – Отозвалась Сакура. – Если Наруто плохо, я тоже иду. – Я сказал – здесь останешься, Харуно! Успеешь на такое насмотреться еще! – Приказал сенсей. – Там у них моя дочь. Я, в конце концов, ее отец. – Нервно проговорил архитектор. – А вам там смотреть не на что, Тадзуна-сан. – Ответил Какаши. Саске молча пошел за Хатаке. А тот вдруг сфокусировал обезумевший взгляд на Тадзуне и спросил: – Скажи мне, Тадзуна, кто этот судовладелец? – Он сделал паузу, затем продолжил, голос его слабел, – Кто он? Кто… эту падаль нанял? – Судовладелец Гато, он – миллионер и… – Начал было дрожащим голосом строитель. – Гато, – по слогам произнес Какаши, и было заметно через маску, как губы его скривились. Значит, Гато… – Повторил он шепотом. – Но это потом, а сейчас надо снять его… Тадзуна рвался в дом, но между ним и дверью нерушимой преградой стоял Какаши и не пускал его. – Мы сейчас на помощь позовем, Тадзуна-сан, а никому из вас там делать нечего. – Архитектор увидел, что будто от нервов по руке Какаши полыхнула молниевая чакра и тут же сгасла. – Там Наруто, а я – врач будущий! – Говорила Сакура. – Врачам там делать уже нечего, Харуно. Особенно будущим. – Девчонка воспользовалась тем, что учителя отвлек Тадзуна, и проскользнула вместе с Саске. Они оба оцепенели, едва вошли. Им даже все равно было, что ноги их мгновенно вымазались в крови, перемешанной с внутренностями. Харуно замутило от запаха. Она осмотрелась, взглядом нашла Наруто. Он сидел на каком-то стуле. На голову его напялили грошовую соломенную шляпу, а на плечи натянули длинную свисающую ткань, которая вся побурела от крови, но можно было догадаться, что когда-то она была белой. Когда Саске преодолел ступор и подошел ближе, он увидел на оборотной стороне ткани растекшуюся цифру «Шесть». Учиха попытался разглядеть его лицо, приподнял соломенную шляпу. На лбу он увидел грубо вырезанные ножом знаки хироганы: «Хокаге». «Шестым хотел стать, – подумал Саске. – Наверное, и перед ними похвалился, а они его убили. Меньше бы трепался про свою мечту, может, и не мучили бы так». Сакура огляделась вокруг и увидела кровавую бойню. На полу лежали тела убитых, изрубленные в куски. Лиц у них было не разобрать, черепа раздроблены. Взгляд Харуно упал на разбойника дырой в груди от райкири. Она увидела головы, насаженные на пики, которые, очевидно, принадлежали самим разбойникам, узнала и сломанное в битве и выброшенное за ненадобностью копье Хатаке. Саске, неотрывно глядевшему на побежденных бандитов, пришла в голову мысль, что некоторых Какаши убил голыми руками. Над ними всеми, над изрубленными мечом противниками, как победитель восседал на импровизированном троне хокаге сам Наруто. Он был пригвожден к этому стулу несколькими копьями. Поэтому Хатаке и сказал Учихе: «Пойдем, снимем его». Саске в ужасе посмотрел на Харуно, а она увидела, что глаза ее друга будто сами наполнились кровью, она всматривалась в красные с одной черной точкой глаза Учихи. Сакура не выдержала: ее начало тяжело рвать. Когда рвота укротилась, девочка попыталась, держась за стену выйти из дома на свежий воздух, чтобы никогда больше этого не видеть. Тут взгляд ее упал на женщину. Она узнала ее. Это она встречала их в доме Тадзуны. Сознание ее не выдержало, и она упала в обморок. А Саске оцепенело стоял перед телом Наруто. Он знал, что должен вытащить копья, но руки его не слушались, и он даже не мог притронуться к пикам, а только смотрел в закатившиеся глаза Узумаки. Он не помнил, как пришел Какаши, как они сняли с копий Наруто, как приводили в чувство Харуно. В себя он стал приходить только на полдороги в селение, а до этого все действия его были будто неосознанные, механические. Он потерял счет времени, а события предыдущих нескольких часов были будто покрыты пеленою. Сакура плакала, слезы то немного утихали, и девочка чувствовала себя обессиленной, то лились вновь, особенно когда взгляд ее нечаянно падал на носилки. Когда мысли Харуно стали яснее, она заклялась плакать: «Вон Какаши-сану больно, а он не плачет, и Саске тоже, а я…» Но она не могла. То, что она увидела, было сильнее ее. Ох, прав был Какаши, не стоило ей туда ходить. Ноги почти подкашивались, она не помнила, как дошла до села во время траурной процессии. Добралась до комнаты в доме Тадзуны-сана и упала на кровать. Разрыдалась. Она помнила, что к ней заходил Какаши, бледный, с заостренными чертами лица, сам похожий на покойника, и сказал, чтоб она отдохнула. А она глаз сомкнуть не смогла. Когда она осталась одна и поняла, что ей некого стыдиться и не перед кем сдерживать чувства, ей стало только горше. *** Местные газеты потрясли сразу три события из Страны Волн. Журналисты рассказывали, что местные рыбаки обложили бандитов, засевших в одном из домов и изнасиловавших там женщину, и порубили разбойников в капусту. Газетчики отмечали успехи крестьянского сопротивления в борьбе с организованной преступностью. Очередным этапом криминальных войн в Стране Волн стало дерзкое убийство известного архитектора, зарубленного в собственном доме. Вместе с мостостроителем погиб его малолетний внук. Экспертиза показала, что ребенка убили раньше, чем его деда. И, наконец, бесследно исчез судовладелец и миллионер Гато, тело которого так и не нашли. *** Ханаби, выйдя из больницы, заметила странную похоронную процессию. Вокруг нее столпилось много АНБУ, и ей стало страшно. Она только глазами следила за шедшими за каким-то гробом Сакурой и Саске. Так как АНБУ были явно чем-то увлечены, девочка рискнула и на минуточку активировала бьякуган. Это того стоило: раньше она не могла разглядеть лиц Сакуры и Саске, но теперь по их взгляду она точно понимала, что это у них случилась большая беда, и пока АНБУ не спеша в чем-то разбираются, ребята еле держатся. Первым ее желанием было подойти и просто быть рядом с ними, что бы ни случилось. Но она не могла заставить себя приблизиться к трауроной процессии. Все-таки АНБУ навевали ей трагические ассоциации, и она их боялась. А тут еще Кабуто придумал отучать ее прятать глаза под капюшоном, и теперь ей нечем было скрыть лицо. Она задумалась о том, как ей пробраться через эту толпу, и не заметила двух шиноби, по виду тюнинов, которые, заметив зазевавшуюся девчонку, бросили: – А ну брысь отсюда! Нечего тут глазеть! – И Ханаби пошла. Пошла в общежитие, где жила Сакура. Должны же ребят, в конце концов, когда-то отпустить. Когда она увидела Харуно, дошедшую до дома, будто на автопилоте, то уже догадывалась, что произошло. Из путанного и сбивчивого рассказа Сакуры она смогла понять, что у нее умер сокомандник, и это уже третий день мучает подругу. Они вошли в дом. Хьюга чувствовала, что Сакуру всю трясло: Ханаби держала ее за руку. – Все прошло, Сакура-чан, видишь, все прошло! – Ханаби заглянула в отрешенное, бледное ее лицо. Хьюга испугалась, что такими темпами они не дойдут даже до комнаты, а Харуно может потерять сознание. Тут она вспомнила, как Якуши вел ее из подвалов АНБУ Нэ. Она посмотрела на подругу и поняла, что бега на шуншине Сакура может и не выдержать. – Мы сейчас с тобой очень быстро пойдем, поняла? – Объяснила Ханаби. Подруга не ответила. Хьюга потащила ее вверх по лестнице, но шуншин не использовала, понимая, что Сакура за ней не успеет. Смена скорости и так для Харуно оказалась внезапной, так что она несколько раз чуть не потеряла равновесие, если б Ханаби ее не поддержала. – У меня, как закрою глаза, гроб этот представляется, Ханаби-чан, – дрожащим голосом продолжила Харуно, рассказывая о том, что случилось, явно не с самого начала. – Мы сейчас дойдем, тебе лучше будет. – Ханаби опасалась расспрашивать Харуно, чтобы не погружать ее в тревожащие воспоминания. Когда, наконец, Ханаби увидела дверь комнаты Сакуры, то подошла к ней, таща мало что понимающую Харуно почти волоком. Та иногда всхлипывала, что-то говорила не то про дом, не то про гроб. Ханаби бешено барабанила в дверь. Ей открыла соседка. Увидев Ханаби, та с недовольным лицом спросила: – Ну, и что там у тебя такого срочного Ханаби? – Но, увидев Харуно с отсутствующим выражением лица, тут же растворила дверь и впустила девочек. – Она с миссии. – Рассказала Ханаби. – У нее убило кого-то. Я сама только со службы, у них команда с гробом на телеге приехала. – Наруто… Наруто, – заплакала опять Харуно. *** Какаши понимал, что ему предстоит объясняться с начальством по поводу гибели джинчурики. Руководство его осудит и слушать ничего не станет. АНБУ проводили его в кабинет хокаге. Спереди него стояли два стражника и двое – позади него. Хатаке уже чувствовал себя осужденным. В кабинете его ждали Цунаде Сенджу, Данзо Шимура, глава «Корня», и начальник полиции Конохи – Итачи Учиха. – Что случилось на миссии? – Спросила Цунаде. – Не уследил я за сыном Минато-сана! – Сокрушенно сказал Какаши. – Мы это знаем. Нам уже рассказали в общих чертах. Теперь мы хотим знать подробности. – Сказала она. – Как случилось, что на миссии С, на которую был отправлен один из лучших джонинов, погиб генин, да мало того, что погиб ученик, такое случается, страшнее то, что мы потеряли половину своей боевой мощи и упустили джинчурики. Вы представляете, какую работу сейчас должны мы провести, чтобы по возможности сгладить последствия вашей чудовищной некомпетентности? Нам придется тратить много сил для того, чтобы это событие осталось в тайне, затем придется ждать, чтобы возродился Лис, искать его, искать медиума, способного его контролировать, запечатывать его снова, и все это из-за вашей ошибки на миссии ранга С, на которой ничего не должно было случиться и на которой самих школьников охраняли, как дайме. – Старик обманул вас. – Начал Какаши. – За ним была объявлена охота. Для его убийства наняли чуунинов из Кири. – Лучше бы ты бросил старика, да и сбежал бы с ребятами. – Сказал Шимура. – Я бы тебе слова не сказал. – Мы их одолели. Наруто… он убил одного из них. Я его еле оттащил. – Рассказывал Какаши. – Какое теперь дело до его успехов? Он мертв. – Сказал Шимура. – Из-за тебя, ублюдка. – Он был обессилен Лисом, а после боя даже идти не смог, а еще его ранило. Я принял решение… – Продолжал Хатаке. – Принял решение и чуть не погубил ее! Ты же чуть ее не угробил! – Шимура был разъярен. – Кого? – Растерянно спросил Какаши, тяжело соображая в быстро меняющейся теме разговора. – Ее. Команду. – Ответил Данзо. – Я принял решение дойти до ближайшего села. Там был доктор. Мы остались в доме нанимателя, пока Наруто не выздоровел. Я не успел уехать… На нас напали, и это был Момочи Забуза. – Говорил джонин. – Довел бы старика до селения – этого было бы достаточно. Твоя задача была не расправа над мечником. – Возразил Данзо. – Нас застали врасплох. Забуза напал неожиданно. И он не собирался отпускать нас в живых. Но я контролировал ситуацию… – Продолжал Копирующий шиноби. – Да что ты там контролировал? Какой же ты к етуну джонин? – Возмущенно спрашивал Данзо. – Забуза на них напасть не мог. Поэтому все остальные живы. – Тут Шимура подошел к нему и ударил в челюсть. – Ты ее состояние, состояние своей команды, видел? Первая их миссия, а ты им кровавую баню показал. Вдруг они больше не захотят быть шиноби? Ты, сволочь, об этом думал? – Спросил Данзо. – Я не уследил за Наруто. Я бился с Забузой. Не пускал его к детям и Тадзуне. Они должны были следить за дедом. – Объяснил Какаши. – А что случилось потом? – Спросил Итачи. – Наруто сам убежал. Я не видел. Я виноват. Я переживал за судьбу вашего брата. – Сказал Хатаке. – Разберемся сначала с джинчурики. – Прервал его Учиха. – А потом я отдельно спрошу вас, почему вы подвергли опасности моего брата и наследника клана Учиха. Я этого так не оставлю. – Воля ваша, Итачи-сан. Только вот Наруто сам убежал. Ему кто-то сказал, что дочь нашего нанимателя в беде. Как он убежал ее спасать, я не видел. Сакура попыталась его остановить, только вот… – Только вот ты, урод, свалил свои обязанности на бедную девочку! – Страшным голосом воскликнул Данзо. – Она же еще ребенок совсем! Может, это ей надо отрядом командовать, а тебе в академию отправляться? – Я для чего тебя прикрепляла к Седьмой команде? – Спросила хокаге. – Чтобы ты передавал детям опыт и при необходимости их защищал. А что я вижу? – Наруто взяли в плен местные бандиты. Лис, наверное, его обманул. Приучил к своей силе, а в нужный момент не дал. Наруто по несоображению считал силу Лиса своей собственной. И там… – Какаши не смог договорить… – Я убил их всех. – Мне-то что до того, что ты очистил деревню от бандитов, ты потерял джинчурики! Такого столетиями не случалось, чтобы девятихвостый был не в Конохе. – Данзо занес руку еще раз. – Не утруждайте себя! – Сказал Итачи и сделал знак стражникам. Те сбили Какаши на землю, добивали ногами. Затем Какаши подняли, усадили на стул. – Как вы посмели не заботиться о здоровье и психическом состоянии своих генинов! – Сказал Шимура, с трудом сдерживая гнев. – Им теперь всем нужна реабилитация, помощь врачей после той бойни, которую вы учинили и показали своей команде. – Я заботился о том, чтобы заказчик не увидел, что сотворили эти мрази с его дочерью. Он все-таки отец, и… – Вам следовало заботиться о родительских чувствах совсем других людей. – Произнес Данзо. – Данзо-сама, вы же опытный педагог, вы – держатель приюта, и всегда говорили нам, что в двенадцать лет дети уже готовы… – Пытался защищаться Какаши. Тут слово взяла Цунаде. – Итак, в ходе вашей миссии военной мощи и, возможно, репутации Конохи был причинен колоссальный ущерб, объем которого только предстоит оценить. Вследствие этого я лишаю вас звания джонина Листа и запрещаю вам заниматься педагогической деятельностью. – Да уж какая тут деятельность… – Махнул рукой Какаши. – Я также объявляю, что вы обвиняетесь в преступной халатности, повлекшей значительный ущерб для Скрытого Селения, и расследование степени вашей вины кончится военным трибуналом. – А я вплоть до времени судебного разбирательства, уважая ваши прошлые заслуги, не назначаю вам тюремного заключения, – предельно учтивым тоном произнес Итачи. – Но прошу пределов вашего родового поместья не покидать. – А что с командой решать будем? – Спросила Цунаде. – Расформировываем. – Сказал Итачи. – Я забираю Саске оттуда. Я не могу признать работу седьмой команды безопасной и соответствующей статусу наследника клана Учиха. Остается только Харуно, а ей проще вступить в другую команду, чем ждать, пока соберут «седьмую команду под нее». – Послушайте, а, возможно, «седьмых» можно сохранить. Я найду достойного джонина, подберу сокомандников из лучших выпускников моего приюта, ее ровесников, и седьмая команда сохранится. – Произнес Данзо. – А Харуно всегда мечтала врачом стать, – вздохнул Какаши. – Она мне рассказывала, – сказал Хатаке почти про себя, будто ни к кому не обращаясь. *** Ханаби наклонилась к уху Санго и прошептала: «Она, наверное, уже несколько дней такая». – Хьюге хотелось спросить, не тот ли это Наруто, юноша из приюта, с которым недавно так неудачно познакомил ее Какаши. Получалось, что именно он, потому как из рассказа Сакура, прерываемого рыданиями, Ханаби узнавала, что это был оптимистичный, веселый мальчик, который хотел изменить закон шиноби, когда станет хокаге. А вышло… Санго растворила форточку, потому что Сакуре становилось совсем дурно. – Мы ехали. А Наруто с нами почти два дня лежал. Я и глаз не сомкнула, не спала. Только когда сил совсем не было – забывалась. – Рассказывала Харуно. Ханаби обняла подругу и поставила перед Харуно кружку горячего зеленого чая, который заварила Санго. Та отхлебнула несколько маленьких глоточков. – Ханаби-чан, нас убьют, всех убьют. – Она посмотрела на Хьюгу заплаканными глазами и прижалась к ней: та чувствовала, что Сакуру по-прежнему била крупная дрожь. Харуно вполголоса прерывисто, будто пытаясь выговориться, описывала какие-то страшные картины про то, как этого Наруто прибили копьями к стулу, насмеялись над ним, как ноги у нее вязли в кровавой жиже, и она выйти не могла из ужасного дома, где все это случилось, как на пиках торчали головы, как шла до селения вся вымазанная в чужой крови. Она плакала. Ханаби плакала вместе с ней, отчасти жалея Сакуру, отчасти вспоминая про то, как практически на ее глазах сожгли двоюродного брата. – Этак мы ее не успокоим. – Сказала Санго. Ханаби позвала соседку Харуно рукой, а затем полушепотом сказала: – Я первые дней семь тоже в подушку ревела. Остановиться не могла. У нее сейчас то же самое, что у меня было. Первые дни тяжелые очень. – Санго копошилась в ящике, в котором у нее обычно хранились лекарства. Она долго пыталась в нем что-то найти, да видно бесполезно. В аптечке Санго были кроветворные средства, мази от ушибов, стимуляторы, надолго снимающие усталость, обезболивающие и даже пилюли, временно повышающие запас чакры, а вот ничего такого, что могло бы снять истерику, у нее не было. – Ну и кто ее на такую миссию отправил? – Спрашивала Санго, слушая обрывочные рассказы о том, что видела Сакура на задании. – Куда только джонин смотрел? Поубивала бы! – Ханаби молча кивала, гладила Харуно по голове, что-то шептала ей на ухо тихим голосом. Она поняла, что Санго пытается найти таблетки, чтобы снять стресс. – Я у доктора живу. – Сказала Хьюга. – У него точно от нервов что-нибудь есть. Чтобы она поспала хоть немного. Не то мы сделать ничего не можем. Я мигом. – Она высвободилась из объятий Сакуры, уложила ту на кровать, покрыла одеялом. – Ханаби-чан… – Вдруг попросила Сакура сквозь слезы. – Научи меня своему каратэ. Я не хочу умереть, не хочу, чтоб меня на копья… – Всему научу, всему научу, – зашептала Ханаби. – Ты не плачь, мы сильные будем. Сакура-чан, я за лекарством, я вернусь скоро… Она посмотрела на нее еще раз и быстро вышла из комнаты. Просьба Сакуры была сказана в сильном волнении, Харуно, пожалуй, слишком надеялась на это «особенное каратэ». «Что же раз мы – Хьюга, так нас и убить нельзя? Жизнь-то как раз обратное доказала». – На свой стиль «мягкого кулака» Ханаби давно не надеялась. Но если это успокоит Сакуру и в будущем сделает ее уверенней – они немного потренируются вместе. Она бежала в медицинское общежитие на шуншине, надеясь, что Кабуто уже пришел со службы. Девочка увидела его в коридоре. – Кабуто-сан, – окликнула она опекуна, а затем подбежала к нему. – А у нас есть лекарства, чтобы снять сильное волнение? – Он взглянул на нее, а потом взял за запястье, и, посмотрев на часы, стал отсчитывать пульс. – Да я сюда на шуншине бежала. Результат неправильный будет. – Сказала Ханаби. – И вообще стресс не у меня. – Да ладно-ка? – Не поверил Кабуто. – У подруги. У Сакуры Харуно. – Ответила Ханаби. – Не верится мне в твою подругу. – Произнес Якуши. – Знаешь, если ты волнуешься и хочешь попросить у меня успокоительных капель, то в этом нет ничего плохого. Не надо для этого придумывать несуществующих друзей. – Я вас никогда не обманывала. – Сказала Хьюга. – У нее сегодня товарища убили на миссии. Там какая-то жуткая история. Она ничего толком рассказать не может, только плачет. Она сейчас чувствует себя примерно, как я в первый день. Ей помочь надо. Она же мне помогала: в тот день, когда меня избили на экзамене, она меня к себе позвала, ушибы лечила… – Ханаби, ты тогда так отличилась, что тебе этот день лучше вообще не вспоминать, а радоваться, что тебя на улицу не вышвырнули. – Ответил Якуши. – Ну, я у нее тогда была. Честно. И груши не воровала. – Сказала Хьюга. – Хорошо. Что за мальчик у нее там умер? – Спросил Кабуто. – Я вам чуть-чуть про него рассказывала: Наруто Узумаки. – Тут Ханаби увидела побелевшее лицо самого Якуши. – Как же это не усмотрели-то? Ну-ка пойдем в дом. Нечего нам здесь стоять. – Кабуто и Ханаби вернулись в комнату. Якуши достал из шкафа, где хранил лекарства, две склянки. – Вот. Успокоительное. Инструкцию не забудь, не то отравишь свою «Сакуру». – О таком не врут, Якуши-сан. Ей сейчас очень плохо. – Повторила Ханаби. – Знаешь, если ей плохо, то я могу ее осмотреть как невролог. Что скажешь? – Спросил он. – Ну-у… Они не очень-то привечают… чужих. К ним в комнату мало кто ходит. Я не знаю, захотят ли они, чтоб вы ее посмотрели. – Неуверенно сказала Хьюга. – Друзья обычно помогают друг другу, и, если у тебя есть знакомый врач, почему бы тебе не порекомендовать меня им, раз девочка в таком тяжелом стрессе, как ты говоришь. Я все хотел позвать ее к нам на чашечку чая, а тут такой случай. Ты же хочешь, чтоб она была здорова? – Спросил Кабуто. – Да. – Ну, тогда уговаривай. – Якуши закрыл дверь. – Ханаби, знаешь, а не лучше ли тебе побыть дома сегодня? – Он налил себе чашечку саке и, ни слова не говоря, выпил ее. Ханаби никогда до этого не видела Кабуто пившим алкоголь. Она знала, что на Обон, праздник мертвых, он тяжело напивается, чтобы заглушить память о матери, но они никогда не обсуждали это. А тут, узнав о смерти этого Наруто Узумаки, он наливает себе саке. – Можно я все же пойду? – Спросила она нерешительно. – Осталась бы дома. Корневики бесятся, Ханаби. Сейчас такое начнется. Ты можешь и не добраться. Кому от этого лучше будет? – Сказал Кабуто. – Но я обещала! – Воскликнула она. – Что, слово дворянское дала? – Ехидным тоном добавил опекун. – Не дразнитесь, а лучше отпустите меня с лекарствами. Она второй день нормально не спит. – Произнесла Хьюга. Кабуто посмотрел на нее внимательно, а затем добавил: «Такую не отпущу. Снимай-ка форму». – Зачем? – Делай, что тебе говорят. – Ханаби отступила на несколько шагов назад, ближе к окну, но шутку о том, не захотел ли Кабуто сделать, действительностью один из слухов, ходивших по Конохе, сочла неуместной. Кабуто извлек из шкафа костюм необычного покроя. – Одевайся. – Сказал он ей. – Эта одежда больше похожа на гражданскую. В белой форме вечером ты отсвечиваешь. Мне потом вернешь. Памятная вещь. В Суну со мной ездила. – Спасибо большое, Якуши-сан. Я в целости верну. – Хьюга обрадовалась, что к Сакуре ее все-таки отпустят. – Себя в целости верни. Чтоб я не искал тебя по полицейским участкам и моргам. – Ответил Якуши. – Ну-ка, держи вот это. – Кабуто кинул Ханаби широкий шарф. Девочке казалось, что в него можно было завернуться полностью. Она принялась наматывать его на шею. – Да не так, Хьюга. Ничего не умеешь. Не только шею замотай. Лицо тоже. – Сказал ирьенин. – Чтоб глаза не светить. Не то схватят ни за что, а пока разберутся – убьют. Просто сорвутся на тебе за тяжелый день. – Я очень аккуратная буду. – Произнесла Ханаби. – Попытаюсь их обойти. Обещаю. Я просто хочу быть благодарной. Она мне помогала. Я сейчас тоже хочу помочь, а вместо этого уже битый час объясняюсь. – А мне ты быть благодарной не хочешь? – Раздраженно спросил Якуши. – Вообще-то я сегодня подумала. У нас же была точно такая же миссия. Такая же опасная. Я себя на месте этого Наруто представила. И, если б не вы тогда, меня бы уже и не было, наверное. – Тут Ханаби коснулась пальцем шрама на шее. – Спасибо вам за то, что мы тогда все живые вернулись. – Бери свои лекарства и беги к этой «Сакуре». Сама потом пару капель на кружку воды выпей. Не нравишься ты мне сегодня. – Порекомендовал Кабуто. Ханаби показалось, что сегодня какой-то страшный день, в который беды так и сыплются на тех, с кем она знакома: сначала пострадал на тренировке Рок Ли, затем в телеге с гробом ни жива, ни мертва приехала Сакура. Что же дальше будет? Болело сердце за Хинату и Конохомару. Ей казалось, что и с ними может случиться что-то дурное. – Кабуто-сан, а у вас все хорошо? Вас никуда не посылают? Вы же ойнином были. – Спросила она. – Я врачом был. А им сейчас врачи не нужны. Им нужны те, кто на поиске чакры специализируются. Причем действующие сотрудники. Так, что меня не тронут. Должен же кто-то и в больнице остаться. Ханаби улыбнулась. – Я бы не хотела, чтобы вас забрали сегодня. – На лице Ханаби отразилось беспокойство. – А что-нибудь может случиться сейчас с Хинатой? – Сказала она. – Спрашиваешь… – Отозвался Якуши. – У нее через несколько дней посвящение. Если она здорова и сдала экзамен. Правильно тебе сердце подсказывает. Ничего хорошего ее не ждет. – Хьюга вздохнула и теперь практически не сомневалась, что и у Конохомару беда. Девочка подумала, что зря испугалась заключать контракт с призывным животным. Сейчас бы отправила послание Конохомару, и ее душа бы ее успокоилась. А потом она вспомнила, что неизвестно, что потребуют призывные животные за свои услуги: кровь давать опасно, а денег нет. Прежде, чем пойти к Сакуре, Ханаби решила заглянуть к своему учителю рукопашного боя, который жил этажом ниже, а потому она пошла к комнате, где жили Мисуми и Акадо. Робко постучала. Дверь приоткрылась, и тут же ее втянула внутрь чья-то рука. Перед ней стоял Мисуми Цуруги. – Ты что в такой час разгуливаешь? С ума сошла? – Спросил он. – У всех моих друзей сегодня проблемы. Я забеспокоилась. И решила проведать. – Ответила Ханаби. – Еще бы проблем не было. Двенадцать лет такого не случалось, и вот опять, – отреагировал Цуруги. – Акадо-сана уже забрали. Он чакру поглощать может. Его способности могут быть полезны. – А вы? – А кому длиннорукий хирург сейчас нужен? Вот меня и оставили в покое. – Сказал он. *** Когда Ханаби вернулась к Сакуре, Санго открыла ей, а, впустив, увидела Ханаби в мужской куртке, которая была ей сильно на вырост и висела, как мешок, а в темноте не сразу разглядела ее из-за замотанного шарфом лица. – Что еще за маскарад? – Спросила она. – Это мне опекун сначала форменный допрос устроил, куда я иду на ночь глядя, а затем сказал переодеться, потому что форма слишком заметная. А эта одежда на гражданскую похожа. Сказал еще, чтоб я лицо замотала. Не то из-за глаз прицепятся. – Санго кивнула. Пока она знакомилась с инструкцией к лекарству, наливала из термоса кипяток, Ханаби решила рассказать о предложении Якуши: – Санго-сан, хочешь, чтобы к вам доктор пришел? Врача вызвать надо. Мы, видишь, сами не справляемся. – А какого врача звать хочешь? – Настороженно спросила Санго. – Опекун мой. Я у него лекарств попросила. А он говорит: «Вы одни ей помочь не сможете. Ей доктор нужен». Если ребята согласятся, то он придет. – Опекун твой – это Якуши что ли? – Спросила она. – Ага. Врач из госпиталя. – Был ответ. Санго пристально посмотрела на Сакуру, которая молча пила воду с растворенными успокоительными каплями, вглядывалась в посеревшее лицо, напряженные, больные глаза. – Наверное, нужно. – Сказала она. – Пусть ее посмотрит. – Только у меня на глазах. Сама думала в больницу обращаться. Так, что пусть приходит твой опекун. Может, подскажет чего. Смотри, она совсем после этой миссии больная стала. Пока я бы в госпиталь бегала, ты со своим уже договоришься. Ханаби стало как-то спокойнее. Близился вечер. Принявшая лекарство Сакура уже лежала на койке и забылась хрупким сном больного. Однако благотворное действие средства, данного Кабуто, успокаивало девочек. Им казалось, что Харуно скоро выздоровеет. – Я у вас останусь? – Спросила Ханаби. – Я с опекуном договорилась. Она бредить начать может. Или во сне кричать. У меня так было. Санго кивнула. – После таблеток вряд ли кричать будет. До утра проспит, как миленькая. А завтра будет новый день, ей получше станет. Ребята уже собрались ложиться спать, договорившись по очереди дежурить у постели Сакуры. Но в этот самый момент они услышали, как кто-то колотится в дверь, предусмотрительно закрытую на ночь. – Нет, я их все-таки убью! – Раздраженно сказала Санго. Хьюга была с ней согласна: Сакуру с таким трудом уложили спать, а теперь ее заново придется успокаивать. И без капель. Санго открыла дверь – в комнате повеяло холодом. Хьюга отвернулась к окну, набросила сверху на себя одеяло, надеясь, что со спины ее не узнают. Сакура пробудилась, и теперь растерянно глядела по сторонам, смотря то на о чем-то оживленно беседовавшую Санго, то на завернувшуюся в одеяло Ханаби. Санго, поговорив с ребятами, снова заперла дверь. – Всех перебудили! – Воскликнула она. – Собираться мне надо, Ханаби. – А что такое? – Спросила Хьюга. – Слет тюнинов. – Объяснила Санго. – Всех нас собирают. Нужно явиться. – И нельзя отказать? – Спросила Ханаби, хотя понимала, что начальству плевать на то, что у них дома больной товарищ. Санго ничего не ответила, только быстро оделась и выбежала из комнаты. – Меня на два дня посылают. – Сказала она. – Кого бы найти за ней последить, пока меня не будет? Тебя опасно. Если тебя здесь запалят… – Не запалят. Дверь-то закрыта будет. – Ответила Ханаби. – Я все равно ее такую не брошу, здесь на ночь останусь, а сейчас под ночь ты никого не найдешь. А ты давай, иди на свой слет. – Спасибо. – Произнесла Санго. – Ты запри дверь, никому не отпирай. Даже, если ломиться будут. Потому что, если тебя найдут, накажут и Сакуру, и меня за компанию, а ты вообще костей не соберешь. – С этим Ханаби была согласна. – Ты здесь вообще быть не должна. Видишь, ночь какая будет. И постарайтесь поспать, обе. – Сказала она. Ханаби заперла комнату на ключ и надеялась, что больше никто их не побеспокоит. Сакура, растревоженная поздним визитом, будто бы снова затихла: лекарство еще действовало. Посмотреть Хьюга боялась, лишь прислушивалась то к ровному дыханию подруги, то к приглушенному шуму за окном. «Корневики бесятся. – Вспомнила она слова Якуши. – И Санго как чуунин на собрание убежала. Вот всем им прямо сегодня надо собираться, когда у нас беда». Хьюгу не оставляло предчувствие чего-то нехорошего о том, что в этот несчастливый почти для всех ее знакомых день, может случиться что-нибудь еще. Было тревожно за Конохомару: о нем об одном она не могла ничего узнать. Но Ханаби решила, что потом обязательно попробует пробраться к нему. Она подумала, что если есть время для свиданий, то только в такие дни, как этот, когда все разведчики что-то усиленно ищут и заняты чем угодно, но только не слежкой за двенадцатилетними наследниками великих кланов и спасением их от внимания младших медсестер. Она вскипятила воду на случай, если понадобится снова разводить лекарство или Сакура в жару попросит пить. Бреда или кошмарных снов у Сакуры вроде не было. Чтобы отвлечь себя, Хьюга взяла с полки первую попавшуюся книгу, и оказалось, что это комментарий к кодексу самураев. Ханаби пролистала несколько страниц, а там было только про то, как самурай должен относиться к смерти, как готовиться к ней. Читать про такое сейчас не хотелось, да и помнила Ханаби этот отрывок довольно близко к тексту. Правда, она в свое время читала издание без комментария, но вникать в новейшие философские трактовки бусидо ей не хотелось. Она решила захлопнуть книгу, но та выпала из рук. Когда она подняла тяжелый том, то ее взгляд упал на строчку: «Жизнь настоящего воина может окончиться только смертью в бою». «Да, подруга, – подумала она, глядя на Сакуру и вспоминая ее страшный рассказ, – и тебя убьют. И меня. Здесь как бы до совершеннолетия дожить…». – Она отложила книгу и убедилась, что не разбудила Харуно. Взгляд ее упал на контурные карты. Новые. Этого года. «А у Якуши дома атласы не географические, а анатомические», – подумала она. Ее интересовала только одна провинция – Хюга. Она быстро нашла ее и обнаружила, что Хюга была разделена на три хана (1). – Уже и переделить успели, – пронеслось у девочки в голове. – Хотя о землях ли сейчас горевать, когда семьи нет? Снявши голову, по волосам не плачут. А голову их семье уже отрубили. В середине ночи Харуно, действительно, пробудилась, попросила пить и спросила, где Санго. – Санго ушла. У нее собрание важное. Пропускать нельзя. – Сказала Ханаби. – Сакура сосредоточенно посмотрела на Хьюгу, и взгляд ее стал еще печальней. – Ты голодная? – Спросила Хьюга. – Наверное, вовсе не ела сегодня. У нас рис есть, но он простыл десять раз. – Мне кусок в горло не лезет. – Ответила Харуно. – Знаю. Но Кабуто говорил, что есть надо, иначе ослабнешь. А я не Кабуто. Что с тобой делать буду? – Произнесла Ханаби. – Сакура, давясь, съела несколько ложек риса. – Ханаби-чан, а ты никуда…. – Заговорила Харуно. – Да нет же… видишь, здесь остаюсь, никуда не денусь. Засыпай. Только мне затемно надо уйти будет. Я Якуши обещала. Но я здесь почти всю ночь. – Сакура вновь задремала, и, увидев это, Ханаби и сама забылась недолгим сном, который внезапно нашел на нее и быстро сморил. *** Асума Сарутоби впустил гонца, а другим людям, пришедшим вслед за ним, велел ждать. Он принимал старшего в звене спецназовцев, которое должно было следить за поведением наследника рода – Конохомару, которое в последнее время стало странным. – Наши люди с полной уверенностью… – начал вестник, – утверждают, что видели вашего племянника, Конохомару-сана, с предательницей, с которой когда-то у него была помолвка. – Да етун его побери! – Разгневался старший Сарутоби. – Крепко же вы их подружили, – сказал шпион. – Да, чересчур крепко. Мальчик не понимает, что связываться с такой себе дороже. – Он продолжил рассказ. – Она же, коварная, зазвала его к себе в дом… – Асума, услышав голос доносчика, потер виски, как от сильной головной боли. – И что в этом доме происходило, никто доподлинно не знает, только вот похоже племянник ваш данной сомнительной особой весьма серьезно увлечен. Конохомару-сан также навещал ее, когда… – Тут Асума стал совсем хмурым. Значит, девчонка для его племянника важна. А слухи про нее ходили разные, да все не в ее пользу: о том, что у девочки после несчастья проблемы с головой, что она живет под наблюдением не то ойнина, не то психиатра, о том, что она не ладит с другими детьми и доставляет серьезные проблемы взрослым. И из всех ровесниц в Конохе его драгоценный племянник выбрал именно ее! Но ничего, он их обоих, голубчиков, проучит. Одного под домашний арест посадит, чтобы глупостей по молодости не натворил, пока он, Асума, не решит дело с новой помолвкой, а другую – в казематах сгноит, чтобы место свое знала. И не ломала жизнь перспективным молодым людям. Но сначала он поговорит с ними, с обоими. – Приведи-ка мне этих любовничков, – приказал Сарутоби своему слуге. В этот момент в кабинет Асумы постучался еще один посланник. – Ну, что там еще? – Недовольно спросил Сарутоби. – Меня послали вас непременно известить, как главу клана, – дрожащим голосом сказал гонец, – погиб на миссии Наруто Узумаки. Асума замолчал, ничего не говорил, оставив своих слуг в полном замешательстве. – Детей звать? – Спросил один из них. – Детей? – Будто из забытья сказал Асума. – Нет, не нужно. К етуну все. Не до них. – Он сделал паузу. – Как же тебя так угораздило, Наруто Узумаки? 1. Хан – удел, на который разделялась провинция сегунами, чтобы избежать возникновения сильных княжеств с широкой автономией. Провинция Хюга в средние века, действительно, была разделена на три хана, чтобы ослабить влияние клана Симадзу, который в значительной степени является прототипом Хьюг в фанфике.