Парень на Астон-Мартине

Дорогу я нашёл без проблем. По пути, чтобы легче вспомнить, включил на радио джаз – и приехал в приятно расслабленном расположении духа. На въезде в дачный поселок меня остановил охранник, но я сделал puppy eyes (англ. щенячьи глазки) и с придыханием поведал ему о больном друге, лежащем на даче с высокой температурой. Подъехав к воротам, я с удивлением обнаружил, что они открыты. Во дворе виднелся бок красной машины, в которой я, к своему немалому неудовольствию, узнал Астон-Мартин. Однако… Я ощутил комок в горле, но долг целителя, прибывшего к оставшемуся без ухода пациенту, заставил меня проглотить сомнения и постучать в дверь. Никто не открыл, но внутри раздавался недовольный хриплый голос моего шефа. В пылу спора он не услышал стука, так что мне пришлось аккуратно приоткрыть дверь, опасаясь очутиться в эпицентре скандала. Увидев меня, уже знакомый мне владелец Астон-Мартина смерил меня презрительным взглядом с головы до ног, хмыкнул, гордо взмахнул длинной чёлкой и вышел из дома, по пути нарочно задев меня плечом. Восстановив равновесие и обернувшись к хозяину, я заметил, что он вздохнул с облегчением, когда его визави захлопнул дверь. «Ну ладно, – подумал я про себя. – По крайней мере, корриды я избежал». – Привёз? – прохрипел хозяин. Я полез в сумку и вытащил пакет из аптеки с парацетамолом, каплями от насморка и леденцами от кашля. Нурали Ахметович заглянул в пакет, пошуршал содержимым и позвал меня пить чай. Я повесил куртку на вешалку, скинул ботинки и протопал в кухню. Там пахло травами и чем-то лекарственным. Хозяин тем временем поставил чайник, сервировал стол разными вареньями-печеньями и сам уселся во главе. Он всё больше молчал, потому что вместо внятных слов у него выходил только невнятный хрип. Поэтому я также молча разлил кипяток по чашкам, которые были не меньше чем наполовину заполнены засушенными цветами и травами. По кухне поплыл запах лета. Молчать вдвоём оказалось удивительно уютно. Посмотрев в окно, шеф предложил мне остаться до утра – мол, куда я поеду в ночь по заснеженной трассе? Я поначалу сопротивлялся, но, выглянув во двор, не разглядел даже забора – на улице так густо валил снег, что мне пришлось согласиться на ночлег. После чая шеф поманил меня наверх, показал небольшую гостевую спальню и ванную комнату и проскрипел: «Спокойной ночи!».

* * *

Мне снился длинный, почти бесконечный пустынный пляж. Во сне меня совершенно не удивлял лиловый цвет волн и розоватый цвет неба. Голубой песок в таких условиях казался более чем уместным. Я сидел примерно в метре от кромки воды и следил, как едва колышущиеся волны лижут мелкий песок пляжа. Мой мир был охвачен тишиной, и в этой тишине громче выстрела прозвучали тяжёлые шаги. Я заозирался по сторонам – и увидел высокую фигуру, медленно приближающуюся ко мне. Мужчина в белом подошёл и спросил бесстрастным тоном: – Ты звал меня? – Ты что, дружище?! – удивлению моему не было предела. – Я же знаю: ты – занятой человек, у тебя свободного времени в принципе не бывает. – Но ты звал меня. Ты использовал очень странный ритуал призыва, но я пришёл. Где мы сейчас находимся, хотел бы я знать? Это – твой мир? – Вообще-то, это мой сон. – Ты не устаёшь удивлять меня, сэр Макс. Ты же не обучался искусству сонных наездников, если я ничего не путаю. – На самом деле, путаешь – немного обучался (речь о событиях, описанных в повести Макса Фрая «Тубурская Игра»). Но сейчас я не применял никаких специальных техник. Просто… – Что «просто»? – спросил Шурф, когда пауза затянулась. – Просто я хотел кое-что сказать тебе… – Подожди, Макс, – перебил меня Шурф. – Подумай сначала: для чего ты хотел сказать это мне? – Ну… чтобы ты знал. – А если я это и так знаю? Я не заметил, когда он успел подойти ко мне так близко. Теперь нас разделяло не более полушага. Длинными пальцами, украшенными защитными рунами, Шурф приподнял за подбородок моё лицо, облизнул тонкие губы и накрыл мои губы своими. <center>* * *<center> Я помотал головой, отгоняя остатки сна. Всё-таки, надо было умудриться найти себе работу, на которой можно спать прямо на рабочем месте! Проснулся я в своём любимом кресле в кабинете Почтеннейшего Начальника, да не сам, а потому что меня немилосердно тряс за плечо сэр Мелифаро. – Чудовище, – простонал я, – что тебе неймётся?! – Сам чудовище! Шеф на дело посылает, а ты тут дрыхнешь! – На какое ещё дело? Сколько сейчас времени? – Три часа после рассвета. Тут какой-то грешный доисторический придурок объявился, который кидается каким-то хитрым грешным заклинанием, от которого народ разбегается с выпученными глазами и дикими воплями. Велено отловить и разобраться. Поскольку более внятной информации о местонахождении «доисторического придурка» начальством сообщено не было, мы послали зов сэру Кофе. Через полчаса его бравая гвардия соглядатаев доложила, что наблюдала очередную партию разбегавшегося в разные стороны народа у трактира «Леса Муримаха» неподалёку от улицы Старых Монеток. Я хоть и проходил неоднократно мимо этого трактира, внутри бывал лишь однажды – уж больно высокие там были цены и слишком экзотические блюда. Так вот, через пятнадцать минут мы с Мелифаро уже приближались к «Лесам Муримаха». Из трактира вышла немолодая пара. Женщина была явно чем-то обижена и смотрела в сторону, а когда её спутник попытался взять её за руку, даже замахнулась на него. Мелифаро хмыкнул и со свойственной ему смелостью двинулся к дверям трактира. Я последовал за ним. За одним из дальних столиков обнаружился сидящий пожилой мужчина неопределенной наружности в тёмном лоохи в окружении примерно десятка других посетителей. Он периодически произносил что-то неразборчивое, пристально глядя на того или другого наблюдателя. Если же наблюдатель пришёл не один, то взглянув на своего спутника или спутницу, он или она иногда всплёскивали руками и поражённо замолкали или, напротив, начинали браниться друг с другом. Мы подошли ближе, пытаясь разобрать, что говорил им сидевший. Мелифаро вдруг крикнул «Пригнись!!!», но я всё равно оказался ровно на линии взгляда старика. Ничего особенного я не почувствовал, так что только пожал плечами. Мелифаро вежливо отрекомендовался службой в Тайном Сыске и предложил новоявленному мессии пройти с нами, он также настоятельно советовал ему обождать пока с пророчествами или проклятиями, чем бы он там ни занимался. Мне же он послал зов: «Старшие пусть разбираются». Я согласно кивнул, и мы втроём вернулись в Управление. В Зале Общей Работы было пусто, но из кабинета Почтеннейшего Начальника доносились голоса Джуффина и Кофы. К ним-то Мелифаро и направил свои стопы, вежливо ведя под руку задержанного. Меня же вдруг охватило необъяснимое желание повидаться с сэром Шурфом, да хоть просто осведомиться, как у него дела. Я постучался в кабинет нашей штатной Истины. «Войдите», – раздалось из-за двери. Открыв дверь и подняв глаза на хозяина кабинета, я почувствовал лёгкое головокружение. Будь в Ехо кинотеатры, я решил бы, что мне стали показывать кино. Но поскольку никаких кинотеатров в Ехо не было, оставалось списать эти видения на банальные галлюцинации. Странным было то, что никакого Супчика Отдохновения я перед этим не принимал, да и персонажи галлюцинаций были мне всё больше знакомы… В частности, невозможно было не узнать характерный профиль сэра Шурфа – и в подозрительной близости от него цветистый силуэт сэра Мелифаро. И они – Грешные Магистры! – находились в этом самом кабинете. Сэр Мелифаро оседлал бёдра штатной Истины прямо за рабочим столом последнего и смотрелся этаким ярким цветком на белом стебельке. Чем они занимались… тут мне показалось, что у меня резко поднялась температура и усилилось сердцебиение, я замотал головой, и видение исчезло. – Что случилось, Макс? – осведомился Шурф. – Да нет, ничего. Я тут просто увидел… а, неважно! – мои невнятные речи произвели впечатление на сэра Шурфа, он даже удивлённо приподнял бровь. Но я уже опрометью вылетел из его кабинета – после увиденного у меня горели уши. Подойдя к кабинету Пачтеннейшего Начальника, я услышал, как он, посмеиваясь, рассказывал Кофе: – Помню, было такое заклинание в Смутные Времена. Кажется, в ордене Решёток и Зеркал придумали. Нравы у них были свободные, и какому-то особо ревнивому магистру захотелось узнать, с кем прежде гуляла его пассия. Вот он и создал заклятие, от которого при особом взгляде на человека становилось видно его прежнего возлюбленного. А теперь, значит, кому-то пришло в голову перетряхнуть старые сундуки. Ну что ж, бывает. Я так и сел. Хорошо, хоть не на пол – благо, кресел в Зале Общей Работы всегда хватало. Шурф – и Мелифаро?! А с другой стороны, что я знал о жизни Тайного Сыска до своего появления в этой организации? А уж если прикинуть почтенный возраст моих нынешних коллег… Короче, магистры знают, что они могли успеть начудить за столько лет. Как говорится, столько не живут. В эту ночь я спал, и мне снилось… Ну да, спал, а что ещё делать на ночном дежурстве, когда в Ехо царит полная тишина, как в каком-нибудь пансионе для благородных девиц в безлунную ночь?