Король без королевства

      Он блуждал. Блуждал впотьмах, не видя ничего, кроме простиравшейся бездны. Голоса не прекращали звучать в его голове, как заезжая пластинка. Говоря всё громче и громче, они начинали сводить его с ума, доводили до раздражения, заставляли кричать во всё горло, но это не прекращалось, никто его не слышал.       Совсем один, как он и хотел. Ни друзей, ни врагов, только он и необъятная тьма, поглотившая его.       Но эта кажущаяся вечность длилась лишь одно мгновение. Мгновение, которое чуть ли не перевернуло весь его мир вверх дном, но отблеск света сверкнул в его глазах. Его было почти не видно под этой пеленой мрака, но он смог разглядеть мерцающий огонёк в кромешной тьме.       Артас тотчас направился к нему, ускоряя шаг. Он медленно протянул ладонь к согревающему огню и прикоснулся к нему, а из него донёсся тихий голос.  — Ты искал свет во тьме… — огонёк начал обретать форму: невысокое тело, глаза зелёного оттенка, небрежные светлые волосы, синяя жилетка с золотыми пуговицами, закрывающая туловище, одетое в белую рубашку. Всё его тело излучало яркий свет.  — Я искал выход отсюда. — злобно возразил Артас, что вызвало лишь улыбку со стороны мальчика.  — Тебе лишь предстоит его найти. — с этими словами Матиас взял его за руку и засиял ещё ярче, что заставило Артаса закрыть глаза.       Белая и ослепляющая пелена медленно сползала с его взора, открывая вид на огромный зал храма, на скамьях которого сидело много людей. Артас недоумённо взглянул на Матиаса, который, как ни в чём не бывало, стоял рядом с ним и смотрел вперёд.  — Что это за фокусы? — возмущённо спросил павший принц.  — Смотри.       Рыцарь, закованный в латные доспехи вошёл через огромные створчатые двери и гордо направился вперёд.       Артас сразу узнал в нём себя. В нескольких рядах сидели хорошо знакомые павшему принцу люди. Среди них были его сестра Калия, что неустанно махала ему рукой и по-детски улыбалась. Из правителей он видел Тораса Троллебоя, Генна Седогрива и своих родителей — Теренаса и Лиану. Мать просто светилась от счастья, а отец с бесконечной гордостью смотрел на своего наследника, что стремительно шёл к своей судьбе…       Среди всех он также увидел и Даэлина Праудмур, сидящий рядом с золотоволосой, молодой девушкой.       Джайна…       Артас хмуро отвёл взгляд. Он за считанные секунды узнал место, в котором они находились — Собор Света Штормграда. Тогда Артас вновь с возмущением взглянул на своего молодого проводника.  — Что это такое?  — Яркие воспоминания, — издевательски спокойным голосом ответил мальчишка.  — Как это поможет мне вернуться?  — Это не поможет тебе вернуться, — с тем же сияющим взглядом он посмотрел на Артаса, — это поможет тебе спастись.  — Ты же не думаешь, что эти воспоминания заставят меня раскаяться о содеянном? — злой усмешкой спросил Артас, смотря на мальчика.  — Нет, — ровно ответил Матиас, — но разве у тебя есть выбор?  — То есть?  — Скоро ты сам всё узнаешь, — мальчишка загадочно посмотрел на Артаса и перевёл взгляд вперёд. — Ты помнишь этот день?  — Ну разумеется, — саркастично бросил павший принц. — Это день, когда я совершил наиглупейший поступок в своей жизни.  — К этому дню мы пока не перешли, а это — день твоего посвящения в паладины. Неужели для тебя он ничего не значит? — спросил Матиас, наблюдая за тем, как юный рыцарь склоняет голову вниз и преклоняет колено перед архиепископом.       Артас обратил внимание на стоящих перед склонившимся принцем паладинов.       Это были первые рыцари, вступившие в орден Серебряной Длани: Гавинрад, Сайдан Датрохан, Тирион Фордринг и Утер Светоносный. Не было лишь Туралиона, который исчез при окончании Второй войны много лет назад.       Утер выступил перед молодым принцем, надевая церемониальные пластины на его широкие плечи. Из всех паладинов… Возможно, даже из всех людей, Утер был самым сдержанным. И несмотря на это, глаза его сверкали чистым серебром от непролитых слёз, даже его мощный, непоколебимый голос слегка дрожал от нахлынувших эмоций.  — Силою света да будут твои враги уничтожены, — он слегка дрогнул тяжёлой рукой, убрав её с его плеча.       Если бы кто-то за Артасом пристально наблюдал, то на этом моменте можно было бы увидеть, как его рука синхронно дрогнула вместе с рукой старого паладина.       До чего же иронично… Эта ирония была столько неминуемой, сколько безжалостной и жестокой. Все эти паладины с такой гордостью смотрели на него в этот момент…       Кто бы мог подумать, что все они захотят его смерти?  — Для меня абсолютно всё ничего не значит, — вдруг ответил Артас после задержанной паузы.  — А ведь в этот день ты был так взволнован…  — Я взволнован? — переспросил рыцарь смерти, изогнув бровь. — Или ты?  — Помнишь те клятвы, что ты давал? — не обратив внимание продолжал спрашивать Нетлер, — следовал догмам, выполнял долг паладина… Ты верил в свои цели. Всем своим сердцем ты желал спасти свой народ и расплатился за это собственной душой.  — И я ни капли об этом не жалею, — заверил его павший принц, не оставив незамеченной слабую дрожь в его голосе. — Все эти догмы, правила, цели, вера… это всё не имеет смысла, потому-что лишь смерть имеет смысл. В ней нет жалости, нет страха, боли…  — И любви. — прервал его Матиас, по-своему закончив его мысль.  — Любовь — это слабость.  — Ошибаешься…       Артас лишь надменно хмыкнул в ответ. Мальчишка с улыбкой взглянул на мрачного мужчину и засиял вновь, заставив его снова закрыть глаза от ослепительно-белого света.       Теперь они находились посреди лесной дороги. Разомкнув глаза, принц не сразу узнал это место, но затем он увидел выстроенный отряд Лордерона перед воротами Стратхольма. Матиас не спеша направился вперёд, Артас же неохотно последовал за ним. Они прошли мимо нескольких рядов солдат и встали перед мостом, который вёл к величественным воротам города.       Как будущий король, я приказываю тебе очистить этот город!       Ты ещё не король, юноша, но этот приказ я не выполнил бы, будь ты хоть трижды королём!  — Тобой двигали принципы короля, а не паладина, — сказал Матиас, наблюдая за словесной перепалкой между паладинами. — Поэтому, Утер не поддержал тебя…  — Этот нелепый старик не послушал меня, слепо веря в свой Свет! — с отвращением ответил Артас.  — Но ведь он не мог отнять жизнь, он был паладином, как и…  — Да плевать на это! — перебил его принц, — Плевать на догмы, плевать на правила! Если бы я не предпринял какого-то решения, Стратхольм и так был бы в огне, а помимо него пострадали бы и другие города, если не весь Лордерон! — его лицо заметно разгоралось от злости.  — Человеку, которому наплевать на всех, кроме себя, — с тёплой улыбкой на лице заговорил Матиас, — чуждо чувство беспокойства за свой народ.  — Я говорю лишь то, что считаю правильным, — немного успокаиваясь оправдывался Артас.  — Раньше ты поступал также. Ты делал то, что считал единственно правильным, и скорее всего так оно и было, но твои радикальные методы оттолкнули от тебя друзей и близких…       Прости меня, Артас, я не могу на это смотреть.       Несмотря на все те забытые, подавленные им чувства, Артас почувствовал тяжесть в своей груди. Принц почувствовал всю ту горечь, которую он испытал тогда, когда смотрел на убывающий силуэт Джайны, словно он вернулся туда — в Лордерон, когда эта проклятая чума пришла в его земли. Он не мог поступить иначе, просто не мог… И когда ему так нужна была поддержка, когда ему пришлось самому пачкать свои руки — они отвернулись от него.       Матиас дотронулся до его холодной руки и мрачный взгляд на секунду сошёл с его лица. Он задал себе лишь один вопрос: «Почему всё произошло именно так?» — но тут же получил ответ от самого себя: «Потому-что они трусы».  — Я устал тратить своё время, — его переведённый на Матиаса взгляд вновь помрачнел, почти стерев с него следы горькой скорби. — Я должен выбраться отсюда, и если мне придётся снова убить тебя — я это сделаю, потому что выбор давно уже сделан.  — Всё не так просто… — мальчик медленно направился к воротам Стратхольма, идя по каменному мосту. — Тот клинок, что пронзил твою грудь нанёс тебе смертельную рану. Пока ты здесь — там ты медленно умираешь и есть лишь один способ избежать смерти: пережить все свои яркие и переломные воспоминания из прошлой жизни и найти выход.  — Будь ты проклят, Тирион… — шипящим голосом сказал Артас, — всё-таки ты смог создать мне проблемы даже после смерти…  — Поспеши… дальше ты пойдёшь без меня, — Матиас развернулся и с той же наползающей тёплой улыбкой взглянул на Артаса. Только сейчас принц заметил, что мальчик не выглядит столь болезненным, как в прошлый раз, когда он взошёл на Ледяной трон — он выглядел вполне здоровым и жизнерадостным. — Я указал тебе путь, Артас. Теперь лишь тебе решать — идти по нему или нет.       С этими словами Матиас вспыхнул в ослепляющем огне, заставив Артаса закрыть лицо рукой. В нём же мальчик и исчез.       Когда огонь полностью угас, Артас взглянул на ворота Стратхольма. Он заметил, как небеса с каждой секундой закрывались тёмно-кровавыми тучами, а из города начал идти дым. Понимая, что его ждёт за этими стенами, Артас неуверенно пошёл вперёд.       Когда павший принц ступил на улицу города, он ощутил резкий запах крови и горящей человеческой плоти в сочетании с гарью и зловонной гнилью. Вся улица была усажена лежащими телами мужчин, женщин, детей и нежити, которая уже стала проявляться среди граждан…       Артас медленно шёл вперёд, стараясь не смотреть на мёртвые лица, как в тот день, когда он убивал одного за другим, а они молили его о пощаде, просили милостыни у своего будущего правителя… кричали и плакали. Слабые чувства прилили к нему, что заставило его пальцы на ладонях сжиматься, до боли впиваясь в кожу.       Он сделал поворот и увидел, как линия обороны выстроилась перед следующей улицей, перекрывающей выход и сдерживающей пытавшихся сбежать жителей. Артас прошёл мимо них, смотря как они режут панически бегущих к ним людей, а те, понимая, что им никто не поможет, уже бежали не за помощью, а за отчаянной попыткой вырваться из этой кровавой западни.       Но никто не сбежал… Ни единый житель. Не было позволено выжить никому. Артас взглянул на улицу, залитую кровью павших жителей, а затем увидел себя, врывавшегося в дом. Артас поспешил и приблизился к выломанной двери.  — Что мы вам сдел…?!       Его голос прервался вместе с жизнью, которую оборвал паладин ударом своего молота, отправившего мужчину в конец гостиной.  — Прошу вас, Ваше Высочество… смилуйтесь…       Женщина пала на колени, прижавшись к его ноге. Как только принц замахнулся, он услышал детские всхлипы в спальне.  — Это… ребёнок?  — Нет, Ваше Весочество! Умоляю ва…       Ещё один охрипший голос. Жена погибшего мужчины отлетела в сторону от неистового удара. Он поднялся по деревянной лестнице и открыл дверь.       Служанка сидела на кровати, пытаясь успокоить дитя, что сидело у неё на коленях, прижавшись к её шее. Когда паладин вломился в спальню, она прижала дитя к себе ещё сильнее, панически смотря в холодные глаза принца, сокрытые в тени железного шлема.  — Он совсем ребёнок! Прошу вас, принц Артас, сжальтесь хотя бы над ним! Неужели вам чуждо милосердие?  — Он, как и все — может быть заражён. Я не могу позволить, чтобы это произошло с ним и с вами. Вы все равны перед смертью, все в этом городе равны.  — Да что же вы делаете…       Служанка выпала из кровати от сокрушающего удара молотом, выронив мальчика из обнимающих рук. Плачущий ребёнок побежал от хладнокровного паладина в конец спальни и испуганно прижался к углу.       Принц взял рукоять молота в обе руки и медленно последовал за мальчиком. Сблизив расстояние между ними до одного метра, паладин вознёс молот над головой и взглянул на закрытое ладонями лицо.       Ребёнок вздрагивал и сидел в углу, скрывая свой плач руками. Он открыл своё мокрое от слёз лицо и поднял глаза на паладина. Его серо-зелёные, слезившиеся глаза беспомощно смотрели. Он остановился, не отводя взгляд от мальчишки. На вид ему было лет пять, верх его красной пижамной кофточки был уже мокрым от стекающих с лица слёз малыша, руки тоже были влажными от пота и слёз, которые стекали по его коротким пальчикам. Принц подошёл поближе, полностью затмив его своей тенью.       Он снял с себя шлем, и мальчик увидел мокрое в поту иссказившееся в отчаянии лицо.       Лицо наследия Лордерона.       Он надевал шлем, чтобы не видеть. Не видеть того, что он творит, но сейчас…  — Закрой глаза.       Малыш послушно сомкнул влажные очи и склонил голову, обняв колени. Тогда принц замахнулся и с приглушённым криком невыносимой боли замахнулся молотом. Удар.       Артас стоял в стороне и наблюдал за своими действиями. Как тогда, так и сейчас, когда он судорожно смотрел на всё это, Артас также как и мальчик закрыл глаза, не желая даже смотреть, как от его рук обрывается жизнь ребёнка.       Теперь он понимал. Он понимал, почему все отвернулись от него. Никто не хотел видеть его таким, никто из них не хотел смотреть, как он по локоть марает свои руки кровью. Артас всё-таки открыл глаза и взглянул на бездыханное тело ребёнка, неподвижно лежащее на полу.       Горькая слеза невольно стекла с его правой щеки.       Слепящий свет заполнил его взор, заставляя того сомкнуть глаза.  — Сейчас мы покончим с этим, Мал’Ганис. Только ты и я!       С этими словами принц разбежался и бросился в неистовую атаку. В прыжке он вознёс Отмщение Света над головой и совершил сокрушающий удар по демону. Мал’Ганис же ловко увернулся от размахнувшегося молота, заставив Артаса промахнуться и проломить мостовую кладку.  — И это всё, что ты можешь? Ты меня разочаровываешь, мой юный принц.  — Заткнись!       Эти ядовитые слова демона заметно разгневали Артаса, заставив его тут же поднять молот и нанести рубящий удар в бок чёрного нагрудного доспеха натрезима. Мал’Ганиса унесло в сторону, но яростный паладин на этом не остановился.       Пошатнувшись, но не упав, демон сразу заметил, как Артас с рывком готовит новый удар. Тогда натрезим вновь уклоняется, отступив в левую сторону и тут же совершает молниеносную контратаку, вцепившись когтями в его латный нагрудник и бросив в сторону. Не мягко приземлившись, Артас почувствовал, как горячая кровь стекает с его нижней губы, каплями касаясь щетины. Его лицо краснело от нескончаемой злости, которую он больше не в силах был контролировать.       Протянув руку к упавшему молоту, принц встал с колен и вознёс оружие к небу. Яркий луч света полностью озарил его. Он почувствовал тёплый прилив сил, после чего паладин взглянул на оскалившегося демона.  — Вот это уже интересней, — надменно бросил Мал’Ганис.       Артас взял рукоять в обе руки и с оглушительным криком опустил молот, ударив его оземь и заставив луч чистейшего света с огромной скоростью устремиться прямо в демона, прожигая ярким пламенем путь, по которому он направлялся. Мал’Ганис без особого труда уклонился, но неожиданно для него этот луч взорвался, опалив его и заставив отлететь на десяток метров. Его демоническое тело устремлялось прямо в Артаса, который не задумываясь замахнулся молотом и тяжело ударил по натрезиму, из-за чего тот вписался в стену дома.       Собираясь поставить в этом поединке жирную точку, Артас приблизился к демону, но Мал’Ганис быстро очнулся. Став на свои копыта, натрезим взмахнул крыльями и взлетел ввысь, после чего приземлился на крышу одного из домов, гордо возвышаясь над паладином.  — Да… в тебе таится невероятный потенциал, Артас Менетил. Я и не думал, что некоторые люди способны быть такими похожими на меня… не зря он выбрал тебя, — Мал’Ганис слетел с крыши и приземлился в нескольких метрах от принца. — К несчастью для тебя, мой юный принц, всё только начинается. Собирай свои войска и отправляйся за мной, в Нордскол, царство вечных снегов. Там мы и уладим все наши дела, там ты узнаешь свою судьбу.       Артас размахнулся и собирался ударить по демону со всей силы, но вместо этого удар разрезал пустоту, которую оставил на своём месте Мал’Ганис, телепортировавшись из города.  — Будь ты проклят, Мал’Ганис, — с ненавистью вскрикнул Артас, яростно поднимая молот вверх. — Я найду тебя и на краю земли! Слышишь меня?! На краю земли! — С этими словами он измотанно чуть ли не выронил молот на землю, слабо держа его за тяжелую рукоять.       На краю земли.       Павший принц, взглянув на себя со стороны, почувствовал прилившую к нему ярость.       Да, он ненавидел Мал’Ганиса, ненавидел всей своей душой, и даже сейчас, если бы он мог, он бы с радостью убил его ещё раз, а потом убивал ещё и ещё, потому что ему это не надоест, ведь он заслуживает тысячи убийств от его руки, а не одной.       Яркая белизна вновь закрыла ему взор, погружая в новое воспоминание, более мрачное и переломное, и Артас узнал его по резкому холоду, обнявшему его тело.       Тот, кто возьмёт этот клинок, обретёт власть безграничную. Как клинок терзает плоть, так и власть калечит душу, — он перевёл ужаснувшийся взгляд на принца. — Ох, я должен был знать. Меч проклят! Давай уносить отсюда ноги!       Моя душа уже искалечена.       Артас, парень, тебе и так со многим надо разобраться безо всякого проклятия на твою голову.       Проклятия? Я с радостью приму любое проклятие, чтобы спасти мою родину.       Дрогнув, павший принц взглянул сначала на себя, потом на постамент. Мысли в его голове начали путаться, а дыхание резко сбиваться.       У меня была цель…       Но у меня она осталась.       Я хотел спасти свой народ…       И я его спас, все они не       чувствуют боли и служат мне.       Это неправильно…       Неправильна только       жизнь и само её существование.       Но тогда в чём смысл?       В абсолютной власти.       Мне не нужна власть…       Без власти нет силы.       Мне… не нужна сила!       Без неё я буду слабым…       С разрывающим криком Артас схватился за голову и упал на колени, скукожившись.  — Я не дрогну! Слышишь меня? — обращался он, сам не до конца понимавший, слышат его или нет. — Я не дрогну!       Лжец.       Он слабо чувствовал холод, но с каждой секундой его тело начало дрожать. Странное чувство. Он не испытывал ни тепла, ни холода, ни даже такой боли до того момента, пока Испепелитель не пронзил его тело. Артас приподнял голову, взглянув на неподвижно лежащего Мурадина.  — Ты был прав, Мурадин… — дрожащим голосом заговорил Артас. — Хоть ты и не понимал меня, ты был прав, а я тебя не послушал… Осколки светлого прошлого собрались воедино, вырисовывая картинку мрачного настоящего. И не хватало лишь последнего, но самого важного осколка, который должен был пронзить ему грудь и причинить ему ту боль, которую он никогда не чувствовал. Необходимую боль.       Звон колоколов, падающие лепестки роз и ликующие возгласы жителей столицы встречали своих героев, прибывших с Нордскола.       Они принесли великую победу в королевство Лордерона, ведь им удалось свергнуть демона, стоявшего за эпидемией, разразившейся по их землям. Сам принц и его верные солдаты — Фалрик и Марвин прошли по опущенному мосту. Его тёмный плащ плавно скользил по каменной дороге, следуя за своим хозяином.       Он остановился возле статуи и поймал лепесток, подняв голову вверх. Небрежно проведя большим пальцем по лепестку, он бросил его, уже не таким прекрасным, каким он был прежде. Резко распахнув огромные створчатые двери, он вошёл в тронный зал. Его взгляд сразу пал на короля.       Он восседал на троне, его лицо выглядело болезненным и постаревшим лет на десять. По всей видимости, он не спал в последние дни и сильно болел, но для него это было неважно, ведь его родной и единственный сын вернулся с севера.  — А, сын мой, рад снова видеть тебя, — радостно возгласил он, приветствуя принца и вставая с трона.       Молодой принц преклонил колено, обнажив свой рунный клинок. Взяв его рукоять в обе руки и оперевшись на него, он склонил голову вниз.  — Тебе больше не придётся страдать ради своего народа и носить бремя этой короны, — мрачным голосом заверил отца принц. — Я позабочусь обо всём.       Он поднял свой взгляд на отца и поднялся с колена. Король ужаснулся, когда принц освободил свою голову от капюшона. Что с ним произошло? Почему его кожа такая бледная? Где его прекрасные светлые волосы? На эти вопросы Теренас не мог себе ответить, но у принца был ответ.       Он максимально близко подошёл к нему и грубо схватил за руку, направляя острие своего клинка на него, от чего ужас на лице короля уже не скрывался.  — Что это?.. — глядя принцу в глаза спросил Теренас. — Сын мой, что ты делаешь?  — Я становлюсь королём. Отец.       Ледяная Скорбь жадно вонзилась в слабое тело, застонавшее не от боли, но от горечи предательства своего единственного сына.       Его рука дрогнула.  — Нет… нет! Отец! — вырвалось из его уст. Он потянул за рукоять и вытащил холодное лезвие из его груди, припав к тёплому телу своего отца. — Не надо, только не умирай! Прошу, отец… пожалуйста, не умирай… — он смотрел в его лишённые жизни глаза. Они были полны печали и горя, омрачившие его сердце в последний момент его долгой жизни.       Он соприкоснулся своим лбом с его лбом. С щёк непрерывно стекали слёзы. Дотронувшись своей ладонью до его седых волос, Артас не переставал смотреть в такой родной и добрый, но бледный, полный страданий застывший взгляд.       Что же я наделал?