Нести со вкусом боли

– Марк-хен? – М? – Wo ai ni. Ченле давится рисом, Юкхей - воздухом, а Чону спокойно продолжает есть, только слегка напрягая пальцы, держущие миску, хотя Ренджун знает: Чону тоже все понял. Все поняли. Кроме того, кому эта фраза предназначалась. – Что? - Марк круглыми глазами смотрит на умирающиего Ченле и Юкхея, пытающегося заставить того запить все водой. Марк в китайском ни бум-бум вообще. Ренджун прекрасно это знает. Марк языками никогда не интересовался. – Я хочу уехать обратно в Китай, как закончу школу. Ченле, только-только начавший жевать новую порцию риса, снова давится. – Что? - Марк теряется совсем. - Нет, подожди, что ты сказал до этого? – Вот и хорошо. Будешь чаще видиться с семьей, - говорит Чону, и у Марка начинает дергаться глаз: – Он что, сказал вам игнорировать меня? – Бро, - Юкхей, несущий Ченле еще порцию воды, возвращается на свое место рядом с Марком и обращается к нему, - тебе не дано. У Марка от возмущения вздувается вена на лбу, но сказать ему больше нечего, только разве что очередное «Что? Да о чем он сказал?». – Значит, ты уже запланировал поступать в университет в Китае? - интересуется Юкхей. – Да, и... если кое-что не изменится, то... уеду в Китай. – Кое-что - это... - Ченле расширяет глаза, смотрит сначала жалобно на Юкхея, потом возмущенно на Марка и поворачивается к рядом сидящему Ренджуну. - Нет! Хен! Ты не можешь от меня уехать! Хен! Ты что, бросишь меня? Ченле чуть ли не плачет, а Ренджун встает из-за стола. – Ты правда просто уедешь? - спрашивает Марк, и Ренджун роняет одну из палочек. – Успокойтесь, - встревает Чону. - Ренджун же не в монахи идет и не уезжает непонятно куда. Он сможет приежать к нам на каникулы, и мы можем созваниваться иногда, так ведь? – Да, - улыбается Ренджун. - Я обязательно буду звонить вам. Марк почему-то тяжело вздыхает. «– Если ты будешь продолжать в том же духе, то вряд ли что-то изменится, Ренджун. – Если я скажу ему обо всем, то он побьет меня, Чону-хен. – Ты так уверен, что все невзаимно. – А ты можешь мне с уверенностью сказать обратное? – Не могу, но стоит... – Нет, Чону-хен, нет.» *** Полгода Марк мучается одним и тем же: «Что сказал Ренджун?». Друзей допрашивать бесполезно, а саму фразу он ни написать, ни сказать не может. Половина звуков уже через несколько минут стерлась из памяти, и Марку что-либо вспоминать бесполезно так же, как пытаться восстановить по памяти хронологию истории Кореи. Марк, возможно, придает этому слишком много значения. Может, Ренджун сказал что-то не особо важное или вообще ничего?... так, набор звуков...? Но почему Ченле подавился? Почему Ренджун сказал именно ему, да еще и с тами серьезным лицом? Почему? Еще один вопрос, который волнует его, - «Что это кое-что, что может измениться, и Ренджун не поедет в Китай?». Марк знает одно: он хочет, чтобы Ренджун остался. (Он почти каждый день часами может залипать в стенку, думая о Ренджуне, его отъезде и той фразе.) Марк не хочет, чтобы Ренджун уезжал. Точно. Все это кажется головоломкой, единственный ответ в которой - совсем не ответ и пользы никакой не приносит. А все остальное - сплошные вопросы, вопросы, вопросы. За эти полгода Марк перестает пить газировку, потому что Ренджун ее не переносит. За эти полгода у Марка появляется собака (маленький шпиц), потому что поговорить о Ренджуне ему вот настолько не с кем. За эти полгода Марк полностью принимает Ренджуна в своей душе, но почти полностью разрушает самого себя мыслями о нем. Все это копится где-то, и Ренджун становится Марку все ближе, Ренджуна становится все тяжелее отпустить. Однако тот на самом деле держится от Марка на расстоянии. Будто специально. Иногда обрывает разговор, чтобы поговорить с кем-то другим, иногда начинает болтать с кем-то на китайском, а иногда напрямую игнорирует вопросы и предложения помощи. Как Марка это бесит. Марк начинает замечать много деталей. И его психике это не идет на пользу. Вообще Ренджун почти не идет ему на пользу. Но он продолжает искать с ним как можно больше встреч. И если бы им представилась возможность побыть только вдвоем, Марк бы точно сказал все напрямую, точно спросил бы обо всем. Марк так думал. Ренджун сидит с ним в кафе. Они одни. Их, кажется, кинули, и Марк сначал думает, что их друзья - ублюдки, а потом, что это неплохая возможность побыть с Ренджуном наедине. И все идет необычно хорошо. Ренджун весело рассказывает о Ченле, которому в наставники достался Донхек, а его Ченле на дух не переносит и про слона в посудной лавке или сокращенно Юкхее, и Марк постепенно расслабляется, но... Марк не может заставить себя завести тему, о которой хотел поговорить, и только продолжает поддерживать беседу. – Марк-хен? Что-то это Марку напоминает... – Да? «О нет», - мелькает в голове, потому что Ренджун начинает говорить что-то на китайском, смотря прямо в глаза, и Марк погружается в панику, и не может даже остановить, просто завороженно смотрит на непривычные движения губ и пытается вникнуть в речь. С полминуты Марку хочется кинутся и заткнуть Ренджуну рот. Он, кажется, говорит что-то действительно важное, и ощущение, что все это проносится мимо, убивает. Уже после того, как Ренджун замолкает, Марк выдавливает только: – Что? – Думаю, мне пора, - Ренджун заглядывает в телефон. - У меня дополнительные. Пока, хен. Марк только моргает, а Ренджуна уже нет рядом. Китайская триада в виде непонятных звуков оседает в голове и давит на мозг. Ренджун уходит, а у Марка совсем шарики заезжают за ролики. Он определенно сходит с ума. Ренджуна он следующие несколько дней не видит - тот уезжает в Китай посмотреть университет и увидеться с семьей. И Марк успевает за эти дни сделать две вещи: ни разу не позвонить и соскучиться до стучания об стену головой. (Последнее соседи не одобрили, начиная стучать в ответ. Два часа ночи все-таки.) – Марк? Ты невыспавшийся какой-то, - констатирует Юкхей. Действительно. – Так соскучился по Ренджуну? Юкхей смеется, а Марк останавливается посреди коридора. Сволочь. По больному же. Марк садится прямо там, посреди коридора, потому что вдруг понимает: скоро так будет всегда. Он всегда будет не спать ночью, всегда будет ждать сообщения или звонка от Ренджуна, боясь при этом написать сам, и всегда будет разговаривать с собакой... Удручает. – Эй, ты что, Марк... Ты что, ревешь? Да что я такого... Марк резко поднимается. – Нет. С чего ты взял? Нам на математику, да? Вот пойдем. Юкхей на несколько секунд подвисает, потом позади слышатся смешок и торопливые шаги. А Марк почти плачет. Ренджун появляется внезапно: он с Ченле и Чону стоит возле ворот университета Марка и Юкхея. Ярко улыбающийся, смеющийся, о чем-то громко болтающий. Ренджун выглядит определенно счастливым. А Марку нужно выйти, но подходящего окна поблизости нет, так что приходится просто нервно вдохнуть и обнять Ренджуна чуть сильнее, чем обычно. Ренджун рассказывает немного об университете и про семью, но в итоге разговор переходит, во-первых, почему-то к Марку домой, а во-вторых, почему-то (кажется, из-за Юкхея) в русло вторых половинок. И Марк на этом моменте удачно сливается под предлогом «приготовить чай», потому что такая тема сводится в голове только к Ренджуну. Клинит работу мозга конкретно. Внутри Марка все вскипает. Баланс потерян окончательно. Он не знает, что делать, как вести себя, и стоит над чаем до тех пор, пока мама не спрашивает, все ли у него в порядке. И хочется огрызнуться, что «где тут может быть все в порядке, когда Ренджун», но он только берет поднос с кружками и возвращается в комнату. Последний воздух из него выбивает картина маслом: Ренджун полуспит у Юкхея на коленках. С этого момента Марку нечем дышать. Это пик. – Wo ai ni. Или нет. Они сидят за игрой «правда или действие» (только на этот раз в квартире Чону-хена), и Ренджун смотрит прямо в глаза. Марк спросил о секрете, о котором знают много людей. Марк вспоминает, что именно это он слышал полгода назад, и переспрашивает, но... – Я уже сказал. Это не по правилам. Все соглашаются, и Марку ничего не остается, как продолжать игру и стараться не пялиться на Ренджуна. «Окно. Мне нужно подходящее окно». Настает момент. Чону-хен говорит, что это кульминация, Ренджун молча собирает вещи, а Марк считает, что это конец. Он сдается окончательно, бродя по улицам, думая об улыбке Ренджуна. Не хочется, чтобы он уезжал... Марк без понятия. Возможно, он должен что-то сделать? Что? Все не клеится совсем, и он бредет домой с ощущением опустошенности, бредет, пока не слышит в какой-то рекламе на большом стенде: «...wo ai ni...», и замирает. «Это точно оно». Он тут же останавливает первого попавшегося прохожего и нервно указывает на стенд: – Что она только что сказала? Старый мужчина смотрит на него странно и хочет было уйти, но... – Подождите! Хорошо... winy... как переводится winy с китайского? Мужчина непонятливо хмурит брови, а реклама повторяется снова. – Вот! - не унимается Марк. - Она снова сказала это! – А... wo ai ni? – Да! - расцветает Марк. - Да! Как это переводится? – «Я люблю тебя», - мужчина теперь слегка улыбается. Марк почти шепчет «спасибо». Он виснет прямо там, на пешеходном переходе, стоит прямо посредине дороги до тех пор, пока ему не начинают сигналить машины. Он осмысляет всю суть, и... В голове только «Вау». Насколько он был глупым. Насколько были глупыми все его переживания, и насколько был глупым Ренджун. Насколько все это драматично, насколько все это жалко, что растянулось на полгода. Что полгода надо было, чтобы понять все то, что сейчас Марк понял меньше, чем за минуту. Вся головоломка складывается. Марк бежит к Ренджуну. *** – Ну как? – Вы придурки. – Спасибо. Это я придумал, - гордо заявляет Юкхей. - Ты ему сказал? Ренджун чуть не кидает в Юкхея все, что попадется под руку. Додуматься оставить их наедине с Марком таким образом - это высший пилотаж. – Это называется кидалово, Сюйси. – Я понял, убьешь меня позже. Ты хоть что-нибудь ему сказал? Что было? – Сказал. Я ему все сказал. Юкхей лыбится и сжимает руки в кулаки. – Да! Ес! Ты моло... – На китайском. – ...что... Юкхей оседает на пол, а Ренджун наливает кипяток в чашку с заваркой. – Ты испортил все, что мог, Инджуни... Юкхей выглядит разбитым, но Ренджун разбит точно больше, поэтому он, забирая кружку и портфель из кухни, просто проходит мимо огромной тушки на полу. Ренджун бы не сказал, что все было плохо. И на самом деле, он рад, что ему предоставилась возможность просто побыть с Марком, поболтать вот так, но все это довольно тяжело и сложно. И даже если Чону-хен прав, и признаться Марку надо, для Ренджуна это равносильно самоуничтожению: он не верит в то, что Марк может на его чувства ответить. Не верит от слова совсем. Вкус шоколадного чая разъедает изнутри. Ренджун теперь будет его пить вечно, чтобы напоминать самому себе о Марке, который этот чай безумно любит. Убивать самого себя вместо того, чтобы признаться? Отличная идея. Ренджун считает ее таковой. – Хен! Ты - дурак! Ченле влетает в комнату и сразу бросается на Ренджуна, почти засыпающего на кровати. – Мы дали тебе хорошую возможность, - Чону заходит и сразу подбирает пару вещей с пола, складывая на стул, и начинает кропотливо собирать в стопку разбросанные по столу книги и листки. - Ты снова ее упустил. Тебе нужно признаться до того, как ты уедешь, не считаешь? – Я не хочу. Только нашу дружбу разрушу. – Ты и так ее рушишь, - Ченле хмурит брови и, обиженно надувая губы, утыкается подбородком в тонкое плечо. - Игноришь его постоянно, в чате нашем не пишешь... Чону звенит кружкой и выходит. – Хен, хватить страдать... Давай посмотрим аниме сегодня. Ренджун соглашается, Юкхей ставит компьютер на столик, а Чону просто засыпает на диване, пока на экране разворачиваются события. Ренджун хочет уснуть тоже, но не спит целую ночь, потому что слишком много в его голове мыслей. Он приезжает из Китая немного подлеченным: несколько дней там были очень сумбурными и времени как такового на какие-то раздумья и продолжение саморазрушения не было. Все возвращается на круги своя, когда Марк обнимает чуть дольше, чем обычно. Марк, наверное, таких деталей даже не замечает, а Ренджун... – Ты сам себя загоняешь в угол! Ты не заметил? - Чону повышает голос и звучит страшно (хотя на самом деле он говорит не громче обычного тона Юкхея). - Сам себе роешь могилу, понимаешь?! Если не хочешь признаваться ему, тогда прекрати сокрушаться! Ты стоишь в замкнутом круге! Кому это приносит пользу?! Просто забудь о нем, ясно?! Чону громко хлопает дверью, Ченле мягко обнимает и убегает за хеном, а Юкхей... стоит с открытым ртом, шокированный сценой, и рот этот приходится Ренджуну ладошкой захлопнуть. Ренджун снова лежит бесполезным телом на кровати весь вечер. Он много соображает и почти отключается от мира. И пока он находится где-то вне, мир этот переворачивается. Мимо проносятся все уговоры Чону-хена и нытье Ченле, и Ренджун вдруг решает, что ему уже нечего терять. Ошарашенный Лукас тихо наблюдает за собирающимся Ренджуном, и шепчет что-то себе под нос. Но собраться Ренджун не успевает: в дверь звонят. Ренджун никогда не верил в чудеса, совпадения, соулмейтов и всю подобную чушь. Ренджун был уверен, что мысли сходятся только у дураков, а чудеса - отнюдь не волшебство, но... Марк стоит в дверях. Запыхавшийся, с растрепанными волосами и шапкой в руках, с искрящимися глазами и улыбкой, и Ренджун готов поверить во все, что угодно. Даже в то, что Юкхей умеет (по его же ничем не подкрепленному утверждению) петь. Ренджун одними губами спрашивает «Что...?» и в голове достраивает: «...ты здесь делаешь?». Ренджун очень надеется. – Я тоже, - сообщает Марк. Он выглядит... счастливым? И вызывает своим восторженным взглядом бурю чувств. – Что там? Точнее, кто... – в коридор выплывает Юкхей. - Марк? – Что? – спрашивает Ренджун, непонимающе смотря на Марка. Юкхей пусть идет на все четыре. – Что такое? - басит он где-то позади. – Я тоже «wo ai ni»! - гордо проговаривает Марк с канадским акцентом. Ренджун расширает глаза, а Юкхей роняет челюсть и поспешно отчаливает так же, как и выплыл. – Ты... – Wo ai ni. У Ренджуна в голове сбоит. Кажется, он вот-вот начнет щипать себя, чтобы проснуться. Нет, он определенно спит. – Я тоже... хотел сказать тебе это сейчас... Марк, видимо, не совсем понимает, к чему это, но продолжает улыбаться. Ренджун надеется, что эта улыбка для него. – Я хоть... правильно произношу? Ренджун восстановливается постепенно и начинает улыбаться тоже. У него только что перевернувшийся мир переворчивается снова. – На самом деле, не очень... – Тогда научи меня правильно. Я хочу выучить китайский, - заявляет Марк, и Ренджун смеется. «Чону-хен был прав», - мелькает у обоих, и Ренджун в этот вечер засыпает на коленках у Марка, повторяющего элементарные фразы на китайском и приевшееся «wo ai ni». Ренджун, кажется, в Китай не едет.

– Мам, я сегодня у Ренджуна с Юкхеем, ладно? ... Хорошо... Нет, все в порядке, просто кое-что понял, и надо было обсудить, но уже поздно и... Хорошо, мам, спокойной ночи... Мам, постой! Wo ai ni, мам!