Нести со вкусом боли

Джено спит на кровати, свернувшись в малекий клубок, прямо на самом краю. Джехен смотрит на эту картину, сидя рядом, за рабочим столом, сжимает ручку в руках и подавляет порывы подвинуть Джено от края и укрыть толстым (Джехен такие почему-то очень любит) одеялом. Джехен нервничает - стучит ручкой; Джено шевелится и несколько раз сильно выдыхает - Джехен кладет ручку в карандашницу. Джехену нужно воды - он встает; Джено могут разбудить шаги, стук двери и звон кружек - садится. Присутствие Джено душит - Джехен приоткрывает окно; Джено ежится - закрывает. В этой комнате все сводится к кажущемуся маленьким Джено, который уснул на кровати Джехена. Джехен не понимает, почему Джено все еще вообще хочет его видеть, почему кажется, что только с ним Джено может вот так уснуть на кровати, просто потому, что устал. Джехен берет на себя слишком много... Он не выжерживает: встает и двигает Джено ближе к центру темно-фиолетовой простыни, на фоне которой тот кажется бесстыдно бледным. Белое одеяло еще не успевает коснуться оголенной кожи на плечах, как Джено открывает глаза, и у Джехена воздух испаряется из легких. Он так и застывает с одеялом в руках: взгляд у Джено очень глубокий. Настолько, что ничего в нем не разглядишь. – Что ты делаешь? Джено отдает ему себя взамен ни на что, просто так. Джено окунается в Джехена с головой настолько, что тому становится больно. Но он не смеет отталкивать – считает, что не имеет права... Джено отдает ему все, кроме души. Каждый день. – Просто укрываю тебя. Джехен наконец отмирает и делает то, что не доделал раньше. – Зачем? – Что за вопрос? Ты лежишь полуголый, тебе холодно, - отвечает Джехен спокойно. – А кто виноват в том, что я полуголый? - внезапно спрашивает Джено, горько, еле видимо усмехается и поворачивает голову в сторону, почти пряча лицо в подушке, закрывая глаза, и у него открывается четко выточенная ключица, которую Джехену хочется сейчас же прикрыть тоже, но он не двигается. Джено похудел за последние месяцы ужасно: он похож на истасканного кота с улицы, только чистый разве что, и Джехену смотреть на это не хочется - ребра сжимает в несколько секунд. Из-за этого он всегда старается рядом с Джено выключать свет. Как и сейчас: им светит только настольная лампа. Джено не хочет уходить. Джехен много раз открывал перед ним дверь и даже грубо вытаскивал за шкирку. Он просто остается у него дома, в огромном особняке, и каждый раз, как его вышвиривают, возвращается обратно, будто верный пес. В последний раз, когда он вернулся, Джехен разгромил собственный кабинет, а Джено просто стоял и ждал, пока все перебесится. Джехен не понимает этого. Он знает, что ломает Джено, словно тот - сухие ветки, но ничего с этим поделать не может: Джено сам заточил себя здесь, Джено сам лезет к нему на коленки каждый вечер, Джено сам отказывается от моральной помощи, Джено сам закрывается в себе. И Джехен перепробовал уже все. Джехен отчаялся совсем. «Почему?». Джено почти в буквальном смысле продали отцу Джехена, и когда тот увидел Джено, которого знал и до этого, на пороге вместе со своим секретарем, то впервые поймал у него полный отвращения взгляд. А потом понял, что придется видеть такой каждое утро. – Я тебе... ничего не запрещаю... Ничего, - начинает уверенным, но тихим тоном Джехен, а Джено не двигается, медленно моргая глазами, не скидывая одеяла - холодно ему все-таки было. - Я даю тебе полную свободу. Все, что хочешь. Все. Почему ты просто не уйдешь? Их отношения всегда были непростыми. До всего произошедшего они встречались около двух месяцев. И все вроде было хорошо, но Джехен каждый раз чувствовал, что что-то должно пойти не так, часто избегал Джено, и это «что-то» случилось. Это что-то было хуже, чем Джехен себе преставлял. Джено. – Я не хочу уходить от тебя, - говорит он тихо. - Я слишком сильно полюбил и слишком сильно хочу, чтобы ты сдох. Джехена эти слова не удивляют: Джено отчетливо показывает это всегда. – Тогда почему просто не убьешь меня? Кухонный нож, канцелярский, веревки, у меня даже пистолет есть, ты мог бы просто подушкой задушить меня во сне... – Я не могу. Джехен понимает. – Ты хочешь, чтобы умер я. Тогда почему убиваешь себя? – Потому что ты умираешь вместе со мной. Джехену хочется броситься к Джено, прижать его к себе и сказать, что они оба должны жить, что ничего не важно настолько, насколько они важны друг другу, но он только стискивает зубы, отводит взгляд. – Я не прав? Джехен ничего не отвечает. Потому что Джено прав: он сам по себе душит лучше любой подушки. Джено отворачивается, и его спина оголяется. Джехен прикрывает ее и выключает свет на своем столе, прежде чем уйти. Сегодня он поспит в гостевой комнате. Следующую неделю Джено избегает даже его присутствия. *** Джено живет, дыша через раз. В какой-то момент он вдыхает на полную, ему нравится игривым тоном называть Джехена «хен»... А потом внезапно доступ к кислороду обрывает, и приходится перебиваться тем, что его избитое сознание ему дает. И тем, что иногда подкидывает Джемин, затаскивая за шею в подсобку (а потом ходит, жалуясь на синяки, потому что стеллажи там не очень удобные, да еще и железные, холодные). Джемин, можно сказать, лучший друг Джено. Так, по крайней мере, было до того, как Джено отдали Джехену, а сейчас, судя по тому, что они в этой самой подсобке делают, это определение их отношений не совсем подходящее, хоть и верное: Джемин остается для Джено человеком, с которым можно поделиться чем угодно, который знает все. – И почему ты не можешь просто бросить его и уйти? Он отпускает тебя... А ты дурак... Ни себе, ни людям... Джемин повторяет это в сотый раз, а Джено в сотый раз не отвечает: он, наверное, и сам не может объяснить себе, почему. – Он ни в чем не виноват, - однажды говорит Джемин. - Ты же знаешь. Думаю, он слишком добр к тебе. Ты забиваешь на его чувства и закрываешься, а он тебе позволяет все, что захочешь. Как говорил отец: «Пороть тебя надо». – Звучит пошло. – Это жизнь. Тут все сводится к одному, – кривится Джемин. - Либо она тебя, либо ты ее. А у тебя ни то, ни другое – топчешься на месте; боишься и все. Джено молчит. Джемин прав. Джемин всегда прав. Но что это меняет? Автобус Джемина мелькает издалека яркими фарами, светит номером, и Джемин встает со скамейки, накидывая портфель на плечо. – Может, кому-то и живется легче, чем тебе, но сидеть и ждать собственной сметри - такой себе выход. До завтра! - кидает он, и Джено не успевает ничего сказать, как уже видит его ищущим свободное место, а затем закатывающим глаза после взгляда на экран телефона. У Джемина - Джено знает - тоже не все радужно и ванильно. Джено решает что-то менять. Эта мысль спустя неделю захватывает почти полностью: Джено старается реже пересекаться с Джехеном и как можно чаще брать дополнительные смены на работе, но, в конце концов, все это надоедает и изматывает целиком, ничего не оставляя. Джено идет до дома Джехена пешком. Сумерки давно сменились темнотой, и Джено, проходя какими-то окольными путями, которыми ходит каждый раз из принципа (только не понятно какого), вечно оглядывается. Хотя толку: не видно ничего, половина фонарей здесь погорели. Он выходит на сравнительно большую улицу и поворачивает к двухэтажному дому с темно-красными (причуды Чону - секретаря Джехена, которому тот поручил проследить за внешним видом дома) воротами и забором. Джено был здесь первый раз, когда была весна. Во дворе дома цвела большая вишня, которая сейчас уже опала, а табличка на воротах нагревалась на солнце. Дом сиял светлым оттенком бежевого. А сейчас... Это место для него мрачное и скорее всего таким и будет в будущем даже с во всю цветущим деревом. Джено касается промерзших ворот, цвет которых всегда напоминает ему засохшую кровь, и заходит в дом. Джехена он застает вместе с Чону на кухне, но останавливается у двери, чтобы его не видели: иногда хочется просто послушать почти всегда вкрадчивый и тяжелый голос Джехена. Джено даже обычно в разговор не вслушивается. На кухне по большому обеденному столу разбросаны какие-то документы, Чону стоит рядом, держа еще стопку бумаг, и, закусив губу, следит за действиями Джехена, который сидит почти неподвижно, что-то читая. – Доктор... сказала Вам соблюдать режим сна в ближайшее время, - аккуратно напоминает Чону. - Может, на сегодня... – Джено пришел? - перебивает Джехен, и Джено вздрагивает от своего имени, так привычно звучащего голосом Джехена, и опускает глаза в пол. – Я... не видел его... Мне проверить? – Нет. Джехен протирает глаза двумя руками, запускает пальцы в волосы. – Назначь мне встречу с Ренджуном на завтра или послезавтра, как можно быстрее. Я хочу сменить наш логотип и упаковку. Это должно быть ажиотажно, предупреди всех журналистов. – Думаете, это поможет? Они могут просто... Джехен отпивает воды, но рука его дергается, и он проливает полстакана чуть ли не все на документы. – Черт. Джено видит, как он откидывается на стуле, закрывает глаза, и прижимается спиной к стене рядом с дверью. – Я тебе завтра все обьясню. Иди спать, - слышит Джено. – А Вы...? – Я просмотрю еще пару документов и тоже пойду, не беспокойся. Чону вздыхает, хмурит брови, но выходит из кухни, проходя прямо рядом с Джено, и его глаза расширяются, но он практически сразу опускает их вниз - Чону Джено боится по непонятным причинам - и уходит. Джено еще несколько минут смотрит на Джехена за работой. Тот, пальцами подпирая висок, читает текст на листах, иногда делая какие-то пометки или просто подписывая, и переодически жмурит глаза или пьет воды. – Наверное, очень интересная вещь, раз ты читаешь это все в двенадцать ночи, - замечает Джено с еле заметным сарказмом (саркастический тон - не его фишка) и садится за стул напротив Джехена. Тот полсекунды загружается, затем выдыхает и его лицо становится спокойным - Джено часто видит его таким: утомленным и спокойным внешне. – Когда ты вернулся? – Где-то полчаса назад. Джехен снова приступает к документам. – Как прошел день? – Сегодня было много клиентов, - Джехен сразу удивленно поднимает глаза, - но мы ни разу не накосячили... что? Карие радужки напротив давно погасли, покрылись пеленой усталости; Джено впервые замечает, как глубоко залегли у Джехена круги под глазами. – Ты... первый раз за несколько месяцев отвечаешь на этот вопрос, - поясняет Джехен. С минуту они молчат. Это совсем не затишье, скорее наоборот – буря. Джено смотрит Джехену в глаза и вспоминает слова Джемина: «Он ни в чем не виноват. Ты же знаешь». – Я... Мне нужны еще кое-какие документы... Надо за ними сходить... Джехен отводит глаза куда-то вниз, перекладывает несколько бумажек - из рук у него они пару раз падают - и встает. – Я хочу с тобой поговорить, а ты убегаешь? Джехен замирает. Он мнет в руке бедные листы и смотрит в сторону, куда-то на белые плинтуса. А потом сжимает пальцами стол и садится обратно, переводя густой взгляд на Джено, встречаясь с его глазами. – О чем ты хочешь поговорить? Джено думает о том, почему не ушел сразу, не сбежал при первой же возможности. Почему он все еще сидит перед Джехеном и почему не влепит ему пощечину, чтобы тот наконец-то взял все мысли Джено в свои руки и насильно заставил сделать что-то. – Лучше бы ты держал меня взаперти где-нибудь, - начинает Джено и не врет: он бы предпочел сидеть без выбора, чем делать такой. - Ты был бы хотя бы заслуженно сволочью… - Джехен выглядит спокойно, но его кадык дергается, и он нервно сжимает пальцы – Джено слишком много знает о нем и слишком сильно сейчас задевает. - Джемин сказал мне, что я стою на месте и что так нельзя жить. И у меня два выхода. Убить я тебя не могу... Да и не знаю, поможет ли мне то, что ты исчезнешь или наоборот... Поэтому... я выбираю второй. – Хочешь уйти? - прямо спрашивает Джехен, как всегда, непоколебимым тоном. – А ты хочешь, чтобы я ушел? - молчание. - Ответь мне! Если ты хочешь, я уйду. Джехен тяжело выдыхает, облизывает губы… Он столько раз пытался выставить Джено за дверь, но… – Нет... не хочу... Джено хочется кричать на Джехена долго. Очень долго. – Тогда... - начинает он, спонтанно выбирая из своих мыслей слова, отряхивая каждое, ища правду, - можно я посплю сегодня в твоей комнате? – Конечно, иди... - Джехен несколько раз моргает глазами и берет в пальца ручку. - Можешь спать, где захочешь. Джено решает для себя одну важную вещь в эту секунду: то, чего он хочет, - чтобы Джехен был рядом с ним, мягко улыбался ему в макушку, как когда-то, и чтобы из его глаз исчезла эта корка спокойствия. Чтобы Джехен с ним был разным /как когда-то/, чтобы Джемин снова закатывал глаза и начинал ворчать, когда Джено тупит в телефон, лыбясь, как дурак. Чтобы спонтанные поцелуи перерастали в «на диване в обнимку» и чтобы наконец-то спокойствие было не только в глазах Джехена. Джехен - наравне с Джемином, тот, кто остался из жизни, которая была у Джено, кажется, совсем давно. И Джено хочет эту частичку /когда-то счастья/ удержать, забывая обо всем, за что он держал внутри ненависть к Джехену, хотя по сути было не за что. Джено отпускает почти все. – Нет, ты не понял, с тобой. Джехен странно выпучивает глаза, Джено не может не улыбнуться и, когда тот с раскрытым ртом отводит взгляд в сторону, вовсе начинает тихо смеяться: – У тебя такое смешное лицо, хен. Джехен явно внутренне дергается на последнем слове и снова смотрит на Джено. Черты его лица смягчаются, и он теперь улыбается тоже. *** Джено прижимается к Джехену. Он вдыхает знакомый запах и чувствует на себе руки. С головой постепенно накрывает давно забытое чувство спокойствия. И тепло. Джехен меняет фиолетовые простыни на синие.