Нести со вкусом боли

Донхек идет где-то спереди - то там, то тут - распинывая с дороги куски льда, и болтает о чем-то неважном, Тэн (честно признаться) не слушает. Он следит за движениями, за тем, как Донхек надувает губы, нахмуриваясь, за тем, как кусает одну, а потом трогает тонкими пальцами снег, спрашивая что-то. Эти пальцы будто впиваются Тэну в шею: все словно через мутное стекло, и звон в ушах. – Ты вот веришь в призраков? Донхек неожиданно оказывается прямо перед носом, заставляя Тэна затормозить, чуть не поскользнувшись на льду, и смотрит слегка сверху большими глазами, которые прямо в сердце. Тэн, наверное, никогда не сможет понять себя. Донхека - тем более. – Я... не думаю, что они существуют. Донхек улыбается и поворачивается к очередной льдышке, продолжая идти вперед. Его тонкие плечи даже сквозь куртку кажутся чересчур худыми, и у Тэна это вызывает двойственные чувства: «укрыть, согреть, накормить» и «бежатьбежатьбежать», потому что помнит, что наголо выглядят они совсем бесчеловечными (Тэн видел и больше не хочется). С неба мягко и уютно падают снежинки крупными хлопьями, постепенно оседая на куртке, неприятно растворяясь на коже и стелясь под ноги. Тэн не уверен, что он здесь делает. Он не знает, чего хочет. Не знает, что у него самого на душе, и желание общаться с кем-то на минимуме. – Мама мне в детстве говорила, что если я не буду вести себя хорошо, то призраки придут и убьют меня, - проговаривает Донхек спокойно, ни капли шутки или искры, которая бывает, когда он сочиняет на ходу. Донхек иногда пугает своими мыслями: часто Тэну правда страшно слышать, к чему идет их разговор. Но до абсурда дело не доходило, а если дойдет, то Тэн понятия не имеет, что будет делать, – Донхек непредсказуем и выкинуть может все, что угодно. Угодно ему или кому-то еще - неважно. Тэн все чаще задается вопросом, почему он с ним. Донхек часто надоедает: то пристанет с чем-нибудь, что не уйдешь, то звонит чуть ли не каждую минуту, задавая тупые вопросы... А иногда сквозь тишину спрашивает «Какого это, искупаться в бассейне, в котором вместо воды кровь?» и не ест почти ничего, из-за чего похож на ходячий скелет. Почему Тэн с ним? Донхек пинает очередную льдышку, и та разбивается об обшарпанный и перекосившийся забор. – Так что... призраков не существует, хен, - заключает он, а Тэн шаркает ногой и почти спотыкается обо что-то, затем поднимая голову на обернувшегося Донхека. До него постепенно доходит только что озвученная мысль, и она действительно слегка будоражит: Донхек действительно подразумевал это? Или это все уставший мозг подкидывает странные логические параллели? Донхек стоит с руками в карманах, расстегнутой курткой и открытой шеей, которую отчаянно хочется прикрыть (Тэну самому холодно, да и страшно - ключицы у Донхека такие же, как и плечи), и смотрит в упор, почти без эмоций. «...Призраков не существует, хен». Тэн не отрывает взгляда, и через несколько секунд у Донхека мелькает в глазах что-то неопределенное, похожее на разочарование или злость (а, может, все вместе), и он разворачивается, снова медленно шагая вперед. Молча. Оставив льдышки в покое. Тэн никогда еще подобного не чувствовал: он влюблялся, он ненавидел и боялся, но никогда так, чтобы все вместе. Тэн без понятия, что преобладает. Иногда ему кажется, что он влюблен по уши, очарован полностью, а иногда, что внутренности сжимаются не от влюбленного трепета, а от страха. Страха неопределенности, который часто грызет его по ночам. Донхек непредсказуем. – Я тебе противен, хен? - он снова резко поворачивается к Тэну, одним взглядом заставляя того остановиться в метрах трех, и его выражение лица - смесь злости и чего-то такого, что просачивается в кровь и оседает чувством вины. Донхек интересный. Его странности пропитываются под кожу, буквально желая остаться там навсегда и притягивая настолько же, насколько отталкивая, мешая мыслить рационально и смотреть правде в глаза. Донхек похож на наркотик - держать сознание ясным не получится. – С чего ты взял?... – Я тебя раздражаю. Тэн непонимающе пытается разгледеть в Донхеке подвох. – Нет. – Я тебе надоедаю. – Нет, - настаивает Тэн, понимая, что врет, и ему от самого себя становится противно, но... - Ты можешь иногда быть таким, но не стоит на этом зацикливаться. Все бывают такими. – Значит, я надоедливый, - делает вывод Донхек, задумчиво отводя глаза в сторону, будто только что увидел Тэна насквозь и эту картину хочет развидеть. - Что еще тебе во мне не нравится, хен? – Ты услышал только то, что хотел, - приглушенно замечает Тэн, тоже отворачиваясь. – И ты злишься? Да, Тэн злится. На все вокруг, на себя, но почему-то не на Донхека. И даже то, что на Донхека он злиться не может, тоже злит. Потому что на его месте бы разозлился каждый. – ...Хватит, - Тэну больно бьет по груди ощущение, что он недостаточно честен даже с самим собой. Он не хочет Донхека любить - тот слишком странный, слишком тяжелый для понимания и слишком много для тэнового восприятия мира требующий. Почему Тэн с ним? – Ты всегда молчишь, хен. Ты столько разговариваешь с другими, но со мной всегда молчишь. И я слышу, как ты вздыхаешь в трубку каждый раз, как я тебе звоню, - Донхек хочет сказать что-то еще, видимо, но поджимает пухлые губы и ждет ответа, а Тэну хочется раствориться в воздухе, но растворяется он только в Донхеке и не знает, как это остановить. – Ты накручиваешь себя, перестань. Я молчу, потому что слушаю тебя. – Значит, я болтливый. – ...Ты перевираешь мои слова. – И тебя это бесит. – Да, потому что я совсем не это хотел сказать! Донхек крепко сжимает зубы, выдыхает глубоко, пытаясь, видимо, немного расслабиться. – Почему ты стал встречаться со мной? - неожиданно (или наоборот вполне ожидаемо?) спрашивает Донхек, и у Тэна из головы пропадают все слова, все мысли, все, что могло бы послужить ответом. Глупый вопрос: Тэн думает не о правде, а о том, какой ответ понравился бы Донхеку. Потому что правды даже сам Тэн не знает. – Мы... - начинает он, пытаясь избежать ответа, - должны поговорить об этом здесь? - они стоят в какой-то не чищенной от снега узкой улочке, и Тэн правда считает это неподходящим местом, тем более, что ему все еще холодно. - Прямо сейчас? – Так значит, нам все-таки есть, что обсудить на эту тему, - парирует Донхек и вновь сжимает зубы: Тэн почему-то знает, что Донхек старается не заплакать, он почему-то это чувствует, хотя в глазах Донхека никаких слез, только смесь каких-то чувств, которую нельзя разобрать на части, назвать все по именам, потому что смесь эта сугубо Донхека, никого больше. – Раз у тебя возник такой вопрос, то, видимо, да. – Здесь и сейчас, - быстро проговаривает Донхек, не разжимая зубов, а Тэн смотрит на потрескавшиеся пухлые губы и пытается сам себе ответить на поставленный вопрос. – Это из жалости? «Жалость?» Все мысли мгновенно развеиваются. «Это из жалости?». Нет! Тэну хочется кричать, что нет, хотя бы потому что он не настолько низко пал в этой жизни. – Что... - Тэн надеется, что это просто проверка, просто вопрос, пришедший в голову первым, он искренне надеется, что Донхек не вынашивал эту мысль. - Нет, я бы ни с кем не стал встречаться только из жалости. – Тогда почему? Почему своему Тэену ты всегда улыбаешься, а на меня смотришь, как будто я мешаю тебе жить?! – ...Ты ревнуешь меня к Тэену? Боже... Абсурд. Абсолютный абсурд. – Почему ты стал встречаться со мной? – Донхек, давай... - Тэн пытается завершить дискуссию, дать себе подумать еще, потому что думает он уже не первый день, но Донхек перебивает: – Нет, хен. Пока ты не ответишь на этот вопрос, не разговаривай со мной, - Донхек переставляет ноги и хочет было развернуться, но останавливается полубоком и улыбается, в его глазах теперь отчетливо видно слезы, блестящие в свете одинокого фонаря на ними. Тэну хочется теперь не просто кричать, а рвать, рушить, ломать, чтобы отмотать время назад, чтобы Донхек не задавал все эти вопросы. - А... - кратко произосит Донхек, - ты и так этого не делаешь. – Ли Донхек! «Ты злишься?» Да, Тэн злится. Злится, потому что все неправильно. Он не может подобрать слов, он не умеет к Донхеку искать дорогу, не умеет с Донхеком правильно мыслить. «Донхек - наркотик». – Хен, - голос твердый и мрачный, он режет слух и проникает в сознание. - Кто я тебе? В мозгу Тэна все окончательно расплывается. Почему-то становится безумно тихо, почему-то все, что Тэн слышит, - свит ветра где-то сверху и гул машин в далеке... А еще Тэн видит. Тонкие плечи даже сквозь куртку, выступающие ключицы, красные пальцы и большие глаза, смотрящие немного сверху. Пальцы перекрывают горло, и все, что Тэн может выдавить, - это: – Я... Донхек, выжидая продолжения несколько секунд, отпускает свою фигуру, немного расслабляется, и смотреть на него становится чуть легче. Тэн чувствует, как приходит волненье, как съедает его горькое чувства того, что он наврал даже сам себе. И, видя такого Донхека, он и правда ощущает себя немного, совсем каплю легче, но... Спустя эти секунды, Донхек снова поджимает губы, сводит брови и закрывает свой взгляд завесой злости. – Спокойной ночи, хен, - бросает он, и Тэн остается в переулке один. С неба все еще сыпется снег. Будто ничего не случилось. Будто все для него неважно, абсолютно не значимо. И Тэн злится. Тэну хочется остановить, взять за руку, обнять, почувствовать, но он боится, застывает посреди улицы, ошарашено глядя вслед Донхеку, сжимает кулаки в карманах и проматывает на утроенной скорости разговор, постоянно замедляя на последней фразе. Ему страшно. Губы, щеки обжигает усилившийся снегопад, со стороны большого шоссе в конце улочки слышится, как сигналят машины, визги тормозов и крики людей, шум толпы. Тэну страшно, потому что то, насколько сильно привязал его к себе, словно маленького щенка, Донхек, насколько в действительности много Тэн Донхеком дышит и насколько он теряется в реальности, стоит Донхеку начать их разговор... не входит ни в какие рамки, не сравнимо ни с чем и абсолютно для Тэна ново, как ничто другое. Донхек пугает своими мыслями. Донхек непредсказуем. Донхек похож на наркотик. У Тэна в груди все пережимает. Почему?