* * *
Центр — Мурене: Пиранья временно не в строю. Мурена — Центру: Необходим поиск замены? Центр — Мурене: Проект подошел к фазе завершения, необходимости в новом сотруднике нет. Но необходима слежка за Пираньей. Его надежность под вопросом. Может исчезнуть с наших радаров. Справитесь? Мурена — Центру: Это моя работа и моя жизнь, сэр. Центр — Мурене: Ценю преданность.* * *
Мурена — Каракурту: Объект могут снова вывести в боевой режим в любой момент. Его состояние? Каракурт — Мурене: Стабильно на девяносто пять процентов. Его сознание после последнего задания достаточно податливо, использую момент для необходимой коррекции. Создаю дополнительную подушку безопасности из негативных подсознательных ощущений при попытке коснуться подавленной личности. Также необходима компенсаторная разгрузка для подавленной личности. Нечто положительное, доброе. Мурена — Каракурту: Совместим полезное с полезным. Ваше задание…* * *
Стив надвинул козырек бейсболки пониже, наблюдая за возней на поляне. Муштруемые учительницей дети неохотно выстраивались в неровные шеренги, но те колыхались, словно лента на ветру, и вскоре рассыпались на отдельные яркие пятна. Том оторвался от закрепленной на штативе камеры со вздохом. — Простите, мистер Кейли. Сейчас я договорюсь с ними, — невысокая учительница поправила прическу, растрепывая ее еще сильнее, и повернулась к детям. — Мисс, послушайте, давайте иначе. Том настроил камеру на штативе, но затем взял в руки второй фотоаппарат и подошел к детям сам. Присел напротив вихрастого мальчика в инвалидном кресле. — Привет. Тебя зовут Честер, да? Честер Геллерт? — Да, — удивленно откликнулся тот. — Хорошо, — улыбнулся Том. — А меня Томас Кейли, приятно познакомиться. — Он пожал маленькую руку и добавил: — У меня есть для тебя секрет. Том дотянулся до уха мальчика, быстро шепча что-то, и тот поражено вскрикнул. Стив знал, о чем «проболтался» Том — ведь мальчик тут же ухватился за его левую руку, сжимая ее со смесью недоверия и восхищения на лице. — Держись, — фыркнул Том и поднял мальчика. Когда он бережно опустил того назад, вокруг них уже собрались все дети, и Стиву казалось, что даже напочковалось новых — так плотно они обступили Тома. — Нет, что вы, — смеялся тот. — Вас поднимать не буду. Это же скучно. Я плохо придумываю игры, у вас с этим намного лучше. Покажите, как вы играете с Честером. Гордая собой ребятня затеяла игру, отдаленно смахивающую на регби. Надо сказать, у Честера было даже преимущество, ведь он играл командой из двоих. Сам он ловил мяч и командовал темнокожим пареньком, который толкал его кресло. Паренек не снимал темных очков и передвигался странно — аккуратности и осмысленности движениям придавали только команды вихрастого Честера. Темнокожий мальчик был слеп. Стив проспал то время, когда поднялась волна открытия специальных школ для инвалидов, появления программ адаптации. Когда он узнал о них, то записал это в колонку плюсов современности в воображаемой таблице, которую вел в своей голове почти с самого пробуждения. Проблема в том, что не успел он обрадоваться, как узнал: теперь модно стало иное — запрещалось само слово «инвалид». «Особенные» дети. А раз они просто особенные, то должны учиться с другими, ведь сама специализированность как бы дискриминирует их. Но должны быть условия. Но в общей среде. Но без сравнения. Где-то на этом моменте Стив поднял руки вверх и попросил Бет закрыть тему, потому что мозг его вскипел. Если сейчас ребенок без ног или тот, кого раньше просто записали бы в недоразвитые, мог получить образование и работать — это было круто, и Стиву вполне хватало такого поверхностного знакомства с темой. И он никогда не вернулся бы к ней, если бы не узнал, что Инклюзивный Детский центр Санта-Моники, показывающий выдающиеся успехи в этой области, заказал репортаж о себе у Томаса Кейли. И не удержался. Рыжая девчонка перехватила мяч и резко сорвалась с места. Споткнувшись о собственный сандалик, она рухнула, теряя мяч — на тот быстро нашлись желающие — и принялась подниматься. Учительница строго следила за тем, чтобы никто не успел задеть девочку, но дала той подняться самой. Делала рыженькая и веснушчатая все неторопливо, но уверенно. Поднявшись, она старательно постучала ладошками друг о друга, сосредоточившись на этом процессе до предела. Наконец удовлетворившись результатом, она подняла голову и уставилась на Стива. Глаза ее тут же остекленели, а ручки снова вцепились одна в другую. Она вся напряглась. Только теперь учительница заметила одинокого мужчину, все это время стоявшего возле ствола тенистой липы. Поднятый ворот, надвинутый козырек — вряд ли Стив производил хорошее впечатление. Учительница пробормотала Тому, что сейчас вернется, и решительным шагом направилась к Стиву. — Простите, у нас здесь сейчас проходят съемки, вы мешаете детям. Могу я узнать, к кому вы пришли, возможно, вам нужна помощь? — под мягкостью вопросов крылась готовность проводить Стива до поста охраны. — Я пришел к вам, — сказал Стив и снял бейсболку. — Но не знал, когда лучше подойти. — Ко мне? — нахмурила она брови, вглядываясь в лицо Стива. Она уже поняла, что где-то видела его, до узнавания оставались мгновения, и Стив представился сам: — Стив Роджерс. Узнал, что сегодня в вашем центре съемки, и решил, что могу пригодиться. — О. О… Стив поправил примятую челку, давая женщине время справиться с удивлением. Он снял ветровку, оставаясь в синей футболке с принтом щита на груди. Времени на осознание у учительницы оставалось не так уж много, потому что та девчонка среагировала намного быстрей, глаза ее широко распахнулись, грудь наполнилась воздухом — и вот она издала вопль: «Капитан Америка!». — Ну, пойдемте, — смирилась с неизбежным учительница и повела Стива к загалдевшей толпе. — Мистер Кейли, у нас пополнение. Том свел брови, смотря на Стива в упор. — Вижу. Думаю, я справлюсь с еще одним. Стив улыбнулся и протянул Тому руку. Тот пожал ее, продолжая пристально вглядываться в лицо Стива, и буркнул: — Правила слышал — поднимать не буду. — Да, конечно, — кивнул Стив. Пожатие вышло весьма легким. Вежливым. — Вставай в круг, теперь у них без меня есть чем заняться, — произнес Томас тихо и отошел, скрывая свое лицо камерой.* * *
— Зачем ты пришел? — поинтересовался Том, стоило учительнице увести группу в здание. Он раскручивал винты креплений штатива и неотрывно смотрел на Стива. — Мне нужна была встреча. Стив всегда считал честность лучшим приемом во всем. В разговоре, в драке, в отношениях. Мир вокруг, кажется, стремился доказать ему обратное, но эта соломинка оставалась последней, и отпустить ее Стив не мог. — У тебя есть мой телефон. — Том присел, наскоро упаковывая все в сумку. Стив подошел ближе, чтобы не кричать на весь парк, и заметил, как Том поглядывает на него боковым зрением. Замерев, Стив ответил растерянно: — Ты не отвечал. — Работа, — пожал плечами Том. — Не у тебя одного она есть. Стив убрал руки в карманы, сутулясь. — Но мне действительно очень нужна была встреча. Том поднялся, закидывая ремень безразмерной сумки на плечо, и сощурился: — Хотел посмотреть на «Баки»? В этом дело? — Нет. Дело в моей работе. Стив посмотрел в глаза Тому, и тот вздохнул. Вместе с выдохом из его плеч ушло напряжение, а желваки перестали выпирать. Он даже хлопнул Стива по плечу. — Ладно. Пойдем. Тут есть неплохой кафетерий.* * *
— И в чем же дело? — спросил Том, когда перед ними поставили дымящиеся горьким паром чашки. Они расположились на летней веранде, рядом с их столиком шумел фонтан. Стив смотрел на бесконечную россыпь солнечных бликов. Не потому что старался не пялиться на Тома (хотя такой зарок дал себе еще с утра), а потому что брызги манили его взгляд. Они летели в разные стороны, но все же подчинялись физическим законам и складывались в единый искрящийся массив, уносящий их на дно бассейна, чтобы затем вернуть воду по трубам и распылить вновь. Стив чувствовал себя каплей. Маленьким, летящим сквозь толщу воздуха брызгом. Сейчас он летел на дно. — Интересно, если бы читаури нападали чаще, люди сплотились бы? Против единой угрозы? — Шутишь? — фыркнул Том. — Сначала все обвиняли бы друг друга в несостоятельности, потом начали бы делать деньги на войне. А кто-нибудь решил бы договориться с читаури. Не в смысле мира, а в смысле извлечения взаимной выгоды из войны. — Паршивый мир ты описываешь. — Но он наш. Стив сжал губы, не притрагиваясь к ланчу. Том стучал ложечкой о края чашки, замешивая в кофе почти пол-сахарницы… Баки, когда дорывался до сахара, клал чуть ли не всю сразу. Он обожал сладкое и ел его впрок, на все то время, что они еще не увидят ни сахара, ни соли. Ему бы понравилась современная еда. Мерный стук не давал совсем провалиться в мысли и напоминал о том, что Стив за столиком не один. — И как тебе живется в таком?.. — Стив подбирал слово. — Дерьме? — легко продолжил Том Стивову мысль. Не то слово, которое он искал, но вполне та мысль. — Отлично живется. Твоя проблема в том, что ты пытаешься искать хорошее в заведомо отвратном. Хочешь знать, что живешь не зря — почаще снимайся с детьми. Или пристрой с десяток собак, ты своим лицом сделаешь рекламу любому приюту. Даже при плохом раскладе пять из них приживутся, навестишь — увидишь счастливые уши и вибрирующий хвост. Посмотри на то, как после терактов люди дают у себя приют пострадавшим. Про краудфандинг почитай, поучаствуй. А еще, знаешь, средняя продолжительность жизни с сороковых выросла лет на двадцать. Господи, Стив, да сходи тупо на рок-концерт. Посмотри на то, как мокрые от пота и ведер воды подростки вжимаются друг в друга. Это круто. Это жизнь. Или вот кофе здесь вкусный. Ты бы понял, если бы влил в рот хоть глоток. А в войне хорошего не бывает. Думал, ваше поколение должно это понимать лучше нас. Стив рассмеялся, позволяя репьям в горле раздирать его смех и не скрывая горечи. — Мы дрались с фашистами. С Гидрой. Страшный противник, который держит за горло твою жизнь. Жизнь всех. Абсолютное зло. Ты убиваешь его, и мир становится чище. Ты убиваешь, чтобы жизнь стала счастливой. А вот кончится война, и все станет иначе. Кончится война и… — …И начнется Холодная, — снова закончил за него Том с пониманием. — Вот именно. Стив помолчал, давая Тому время доесть свой салат. — Не уверен, что все еще знаю, как правильно поступать, а как нет. — Правда что ли? — Том склонил голову набок. — Великий моральный ориентир Капитан Америка запутался? — Да, — с вызовом вскинул голову Стив. С вызовом не Тому, а Капитану Америке, который смотрел на него изнутри каждой агиткой, каждым отснятым кадром, каждой смертью бойца Гидры. — Запутался. — Не знаю, что уж там у тебя случилось. Да и вряд ли ты расскажешь об этом простому фоторепортеру, но вот что я тебе скажу: если ты вдруг очнулся не на той дороге, возможно, ты идешь по ней не сам. Возможно, тебя ведут, толкают туда? — Том говорил глухо, будто провалившись в себя, хотя смотрел на Стива. Так же бездумно он накрыл лежащую на столе ладонь Стива своей и подался вперед: — Ты всегда знаешь, что правильно. Поэтому и напрягаешься сейчас. Ты что-то чувствуешь… — Ты тоже? — Стив боялся шелохнуться. — Что? — моргнул Том. — Чувствуешь, как кто-то ведет тебя? Том снова моргнул и откинулся на спинку стула, забирая тепло своей руки с собой. — Нет, конечно, — наморщил он лоб. — Кому дался фотограф. Это супергероев окружают всякие интриги. Про нас, кажется, забыли. — Том раздраженно отпихнул пустую тарелку, он уже выпал из беседы и имел в виду официанта. — Я должен идти, уж прости. Том положил на стол деньги. — Вот моя часть. Пока. На выходе из кафе он обернулся. В его тон вернулась та прохлада, с которой он сегодня приветствовал Стива: — И в следующий раз лучше позвони.* * *
— Что там со Стрэнджем? — Ник постукивал пальцами по столешнице. Он думал о том, что проще было бы перевести кабинет в режим блокировки как основной и только в качестве исключения разблокировывать назад. Пока все шло именно к этому. — Преуспевающий нейрохирург из Нью-Йорка. Заносчивый, избирательный в пациентах, и… — Мария опустила планшет на стол, смотря на Ника усталыми глазами. — Ничего интересного. Пустышка. Ник потер лоб. Можно было заставить Марию дочитать досье до конца, но смысла происходящему это бы не добавило. В таких делах она разбиралась не хуже него. Если говорит «пустышка», значит эта ниточка пока ведет в никуда. Оставалась только одна наводка. Ник тянул до последнего, потому что это означало пойти на грубую игру и, возможно, спугнуть противника. Но все прочие варианты закончились. — Вызови ко мне Патрика Геллерта. И я хочу, чтобы ты присутствовала. Мария кивнула, и ее пальцы застучали по поверхности планшета. — Сэр… — неуверенно начала она. — Геллерт в отпуске. — Что? — рыкнул Ник, не веря своим ушам. — Неделя до запуска «Озарения», а у нас из десятка главных программистов один мертв, а его напарник в отпуске? Серьезно? Кто выдал разрешение? Мария нажала на центр планшета, и механический женский голос ответил за нее: «Разрешение выдал Фьюри Николас Джей». — Я уже ненавижу свое имя. Оно отвратительно звучит в ее исполнении, не находишь? — процедил Ник, вставая из-за стола. — Слежку за ним установили? — Нет. — Хилл, ты издеваешься надо мной? Мне, между прочим, уже можно было бы на пенсию выходить. Старый я стал для молодежных розыгрышей. Мария потупила глаза. — Сэр, я отдала все приказы, но вышла заминка. Наблюдение в кабинете установлено, но он с тех пор там не появлялся, а наблюдение за домом смогут обеспечить только завтра. — Мария, — Ник навис над ней. — Доберись до Патрика Геллерта. Как угодно. По любым каналам. Немедленно. Сама.* * *
Центр — Барракуде: Пиранья ненадежна. Барракуда — Центру: Устранение? Центр — Барракуде: Прикрытие устранения. Ваша группа получит официальный приказ на спасение. Барракуда — Центру: Вас понял.* * *
Патрик прилип лбом к мансардному окну. Там, за стеклом, жарило солнце, но по позвоночнику бегали мурашки. Патрик смотрел на Честера, читающего книгу в тени вишни, на ластящегося к его ногам Джойса — растолстевший ретривер тыкался мячом в колени Честера, но того слишком интересовала книга, и он лишь вяло отмахивался от пса. Патрик смотрел и напоминал себе, зачем он вообще во все это ввязался. Новые технологии Гидры. Такие, что не снились Щ.И.Т.у. Нейроуправляемое протезирование, искусственная кожа, неотличимая от настоящей. Патрик видел проекты, примеры, и был воодушевлен до внутренней дрожи. Он представлял, как играет в футбол с Честером. Как счастлива была бы Флоренс. И все это не за торговлю наркотиками или оружием или другие ужасные вещи, а за свою обыкновенную работу. Которую только надо было делать тщательней. Ведь если кто-то из тех, кому нельзя доверять, узнает, ничего не взлетит. Смешной каламбур. Не взлетят хеликэрриеры, не взлетит весь проект. Немного дополнительной работы на своем же рабочем месте, на свое же начальство — и сразу после запуска «Озарения» Честеру сделают операцию. А мир получит неплохую защиту. Чувство защищенности не имело ничего общего с тем, что испытывал сейчас Патрик, вцепившийся пальцами в старую лакированную раму, сжимая ее до заноз в пальцах. Все началось с этого остолопа Дэйна. Неплохой программист, но сущий придурок по жизни сунул нос куда не следует и выпустил джинна из бутылки. Теперь кретин был мертв, а джинна так и не поймали. Все это превращалось в настоящую войну. Патрик радовался смерти Дэйна. Угроза устранена. Но ни одной ночи с тех пор он не спал спокойно. Он считал себя тем, кто несет миру новую — информационную — безопасность, работая в тылу, а оказался на самой передовой. И здесь было страшно. Центр молчал и не выходил на связь. Патрик рассчитывал на большее. Он столько сделал ради них, столько рисковал… чуть не сорвался, когда понял, что идти придется против самого Фьюри, против агентов Романофф и Роджерса, но поддался на уговоры и свою часть работы исполнил блестяще. И где же Центр сейчас? Патрику обещали защиту, сказали, что все под контролем, но он как-то иначе себе это представлял. Надежное убежище, толстые стены, вооруженная до зубов охрана. Возможно, под боком у Центра — в конце концов, Патрик заслужил немного личной благодарности. А вместо этого он все еще торчал в своем хлипком домишке с картонными стенами совершенно один и ждал каких-то новостей — «мы свяжемся с вами для дальнейших инструкций». Инструкций. Очередные инструкции вместо оплаты его трудов. Но и тех не было. Никаких сеансов связи. Патрик уже был готов следовать любым инструкциям, только бы почувствовать хороший толстый слой железобетона, отделяющий его от опасности. Вместо этого ему названивала Хилл. Каждый раз, когда телефон только начинал вибрировать, Патрик вздрагивал. Она продолжала настойчиво звонить. В его сад не вламывались солдаты Фьюри, не рокотали вертолетные лопасти. Только звонки. Хилл хотела поговорить. Патрик знал, конечно, знал, о чем, и не собирался даже брать трубку. Хотя… Мысли скакали лихорадочно, Патрик почувствовал необычайный подъем, жар, когда в голове пронеслось: «А почему бы и нет?» Если Центр молчит, если Центр не собирается обеспечивать защиту, то выходит, что Центр уже предал его. И теперь руки Патрика развязаны. Единственное, на что он может рассчитывать — хорошая защита его как свидетеля. А Фьюри и Хилл должны с этим справиться. Да, если он расскажет все им, он будет в безопасности. А те проекты по протезированию — их можно попробовать выкрасть, имея Фьюри в союзниках. Так будет лучше. Главное, чтобы позвонила еще раз. Патрик схватил телефон, стоило тому снова завибрировать. — Алло, агент Хилл, это Патрик Геллерт. — Патрик, у нас не так много времени… — Хилл говорила быстро, но четко. Никаких угроз, даже… наоборот? Ее речь тоже состояла из сплошных инструкций, но «я еду за вами, черный лендровер, стандарт, номер 832-PKL» после больше похожего на автоотвечтик «ждите» казалось глотком живительной воды. Хилл сказала, что появление ее машины возле дома — сигнал, она проедет мимо и остановится поодаль, а ему придется идти обходным путем. Она была права. Патрик всегда огораживал семью от лишней для них информации. И теперь он ждал, сверля взглядом дорогу. Обещанный лендровер все никак не появлялся, и с каждый минутой кровь бежала по телу все быстрей. Патрик протер лоб платком. Он окончательно запутался. Впервые за годы сотрудничества с Гидрой у него не было плана. Не то что на год — на ближайший час. Ни капли понимания. Что делать дальше? В нем бились только два ощущения: Центр — молчит, от Хилл исходит безопасность. Он вцепился в эти ощущения словно клешнями, и только они еще удерживали его на ногах. Нос автомобиля показался из-за поворота, и Патрик почувствовал скрип шин кожей. 832-P… Патрик бросился к сумке, сунул туда мобильник, валявшийся на столе, и спешно застегнул ее. Стук в дверь заставил его подскочить на месте. Стук в балконную дверь мансарды. Сердце каждым ударом выскакивало из груди. Какого хрена? Хотя. Хилл же сказала — в тайне от семьи. Если бы он вышел через парадную, тайну было бы не сохранить. Не идти же ему одному, она послала агента! Патрик выдохнул через рот, сделал пару шагов и распахнул дверь. — Наконец-то вы… Он услышал хруст собственной шеи и почувствовал вспышку огненного жара, прежде чем мир потонул в темноте.* * *
Мария заметила черный блестящий бок с эмблемой Щ.И.Т.а в боковое зеркало и резко свернула за угол дома, за густые кусты жасмина. Она не отдавала никому никаких указаний, а две машины Щ.И.Т.а в маленьком пригородном поселке — многовато. Мария оглянулась — жаркий будний день опустошил улицы, — вышла и вытащила из багажника джинсовую куртку. Повязала на бедра палантин — под ним форма превращалась в модные черные лосины. Хилл считала веянье носить юбки поверх штанов полной безвкусицей, но по достоинству оценила возможность спрятать полностью укомплектованный агентский пояс и обе кобуры. Распустив волосы и прихватив зубами сигарету, она торопливо подобралась к перекрестку, откуда был виден и дом Геллерта, и дорога перед ним. Здесь она замедлилась, лениво переходя через дорогу. Черный лендровер. 832-PKM. Не вытаскивая руки из кармана джинсовки, она на ощупь набрала на коммуникаторе запрос. Прикрытый волосами наушник отрапортовал: «Автомобиль находится в распоряжении антитеррористического отряда У.Д.А.Р., предназначен для городских операций». То, что сейчас там орудовал У.Д.А.Р., Мария и так прекрасно видела: первыми из припаркованной прямо у калитки машины показались коротко стриженная голова и мускулистые плечи Брока Рамлоу. Он молча ринулся внутрь дома, жестами оставив на пороге Роллинса для прикрытия и отправив еще троих к черному выходу. Работавшая в саду миссис Геллерт замахала руками, кинувшись к крыльцу, но ее задержали, оттесняя к сыну. Мальчика заставили придержать пса за ошейник и сжать ему челюсти, не давая лаять. Мария зажгла сигарету и подошла к книжному киоску. На нее глядела обложка спецвыпуска «Дейли Бьюгл» — снимки Кэпа заставили их выйти за пределы Нью-Йорка и не в формате газеты, а полноцветным журналом, именно Кэп красовался на глянце. Но Мария смотрела не на него, а разглядывала отражение в стекле витрины. Впрочем, ничего, что бы ее удивило, к сожалению, она не увидела. У.Д.А.Р. работал тихо, слаженно и четко. Огороженный деревянным штакетником участок сразу превратился в полигон. Запах дешевой сигареты ел ноздри, продавщица даже не замечала Марию, глазея на развернувшееся шоу, и Мария с сожалением наблюдала за тем, как медленно выходят из дома бойцы У.Д.А.Р.а, как меняется в лице миссис Геллерт от их слов. Рамлоу теперь стоял рядом с ней, уже убрав штурмовую винтовку за спину, и говорил, говорил, говорил… Досматривать Мария не стала. Прикупив мозоливший глаза выпуск «Дейли Бьюгл», она направилась к машине. Ей стоило поскорее уехать. Скрывшись за кустам, она достала коммуникатор — она бы знала, будь у У.Д.А.Р.а такие похожие номера, Щ.И.Т. все же из людей состоит, давно появились бы шуточки… «Информация о смене номеров предоставляется только агентам десятого уровня допуска». Мария швырнула маскировку назад в багажник и, поднеся тлеющую сигарету к губами, впервые глубоко — до грубой щекотки в диафрагме — затянулась.* * *
Ник смотрел на Рамлоу. Тот стоял посреди кабинета директора, убрав за спину руки и расставив ноги шире плеч. Он выглядел усталым, но готовым к новому заданию. — Брок… что вы знаете о Патрике Геллерте? — Он мертв, сэр. — Ценю хорошее чувство юмора. Позволяет не терять себя в нашей работе, да? Рамлоу усмехнулся, неровно дернув подбородком. Снова усталость. Или вранье. — А подробнее? — подтолкнул Ник. — Сотрудник Щ.И.Т.а. Находился в отпуске, но нашей группе поступил приказ о спасательной операции. Мы не успели. К нашему прибытию Геллерт был мертв. — Причина смерти? — давно Ник не чувствовал такую зыбкость под ногами. — Ему свернули шею. Выследить убийцу невозможно. — Невозможно себя за жопу укусить, Рамлоу! — огрызнулся Ник. — А здесь вы просто не справились с заданием. Это человек, а не призрак. Рамлоу стиснул зубы до заострившихся сильнее обычного скул, но смолчал. — Кто отдал приказ об операции? — Александр Пирс. Ник кивнул, делая вид, что прекрасно знал — и ведь должен бы! — и это лишь часть допроса. «Допроса». Он считает, что допрашивает одного из лучших агентов, спасших на операциях сотни жизней. Время откатило Ника лет на двадцать назад, в совсем другую жизнь. — Мы займемся расследованием… — начал Рамлоу, но Ник оборвал его: — Расследованием займутся детективы. Вы — оперативники. Ждите указаний, вас могут сдернуть в любой момент. Вольно, — махнул Ник рукой на дверь.* * *
Мурена — Центру: Слежу за обстановкой. Становится жарче. Устранение Фьюри? Центр — Мурене: Подождите, это все же Николас Фьюри. Он может быть полезен. Мурена — Центру: Вы ведь понимаете, что он самый опасный наш противник? Центр — Мурене: Наша цель — использовать самые страшные орудия во благо. Ты сомневаешься? Мурена — Центру: В случае с Фьюри — да. Центр — Мурене: Хорошо. Я понял. У меня есть план использования запала Фьюри во благо, но если у тебя есть сомнения, подготовь резервный для очистки нашей дороги. Мурена — Центру: Спасибо за понимание. Центр — Мурене: Спасибо за заботу о деле. Пока сконцентрируемся на завершении операции «Гарпократ».* * *
Стив разглядывал двенадцатый дом по Девитт-авеню. Мало чем отличающийся от ряда таких же, обступающих справа и слева, дом среднего достатка. Добротная кладка, сколы краски. Плешивый газон — ему были знакомы ножи газонокосилки, но подсевом не заморачивались. Так относились к съемному жилью. Хотя на окнах красовались кадки с пышно цветущими петуниями. Возможно, у Тома была домработница? Стив посмотрел на часы. Вечер уже близился к ночи. Возможно, у Тома имелось, чем занять себя вечерами, и, возможно, он был прав — стоило заранее звонить. Но Стив все смотрел на темные окна дома и на припаркованный рядом мотоцикл, скрытый плотным чехлом, и не хотел уходить. Пустынная улица… Вашингтон удивлял этим. В десяти милях отсюда мемориал Линкольна, а здесь уже деревня почти. Это не высотки Бруклина и Хемпстеда, все совсем иначе. Тихо. Закрыто. Стив стоял посреди жилого квартала и ощущал почти лесное одиночество, пялясь то на зарождающиеся звезды, то на почтовый ящик с фамилией Кейли. Впрочем, кого он обманывал… это чувство редко когда покидало его. Будь он окружен спящими домами или плыл сквозь плотный человеческий поток в метро, он оставался один. Через окружающую его вату изредка прорывались чужие локти и плечи — те, с которыми нужно было стоять рядом, сдерживая натиск врага. В бою Стив забывался. И это пугало, потому что решимости уйти из Щ.И.Т.а он все не находил. Стоило уволиться официально и громко, сказать еще раз Фьюри все, что клокотало при воспоминаниях об «Озарении», но Стив никак не решался. Потому что все, что оставалось после заявления об увольнении — это пустая квартира и боксерская груша в зале, не выдерживающая и пары тренировок. Стив уже был там, в таком себе, и не хотел обратно. Отчаянно не хотел. Стив заметил шагающую со стороны реки фигуру и судорожно дернулся, вламываясь вглубь куста. Чертыхнулся за поднятый треск, но фигура не отреагировала на него никак. Том — кажется, это и правда он, знакомый силуэт с несколькими кофрами по бокам и пучком на затылке, — шел, уткнувшись в телефон. Он шагнул в круг света фонаря, и Стив увидел ниточки наушников и полную погруженность в смартфон. Еще один шаг, и Том снова оказался в темноте, даже не думая поднять головы и оглядеться. Пять фигур, отделившихся от кирпичного гаража, он тоже не заметил. Стив напрягся: те шли уверенно и прямо к Тому. Обошли его кругом, помахивая друг другу, чтобы скоординироваться. Том уже чуть было не врезался в выросшего перед ним мужчину, но, оказалось, он все же заметил их. По крайней мере, остановился сам, вынул наушник из правого уха и очень вежливо спросил: — Чем могу помочь, молодые люди? — А что, охота помогать? — поинтересовался мужчина. Голос даже на слух отдавал выпивкой. — Почему бы нет. Хороший летний вечер. Как раз для добрых дел. — Чуваки, нам так повезло! Добрый попался! Сердобольный, небось, — всплеснул мужчина руками. — Отдай нам свои агрегаты, будь так любезен, — закончил он с липкой наигранной сладостью. Том изогнул бровь. — Простите, не сегодня. Могу дать визитку магазина. Скажете, что от меня — скидку сделают. — Том шагнул, пытаясь обойти мужчину, но тот расставил руки в стороны, преграждая путь. — Не-не, паренек, мы с тобой тут не закончили. Ты забавный, но давай-ка вещички сюда и покончим с этим. — Нет, — с резкой серьезностью ответил Том, оглядывая всех. — Отвалите. — Врал, значит. Ни хуя ты не добрый, — мужчина показательно сплюнул и угрожающе закатал рукава. — Врать нехорошо. Он замахнулся, но его кулак ударил в пустоту — Том увернулся, пытаясь проскочить под рукой и вырваться из окружения, но его ухватили за пояс, дергая назад, в круг. Он с разворота ударил напавшего — непоставленный удар вышел неаккуратным, но мышечной силы Тому вполне хватило, чтобы разбить нос. Нападавший хрюкнул потекшей по губам кровью и заматерился. Грабители разозлились. Разом налились кровью глаза и мускулы, зарычали и засипели голоса. Том врезал правому, заставляя сложиться, и повернулся налево, но тут же беспомощно схватился за шею — его душили его же собственными наушниками. Тому ничего не стоило двинуть локтем или ступней, его не блокировали — напавшие ублюдки тоже не смыслили в бою, но Том все скреб пальцами горло, испуганно вращая глазами. Он не знал, что делать. Стив стиснул зубы. Заводила ударил Тома по лицу и в солнечное сплетение, кивая душителю, чтобы тот отпустил. Град ударов с нескольких сторон поверг Тома на землю — тот держался за грудь, хватая ртом воздух и пытаясь вытереть кровь с губ. — Лучше бы ты был добрым. Доброта награждается. А жадные получают по заслугам, — процедил заводила и ударил стоящего на коленях Тома ногой. Стив оказался рядом в два прыжка и заломил заводиле руку за спину. Тычок в крестец, ладонь на щетинистом подбородке, поворот шеи на максимальный градус и шипение: — Еще немного, и я ее тебе сверну. Но я сегодня добрый. — Стив толкнул окаменевшую от неожиданности жертву в товарищей, сшибая с ног двоих. — Вот вам соперник по плечу для пятерых. Вы же этого хотели, да? Остальные отмерли наконец, бросаясь на Стива, но первого он пнул ногой в живот, заставляя отлететь, второго встретил ломающим нос хуком. Еще шаг — и Стив вступил в круг света, глядя поднявшемуся на ноги заводиле прямо в глаза. — Пошли вон, — прошипел Стив ему, легко блокируя удары и не разрывая контакта глазами. — Вон! — Колено. Бедро. Бровь. Еще двое смелых — снова на землю, пусть скажут спасибо, что с целыми ребрами. Заводила пополз на заднице прочь, развернулся, поднимаясь на четвереньки и вскакивая, замахал вывихнутой рукой, отзывая банду. Те расползлись быстро и скрылись в тенях, как медузы в море — не разглядишь, куда подевались. Впрочем, Стиву было не до них. Он повернулся, собираясь помочь Тому встать. Тот уже стоял. Смотрел исподлобья зло, несмотря на рассеченную бровь, из которой сочилось темное. Руки были напряжены, и держал он их около груди, сутуля плечи, словно готовясь закрываться от нового удара или бить. — Эй, Том, это я, — улыбнулся Стив. Том не изменился в лице. Он прекрасно узнал Стива и скривился: — И что ты, блядь, здесь делаешь? — Задницу твою спасаю, — огрызнулся Стив и прикусил себе язык. Физически. До боли. Не лучшее начало для разговора. — Да ну? — Том распрямился, поправляя нервным движением ремень кофра. — Откуда ты здесь взялся? Какого хрена ты следишь за мной? — Том, я… — Если ты Капитан Америка, это еще не значит, что тебе все, блядь, можно! — Том передернул плечами. Стив стоял на месте, вмерзнув в асфальт и не зная, что сказать. Что сделать. — Чем ты, мать твою, лучше этих бугаев? Они хоть расквасят нос и съебутся, а ты… я не собираюсь терпеть тебя под своими окнами! Вали отсюда и… — Тому не хватало дыхания. Он задышал часто, споткнувшись на полуслове, затем добавил тише: — Не преследуй меня. — Том! — женский вскрик почти оглушил Стива. Он не заметил, откуда вынырнула миниатюрная стройная блондинка в цветастом сарафане, но она ворвалась в их пространство и обвила руками шею Тома, затараторив: — Боже, Том, что с тобой? — Порядок, Энн, — буркнул тот. Она стерла пальцем потек крови с виска и спешно обернулась. — А вы кто? Вы?.. — она посмотрела на костяшки Стива. На них подсыхала кровь ночных кретинов. Она нахмурилась, но смотрела вопросительно. — Не могли же вы его так. Вы бы тут не стояли, да? Том фыркнул. — Ты такая милая, Энн, господи. Это Стив Роджерс. — Стив? Тот самый Стив? — она все еще обнимала Тома за шею, и Стив не мог перестать пялиться на ее тонкие пальцы, елозящие по вспотевшей коже Тома. — Да, тот самый. Который напридумывал себе черт знает чего. Вопреки ожиданиям Стива, Энн отлипла от Тома и подошла ближе. — Том мне рассказывал. Вы ищете Баки. — «Ищу» не совсем то слово, мэм, — пробормотал Стив. Но господи, это ведь было самое точное слово на свете, и от него, от понимания его полной провальности, становилось до звериного воя тоскливо. Невысокая — с Наташу ростом, если не ниже, — девушка смотрела на него небесно-голубыми глазами. — Том очень похож на вашего друга, и его это бесит. Он бы, наверное, хотел стать вашим другом просто так, не из-за вашего мертвого напарника. Поэтому злится. — Энн! — шикнул Том. — Меня бесит, что этот зазнайка следит за мной! Я ведь не давал ему нашего адреса. Пусть идет со своим мертвым напарником… — Том запнулся, отворачиваясь и снова переводя сбившееся дыхание. — Энн Уайт. — Не обращая внимания на Тома, девушка протянула руку Стиву. — Надеюсь, вскоре Кейли, — добавила она с улыбкой. — Мы помолвлены с Томом, и я понимаю его, но мне кажется, он вас не понимает. Ее рука была очень нежной, хотя и хваткой. Прямо как бездонный взгляд. От ее золотистых локонов пахло пряными духами, и Стив теперь прекрасно понимал, кто сажал те петунии. Вот же дурак. — Послушайте, Стив… Сейчас мало времени, нам надо домой, но я подумала вот что. Может быть, Том имеет родственную связь с семьей Барнсов? Я работаю в том числе с этими базами данных, могу запросить построение генеалогического древа Тома. Это многое бы прояснило. — Да, мэм, вы правы. — Боже, — Энн тряхнула волосами. — Ну какая «мэм»? Энн. Энни. Хорошо? Она подхватила Тома под локоть. — Прости, Стив, — буркнул тот. — Спасибо, что помог. Я был резковат. — Заслуженно, — сглотнул Стив. — Вполне заслуженно. Ты тоже прости, что… что так вышло. Энн прощально махнула ладошкой и повела Тома к дому. Стив стоял, сжимая кулаки, которые все никак не переставали чесаться, словно опасность не растаяла в ночной мгле, а все еще висела в воздухе. Он был не в силах шелохнуться, наблюдая за тем, как шаг за шагом отдаляется Том, как уводят его тонкие заботливые руки. Дурак. Хлопнула дверь, и Стив заставил себя оторвать взгляд. Уткнулся в асфальт под ногами, стер влагу со лба и из-под глаз. Спрятал перепачканные руки в карманы и побрел прочь.* * *
— Том, ну что с тобой? Том смотрел в окно — то, которое выходило на дорогу, прямо под злосчастный фонарь. — Ничего, — глухо ответил он. — Милый, ты бы давно уснул, если «ничего», — сказала Энн, кладя руки на плечи Тома. А Том все пялился на пятно света. Роджерс давно ушел, и о случившемся напоминали только несколько темных мазков на асфальте и ноющая бровь. Но его фигура все еще стояла перед глазами. Она дрожала, как смазавшееся фото, но никак не уходила. Вскинутый подбородок. Сжатые руки. Что он здесь делал? Почему не отставал? Зачем он так приближался? Почему проникал все глубже? Том сощурился, и фонарный свет пошел кругами, рассеиваясь на ресницах, но Роджерс стоял. Синяя куртка. Костюм Кэпа. Какая-то бесформенная коричневая хламида, смахивающая на пиджак. Синяя куртка. Мерцание. — Том, — Энн надавила на плечи сильнее, — ты дрожишь. Думаю, тебе стоит принять снотворное. Я принесу. Том сжал и разжал пальцы, цепляясь за настоящее — психолог в колледже учил. Любую адреналиновую вспышку можно погасить так. Думать о настоящем. Здесь и сейчас. Держаться за фотоаппарат. Думать про Энн, не думать о том, что было даже десять минут назад. Снотворное было кстати.* * *
Стив так и не смог уснуть. Красные глаза зудели, но стоило векам сомкнуться, показывали события ночи раз за разом. Глаза Тома. Глаза Энн. Глаза Тома, когда он смотрел на Энн. Глаза Тома, готового продолжать драку уже со Стивом. И был бы прав. В кого, черт побери, Стив начал превращаться? Он поднял голову со столешницы, упираясь лбом в ладони и растирая его. На столе лежали фотографии Тома с конференций и из соцсетей. Карты. Номера телефонов. Пометки. Блокноты. Безумие, Стив, это безумие, как можно было так скатиться? Наташа тоже сказала, что это безумие. Двинулся, совсем уже двинулся, Стив. Что можешь найти ты, чего не может она? Выражение глаз знакомое? Так себе аргумент. Так себе аргумент. Так себе… жизнь. Вся жизнь так себе. Стив посмотрел на часы. Стрелка наконец дотронулась до отметки в девять часов, и он потянулся к телефону. Давно было пора это сделать. — Алло? — Доброе утро. Могу я услышать Клайва Боунса? — Здравствуйте, я слушаю вас, — ответил все тот же довольно бодрый голос. — Надеюсь, не разбудил вас, — все-таки выдавил Стив. — Нет-нет, так что вы хотели? — Вы были преподавателем Томаса Кейли. Возможно, вы его не помните… — Ну что вы! Как можно забыть! Очень способный мальчик! Стив прикрыл глаза, откидываясь на спинку стула. — Да, в этом сейчас никто не усомнится, — тихо ответил он. — Но почему вы звоните мне, что-то случилось? — Нет, просто… хотел предложить ему вакансию, но знаете, как бывает: те, кто хорошо себя показывают во фрилансе, не всегда могут нормально работать на постоянном месте, — слова складывались в предложения сами и текли липким потоком лжи прямо в телефонную трубку. — Понимаю ваши опасения. Возможно, это и к лучшему, что вы мне позвонили. Том действительно не очень хорошо был приспособлен для работы в компании или на кого-то. Он вольный художник, если понимаете, о чем я. С удовольствием делает что-то на заказ, но на постоянном месте может заскучать, и… — Вот оно что. Спасибо, именно этого я опасался. — Разговор пора было сворачивать, но Стив не знал как. — Мне совестно говорить вам это, ведь Томас — самый способный из моих учеников, о, ну вот, теперь я надеюсь, что этого никто из них не услышит, — рассмеялся Боунс. — Он замечательный фотограф. С отличным видением. Но, думаю, что наоборот делаю ему одолжение, ограждая от постоянного места. — Спасибо, мистер Боунс. Стив нажал отбой. Художественный колледж. Талант. Энн Уайт… невеста. Стив посмотрел на уже почти сантиметровый слой материалов на столе. Слепые удары — Баки так не дрался. У него не было той мускулатуры, которой хвастал Том — пара тренировок в зале в неделю, не меньше, но Бак бы смог раскидать ночную банду. Он знал как. Стив замечал все больше различий, чем сходств. Он не хотел, но мозг вспыхивал ими все чаще. Дипломный проект — вот он, лежит, Стив распечатал себе его весь, развалился на столе отдельной папкой. Сверху свидетельства о смерти родителей. Скоро туда ляжет свидетельство о браке с Энн, да? Стив рыкнул. Бумаги шелестящим водопадом посыпались со стола. А Стив, спихнув их, не нашел сил подняться, так и лежа с вытянутыми руками и вжавшись лбом в стол. Генеалогическое древо. Такой логичный шаг, а Стив не догадался его сделать. Стив совсем не хотел его делать.