Возвращение в Эльдорадо

Чем ещё могло торговать королевство Эренделл, кроме льда? При помощи специальных холодильных камер, встроенных в трюм корабля, купцы сохраняли товар в первозданном виде. Цельные глыбы и крошево, чтобы добавлять его в напитки, красивейшие украшения, которые таяли спустя несколько часов, всё это пользовалось небывалым спросом. Магия Эльзы сдерживала тепло и делало вещи более надёжными, почти вечными. Рано или поздно лёд, конечно, таял, но ради эффектности многие готовы были платить огромные деньги и не жалеть потом о том, что украшение или статуя во дворе превращались в обычную воду. Мигель в первый же день на корабле сунул нос в трюм. Там было настолько холодно, что влажные от морского бриза концы волос тут же закоченели и повисли сосульками. — Да ты самоубийца, дружище, в такую морозилку лезть, — поморщился Тулио, когда увидел волосы Мигеля и его же покрытые изморозью щёки. — Лучше выпей вина, посмотри на море! Наконец-то мы выбрались из пояса Эренделла, стало намного теплее… Он был прав: как только корабль вышел из порта и прошёл несколько миль, погода резко изменилась. Появились чайки, расступился лёд, подул тёплый мягкий ветер. Из воды начали высовывать блестящие спины рыбы и дельфины, возле их плавающего брюхом кверху товарища Мигель заметил хищный плавник акулы. Жизнь возвращала привычные краски и температуру, била наотмашь сочной синевой неба и лазурью моря, от мерцания которого рябило в глазах. Большую часть времени Мигель проводил в вороньем гнезде, потому что его, в отличие от Тулио, не мучила морская болезнь. Тот частенько, особенно после обеда, бегал к борту, на что моряки только головами качали — переводить продукты было не в их правилах, но гостями Мигель с Тулио и Чел были особенными и на них не решались кричать, хотя могли бы. Магия троллей вылечила Чел, но она продолжала мёрзнуть даже под палящим солнцем. Чем теплее было снаружи, тем лучше чувствовала себя Чел, поэтому Тулио принял единственно верное в данном случае решение — плыть на Фиджи. Или любой другой остров, где круглый год стояла невыносимая жара, танцевали обнажённые красотки и богачи пировали под навесами, попивая кокосовое молоко через трубочку. На самом деле Мигелю всегда было плевать, куда именно их заносили ноги, суда или сама судьба, но на этот раз он чувствовал, как в груди поднимался протест. Хотелось не лёгкой беззаботной жизни на пляже и с горой золота, а чего-то иного, чего-то, чему он сам пока не мог дать названия. К этому его подталкивала Рапунцель, об этом намекал старый тролль. Эльдорадо, город-мечта, город-видение. Если бы ему позволили стать человеком… Мигель почему-то очень боялся увидеть лицо-воплощение Эльдорадо. Так страшно ему не было с тех пор, как их с Тулио схватили и чуть не продали в рабство. — Слушай, Тулио, я хотел сказать… — повторял он изо дня в день, но всякий раз у Тулио находились дела поважнее. Он то развлекал Чел, то страдал, растянувшись на кровати в каюте, то спорил с капитаном, то играл в кости с экипажем. Он отвечал: — Не сейчас, дружище! — и Мигель как никогда остро понимал, что чем дольше он тянет с правдой, тем больнее будет Тулио её принять. Из-за размеров корабля было нетрудно практически не встречаться лицом к лицу, чем Тулио пользовался, осознанно или нет. Мигель не пытался на него давить, поскольку какая-то часть его, ответственная за интуицию, ещё не дала отмашку: «действуй прямо сейчас». Хочет Тулио развеяться, узнать про места, где можно заработать деньжат, хочет проводить больше времени с Чел — его право, кто Мигель такой, чтобы ему мешать? Он же чаще расчёсывал гриву Альтиво, общался с матросами, расспрашивал про истории, что пережили эти просоленные морем и побитые жизнью люди. Команда ведь была наёмная, из Эренделла плыли только купцы и часть экипажа вроде капитана и старшего помощника. Остальные, обезъянами скакавшие по фок-мачтам, собрались вместе случайно. Каждый носил за плечами множество тайн, и Мигель не был бы Мигелем, если бы не хотел поговорить с ними об этом, выслушать и, возможно, поделиться и своими переживаниями — если бы его захотели, конечно, слушать. И вот, спустя две недели плавания, когда от скуки и опостылевших лиц хотелось лезть на мачты самому, Мигель увидел на горизонте паруса. Они были красными, как кровь, и хищными, как акулий плавник. Стремительно идя по ветру, небольшой юркий корабль догонял их неповоротливого исполина. Матросы заволновались, капитан приказал набрать скорость, но судьба и удача синхронно повернулись в другую сторону — ветер дул не в их паруса; тогда капитан загнал всех на вёсла, даже Тулио и Мигеля, которые с непривычки натёрли руки до кровавых мозолей, но всё равно гребли. Никто не хотел встретиться в открытом море с пиратами. В том, что это был пиратский корабль, сомневаться не приходилось. — Вот сукины дети! — доносилось отовсюду. Беспокойно заржал Альтиво, Чел прижалась к мачте, чтобы её не сбили разгорячённые моряки. Охрана на корабле, конечно, имелась, и они готовились дать отпор, но почему-то вид именно этого пиратского судна наводил на них иррациональный ужас. Из кормы нападавших выпрыгнули острые лезвия. Они вонзились в бок эренделловского гиганта, как зубы, и застряли в его досках намертво. Тут же, без лишних криков и предупреждений с неба на солдат посыпались пираты. Действовали они быстро и слаженно, словно не дрались за богатую добычу, а танцевали. Один из пиратов выделялся особенно эффектными и отточенными движениями. Фехтовал, как бог, так сказали бы на родине Мигеля, он даже выпустил из рук весло и замер, любуясь человеком, который совсем скоро мог отправить его вместе с друзьями на морское дно. — Господа! — крикнул фехтовальщик, прижав нож к горлу капитана. — Господа, прошу минуточку внимания! У меня есть для вас очень любопытное предложение! Сражение застыло: солдаты не знали, что им теперь делать, а пираты ждали приказа своего главаря. Ну конечно. Кто б ещё, кроме пиратского капитана, стал одеваться в алое, чтобы его было видно за версту. — Чего ты хочешь? — процедил сквозь зубы один из матросов. — О, сущую мелочь! Весь ваш товар и деньги, конечно же. Схваченный капитан вдруг хохотнул. — Мы везём лёд, разбойник! Если он тебе так нужен — забирай, но не плачь, когда вся твоя «добыча» превратится в воду! Пират несколько мгновений смотрел на пленника, обдумывая его слова. Затем резко оттолкнул, вскинул руки вверх и горестно заныл: — Ка-а-айл! Кайл, они везут лёд! Лёд, Кайл! Как мы могли так обмануться?! — Надо было слушать Крысу, Синбад. Он предупреждал, что судно слишком большое для обычного торгового, — неожиданно приятным голосом отозвался чернокожий здоровяк. Мигель вздрогнул, увидев его белоснежную улыбку. Во время сражения он спокойно остановил зубами замах сабли и вырвал оружие из рук хозяина, не изрезав себе губы и лицо. Страшный тип. — Но этим путём обычно ходят торгаши! — не унимался названный Синбадом. Он капризно топнул ногой, пригрозил ножом матросу и вдруг заметил Чел. — О-о, вы только посмотрите, кто тут у нас! Пираты послушно посмотрели. На их лицах появилось знакомое всем мужчинам выражение. Всё-таки красивая женщина — это красивая женщина, особенно после долгого плаванья в открытом море. — Не-не, даже не думайте! — Тулио бросился к Чел и закрыл её собой. Пусть он был слабее, чем любой из пиратов, сдаваться он не собирался. — Забирайте, что хотите, но её не трогайте! — Ну что ты, дружище, мы только пощупаем и сразу вернём, — полушутя пообещал Синбад и легко, как пёршыко, оттолкнул Тулио в сторону. — Как ты, красавица? Не хочешь погостить на моей Химере? Чел сперва вжалась в мачту, уклоняясь от загребущих пиратских рук, но вдруг расслабилась и хитро улыбнулась: — Прости, милашка, но я уже занята. Как и ты. Позади Синбада приземлилась тонкая гибкая фигура. Она не участвовала в абордаже, иначе её бы сразу заметили. Мигель с изумлением смотрел на женщину в свободной одежде, с короткими волосами и синими каплями-серьгами в ушах. Она не была писаной красавицей, но её очень легко было представить не среди гоготавших пиратов, а во дворце на пышном приёме. — Синба-ад, — с угрозой протянула женщина. — Ты опять? — Марина, золотце, — развернулся к ней Синбад с самым невинным видом. — Я всего лишь хотел одолжить для ребят подругу, чтобы она скрасила им холодные одинокие вечера. — А мнения «подруги» ты спросить не догадался? — фыркнула Марина и вдруг без какой-либо оглядки на капитанский авторитет влепила Синбаду пощёчину. — Это за то, что подкатывал шары к другой. Синбад схватился за щёку, но устоял. Его команда дружно отвернулась, делая вид, будто ничего такого не происходит и вообще — небо очень красиво сегодня, надо срочно на него полюбоваться. Тулио пришёл в себя и, пользуясь случаем, подобрался к Чел, которая охотно повисла на нём. — А это за то, что напугал всех этих людей, — продолжила тем временем Марина и… поцеловала зажмурившегося Синбада в губы. Пираты тут же заулюлкюкали, словно такое было в порядке вещей. Мигель присвистнул. Что за женщина! Она точно не настоящий капитан? — Ла-а-адно, — отступил Синбад под её напором. — Парни, сматываемся. Забирайте девчонку и её дружков! — А коня? — спросил кто-то из пиратов. — У него золотые подковы! — И коня тоже, но кормить его будешь из своего пайка, Джин. Как бы Тулио и Мигель ни отбивались, противостоять целой пиратской команде они не могли. Упирающуюся Чел под руку вела сама Марина, пока Синбад прохаживался вдоль ряда связанных моряков со снятой шапкой. Словно милостыню собирал, но на самом деле лишал их излишков драгоценностей. Как там Тулио говорил? Круговорот монет из чужих кошельков в наши? «Химера» отцепилась от эренделловского судна и ушла в сторону, подпрыгивая на волнах и ловя попутный ветер так быстро, что ни у кого бы не вышло за ней угнаться. Не в первый раз Мигель оказался в плену, разница была лишь в том, что встреченные ими пираты оказались довольно… оригинальными типами. Что только стоило извинение Синбада перед Чел за домогательство! Впрочем, от поединка с Тулио он всё равно со смехом отказался. — Не смеши, парень, — с улыбкой ответил этот наглец и прокрутил нож на пальце. — Я прирежу тебя быстрее, чем твоя девочка догадается заплатить за твою жизнь. Например, этим браслетом, который она так старательно от меня прячет. — Прекрати уже и встань за штурвал, — одёрнула его Марина, и Синбад, ворча себе под нос про женщин на корабле, действительно вернулся на капитанский мостик. Оттуда немедленно раздались громкие и нецензурные приказы. Мигель зажмурился, прогоняя очередное видение: под воротником рубашки Синбада прятался светящийся фиолетовым крест. Он выглядел так, словно кожу полоснули кинжалом совсем недавно, но кровь не текла. Синбад вёл себя нормально, если это слово применимо к пирату, и Мигель с тоской подумал, что снова видел то, чего видеть не следовало. Марина присела на корточки перед Тулио и виновато развела руками: — Он такой всегда, уж простите его. Мы высадим вас на ближайшем острове, не волнуйтесь. Просто не в правилах Синбада вообще ничего не взять с захваченного корабля. В её глазах Мигель увидел вдруг отблески жаркого пламени. — А что он делает с кораблями, на которых нет ничего ценного? — Забирает на борт тех, кто согласится присоединиться к нему, а судно топит. Это очень красивое и грустное зрелище на самом деле. Марина сказала об этом так просто и обыденно, словно каждый день видела кровавую резню и нападения. Поэтому Мигель не решился задать следующий вопрос: что бывает с теми, кто отказывается идти за Синбадом. В обмен на золотые подковы Альтиво и серьги Чел их накормили неплохим ужином и даже уложили спать не в вонючей клетке для пленников, которая использовалась по назначению явно очень давно, а в трюме с провизией. Сначала Тулио хотел взломать замок и мстительно скормить всё Альтиво, но после десятой сломанной отмычки опустил руки. — Мы попали, партнёр, — вздохнул он устало. — Нас занесло в такую задницу, что словами не передать. — Ну почему же, — оптимистично откликнулся Мигель. — Могло ведь быть и хуже! — О нет, только не эта фраза! В ответ раздалось приглушённое рычание: Синбад забыл предупредить, что в трюме они будут не одни. Любвеобильный пёс Спайк обслюнявил волосы Тулио, пожевал его рубаху и заснул на его животе, явно проникнувшись к нему искренней симпатией. Давясь смехом, Мигель перебрался к Чел поближе и коснулся её плеча. — Ты как? — Неплохо… для пленницы, — усмехнулась она. — Как думаешь, они правда нас отпустят? — Мы выбирались и не из таких передряг. А этот Синбад и Марина не выглядят совсем уж отпетыми головорезами. Если бы они захотели, то убили бы нас сразу и забрали все наши деньги. На запястье Чел сверкал браслет Анны. Нет, она не украла его. Вернувшись во дворец от троллей, Анна вспомнила, что сама же оставила браслет в одной из комнат, но забыла, в какой, и они вместе с Чел искали его перед тем, как Эльза накинулась на Тулио с обвинениями. Просто не нужно было заранее расстраивать сестру, вот и всё. С другой стороны, Анна, которая не делает глупостей — это совсем не Анна, и за свою ошибку, едва не приведшую к беде, она отдала Чел тот самый проклятый браслет. Тулио хотел гордо отказаться от такого подарка, но Чел улыбнулась Анне с благодарностью и приняла украшение. Вещь, когда-то принадлежавшая любящей матери, согревала её изнутри. — Так о чём ты хотел поговорить? Неделя в плену прошла незаметно. Их выпускали погулять под присмотром Марины, а пираты с поразительным добродушием отвечали на вопросы. Им явно было скучно в знакомых до последней выбоины декорациях. В один из вечеров, когда Крыса летал среди парусов и зажигал светильники, Тулио подошёл к Мигелю и бросил ему яблоко. Вопрос ударил больнее. — Знаешь, партнёр… Мы столько прошли вместе. — Да, это так, — усмехнулся Тулио понимающе. — Вспомнить хотя бы ту погоню в Иерусалиме! — Или как мы прикидывались гондольерами в Венеции, — подхватил Мигель, и ещё один камень на сердце рухнул в чёрный водоворот. — Но вообще-то я о другом. — О чём же? — Я хочу вернуться в Эльдорадо. Мигель ожидал чего угодно. Ожидал: — Опять! Ты с ума сошёл, до сих пор бредишь этим? — Сколько можно, Мигель! Я же просил забыть и никогда больше не вспоминать! — Пути назад нет, смирись и радуйся тому, что имеешь! Разве нам плохо втроём… вчетвером, прости, Альтиво, я про тебя помню. Но услышал иное. — Что ж… Если ты хочешь, я не знаю, как тебя удержать, — Тулио опёрся на борт, почти лёг на него. Тени от светильников делали его лицо старше. Он словно действительно постарел на добрый десяток лет всего на одну минуту. — Я мечтал о собственном острове, семье с Чел и о том, что ты будешь с нами — играть на гитаре, веселиться и не думать обо всех ужасах, что мы пережили. Хотел создать рай только для нас. Тронутый Мигель прикусил губу. Было больно разбивать мечты лучшего друга, но он ведь мог воплотить их и без него, Мигеля, верно? — Мой рай — это Эльдорадо. Я чувствую, что должен туда вернуться. — К непроходимой горе из камней? — горько рассмеялся Тулио. — Ну-ну, удачи! Хотя… Может, у тебя всё-таки получится. С первого дня, как мы очутились на том острове, он любил тебя намного больше, чем меня. Вспомнить хотя бы пиявок… —…и пираний. Про обезьян оба тактично промолчали. — Кто-то сказал «Эль Дорадо»? — перед ними вниз головой упал Крыса. Он так ловко цеплялся ногами за верёвки, что ему больше пошло бы прозвище «макака», но почему-то все звали его Крысой. Логика тут была бессильна. — Неужели вы про мифический город золота? О-о, это мечта любого пирата! Мигель и Тулио переглянулись. — Мы были там, — признался Мигель. Он не видел в этом огромной тайны, ведь карта к Эльдорадо навеки утеряна, а путь порос травой. Как он сам собирался проложить новый, он пока не знал. — Там действительно много золота. Но ещё там живут потрясающие люди, ради спасения которых мы завалили вход и отказались от своей мечты. — От твоей мечты, — поправил его Тулио и хлопнул по плечу. — Моя заключалась в том, чтобы сбежать из Эльдорадо с кучей золота и любимой женщиной. Крыса присвистнул: — Так значит синьорина Чел… О-о… — Только попробуй подкатить к ней, — пригрозил ему Тулио, впрочем, без особой надежды на успех. Крыса захихикал, показал Тулио нож и скрылся в тёмном небе, хотя на самом деле просто очень быстро взобрался по верёвке наверх, а оттуда по снастям перелез в воронье гнездо. Оттуда он следил за горизонтом, как и положено вперёдсмотрящему на любом корабле. — Даже хорошо, что вход завален, — признался Тулио немного позже. — Я бы не хотел привести в Эльдорадо разбойников вроде Синбада. — По крайней мере, он лучше Кортеса. — Да. Определённо лучше. Синбад ни капли не удивился, когда Мигель попросил остановить корабль посреди океана. После разговора с Тулио все сомнения исчезли, осталась светлая грусть и лёгкость, очень похожая на уверенность в том, что всё обязательно получится. Чел расстроилась, конечно, но даже она не стала плакать. Обняла Мигеля на прощание, поцеловала в щёку под ревнивое бормотание Тулио и отправилась в каюту к Синбаду. Там Марина устроила генеральную уборку, чтобы попытаться найти что-то полезное для Мигеля, например, карту сокровищ, раз уж их пленник оказался тем ещё мечтателем. Но разобрать завалы было не так-то просто, поэтому из каюты доносились охи, ругательства и выкрики вроде этого: — Какого дьявола здесь делает гнилая морковка?! — Ведьма уборки разошлась не на шутку, — хохотнул Кейл, который явно наблюдал подобное не в первый раз. — Сейчас она ещё найдёт крошки на кровати… — Аргх, Синбад!!! — Ну, я же говорил. Синбад закрыл лицо руками. — Я разве виноват, что люблю печенье, а оно крошится?! Жестокая ты женщина, Марина! Если бы Мигель и хотел, чтобы прощание было обставлено пафосно и грустно, он не сумел бы добиться от безумных пиратов какого-либо сочувствия или подобия порядка. Лодку и провизию дали — уже хорошо. — Береги Тулио, дружище, — Мигель погладил Альтиво по морде. Конь не понимал, почему должен был отпускать куда-то своего человека и взволнованно ржал. Жалко было бросать его, но… — Пожалуйста, следи, чтобы он не ввязывался во всякие опасные авантюры, ладно? И не налегай на яблоки. — Ой да ладно, мы что, без лошади не справимся? Лицо Тулио переполнилось такой глубокой обидой, ведь он все эти годы считал, что сможет придумать план на любой случай в их полной приключений жизни. Мигель надеялся, что он всё-таки прав. — До свидания, партнёр. Рука Тулио дрогнула, когда он коснулся пальцев Мигеля. — Прощай. Мигель хотел возмутиться: эй, почему ты прощаешься, мы же наверняка увидимся ещё не раз, но промолчал. — Прости, карты мы не нашли, — вытирая лоб какой-то тряпкой, сказала Марина. — Но есть кое-что получше! — Карта к карте? — фыркнул Тулио. — Дурак, — обиделась Марина. — Вот, это компас. И ещё я вспомнила легенду, что многие моряки в древности ориентировались на звёздный крюк. Говорили, что он всегда указывал именно на то место, куда ты больше всего хочешь попасть. — Спасибо огромное, — Мигель не знал, как ещё можно было отблагодарить всех этих чудесных людей, пусть они и были жестокими пиратами. К ним с Тулио они отнеслись с пониманием, и это было важнее любых намёков на сожжённые корабли. — Попутного вам ветра. — И тебе, — эхом повторил Тулио. Мигель спустился в лодку и взялся за вёсла. Он несколько раз оборачивался и махал рукой, улыбался, и солнце отражалось на его волосах, делая их почти золотыми. На них было больно смотреть, и Тулио прикрыл глаза. Только из-за этого. Когда лодка Мигеля отплыла достаточно далеко, «Химера» снялась с якоря и понеслась на всех парусах прочь. Синбад, чтобы развеять тоску, охватившую его пленников (почти членов экипажа на самом деле, не стал бы он просто так переводить на них ценные пайки), громко объявил: — Держим курс на Фиджи! На шею Тулио упал цветочный обруч. Выдавив из себя бледную тень улыбки, он отправился помогать Джину и Луке со снастями, а Чел вернулась вместе с Мариной в капитанскую каюту — уборка в ней была далека от завершения.

***

Всё, что Мигель знал об ориентировании в море, можно было сформулировать тремя короткими предложениями. Греби. Не дай перевернуться лодке. Следи за курсом. Ориентиром для него днём стали компас и интуиция, шепчущая, что он намного ближе к цели, чем когда-либо. А ночью он изо всех сил высматривал звёздный крюк, который прятался или стеснялся показываться на глаза. Ничего похожего Мигель не видел, только знакомые созвездия. Большая и Малая медведицы, всякие морские кракены и игуанны, птицы Рух и даже люди с лошадиными головами. Реальность и мистика смешивались в его голове причудливым образом, не позволяя остановиться и подумать, что же из всех этих видений правдиво. После нескольких дней изнуряющей гребли Мигель с ужасом понял, что совсем сбился с курса. Его не выбросило из лодки и вокруг не собирались акулы, но не знать, куда ты плывёшь — это самое страшное, что вообще могло с ним случиться. — Проклятье, — потряс он компас и замахнулся, чтобы выбросить бесполезную штуковину в море, но в последний момент передумал. — Так, ладно. Надо собраться с духом. У меня есть еда и вода. Есть лодка. И ориентир. Просто найди его, Мигель. Ты же большой мальчик. Ты сможешь. Он проплыл ещё немного, вернулся на прежний курс и отправился с новыми силами на юг, куда и показывал компас. Пот лился градом, бросало то в жар, то в холод. Честно говоря, в особо тяжёлые минуты Мигелю хотелось всё бросить и просто дрейфовать в лодке, пока его не выбросило бы на первый попавшийся остров. В тот раз им с Тулио и Альтиво чертовски повезло, но кто сказал, что будет везти так всегда? На пятую ночь, когда среди звёзд не нашлось ни одной, что завершала бы рисунок рыболовного крюка, Мигель почувствовал тупую боль в сердце. Её нельзя было описать одним словом вроде «отчаяние» или «разочарование». Боль просто разрывала грудную клетку на куски, от неё хотелось спрятаться и укрыться, но он сидел в лодке посреди океана и единственный способ избавиться от всех страданий — это нырнуть как можно глубже и не всплывать. — Может, я ошибался, — спросил он у тихо шуршащих о борта лодки волн. — Может, никакая судьба не ведёт меня обратно в Эльдорадо и всё это я придумал лишь потому, что устал? И хотел вот такого конца, вдали от людей и лучшего друга? Так уходили животные, которые чувствовали приближение смерти. Они забирались в далёкие недоступные уголки и умирали там, чтобы не расстраивать хозяев своими последними мучениями. Мигель ощущал себя таким животным, уставшим и отчаявшимся. Но сдаваться, несмотря ни на что, не хотел, и даже потянулся к веслу. Оно стало тёмным и красным от пота и крови. Кожа на руках треснула и кровила при малейшем нажатии. Грести одному не так легко, как вдвоём. — Вспомни, кто ты, — зашептал вдруг чей-то голос. — Вспомни и не сдавайся. — Кто здесь?! Ну конечно же, никого здесь нет. Только океан и его галлюцинации от усталости и голода. Провизия быстро портилась, он старался экономить, но Синбад явно не рассчитывал на то, что Мигель додумается плыть без привалов и отдыха. Вот еда и закончилась. Как глупо. — Следуй за мечтой… — вновь повторил тот же голос, а затем под лодкой начало собираться синее свечение. Мигель охнул, схватился на борт, чтобы его не унесло, но свет превратился не в жуткого монстра, а в огромного сияющего ската. Скат на своей спине понёс лодку так быстро, как не смог бы и десяток обученных гребцов. — Да что происходит?! Крик растворился в барабанной дроби. Музыка появилась неожиданно, нигде не было источника звука, но тем не менее ритм сливался с шумом моря и биением сердца самого Мигеля. Прислушавшись, Мигель разобрал слова на непонятном языке, а когда обернулся, то увидел множество светящихся лодок, которые плыли следом за скатом. На них прыгали и танцевали люди, одетые в лёгкие одежды, словно они родились на тёплом острове, где никогда не было зимы. Некоторые из них пели, другие отбивали ритм, дети пускали на воду венки из цветов. И все, каждый из них, выглядел счастливым и уверенным в том, что идёт верным путём. «Смотри» Голос прозвучал у Мигеля в голове. Он вздрогнул, но послушно посмотрел на человека, который стоял на носу самого большого корабля. Обруч с яркими перьями выдавал в нем вождя, он бесстрашно вел своих вперёд, несмотря на ветер и волны. Заметив встревоженный взгляд Мигеля, он медленно прижал ладонь к груди напротив сердца и — дождавшись, когда Мигель сделает также — поднял руку вверх. «Они ориентируются по звёздам, — понял Мигель. — Так просто!» Повернув ладонь, как показывал вождь, он с удивлением увидел звёздный крюк, который так отчаянно искал. Тот висел высоко в небе и сверкал так ярко, будто его выложили из всего золота Эльдорадо. «Иди», прозвучало в голове снова, тихо-нежное, как колыбельная бабушки, которой Мигель никогда не знал. Он сморгнул непрошенные слезы и подался вперёд, чтобы опустить пальцы в синее светящееся. Скат не исчез, по прежнему неся лодку прямо к крюку, а его волшебное тело рождало искорки, которые скакали по коже, как разыгравшиеся дети. Боковым зрением Мигель заметил, как вождь дёрнул за верёвку, раскрывая парус, и как стремительно полетела в ночь его странная лодка, больше похожая на плавучий дом. Его жители долго махали Мигелю, пока их не поглотила непроницаемая тьма. Постепенно сияние слабело и вскоре скат тоже растворился на глубине, но теперь Мигель не боялся потерять курс. Он знал, какая дорога приведёт его в Эльдорадо.