Дурная Кровь

      Этот полёт должен был быть обычным. Всё, что от них требовалось — просто принять участие в двадцать втором Галактическом Съезде. Начальник службы безопасности совсем некстати подхватил хомячий грипп, и слёг с высокой температурой, захлёбываясь кашлем. Весь груз ответственности лёг на плечи руководителя отдела по борьбе с терроризмом — молодого и амбициозного специалиста. Эрик Петерс принял полномочия с восторгом. Ещё будучи преподавателем в военной академии, он страстно мечтал, что однажды примет участие в очередном Съезде и в учебник обязательно впишут его имя. О том, что ещё ни один курсант не дочитал до конца длинный список фамилий, впадая от скуки в беспробудную спячку уже где-то на третьей строчке, он предпочитал не думать. Прихватив с собой лучшего сотрудника отдела в лице родного брата, капитан Петерс собрал экипаж, и отправился в путь, вдохновлённый мечтой.       Как получилось, что корабль сейчас обвивают щупальца гигантского осьминога, тщетно пытаясь его вскрыть, точно консервную банку с деликатесом? Происходящее напоминало дикий ночной кошмар, щедро приправленный абсурдом. Осьминог в космосе? Серьёзно?       — Осьминог в космосе? Серьёзно? — Вали скептически потёр переносицу, наблюдая за попытками близнеца плести человеческие судьбы.       На этот раз они тренировались без отца. Более того — Локи был даже не в курсе, чем занимаются его отпрыски. Выбравшись на берег в полночь, они в точности повторили папины манипуляции, старательно копируя даже такие мелочи вроде выражения лица при замыкании круга в начале ритуала. Точнее, всем этим занимался Вали, потому что Нарви благополучно пропустил мимо ушей все предыдущие уроки. Кто бы мог подумать, что они ему действительно понадобятся?..       К общей гордости за самих себя, у них получилось! Тьма нехотя расступилась, позволив юным магам войти туда, где нет времени. Близнецы легко отыскали нужные паутинки человеческих судеб по тонкому шлейфу найденного дневника. Вали не сошёл с ума — мужчина из «библиотеки» действительно существовал. Им оказался Эмиль Элисон из далёких (две тысячи шестьсот) тридцатых. Правда, это была не библиотека, а отдел архива космического корабля. Почему «портал» открылся, близнецы так и не разобрались, но очевидно, что для человека это было такой же неожиданностью, как и для них самих. К ужасу Нарви, на этом сюрпризы не закончились. У Эмиля был брат-близнец Эрик, в котором божественные дети признали осколок души самого Нарви. Эрик подозрительно напоминал юного бога рыжей шевелюрой, сумасшедшей улыбкой, обнажающей передние зубы с расщелиной, и взбалмошным характером.       — А ещё… пусть он будет розовым! И… из мармелада! — Нарви вдохновенно поддел нить паутины, и взбушевавшийся осьминог окрасился в ядовито-розовый оттенок, превратившись в живое воплощение чудовищной фантазии художника-сюрреалиста.       — Вот чёрт, и какому придурку пришло в голову исключить из базового набора оружия гарпун?! — разорялся капитан, наблюдая, как присоска огромного щупальца противно прижалась к боковому акриловому иллюминатору, идеально вписываясь по диаметру. Монстр перестал яростно сотрясать корабль, и теперь с завидным терпением медленно, сантиметр за сантиметром, выискивал слабые места. В то время как у экипажа запас терпения кончился ещё пятнадцать минут назад.       — Боюсь, гарпун бы нам не помог, капитан, — обречённо отозвался пилот, — таких размеров ещё не изобрели. Максимум мы бы его поцарапали.       — И что делать-то теперь?.. — выходил из себя Эрик. Специфика его работы заключалась в том, чтобы сталкиваться с чрезвычайными ситуациями и выходить из них достойно. Но с Космическим Кракеном он не то чтобы никогда не встречался — он даже никогда о таком не слышал! Да что там говорить, ни в одной байке, которые обычно травят космолётчики, о нём не упоминалось.       — Ждать…       — О, а давай я сделаю им гарпун? — щёки Нарви вспыхнули от возбуждения лихорадочным жаром, а глаза почернели совсем как у папы в прошлый раз, — они убьют чудовище, застрянут в космосе, и будут целый месяц питаться одним мармеладом!       Сладкое Вали любил. Но чтобы каждый день на завтрак, обед и ужин есть одни только сладости? Это похоже на извращённую пытку.       — Нарви! — испуганно потряс он брата за плечи, и зрачки обезумевшего бога на миг сузились, — Нарви, очнись! Люди — это не игрушки! Ты их сломаешь!       — Ничего, новых найдём, — непонимающе повёл плечом тот, зачарованно всматриваясь в розовый плод своего сумасшедшего творения.       — Я не об этом! — ладонь Вали с чувством оставила красную отметину на щеке брата, — им не нравится умирать! Совсем как нам, понимаешь?..       Нарви, казалось, совсем не слышал. Даже не отреагировал на пощёчину — ни лицо не потёр, ни отмахиваться не стал. И только паутина судьбы Эрика вздрогнула в руках бога, зазвенев колокольчиками.       Корабль с силой встряхнуло. Похоже, чудовище океанских глубин, которое по ошибке застряло в космосе, начинало злиться. Хорошо, что они были пристёгнуты ремнями, и никто из экипажа не встретился затылком с потолком рубки. Впрочем, команда не была окрылена надеждой — вряд ли техника безопасности их спасёт.       — Я теперь никогда не смогу есть суши с осьминогом, — вжался в кресло Эмиль и обречённо сглотнул, сдерживая приступ тошноты.       — Да что там суши, я теперь никогда не смогу смотреть порно с тентаклями! — покосился на него Эрик, и после очередного толчка застонал, сложив ладони в молитвенном жесте, — Локи! Локи, ты меня слышишь?! Пожалуйста, убери нахрен этого монстра! Если мы выживем, клянусь, что буду дрочить только на тебя!       — Не знал, что ты дрочишь на Локи, — удивился офицер, взглянув на своего брата с неподдельным интересом.       — Вообще-то нет, — признался тот, — поэтому и обещаю.       — Нарви! Убери чудовище! — Вали схватил близнеца за руки, пытаясь помешать сотворить ему что-то ещё, — они папу зовут! Если он услышит, нам конец! Мы же месяц сидеть не сможем!       Вряд ли бы их действительно так наказали, но подобные угрозы периодически слетали с уст Локи после очередной детской шалости, поэтому близнецы старались особо не испытывать его терпение.       Тяжело вздохнув, Нарви нехотя уничтожил с таким трудом созданного монстра. Игры играми, а встретиться лицом к лицу с родительским гневом не хотелось.       — За что ты их так ненавидишь? — недоумевал Вали, разглядывая повисший над паутиной серебристый корабль. От осьминога не осталось и следа.       — Я не ненавижу, я просто играл, — захлопал невинными глазами брат, — я не знал, что это так интересно! И вообще, я же их спас! Что не так-то?       Капитан с удивлением изучал показания систем обнаружения на приборной панели. Повторное сканирование подтвердило полное отсутствие какой-либо активности в радиусе двух световых суток. Куда делась эта тварь? У себя на родине он бы сказал — осьминог сквозь землю провалился. Да только здесь бескрайний космос — некуда внезапно исчезать. Всё это было слишком подозрительным.       — Он мог телепортироваться?.. — растерянно предположил он, с вопросительным видом уставившись на брата.       Тот пожал плечами, вглядываясь в безмятежную чёрную бездну по ту сторону иллюминатора. Глаза отказывались верить тому, что они видели. Точнее, не видели.       — Лишь бы не к нам на борт, — нервно хохотнул он, и серьёзно добавил, — честно говоря, не уверен, что он вообще мог там дышать. Кстати, ты же понимаешь, что теперь тебе придётся сдержать слово, которое ты дал Локи, да?       Переглянувшись с сальными ухмылками, офицеры истерично расхохотались. Эмиль привычным жестом вытащил из кармана таблетницу, и машинально отправил в рот содержимое — биполярное расстройство требовало приёма лекарств по расписанию. Лицо вытянулось от удивления, стоило языку почувствовать не ожидаемую горечь, а мармеладную сладость. С недоумённым видом Элисон уставился на прозрачный пластиковый контейнер. Вместо таблеток — соблазнительные колечки ярко-розового мармелада, обвалянного в сахаре. Он же точно помнил, что перед полётом под завязку заполнил его капсулами! Что за…?       — Ещё больше мармелада! — буйствовал Нарви, исступлённо переплетая нити в замысловатый рисунок. Пальцы бегло мелькали перед глазами так, что у Вали голова закружилась — не уследить. Теперь паутина напоминала кружевную мамину салфетку плотной вязки.       — Отдай сюда! — разозлился Вали, начиная всерьёз опасаться за судьбы своих взрослых «двойников», — ты всё испортишь!       Пальцы крепко вцепились в деревянный обруч паутины, пытаясь вырвать его из рук брата. Да только тот ухватился за него мёртвой хваткой и никак не желал отдавать игрушку добровольно. Так они и тянули — каждый сам на себя.       Тьма заинтересовано мазнула щупальцем по острым краям каменного ряда, которым был ограничен круг, и тут же с шипением одёрнула — жжётся. Там внутри происходило что-то нетипичное для подобного ритуала, что-то манило её к светлому пятну сильнее обычного, откликаясь в ней самой.       — Я первым играть начал! — упрямо сопел Нарви, перетягивая паутину в свою сторону, — это мой человек! Что хочу, то и делаю!       Вали понял: брат совсем обезумел, опьянённый возможностями, которые ему открылись. До него ещё не дошло, что вместе с властью на плечи бога ложится огромное бремя ответственности. Нужно срочно спасать «космических братьев». Юный плетельщик судеб с силой рванул на себя обруч. Именно в этот момент близнец расцепил пальцы, чтобы ударить Вали под дых. Паутина взлетела высоко вверх и шлёпнулась за спиной. Дыхание перехватило, а в глазах потемнело — разъярённый Нарви повалил брата на землю, сбив с ног. Тот в долгу не остался, ответив на удар, и через мгновение они уже вовсю катались по земле, накрепко вцепившись друг в друга.       Тьма жадно прильнула к невидимому барьеру, изнывая от непреодолимого желания скользнуть внутрь. За границей не просто два мага отчаянно мутузили друг друга. Это древнее неистовое безумие схлестнулось само с собой за право власти над чужими судьбами. Страсть и ярость сливались в одно целое в своём противодействии. Способ, правда, удивил Тьму — примитивный, человеческий. Так и хотелось подсказать использовать магию, но боги были слишком увлечены собой, сердито размахивая кулаками. Каждый удар сотрясал пространство, создавая брешь в защите. Ещё чуть-чуть, и они оба рискуют никогда не вернуться домой. Для того, кто не существует, нет понятия ожидания — вечностью больше, вечностью меньше. Тёмная материя вневременного Ничего плотоядно облизнулась в предвкушении — эта вкусная пища из юных божественных сил скоро безоговорочно будет принадлежать ей. Просто вопрос времени, которого нет. Без разницы, остался ли кто из них в здравом рассудке, для неё они оба — совершенно одинаковы в своём стремлении быть правыми.       Расширенные зрачки Нарви полностью закрыли радужку, отчего казалось, что в глазах застыла сама бездна. Если бы Вали не был так поглощён дракой, он бы заметил, что пламя свечей не отражается в остекленевших глазах брата. С грозным рычанием обезумевший бог припечатал близнеца спиной в землю, приготовившись пустить в ход клыки. Пасть широко раскрылась, обдав огненным дыханием, и слюна капнула прямо на лицо. Вали скривился от отвращения. Ладони изо всех сил удерживали грудь нависшего над ним брата, и он с сожалением понял, что вытереть щеку никак не получится.       Преодолевая сопротивление, Нарви наклонялся ниже, нацелившись на соблазнительно пульсирующую жилку на шее. Повинуясь непонятному древнему инстинкту, он страстно желал вкусить крови. Под весом брата Вали всё сильнее вжимался в землю. И, похоже, не только в землю — спине было жутко неудобно, словно он лежал на куче веток.       До близнецов дошло слишком поздно — то были не ветки. Об этом красноречиво возвестил громкий хруст. Мальчишки замерли, испуганно уставившись друг на друга, словно увидели в первый раз. Нарви больше не казался безумцем. Рассудок вернулся к нему так же резко, как покинул до этого. Теперь ребёнок был встревожен не меньше лежащего под ним брата. Вали же было страшно даже вдохнуть, не то чтобы просто пошевелиться. Хруст под его спиной настойчиво повторился, и близнецы подскочили как ужаленные. Сомнений не было — теперь им точно попадёт от отца.       — Это ты виноват, — шипел Нарви сквозь зубы, помогая близнецу подняться на ноги, — не стал бы отбирать у меня паутину — ничего этого не было бы! — Я?! Это ты виноват! — возмутился Вали, отряхивая колени от прилипшей земли, — видел бы ты себя! «Я — бог, я творю что хочу, бе-бе-бе»! Да если бы не я, ты бы умом тронулся!       Братья замолкли, с ужасом разглядывая сломанные судьбы. Они совсем забыли, что после практики со своими будущими осколками хотели исправить и собственный вирд. Теперь все четыре паутины превратились в сплошное месиво: порванные серебристые нити смешались с грязью, а треснувшие кольца каркаса грозились распасться на куски. Нужно очень постараться, чтобы понять — где чья жизнь. Близнецы, наконец, осознали, что существует кое-что пострашнее отцовского гнева. Например, собственная глупость. Как плести судьбы — их учили. Как исправлять последствия ошибок — нет. Они оказались в ловушке, нельзя закончить ритуал, не разобравшись с это кучей — судьбы так и останутся сломанными и неизвестно, чем это закончится для них обоих. Точнее, для четверых. Позвать отца на помощь не получится — за кругом поджидает Тьма и можно не вернуться домой. Обратиться к Локи на расстоянии, используя «семейную связь» тоже никак — последние силы ушли на драку. Остаётся только два варианта. Ждать, когда отец почует неладное и придёт сам, или исправлять всё самостоятельно. В конце концов, это справедливо — сами сломали, самим и чинить. Вот только дети совсем не представляли, насколько же это окажется сложно…       Тьма разочаровано отступила, словно интересный спектакль закончился, и теперь вряд ли на сцене покажут что-то любопытное.       Эрик не мог назвать себя счастливчиком — жизнь потрепала близнецов ещё в детстве. Но он мог заявить с полной уверенностью, что судьба повернулась к нему задом именно после того, как они встретили в космосе осьминога. На съезд экипаж так и не попал, удивительным образом оказавшись в совершенно другом месте благодаря нещадному вранью приборов. Эта мутная история была покрыта мраком: бортовой самописец не зарегистрировал ни монстра, ни жуткую тряску. Словно это был идеальный полёт. По итогам расследования лётного происшествия было установлено, что никакого происшествия не было. Более того — в ходе медицинского освидетельствования в крови экипажа обнаружили токсины неизвестного происхождения. Поэтому предварительная версия произошедшего была проста, как пять пальцев — наркотическое опьянение. Капитан категорически был с этим не согласен — ничего сильнее мармелада они не употребляли. Да и не могут же быть одинаковые галлюцинации у всего экипажа одновременно!       Спорить с фактами бесполезно — об этом ему ясно дали понять. Предупреждение о неполном служебном соответствии было ещё не самым страшным дисциплинарным взысканием. Перспектива перевода на нижестоящую должность или увольнение со службы — это страшнее, а Эрик любил свою работу. Поэтому неприятно удивился, когда в коридоре здания государственной безопасности сослуживец и друг Изольд Келлер отозвал его в сторону.       — Ты уже в курсе, что ведьма утром сбежала? — спросил он вполголоса, стараясь не глядеть в сторону Петерса. Словно разговор был настолько незначительным, что не требовал зрительного контакта.       У Эрика похолодела спина. Катерина Винтер по прозвищу «ведьма» обладала даром подчинять себе чужую волю. Именно она — организатор преступной группировки «Зима-07», на совести которой был уже четвёртый теракт подряд. Он лично допрашивал её сегодня утром, а потом… Сердце бешено заколотилось, и во рту внезапно пересохло. Эрик поймал себя на мысли, что не помнит, что было потом. Вот допрос, вот он идёт на службу… а между этими событиями — провал.       — Намекаешь, что опять я во всём виноват, что ли?! — взвился капитан. Как говорят: лучшая защита — это нападение. Если он позволил этой дамочке вытрахать себе мозг, ему теперь только одна дорога — под трибунал. Друзья оба это понимали.       — Тс-с-с, — Келлер перешёл на шёпот, непринуждённо оглянувшись вокруг, — лично я тебя ни в чём не подозреваю. Но… сам понимаешь, кто подозревает. Поэтому… ты знаешь, что делать.       Многозначительный взгляд друга не говорил капитану абсолютно ничего. Только разозлил. Что он вообще должен был понять по приподнятым бровям? Петерс догадывался, что восточные черты лица достались Изольду от дальних предков, познавших дзен. Иначе ничем не объяснить его совершенную невозмутимость в любой ситуации. Иногда это успокаивало и ободряло. Но чаще всего — раздражало. Особенно сейчас, когда воспоминания кто-то заботливо стёр ластиком. Эрик задумчиво посмотрел на ладони, силясь вспомнить утренние события, и в ужасе отшатнулся.       Белая плитка. Китель и руки в крови. Холодная струя воды бьёт из-под крана, смывая засохшие алые разводы.       Показалось.       Стоп, где китель? Офицер окинул себя беглым взглядом, убедившись, что он в одной рубашке. И это маленькое бурое пятнышко на белом манжете ему очень не понравилось. Если он действительно кого-то убил по воле «ведьмы», то всё ещё хуже, чем он думает. Надо узнать, были ли жертвы. Если он всего лишь подозреваемый, значит, прямых доказательств нет. Но как же камеры, охрана? Не один же он с ней был, в конце концов! И отчего он всё ещё на свободе?       — Да ты издеваешься, — зашипел Эрик, приветственно кивнув проходящему мимо сослуживцу, стараясь, чтобы это выглядело как можно более естественно, — потому что я вот ни хрена не представляю, что делать.       — Темпоральный кристалл, — почти пропел Изольд себе под нос, и расплылся в улыбке вышедшей из кабинета красотке в форме. Та кокетливо подмигнула в ответ и гордо зацокала каблуками к выходу с внушительной папкой под мышкой. Келлер долго провожал её взглядом, оценивая ладную фигуру.       — Да брось, я не верю в эти сказки. Не может камень перемещать в пространстве, — фыркнул Эрик, и, заинтригованный влюблённым взглядом друга, обернулся. Девушка, как девушка. Две ноги, две руки и голова — ничего особенного.       — А тебе и не обязательно верить, — пожал плечами Изольд, — они все на него охотятся. Понимаешь? Все — и Винтер и наши. Найди его первым, и наши тебе что угодно простят.       — А это не перебор?.. — устало поинтересовался Вали у брата, вплетая в паутину Эрика последнюю нить, — как тебе вообще в голову пришло придумать кристалл? Битый час близнецы корпели над судьбами, пытаясь восстановить сломанное. Они не знали, как делать правильно, и подсказать было некому. Поэтому добрая часть серебристых нитей ушла на поддержание каркаса. Братья так устали, что паутинки путались в руках, царапая пальцы в кровь. Под конец работы они уже не разбирались, чью именно нить вплетают — лишь бы поскорее закончить. Судьбы вышли неказистые, со странным несимметричным узором, точно салфетки у ребёнка, впервые взявшего в руки иглу для вязания.       — Пусть это будет подарок от нас, — пожал плечами Нарви, и вытер пот со лба грязным рукавом, — мы и так поломали их чуток. А теперь — хоть что-то хорошее. Путешествуй, где хочешь, разве не здорово?       Нарви, как ярому любителю путешествий, такая возможность казалась пределом мечтаний. Вали же сомневался — почему офицерам нужно выигрывать «волшебный камень» в смертельной гонке, а не просто найти его? Ответ брата был прост — люди ценят только то, что достаётся с большим трудом. Это во-первых. А во-вторых, так же намного интереснее!       Братья даже не подозревали, что у кристалла, мгновенно перемещающего в пространстве, есть побочный эффект. Если бы они учились усерднее и слушали бы своего отца внимательнее, они бы вспомнили, что время не слишком отличается от пространства, и у кристалла могут быть разные фазы.       Временная петля замкнулась как раз в тот миг, когда будущий «двойник» Нарви обнаружил необычное свойство «камня» — путешествие во времени. В этот момент паутина всколыхнулась настолько, что сильная вибрация достигла сердцевины вирда — самих божественных близнецов. Именно тогда Локи обнаружил в собственной спальне странный портал, который открывался, когда ему заблагорассудится.       Тонкая трещина проложила путь от будущего к прошлому, беспощадно разрывая не только время, но и миры. Словно маленькая щель на фарфоровом кувшине — незаметно, пока водой не наполнишь.

***

      Локи подскочил ночью на кровати в полной уверенности, что если ещё и не случилось что-то ужасное, то вот-вот случится. Отцовское предчувствие било тревогу, скручивая внутренности в морской узел. Близнецов в детской не оказалось. Только смятые постели да сундук игрушек, привычно подпирающий дверь, чтобы никто не зашёл. Что там сундук! — для взволнованного отца сейчас не существовало никаких преград. Паника затмила разум настолько, что в поисках детей Локи готов был крушить всё на своём пути. Волосы взвились вверх, вспыхнув ярким пламенем, и опасно лизнули потолок. Доски обуглились. Сверкнув красными глазами, бог огня рванул вниз по лестнице. Не по ступенькам — по периллам, оставляя после себя чёрную полосу и запах гари. Он поздно осознал, что можно было бы сразу в окно, и тут же осадил себя: даже будучи грозной стихией нельзя дичать до потери рассудка. Так можно и не вернуться к разумности. Остатки божественной природы в нём желали выйти через дверь, как все нормальные боги.       Из дома Локи так и не вылетел. Не успел. Дверь внезапно распахнулась сама собой и через порог на подгибающихся ногах перешагнули близнецы, поддерживая друг друга. Видок у детей был изрядно потрёпанный — измазанная в земле рваная одежда, всклокоченные волосы, содранные в кровь руки. У Нарви — внушительный синяк под опухшим глазом, у Вали — разбитая губа с запёкшейся кровью. Отец дар речи потерял от неожиданности, лихорадочно соображая: что сделать в первую очередь — отругать, а потом радоваться возвращению живых детей, или наоборот.       Сыновей, казалось, нисколько не смутил облик отца, словно они каждый день наблюдали превращение бога в неукротимую стихию. Они даже бровью не повели. Бросив усталый взгляд на огненное пламя, близнецы не стали дожидаться нравоучений, а сами решили выложить всё, как есть. Похоже, что их совершенно не беспокоило, что в этом состоянии отец мало себя контролировал, и им может грозить что-то пострашнее порки. За эту ночь они пережили столько, что повседневные проблемы казались детскими глупостями, а страх перед родительским гневом и вовсе куда-то улетучился. Единственной сложной задачей сейчас было устоять на ногах, чтобы не свалиться от усталости прямо на пороге. Перебивая друг друга, братья заговорили вразнобой.       — Папа, мы тут кое-что сделали…       — …и нам вообще не жаль, ни капли!       — …можешь наказать нас, если хочешь…       — Только давай завтра, мы так устали, что даже штаны спустить не сможем…       — И успокойся, пожалуйста, а то весь дом спалишь!       — …и маму разбудишь, тебе же хуже будет.       По мере их беспорядочного рассказа Локи постепенно успокаивался. Даже волосы, вспыхнув напоследок, спокойно улеглись на плечи крупными кольцами. Остыл огненный бог далеко не из-за содержания сбивчивых речей — он едва ли слушал. Он был озадачен. Что-то не так с его детьми. Они не оправдывались, не юлили, не страшились наказания, не спихивали вину друг на друга. Локи понимал, что они устали, но это было больше, чем просто изнеможение — они осознавали, что совершили, и были готовы нести за это ответственность. Более того — они справились со всем самостоятельно, без помощи взрослых. Их утомлённый взгляд был глубже обычного, словно за одну ночь они стали старше на целую жизнь.       Вот оно что! Локи хлопнул себя по лбу, осенённый догадкой. Его мальчики повзрослели!       Провожая взглядом поднимающихся по лестнице сыновей, он даже не стал их ругать, пообещав, впрочем, что сделает это завтра. Дети так быстро растут! Локи даже слезу пустил от умиления. Не успел он понять, когда младшенький Фенрир успел отрастить бороду, как теперь и малыши-близнецы возмужали.       Как только раздался хлопок двери в детскую, всю сентиментальность как рукой сняло. Вот ведь поганцы мелкие! Локи бессильно зарычал себе под нос. Кулак впечатался в стену, оставив чёрный отпечаток. Сам он, значит, тише воды, ниже травы, узелок лишний не позволял себе в собственном вирде завязать, а эти… просто уселись задницей на законы мироздания! Для этого он их учил, что ли? Им всего-то и нужно было, чтобы пару нитей вплести в судьбы будущих себя. Но не до такой же степени! Да и сам он хорош, конечно. Нашёл, кому про вирд рассказывать — детям. Нет, даже так: своим детям!       Локи чувствовал себя выжатым лимоном. Он не понимал, в каком месте его план дал трещину, он же ясно видел, что… Бог замер, ошеломлённый догадкой, словно его ледяной водой из ведра окатило. Что если на самом деле он видел не будущее, как обычно, а только один из вариантов реальности? Если близнецы наломали дров в грядущих судьбах, то ударная волна последствий идёт от будущего к прошлому, а не наоборот!       Локи измученно застонал, сползая спиной по стене. Что ему теперь делать? И самое главное — с Норнами как теперь объясняться?       Он ещё не знал, что это не просто «волна последствий», а самая настоящая трещина между мирами. И растёт она так же быстро, как сорняки в саду супруги.       Тихий, но настойчивый звук рвущейся материи ещё долго будет его преследовать, напоминая обо всех ошибках, неизбежно допущенных в воспитании детей.