Только если с тобой

Том лениво левитировал перышко, Гарри крутился возле зеркала. Вдруг последний замер, а потом завизжал: — Тооооооом, смотри-смотри-смотри! Я поменял цвет глаз! — мальчишка прыгал и радовался, Риддл подбежал к нему, схватил за подбородок и внимательно всматривался в свои глаза. Глаза Севенса стали полной копией его глаз. Водоворот идентичных синих омутов затянул обоих, и они просто стояли и смотрели одинаковыми глазами друг на друга…    После того раза, Том тоже захотел так научиться, и вскоре они оба могли менять цвет глаз. А потом волшебников посетила идея, что менять можно не только цвет глаз, но и цвет волос, а также форму носа, губ, бровей… Как итог — один из них каждый день прятался среди приютских, а второй пытался его среди них найти. Для Гаррольда это было проще простого, ведь он чувствовал Томаса. Всегда. Но он не знал, что его синеглазый друг тоже уже давно чувствует его и легко может найти среди других. Даже среди волшебников. Через некоторое время и упорные поиски в МЛБ им попалась книжка про особенности магов. И там говорилось о том, что такие умения как метаморфия (изменения тела), парселтанг (возможность понимать змей), стихийкинг (повелевает стихиями), анимагия (превращение в животное) — очень большая редкость. Такими способностями может обладать только человек, исходящий из великого рода. Ещё им можно научиться, но для этого нужен огромный магический резерв, а также возраст от 35, потому что ни одному ребенку такое не под силу. — Серьезно? — Севенс приподнял одну бровь, — Значит мы или из каких-то древних магических родов, или мега-крутые и непобедимые. — потом, немного подумав, добавил, — Ты же понимаешь, что этим лучше не кичиться?   Риддл серьезно кивнул. Конечно он понимал. Жизнь в приюте сделала его осторожным и внимательным к деталям. Мальчики до самого вечера просидели в своей комнате болтая обо всем и ни о чём одновременно. Им просто было хорошо. Они смеялись, Гарри, стараясь не упоминать ничего конкретного, рассказывал о своей жизни до приюта, а Том, как любой внимательный слушатель, время от времени задавал интересующим его вопросы. После того, как Севенс закончил, синеглазый мальчишка хитро улыбнулся и начал кошачьей походкой подбираться к своему другу. А потом, улыбнувшись своим мыслям, а если конкретнее одной идее, которая давно занимала его мысли и голову, подхватил мальчишку и свалился вместе с ним на кровать. — О ужас, — шутливо воскликнул Гарри, — что ты творишь? Ты бы ещё меня… — он хихикнул,  — поцеловал. Но глядя на огоньки, пляшущие в глазах Риддла, Севенс нервно сглотнул. — Том, я… я пошутил… — начал было Гарри, но его перебили. Нагло и дерзко, заткнув поцелуем. Сердце сделало кульбит, в мыслях возник вопрос: «Где он так научился?». В этот раз сердце вновь замерло, но по другой причине: его кольнула ревность. Оторвавшись от Мальчика-который-теперь-больше-чем-друг, он раздражённо спросил: — Ну и где ты так натренировался? Том в недоумении смотрел на него, а потом мечтательно улыбнулся. «Значит ты о ком-то мечтаешь, но не обо мне», — думал Гарри. Ему стало горько, и он буркнув о том, что он может и не рассказывать, выбежал из их убежища. Откуда мальчику было знать, что его синеглазый друг мечтательно думал именно о нём. А Том так и остался в шоке сидеть на кровати и смотреть вслед убегающему мальчику, который постоянно снится ему по ночам, и которого он так давно хотел полностью присвоить себе. ***    Севенс шел по городу, его буквально разъедала ревность. Том, мальчик-в-которого-он-влюбился, думает о ком-то другом. Или о другой. — Зачем, ты это сделал, Том? — шепотом спрашивал Гаррольд, — зачем? От досады он пнул какую-то пустую бутылку, и она улетела, об что-то звонко ударившись. — Малой, ты чё попутал??? — прокричал чей-то голос, — Иди сюда! — Упс… — только и успел сказать мальчишка, прежде чем в панике принялся бежать обратно, к приюту, к Тому. И плевать, что Риддлу нравится не он, Севенс был твердо уверен, что когда-нибудь он сделает так, что это произойдет, а сейчас нужно спастись. — Гарри, ты где? — крикнул знакомый мальчишеский голос, — Зачем ты убежал, я же волнуюсь, — продолжал Том. Беглец резко остановился и побежал в сторону кричащего, сметая (уже магией) все препятствия на своём пути. Но силы закончились, и он начал падать. — Том, прости меня, я идиот. — все, на что хватило Севенсу перед тем, как повалиться на мальчика ослабев от магического истощения. Том возвел вокруг них щит и, присев на землю стал передавать силы Гарри, что он побыстрее очнулся. Через пару минут зелёные глаза, пока ещё мутные из-за слабости, открылись. Риддл взволнованно произнес: — Черт, Гарри, ты как? — маленький волшебник постепенно приходил в сознание. — Том, что ты?.. Я не до конца помню, что произошло. Я убежал… Они гнались за мной… Потом ты… — на глаза мальчика навернулись слезы, — Прости меня, Том, пожалуйста. Мерлин, я такой идиот. Я… ты…ты нужен мне, Том. Не уходи, пожалуйста, — уже шептал он, обняв Риддла за торс, а потом затих и уснул. Сидевший тихонечко говорил слова успокоения и гладил по голове. Он ни разу не видел, чтобы Гарри срывался. Но слова Севенса о том, что он нужен ему… это так приятно… Но его мысли прервал именно тот, о ком Риддл на данный момент думал: — Том, — слегка щурясь от щекотавшего его раздражения, произнес Гарри, — а всё-таки, с кем ты впервые поцеловался? — С тобой, — честно ответил Том. — Правда? — Гарри вновь удостоверился в том, что он идиот. — Магией клянусь! Люмос! Нокс! — повторил Том глупую клятву, прочитанную в одной из книг. И самодовольно глянул на своего чуть больше чем друга. Севенс покраснел до кончиков ушей, и поняв о чем он только что подумал, чертыхнулся. — Том, — снова начал Гарри, — если я кое-что сделаю, ты не обидишься на меня? Зарождалось нехорошее предчувствие, но мальчик кивнул. Тут же Том почувствовал, как его губы накрыли чужие и мальчишки каким-то чудным образом перенеслись на кровать в своей комнате в приюте. Наконец оторвавшись друг от друга, Гарри произнес: — Будь моим? — Что? — Том с недоумением вглядывался в глаза мальчишки. — Будь моим. Всегда. — снова повторил мальчик. Он так не хотел вновь и вновь боятся того, что Риддл в какой-то момент просто перестанет им интересоваться. Том улыбнулся и, наклонившись, произнес в губы: — Буду.